День шел за днем, и они походили один на другой, как капли воды. Постепенно Лилиа начало казаться, что она всю свою жизнь провела в душной, вонючей, едва освещенной масляной плошкой каюте и никогда не ощущала под ногами твердую землю.
Ее поддерживали воля к жизни и жажда мести. В первый же день Лилиа поклялась себе вернуться в Хана и отомстить за смерть любимого.
Дважды в неделю после заката солнца Эйза Радд приходил за девушкой и выводил ее на палубу, где Лилиа проводила час или два, в зависимости от настроения своего тюремщика, и пряталась только при звуке шагов. По ночам весь экипаж судна, кроме вахтенного, спал в своих гамаках. Матросы ничего не знали о пленнице. Эйза Радд состоял в сговоре только с капитаном.
Выводя девушку на прогулку в первый раз, он злобно прошипел:
– Не думай, что это моя идея, принцесса! По мне, ты не заслуживаешь такой роскоши, но капитан твердит, что без свежего воздуха ты, видите ли, зачахнешь.
Радд не переставал приставать к Лилиа, и стычки с ним стимулировали ее волю. Она считала его самым отвратительным созданием, какое когда-либо встречала. Однако девушка старалась не злить своего тюремщика, зная, что он жесток и мстителен. Обозлившись, Радд мог попросту уморить ее голодом.
Смерть не пугала Лилиа, тем более что она догадывалась о гнусных планах Радда. Куда бы он ее ни вез, ничего хорошего это не сулило.
Однажды Радд принес ей в обычное время миску еды. Заглянув в нее, Лилиа увидела кусок тухлого вареного мяса. Вскрикнув от отвращения, девушка отшвырнула миску.
– Что это? В Хана таким не кормят даже свиней!
– Не советую воротить нос, принцесса, другого все равно не получишь. Здесь тебе не Мауи, а открытое море. Может, тебе налить из общего котла? Чего захотела! Моряки в поте лица добывают свой хлеб и ром, а от тебя никакого толку. Целый день полеживаешь на боку да еще всем недовольна. – Помолчав, Радд подмигнул Лилиа. – Хотя, конечно, я мог бы и расщедриться, будь ты со мной поласковее. Сама посуди: я плачу за твой проезд из своего кармана. Какой мне резон платить больше? Ну что? Услуга за услугу?
Он бочком начал приближаться. Девушка пятилась, пока не прижалась спиной к стене.
– Держись от меня подальше, Эйза Радд, иначе я закричу во весь голос, кто-нибудь услышит и придет.
– Как же, придет! Ну, услышат тебя, обратятся к капитану, а он скажет, что это не их ума дело, раз проезд оплачен. Я плачу, – значит, и ставлю условия; так-то, девочка.
Радд все приближался. Лицо его раскраснелось, нижняя губа отвисла, дыхание участилось. Наконец он оказался так близко, что Лилиа чувствовала его несвежее дыхание и вонь застарелого пота.
Не встретив сопротивления, Радд стиснул ее правое запястье. Его свободная рука легла на грудь. Девушка рванулась, но, к ее удивлению и испугу, Радд оказался сильнее. К тому же он разозлился и так стиснул ей грудь, что на глаза навернулись слезы.
– Не трепыхайся, а то хуже будет! – со злобной насмешкой прошипел он. – Строишь из себя недотрогу, как будто я не знаю, что вы, туземки, готовы раздвинуть ноги для каждого встречного-поперечного.
– Только если мужчина нам по душе! Ни одна девушка не отдается тому, кто ей ненавистен!
– Ненавистен, вот как? Я тебе покажу – ненавистен!
Радд так стиснул грудь Лилиа, что от боли у нее помутилось в глазах, и это позволило мерзавцу опрокинуть ее на пол.
Придавив ноги девушки коленом, а грудь локтем, он начал дергать узел капа. Ткань треснула, Радд сорвал и отбросил ее, а затем раздвинул Лилиа ноги.
– Теперь мы посмотрим, кому отдаются туземные девки! Лежи и получай удовольствие, моя разборчивая принцесса.
Лилиа забилась со всем отчаянием обреченности, но перевес был явно на стороне насильника. Побагровевший Радд тянулся к ней мокрыми губами. Глаза его остекленели от вожделения.
Вклинившись между ногами девушки, Радд начал расстегивать брюки. Ему пришлось убрать руку с груди Лилиа. Жадно глотнув воздуха, девушка изо всех сил рванулась в сторону, почти сбросив с себя насильника. Отведя ногу, она с размаху всадила колено ему в пах. Радд завопил от боли и обмяк. Теперь уже не составило труда оттолкнуть его.
Девушка схватила свою капа, вскочила и прикрыла наготу. Зажав руками пах, Радд поднялся на колени.
– Я тебя предупреждала, – процедила она. – Запомни, Радд: что бы ты ни делал, я не покорюсь!
– Проклятая желтая сука! До сих пор я обходился с тобой мягко, но за это… за это тебе не поздоровится!
Двое суток не поворачивался ключ в двери каюты, двое суток не появлялся Эйза Радд. Запах от помойного ведра стал невыносимым, Лилиа ослабела от голода и жажды.
Несколько раз девушка приближалась к двери, но уходила, так и не постучав, не желая признать себя побежденной. К тому же Лилиа сомневалась, что Радд уморит ее голодом. Почему-то она представляла для него ценность, а он был скаредный и жадный..
По истечении вторых суток послышался скрежет ключа. Лилиа тотчас поднялась. За время плавания она потеряла в весе, а теперь еще и ослабла, но встретила своего тюремщика с высоко поднятой головой. Он принес ведро воды и миску с едой.
– Фу, ну и смердит здесь! – Радд поморщился. – Чтоб мне пропасть, сроду не нюхал такой вони! Вот тебе вода, вымойся, а этим можешь набить свой пустой живот.
Ей хотелось наброситься на пищу, но Лилиа не двинулась с места, чтобы Радд не заметил, как она слаба.
– Спасибо, – с достоинством промолвила она.
– Не благодари. Ты для меня не человек, а только имущество, в которое вложены денежки.
Радд поставил миску и ведро на пол, подхватил помойную жестянку и исчез за дверью. Едва его шаги затихли в коридоре, Лилиа накинулась на еду. Первым делом она напилась. Вода застоялась, как и случается в долгих морских путешествиях, но была лучше прежней. Утолив жажду, девушка приступила к еде. Вместе с сытостью пришла дремота, и Лилиа через силу заставила себя вымыться.
После этого случая время снова потянулось однообразно. Раз в день появлялся Радд с миской и ведром. От такого рациона девушка исхудала. К счастью, прогулки по палубе тоже возобновились.
Однако Радд больше не пытался насиловать Лилиа. Более того, он почти не разговаривал с ней. Наконец настал день, когда он явился не с одним, а с двумя ведрами воды, и притом теплой. Пораженная Лилиа даже не спросила, что это означает. В несколько заходов Радд принес деревянную лохань, обмылок, ветхое полотенце и приличную еду, тоже в двух мисках, а затем и ворох одежды.
– Завтра поутру мы будем там, куда держим путь, – сообщил он. – Это не какой-нибудь паршивый остров, так что придется тебе прикрыться, принцесса.
– Я ни за что не надену платье, которое Исаак Джэггар назвал «Матушкой Хаббард»!
– Вздор! Я принес тебе нормальную одежду. В такой ходят женщины там, куда мы плывем. Так положено, и нечего упрямиться. Если ты вздумаешь расхаживать по улицам, тряся голой грудью, поначалу все сбегутся, а потом ты очутишься в тюрьме и узнаешь, что такое настоящая клетка. Чтоб мне пропасть, уж я-то знаю, посидел свое!
– Но я не могу носить такое… такое одеяние!
– Сможешь как миленькая! И смотри, не очень долго раздумывай, а то позову парочку дюжих матросов, они тебя быстренько запихнут в это платье вверх ногами! Или… – Радд гнусно ухмыльнулся, – или они тебя подержат, а я одену. Что тебе больше по душе? Учти, эти ребята не видели женщин долго, очень долго, едва ли они совладают с собой. Ну все! Завтра утром, когда пришвартуемся, чтоб была одета и обута, ясно?
Он собирался уйти.
– Постой! Куда мы прибываем? Что это за страна?
– Это Англия, девочка, старая добрая Англия. Лондон, если уж быть точным. Тебе там понравится, чтоб мне пропасть! В этом городишке столько диковин, что и не снилось на твоем куске земли.
Он ушел, оставив девушку наедине с грудой одежды. Она приблизилась, посмотрела на странные детали, потом подняла верхнюю, повертела и снова бросила.
Совсем иные мысли занимали Лилиа сейчас. Англия! Страна, где родился ее отец, где он долгое время жил! Как странно, что Радд доставил ее именно сюда. Вопреки всему, девушка усмотрела в этом совпадении хорошее предзнаменование. Так и не зная планов Радда на свой счет и опасаясь их, она все же испытала радостное волнение при мысли, что окажется в стране, которую мечтала увидеть.
Подумав об этом, девушка снова вернулась к вороху одежды.
Длинное, до пят, платье. Какие-то необъятные юбки. Вероятно, их следует надевать вниз, чтобы платье было пышным. Пара чулок. Еще какие-то предметы и, наконец, самое ужасное – одежда для ног, или обувь, как называл это отец. Такая узкая, что кажется невозможным вставить туда стопу, не то что двигаться в этом.
Однако Лилиа понимала, что выбора нет и ей придется надеть все это. Между тем она понятия не имела о назначении отдельных деталей, не знала, как приспособить их. Не обращаться же за помощью или советом к Радду! Боже, в какие крохотные колодки ей предстоит всунуть ноги! А ведь она никогда в жизни не носила обуви.
Долго сидела девушка над одеждой, перебирая ее, размышляя, что надеть сначала, а что потом, и куда именно.
Рано утром ее разбудила перекличка матросов на верхней палубе. Голоса были громкими и радостно-возбужденными, движение судна быстро замедлялось, и, наконец, с плеском упал в воду якорь.
Накануне девушка так и улеглась в одежде, страшась даже мысли о том, что утром еще раз придется пройти через ритуал сложного облачения. Невероятное количество предметов туалета стесняло и затрудняло движения. Прежде Лилиа и не предполагала, что можно чувствовать себя так неудобно и неестественно. Все детали одежды болтались на ней, кроме башмаков, которые, напротив, были очень тесны. К тому же от платья и прочего исходил неприятный запах плесени.
Вскоре раздался привычный скрежет ключа. Радд быстро вошел в каюту, но, увидев Лилиа, замер и приоткрыл рот. Очевидно, не ожидал, что островитянка справится со сложным нарядом белой женщины.
– Хм… надо же, ты все это надела… хм… чтоб мне пропасть, у тебя какой-то… какой-то совсем другой вид!
Лилиа выжидающе посмотрела на своего тюремщика. Отвесив шутовской поклон, он сделал жест в сторону двери.
– После вас, мисс!
Девушка вышла наконец за порог своей тюрьмы. Ноги у нее подгибались: каблучок был хоть и низкий, но неустойчивый.
На палубе ее ждал неприятный сюрприз: все вокруг было окутано густым серым туманом. Мачты корабля терялись в нем уже в полуфуте над головой. Казалось, толстое сырое одеяло укрыло весь мир.
Радд подтолкнул девушку к веревочной лестнице, и Лилиа едва разглядела внизу баркас. В нем сидели два матроса на веслах. Гребя, матросы украдкой бросали на девушку озадаченные взгляды, но она не обращала на это внимания, всматриваясь в густую пелену тумана.
Внезапно посветлело – всходило солнце. С ним повеял свежий бриз, который начал разгонять туман. Когда он полностью рассеялся на несколько мгновений, Лилиа ахнула, впервые увидев город, творение белого человека.
Дома из серого известняка и потемневшего от сажи кирпича казались чудовищно громадными. Их украшали башенки, карнизы, каменные завитки. Строения тянулись, на сколько мог охватить взгляд. По мере того как туман редел, глазам девушки открывалась портовая гавань, где стояло на якоре неисчислимое множество судов. Лодки сновали между судами и пристанью.
– Ну что, принцесса, каково? Небось дух захватило, а?
Лилиа едва слышала замечание Радда, такое самодовольное, словно порт принадлежал ему. Она с жадностью впивала глазами окружающее. Страх перед большим городом проснулся в ней лишь тогда, когда лодка коснулась причала. На пристани толпилось великое множество людей, и все они кричали, толкались, куда-то пробивались, занимались погрузкой или выгрузкой. Лилиа и не представляла себе, что такое количество людей может быть в одном месте. Вся эта масса народу, казалось, готова была сомкнуться вокруг девушки, сдавить ее и задушить. Будь это возможно, она обратилась бы в бегство. Догадавшись о страхах девушки, Радд крепко взял ее под руку и не отпускал, пока они не сошли на берег.
Несмотря на невероятное количество чудес и диковинок, Лилиа чувствовала себя одинокой, затерянной, всем чужой. Долгое морское путешествие в душной, тесной каюте без окон еще вчера казалось ей самым страшным, однако новый опыт был по-своему тягостен.
Сотни людей спешили по каким-то своим делам, не обращая на девушку ни малейшего внимания Чужие лица, чужая одежда, чужая жизнь. И холод, промозглый холод, пробирающий до костей. Весна вот-вот должна была смениться летом, но Лилиа, знавшая только тропическую жару, дрожала всем телом.
Выбравшись из порта, Радд нанял кеб и втолкнул туда девушку.
– Предместье по дороге на Суссекс. Путь неблизкий, но не волнуйся, приятель, тебе заплатят, – сказал он кебмену.
В повозке белых Лилиа было так же неуютно, как и в порту, однако глаза ее невольно устремились к окошку. Кеб катился по булыжной мостовой улиц, переходящих одна в другую и заполненных толпами народа. На улицах, хоть и не слишком чистых, было множество лавок с разного рода товаром в витринах.
Девушка забилась в угол, сжалась в комок, чтобы согреться, и отдалась во власть растущего изумления и страха. Лондон оказался больше, неизмеримо больше, чем она предполагала. Должно быть, это самый крупный город мира. Какое счастье, что отец учил ее истории и географии! Лилиа лихорадочно пыталась вспомнить то, что знала об Англии вообще и о Лондоне в частности. К счастью, она имела понятие об экипажах и велосипедах и узнавала их, когда видела. Конечно, от этого они не стали менее пугающими и чуждыми, но хотя бы не заставляли теряться в догадках.
Лилиа снова поразила мысль, что она на родине отца. Совпадение казалось невероятным.
– Послушай… – нерешительно обратилась она к своему спутнику, – я хочу знать, куда ты меня везешь и зачем.
– Все в свое время, принцесса, все в свое время, – ухмыльнулся Радд. – Потерпи, осталось недолго.
Когда кеб выехал из города в предместье, глазам девушки открылась сельская Англия во всей ее весенней красе. Ветерок перебирал желтые головки диких нарциссов, яркие азалии в палисадниках, ветки миндальных деревьев в таком обильном цвету, что молодая листва терялась среди белоснежных лепестков. Обилие растительности, пусть даже незнакомой, несколько утешило девушку. Зеленые холмы простирались до самого горизонта, живописные луга были разделены живыми изгородями, купы деревьев склонялись над прудом или речушкой. После буйства джунглей на Мауи флора Англии казалась скудной, и все же Лилиа жадно разглядывала придорожные лужайки и рощи. Время от времени мелькала ферма или постоялый двор, а порой и особняк в стороне от дороги, почти скрытый деревьями и тщательно ухоженным кустарником.
Они ехали по немощеной дороге, и пыль так и клубилась за кебом. Становилось все теплее. Девушка согрелась и, утомленная впечатлениями, прикорнула в углу сиденья.
Окрик Радда разбудил Лилиа.
– Эй, кебмен! – Он опустил окошко и высунулся. – Поворачивай в следующую аллею… да-да, в эту, с большими дубами.
Поняв, что они приближаются к месту назначения, Лилиа выглянула в окошко и увидела внушительный особняк из серого камня, потемневшего от времени и капризов погоды. К нему вела просторная аллея. Двухэтажное здание имело строгие очертания. Из дымоходов на крыше поднимался дым. Перед особняком простиралась безукоризненно подстриженная лужайка, обрамленная живой изгородью, поодаль виднелся кустарник, выстриженный в виде каких-то животных, что окончательно потрясло девушку. За особняком открывалась великолепная панорама убегающих вдаль холмов.
Кеб обогнул лужайку и остановился перед широкими каменными ступенями лестницы, ведущей к двойным дверям.
– Вот мы и приехали, принцесса, – насмешливо сказал Радд.
Он вышел, открыл для Лилиа дверь и сделал нетерпеливый жест. Девушка спустилась на разровненный гравий. Было совсем тепло, солнце припекало.
– Где мы, Эйза Радд?
– Еще пару минут, принцесса, и все узнаешь.
Девушка последовала за ним вверх по ступеням, к массивным дверям особняка. Радд приподнял бронзовый дверной молоток и дважды постучал. Вскоре дверь приоткрылась и появился лакей в красивой ливрее. Лилиа решила, что этот разодетый господин – хозяин дома.
– Сэр? – вопросительно произнес лакей.
– Доложи леди Анне, что здесь Эйза Радд, а с ним та, кого она ждет.
Лакей смерил приехавших снисходительным взглядом.
– Извольте подождать.
Интуитивно догадавшись, что лакей о них невысокого мнения, Лилиа смутилась, однако Радда это ничуть не обескуражило.
– Не волнуйся, принцесса, она нас примет, никуда не денется.
– А кто такая леди Анна?
– Увидишь, увидишь! Чтоб мне пропасть, ну и любопытна же ты!
Ожидание показалось девушке бесконечно долгим. Наконец дверь открылась на ширину одной створки. Во взгляде лакея Лилиа уловила насмешку.
– Леди Анна примет вас. Прошу следовать за мной.
Они оказались в просторном помещении, напоминающем очень широкий коридор. Лилиа вспомнила, что это называется галереей. Из окон девушка видела лужайку и подъездную аллею.
Вдоль противоположной стены находились застекленные стеллажи с книгами. Сколько же их тут было! Сотни, а то и тысячи! Девушка и не думала, что во всем мире может набраться столько книг разом. Между стеллажами стояли удобные мягкие стулья и столики, на которых впервые в жизни Лилиа увидела газеты, а также альбомы, о которых и вовсе не имела понятия. С лепного сводчатого потолка свисали хрустальные люстры. Лилиа не могла оторвать взгляд от этих сверкающих сокровищ. Однако ей пришлось следовать за спутниками.
Лакей подвел их к широкой величественной лестнице, а когда поднялись на верхнюю площадку, постучал в красивые резные двери.
– Введите их, Джеймс, – послышался женский голос.
Лакей распахнул дверь для прибывших и притворил ее за ними, оставшись снаружи. На кушетке с высокими валиками полулежала худая немолодая женщина. Кожа ее напоминала старинный фарфор, покрытый прожилками. Однако волосы незнакомки, уложенные в высокую прическу, были вовсе не седыми, а золотисто-рыжими, зеленые глаза смотрели внимательно и с интересом. Самый вид женщины наводил на мысль о богатстве и знатности.
Хотя Лилиа, конечно, не видела эту женщину прежде, что-то в посадке ее головы показалось девушке смутно знакомым. Не выдержав испытующего взгляда зеленых глаз, Лилиа молча осмотрела комнату.
Со всех сторон их окружала роскошь, чуждое и кричащее великолепие, от которого кружилась голова. Назначения большей части предметов Лилиа не понимала. Она залюбовалась расписным потолком, где резвились улыбающиеся ангелы с арфами в руках. Очаг поражал своим великолепием, и его невозможно было ни с чем спутать из-за горящих дров. В глубине комнаты стояла кровать под балдахином, со стеганым шелковым покрывалом и множеством подушек.
– Итак, Радд, – заговорила женщина, – это она?
– Она, она, леди Анна! Могу присягнуть, что это и есть дочь Уильяма Монроя.
– Он говорит правду, дитя мое?
– Да, – ответила Лилиа, совершенно ошеломленная таким поворотом. – Уильям Монрой был моим отцом.
– Был? Так он умер?
– Два года назад.
– Бедный мой Уильям всегда и все делал не вовремя – никакого чувства времени! Впрочем, все в конечном счете к лучшему. Подойди ко мне, дитя мое. – Иссохшей рукой женщина поманила девушку. – Ближе! Глаза у меня теперь уже не те, что раньше.
Озадаченная, Лилиа подошла к кушетке.
– Боже милостивый! Что это за обноски на тебе? И ты истощена почти так же, как я. Радд, что с ней такое? Болезнь? Голод? И потом, я же просила одеть ее достойным образом.
– Я подумал: а чего ради? Девчонка никогда ничего не носила, кроме куска тряпки. Откуда ей знать, что такое достойный вид?
– Могу ли я узнать, кто вы? – не выдержала Лилиа.
– Как? Разве этот человек не объяснил тебе?
– Нет.
– В чем дело, Радд? Почему вы держали это бедное дитя в неведении?
– Ну… я думал… я решил предоставить это вам.
– Вы только взгляните на нее. Она же потрясена до глубины души, и кто может винить ее за это? – Женщина обратилась к Лилиа: – Я леди Анна Монрой, мать Уильяма, то есть твоя бабушка, дитя мое. А этого человека я отправила на острова, куда ветер занес моего беспутного сына. Я поручила ему найти или самого Уильяма, или хотя бы следы его. Здесь родился и вырос твой отец. Долгие годы этот особняк был ему родным домом, а теперь, надеюсь, станет домом тебе, дитя мое.
– Мать моего отца? Бабушка? – растерянно повторила Лилиа. – Он никогда не рассказывал о прошлом! Я ничего не знаю об этом доме.
– Охотно верю. – Анна грустно покачала головой. – При всех своих недостатках Уильям был не лишен гордости. Без сомнения, удрученный изгнанием, он стыдился его. А теперь скажи, как тебя зовут, дитя мое..
– Лилиа.
– Лилиа… Что за чудесное имя!
Радд нетерпеливо закачался на пятках.
– Леди Анна, не перейти ли нам к делу? После этого вы всласть наговоритесь, а я занят. Соблаговолите рассчитаться со мной за услуги, и я оставлю вас наедине.
– Да-да, – закивала леди Анна, – давайте все уладим.
– Вы хотите заплатить этому человеку? За что? – спросила Лилиа.
– Я обещала заплатить тысячу фунтов, если он убедит моего сына или его наследников вернуться.
– Прежде чем вы заплатите, я хотела бы переговорить с вами наедине.
– Оставьте нас ненадолго, – сказала Радду леди Анна.
– Леди Анна! – встревожился Радд. – Я не могу торчать тут у вас до скончания века! Сейчас девчонка наврет вам с три короба. К чему слушать этот вздор? Туземок хлебом не корми, дай только опорочить белого мужчину, а у самих не больше приличий, чем у мартовских кошек!
– Вы забываетесь, Радд! Это моя внучка, будьте любезны говорить о ней с уважением!
– Я готов принести самые почтительные извинения, леди Анна, если только и вы прислушаетесь к моим словам, но, клянусь, она лгунья, и у нее самые низменные наклонности!
– Джеймс!
Леди Анна схватила трость и постучала в пол. Дверь открылась почти сразу, словно лакей все это время стоял за ней.
– Джеймс, проводите этого человека вниз и подождите, пока я снова вас обоих не позову.
– Слушаюсь, миледи.
– Леди Анна, заклинаю вас, не верьте ни единому слову этой островитянки, этой безбожницы!
– Молчать, ничтожество! Вы начинаете действовать мне на нервы! – Трость снова гулко ударила в пол. – Если вы не покинете эту комнату по доброй воле, Джеймс выставит вас отсюда!
Лакей, плечистый и крепко сбитый, схватил Радда за локоть и вынудил направиться к выходу.
– А теперь я хочу знать, в чем дело, – сказала леди Анна.
– Прошу вас, ничего не платите этому человеку!
– Однако это странно! – Пожилая дама сверкнула глазами. – Быть моей внучкой еще не значит командовать мной! Соглашение должно быть выполнено, это вопрос чести.
– По отношению к человеку достойному, – возразила девушка. – Эйза Радд силой увез меня с острова, а когда вы узнаете, что было потом…
И Лилиа подробно поведала бабушке о своем путешествии в Англию. Леди Анна ничем не выдала своих чувств, сказав только: «Понимаю». Она снова стукнула тростью в пол, после чего появился Радд в сопровождении Джеймса.
– Благодарю, Джеймс. Останьтесь здесь, – обратилась леди Анна к лакею.
Тот учтиво наклонил голову и отошел в угол, не спуская взгляда с угрюмого Радда.
– Итак, – начала леди Анна, – вы даже хуже, чем я предполагала, Радд. Я наняла вас вовсе не для того, чтобы вы похитили эту девушку, даже не спросив ее согласия. И уж конечно, не для того, чтобы держали ее взаперти на затхлой воде и испорченной пище. Более того, вы пытались… пытались напасть на нее!
– Все это ложь, ложь!
– Молчать! – Леди Анна сопроводила окрик резким стуком трости. – Вы не заслужили и фартинга, не говоря уж о тысяче фунтов! Немедленно избавьте меня от своего присутствия!
– Но… как же это? – опешил Радд. – Вы не понимаете… я должен получить деньги, просто должен! Я честно их заработал. Только силой мне и удалось увезти девчонку с острова! Вы же не думаете, что она отправилась бы со мной добровольно?
– Ну хорошо, а жестокое обращение?
– Говорю вам, она лжет!
– Достаточно взглянуть на нее, чтобы понять, кто из вас двоих лжет. Джеймс! Выдворите этого человека из моего дома.
– Я буду жаловаться!
– Как вам угодно. Но прежде чем обратитесь куда-либо с жалобой, советую взвесить хорошенько, чье слово будет принято во внимание – ваше или леди Анны Монрой. Меня все знают и уважают, а у вас темное прошлое. К тому же деньги позволят мне отыскать вас даже на краю земли, вздумай вы причинить вред мне самой или моим близким. Джеймс!
Лакей поволок Радда к двери. Тот вырывался, упирался ногами в пол и брызгал слюной, выкрикивая угрозы.
– Ах да, Джеймс, заплатите кебмену. До Монрой-холла путь неблизкий. Пусть он отвезет это никчемное создание в Лондон.
– Слушаюсь, миледи.
У самых дверей Радд обернулся:
– Вы еще пожалеете, ох как пожалеете! И вы, и ваша грязная туземная сучка! Уж я об этом позабочусь!