Отец наконец-то соизволил мне позвонить. Только вот теперь мне не так уж и нужен его ответ о нашем с мамой возвращении домой. Наоборот хотелось продлить эти крошечные летние дни, когда безумие брало верх над разумом, когда теплые ночи казались лучше жарких дней, а вечера окутывались легкой дымкой.
Я слушала его тяжелый голос уже десять минут, и не услышала ничего нового. Он все говорил и говорил, рассказывая о том, как я должна себя вести, что должна слушаться Лукаса или в крайнем случае Адама, что мне нельзя гулять по ночам и так далее. Одни запреты. Если бы Томас был жив, он бы быстро решил вопрос с запретами. Ему мало кто мог указывать.
– Надеюсь, ты услышала меня, Элизабет, – вздохнул отец, щелкнув зажигалкой на том конце провода. Скорее всего, сейчас он находился в своем кабинете и для пущей важности достал кубинские сигары. Он всегда так делал, когда хотел произвести впечатление или возвысить себя в глазах других.
Со мной это перестало работать еще лет восемь назад. Что бы отец ни говорил, я знала, что наказания не получу. Ну, может, выговор и «домашний арест» на парочку дней.
– Конечно.
– Не расстраивай мать, пожалуйста, Лиззи, – тон сменился, став более теплым. – Ей и так нелегко приходится из-за Софии, из-за того, что она так далеко от дома, – нужно спросить, когда мы вернемся, но я промолчала. В памяти почему-то все еще были свежи воспоминания о последних нескольких днях.
– Хорошо.
– Ну что ты все время «хорошо» и «конечно», Лиз? Знаю, что твой дух неукротим, но сейчас трудные времена даже у меня, понимаешь? Мы должны держаться рядом, вместе, мы не враги друг другу, – он еще раз шумно выдохнул, будто объяснял очевидные вещи, которых я не понимала. Но я, правда, не понимала, почему расплачивалась за образ жизни моих родителей.
Отец никогда не занимал высоких должностей, даже сейчас он скорее бегал по приказам Лукаса, следил за магазинами сети в Италии и, конечно, не забывал о криминале.
В клане семьи Санчес любой мелкий босс, а мой отец именно таким и был, мог заниматься чем-то кроме основной работы, которую дает клан. Поэтому, помимо магазинов Лукаса, отец ввозил в страну экзотических животных. И тюрьма – последнее, чего он боялся.
– Не обязательно говорить со мной, как с ребенком. Я все понимаю.
– Ни капли не сомневался в твоем благоразумии, надеюсь, больше твоя мама не будет звонить мне с жалобами, – вот же черт! Нажаловалась на меня! Серьезно? Мне что, пять лет? – Славно, что мы все решили, mio caro1