Тревор считал свое решение провести вечер в пабе логичным. Профессиональным. Ему нравилось так думать, иначе его самолюбие пострадало бы от признания, что он просто хочет смотреть на Дарси. Ведь он не какой-нибудь похотливый подросток, а бизнесмен. К тому же «Паб Галлахеров» теперь входит в сферу его деловых интересов. И, судя по всему, процветает.
Большинство столиков были заняты – семьи, парочки и компании туристов оживленно болтали, попивая вино или пиво. Юноша лет пятнадцати сидел в уголке и наигрывал на концертино жалобную мелодию. Поскольку к вечеру стало прохладно и сыро, в камине разожгли огонь. Греясь в его красноватом сиянии, трое мужчин с обветренными лицами задумчиво курили, постукивая ногами в такт музыке.
Неподалеку ребенок, которому, наверное, еще не исполнилось и года, смеясь, прыгал на материнском колене.
Тревор подумал о своей матери. Ей бы здесь понравилось. Кэролин Райан Маги принадлежала к четвертому поколению ирландцев по линии обоих предков. Как и ее родители, она никогда не ступала на ирландскую землю, но питала сентиментальные чувства к тому, что считала своими корнями.
Только благодаря ей Тревор хотя бы немного знал об истории семьи собственного отца. Для матери много значила семья, даже дальние, давно похороненные родственники. А когда для нее что-то много значило, она старалась сделать так, чтобы это стало важным и для ее мужчин. И ни один из них не мог ей сопротивляться.
Именно мать пела ирландские песни в их доме, а отец только закатывал глаза и терпел. Именно мать рассказывала сыну на ночь сказки о феях, селки и гоблинах.
Тревор знал, что именно она со свойственной ей решительностью улаживала разногласия и смягчала обиды отца на его родителей. Даже матери было не под силу привнести в их отношения тепло, но, по крайней мере, ей удалось проложить тонкий мостик уважения с обеих сторон.
Тревор порой задавался вопросом: заметил бы он отчуждение между отцом и его родителями, если бы не любовь и доверие, царившие в собственном доме?
Из всех знакомых ему супружеских пар он не знал ни одной настолько преданной друг другу, как та, что создала его, и он высоко ценил это удивительно редкое чудо.
Он представил, как мать сидела бы здесь, подпевая песням и вступая в беседы с незнакомыми людьми. Размышляя об этом, Тревор обвел взглядом зал, затянутый сизым дымом, и подумал о вентиляционной системе. Затем помотал головой, встал и направился к стойке. Возможно, сигаретный дым и вреден для здоровья, но, очевидно, именно такой атмосферы ищут те, кто сюда приходит.
За дальним концом стойки Бренна разливала пиво, одновременно что-то очень серьезно обсуждая со стариком, которому на вид было не меньше ста шести лет.
Единственный свободный табурет оказался у противоположного конца стойки, и, усевшись на него, Тревор стал ждать, когда Эйдан раздаст посетителям кружки и сдачу.
– Как дела? – спросил Эйдан, доливая «Гиннесс» в две подставленные под краны кружки.
– Отлично. У вас сегодня много посетителей.
– И так будет почти каждый вечер до самой зимы. Чем желаешь утолить свою жажду?
– Пинтой «Гиннесса».
– Правильный выбор. Джуд сказала, ты заходил к ней сегодня. С какими-то тревогами по поводу наших местных легенд.
– Не с тревогами. С любопытством.
– Ну да, любопытство. – Эйдан начал неторопливо и умело наливать в кружку пенистый «Гиннесс» для Тревора. – Когда оказываешься в гуще странных событий, любопытство естественно. Издатель Джуд говорит, что ее книга должна привлечь интерес к нашему уголку света. Это хорошо для бизнеса, и для твоего, и для моего.
– Тогда нам стоит подготовиться. – Тревор глянул по сторонам, отметил, что Шинед работает с гораздо большей энергией, чем прежде. Однако Дарси нигде не было видно. – Тебе понадобится больше работников.
– Я уже подумал об этом. – Эйдан насыпал чипсы в корзинку и поставил ее на стойку. – У Дарси есть на примете несколько человек.
Дарси словно отреагировала на звук своего имени – из-за кухонной двери прозвучал ее звонкий голос:
– Несчастная ты задница слепого осла! И зачем тебе такой крепкий череп, если внутри нет ничего, что стоило бы защищать? Ты безмозглый, как репа, и вдвое противнее!
Тревор вопросительно склонил голову набок. Эйдан спокойно продолжал разливать пиво.
– У нашей сестренки вспыльчивый характер, а Шон провоцирует ее одним своим существованием.
– Мегера?! Я покажу тебе мегеру, ты косоглазая, беззубая жаба!
Раздался глухой удар, вопль, новые ругательства. Дверь распахнулась, и, прижимая к бедру полный поднос, в зал ворвалась Дарси, раскрасневшаяся, с горящими глазами.
– Бренна, я огрела твоего мужа сотейником! И почему такая разумная женщина, как ты, выбрала в мужья этого бабуина?
– Надеюсь, пустым сотейником? Не тем, в котором Шон приготовил свое великолепное рагу?
– Пустым. Так звону больше.
Она тряхнула головой, сделала глубокий вдох, удовлетворенно выдохнула, затем, поудобнее перехватив поднос, направилась к стойке и тут увидела Тревора.
Гнев исчез с ее лица как по волшебству. Огонь в глазах приобрел сексуальный отблеск.
– Смотрите-ка, кто заглянул к нам в этот дождливый вечерок, – промурлыкала Дарси, подходя ближе. – Дорогой, подними для меня, пожалуйста, откидную доску. У меня обе руки заняты.
Больше половины своей жизни она прекрасно удерживала подносы в одной руке, но ей нравилось смотреть, как он двигается. Тревор соскользнул с табурета и подошел выполнить ее просьбу.
– Очень мило, когда тебе помогает сильный красивый мужчина, – с придыханием проговорила она.
– Осторожнее, Трев, за ее красивым личиком прячется кобра, – заметил Шон, появляясь из кухни с двумя заказами в руках.
– Не слушай, что бормочет эта обезьяна. – Дарси бросила холодный взгляд на брата. – Наши родители, по доброте душевной, выкупили его у бродячих цыган, и, по-моему, напрасно потратили два фунта и десять пенсов.
Покачивая бедрами, она отправилась раздавать заказы.
– Забавная шутка, – хмыкнул Шон. – Видимо, она давно ее придумала и ждала случая высказать. Добрый вечер, Трев. Будешь ужинать?
– Я бы попробовал рагу. Слышал, оно сегодня вкусное.
– Да. – С печальной улыбкой Шон потер шишку на голове. Затем взглянул на паренька, заигравшего более веселую мелодию. – Ты выбрал хороший вечер. Коннор может играть как ангел или демон, в зависимости от настроения.
– Я еще не слышал тебя. – Тревор снова сел на свой табурет. – Мне говорили, что играешь ты не хуже, чем готовишь рагу.
– Ну, неплохо играю. Как и все мы. Музыка – часть жизни Галлахеров.
– Дам тебе совет. Найди себе агента.
– Агента? – Шон обернулся и посмотрел Тревору в глаза. – Ты заплатил хорошую цену за песни, которые купил. Я тебе доверяю, у тебя честное лицо.
– Хороший агент выжал бы больше.
– Мне не нужно больше. – Шон взглянул на Бренну. – У меня уже все есть.
Озадаченно качая головой, Тревор взял кружку, которую поставил перед ним Эйдан.
– Финкл говорил мне, что у тебя нет деловой хватки, но ты совсем не так простодушен, как он пытался меня убедить. Без обид.
– Я не обиделся.
Тревор смотрел на Шона поверх своей кружки.
– Финкл еще рассказывал, что ты все время путал его с другим инвестором, ресторатором из Лондона.
– Правда? – Шон весело прищурился. – Эйдан, мы что-нибудь знаем о рестораторе из Лондона, который интересовался нашим пабом?
Эйдан прищелкнул языком.
– Вроде припоминаю, как мистер Финкл упоминал об этом, а я уверял, что никакого ресторатора нет. Видите ли, – Эйдан многозначительно помолчал, – мы все, каждый из нас, очень старались его в этом убедить.
– Я так и подумал. – Впечатленный ловкостью братьев, Тревор отпил «Гиннесса». – Очень хитро.
Тревор обернулся, услышав смех Дарси. Она погладила по голове Коннора и, не снимая ладони с его макушки, запела.
Мелодия была очень быстрая, и слова будто налетали друг на друга. Тревор слышал эту песню в нью-йоркских пабах или в доме матери, когда у нее было настроение послушать ирландскую музыку, но никогда ее не пели голосом, словно пропитанным бархатным вином и посыпанным золотом.
Финкл упоминал о певческом голосе Дарси. И не просто упоминал, а откровенно им восторгался, но Тревор не придал этому особого значения. Владея небольшой звукозаписывающей компанией, он знал, как часто превозносимые до небес голоса на самом деле заслуживают не более чем вежливых аплодисментов.
Теперь, слушая и наблюдая, как она поет, Тревор признал, что должен был больше доверять своему разведчику.
Когда она перешла к припеву, Шон облокотился о барную стойку и добавил свой голос. Дарси подошла, небрежно положила руку на плечо Тревора и продолжила песню, обращаясь к брату:
Скажу я маме, как вернусь домой,
Что парни не оставляют девчат в покое.
Да, подумал Тревор, этой девчонке парни точно проходу не давали. Ему захотелось дернуть ее за шелковистые волосы, но не так игриво, как намекала песня. Нет, ему хотелось запустить пальцы в волосы Дарси, откинуть голову и впиться губами в ее губы.
Внезапно подумав о том, что, наверное, тысячи мужчин мечтали о том же, Тревор почувствовал укол ревности.
Когда песня закончилась, Дарси перегнулась через стойку, ухватила Шона за воротник, притянула к себе и громко чмокнула его в щеку.
– Болван! – любовно сказала она.
– Мегера!
– Три рыбы с жареной картошкой, два тушеных мяса и две порции твоего кекса на портере. Возвращайся на кухню! – Отдав команду Шону, она повернулась к Эйдану, небрежно проведя ладонью по плечу Тревора. – Три пинты «Гиннесса» и три «Харпа», бокал «Смитвика» и две колы. Одна кола для Коннора, так что бесплатно. Можно? – Она взяла кружку Тревора и отпила маленький глоток.
– Заказы принимаешь?
– Я здесь исключительно для этого.
– Спой еще.
– О, скорее всего, до конца вечера я еще спою.
Она ставила наполненные кружки и бокалы на поднос.
– Нет, сейчас. – Тревор достал из кармана банкноту в двадцать фунтов, показал ее, зажав двумя пальцами. – Балладу.
Взгляд Дарси скользнул от его лица к банкноте и обратно.
– Хорошие чаевые за одну песню.
– Я ведь богат, помнишь?
– Такое я не забуду. – Она потянулась за двадцаткой и нахмурилась, когда Тревор отдернул руку.
– Сначала спой.
Дарси подумала, не отказать ли ему из принципа и, может, еще из вредности, но двадцатка есть двадцатка, а спеть ей было нетрудно. Она улыбнулась, и, подхватив поднос, громко запела:
Ой вы, девушки, прекрасные, юные,
Вы в расцвете своей красоты,
Берегите свои сады,
Чтоб никто не похитил цветы.
Коннор подхватил мелодию и покраснел, когда Дарси подмигнула ему, ставя перед ним стакан с колой. Затем она разнесла напитки другим посетителям, продолжая петь о сожалениях и утрате невинности. Смолкли беседы, прозвучало несколько печальных вздохов. Поскольку платил Тревор, Дарси, вернувшись к стойке, последние строки допела, глядя на него.
Грянули аплодисменты, и глаза Дарси засветились от удовольствия. С тем же блеском в глазах она выхватила банкноту из руки Тревора.
– По двадцатке за каждую, и я спою столько песен, сколько закажешь.
Собрав на поднос подготовленные Эйданом «Гиннессы», она отправилась их раздавать.
– Эй, я спою и за десятку! – выкрикнул кто-то и под громкий смех затянул «Билли Миллиган».
– По выходным у нас играют профессиональные музыканты, – сказал Эйдан Тревору.
– Приду послушать. – Тревор проследил взглядом за Дарси, которая прошла мимо бара к кухонной двери. – Вы когда-нибудь выступаете втроем?
– Шон, Дарси и я? Иногда, на наших вечеринках или в пабе ради веселья. Когда я путешествовал, я зарабатывал пением себе на ужин. Это может быть трудной работой.
– Зависит от контракта.
Тревор сидел еще час, попивая «Гиннесс», наслаждаясь вкусным рагу, слушая, как совершенно неутомимый Коннор играет одну мелодию за другой.
Один раз он встал, чтобы открыть дверь семейной паре – у обоих родителей на руках было по спящему ребенку. Рано ушли только семьи с детьми и несколько мужчин с обветренными лицами – видимо, рыбаки, которым нужно встать до рассвета, чтобы выйти в море.
После девяти вечера еды заказывали все меньше, но пивные краны все еще продолжали бесперебойно работать, когда Тревор поднялся.
– Идешь спать, босс? – окликнула его Бренна.
– Да. Хотел бы я знать, что за витамины помогают тебе работать без устали по пятнадцать часов.
– Это не витамины. – Бренна положила ладонь на узловатые пальцы старика, весь вечер неотлучно просидевшего за стойкой. – Это присутствие моей настоящей любви, мистера Райли, меня так вдохновляет.
Райли засмеялся.
– Тогда нам по последней пинте, дорогая, вместе с поцелуем на прощание.
– За пинту заплатите, а вот поцелуй бесплатно. – Поцеловав старика, Бренна оглянулась. – До завтра, Тревор.
– Эйдан, я умыкну твою сестру на минутку. – Тревор схватил за руку пробегавшую мимо Дарси. – Теперь твоя очередь меня провожать.
– На минутку можно. – Дарси поставила поднос на стойку и, проигнорировав недовольную гримасу Эйдана, пошла к двери.
Мелко моросил дождь, с моря подползал и стелился по земле белый туман. Шумно бились волны о берег, и где-то вдалеке прозвучал гудок парохода.
– Ах, какая прохлада! – Закрыв глаза, Дарси подставила лицо мелким капелькам дождя. – К вечеру в пабе становится душно.
– У тебя, наверное, ноги гудят.
– Да, не отказалась бы от хорошего массажа.
– Идем со мной, и я уделю им все свое внимание.
Она открыла глаза.
– Предложение, конечно, соблазнительное, но работа еще не закончилась, а потом мне нужно поспать.
Тревор взял ее руку и поднес к своим губам, как уже делал прежде.
– Подойди утром к окну.
Дарси с удовольствием ощутила, как взволнованно забилось ее сердце и бабочки запорхали внизу живота. Она умела наслаждаться каждым приятным мгновением. Однако нельзя терять голову и забывать о правилах игры.
– Может, и подойду. – Она медленно провела кончиком пальца по его подбородку. – Если утром вспомню о тебе.
– Постараюсь, чтобы вспомнила.
Тревор обнял ее и притянул к себе, но Дарси остановила движение, положив ладонь на его грудь.
От сладкого предвкушения ее пульс забился быстрее. Ей нравился аромат дождя и влажной кожи, нравилось ощущение его крепких рук. Давно она не позволяла мужчине себя обнимать.
Это был ключевой этап – позволить. Сделать выбор, первый шаг, следовать своему настроению. Важно всегда оставаться хозяйкой положения и самой решать, когда мужчина может к тебе прикоснуться. Стоит однажды выпустить поводья из рук, и можно позабыть, что любые ощущения, какими бы они ни были приятными, мимолетны.
Пока безопаснее лишь чуточку попробовать, чтобы проверить, захочется ли большего. Поэтому Дарси скользнула рукой вверх по его груди, положила ладонь на затылок Тревора и с открытыми глазами прильнула губами к его губам.
Он не спешил, надо отдать ему должное, не стал тискать ее, пытаясь достать языком до горла. Дарси одобрила его стиль, сдержанный и уверенный. «Не так опасен, как казался», – подумала она с легким сожалением.
Вдруг Тревор прижал ее к себе крепче, провел руками по спине, изменил наклон головы, впиваясь в ее губы, и разум Дарси затуманился. Она мысленно воскликнула: «О боже!» – а затем все мысли вылетели из головы.
Он хотел съесть ее живьем, быстрыми и жадными укусами, полагая, что именно этого она ждет от мужчины. Отчаянной страсти. Она будила в нем эту страсть, и он видел в ее глазах ожидание.
Поэтому сначала он продвигался осторожно, следя за ее реакцией, замечая, как холодное одобрение сменяется удовольствием. Собственная расчетливость злила Тревора, в то время как ее аромат одурманивал все сильней. Он захотел большего и перестал себя сдерживать.
Краем сознания он отметил изменение. Ее напряженность сменилась уступчивостью, мягкой и тихой, словно сыпавший на них мелкий дождь.
Он закрыл глаза, как и она, и вся расчетливость между ними исчезла.
Дарси запустила пальцы в его волосы, приподнялась на цыпочки, сливаясь с ним всем телом, и Тревор сделал шаг вперед, прижав ее спиной к каменной стене паба. Их сердца словно стучали друг об друга.
Он отстранился, желая прояснить голову, набрать воздуха, перевести дыхание. Дарси замерла на месте, потом по-кошачьи удовлетворенно вздохнула и открыла глаза.
– Мне понравилось. – Она подозревала, что чересчур увлеклась, и все же провела языком по нижней губе, словно собирая остатки его вкуса, отчего кровь Тревора опять забурлила.
– Сделай так еще.
На этот раз Тревор обхватил ладонями лицо Дарси, погрузил пальцы в ее волосы, сжал кулаки. И замер, колеблясь, мучительно выжидая, на расстоянии шепота от ее губ, пока их дыхание не участилось.
– Мы сведем друг друга с ума.
Она ответила смехом, похожим на стон.
– Я тоже так думаю. Давай начнем прямо сейчас. – Дарси подалась вперед, прикусила его нижнюю губу, потянула на себя, коснулась кончиком языка.
– Отличное начало, – просипел он, полностью отдаваясь поцелую.
У Дарси закружилась голова, все затанцевало, приводя ее в восторг. Каждое ощущение отдавалось взрывом в теле – вкус, твердые линии его тела, мокрый камень за ее спиной, дождь на коже Тревора.
Ей хотелось довести его до грани, до слабости, услышать его мольбу – прежде, чем она попросит сама. Она растворилась в поцелуе, отдавая ему больше, чем намеревалась.
И снова первым отстранился Тревор. Следовало взять себя в руки, иначе он прямо сейчас затащит ее в машину, бросит на заднее сиденье и завершит начатое с торопливостью подростка в ночь после выпускного бала. Она лишила его рассудка поцелуями на мокром тротуаре у переполненного паба.
– Нам нужно срочно уединиться.
– Всему свое время. – Она оперлась о стену, поскольку коленки до сих пор подгибались. – Не думаю, что мы будем хорошо спать сегодня, но я не возражаю. – Она взъерошила его волосы, стряхнув с них капли дождя. – Знаешь, в последний раз, когда я целовалась с янки, всю ночь проспала, как дитя.
– Приму это за комплимент.
– Это и был комплимент. Буду с удовольствием предвкушать следующие поцелуи; сейчас же мне пора возвращаться, а тебе – идти домой.
Дарси сделала шаг в направлении двери, но Тревор придержал ее за руку. Она не пришла в себя достаточно, чтобы устоять перед соблазном, если Тревор осознает свое преимущество и будет настаивать. Поэтому с улыбкой бросила ему через плечо:
– Веди себя прилично. Если я задержусь еще немного дольше, Эйдан устроит мне взбучку и испортит мое прекрасное настроение.
– Давай встретимся в твой ближайший выходной.
– Согласна. – Она дружески похлопала его по руке и поспешила в паб.
Тревора удивил и даже разозлил тот факт, что этот эпизод так его потряс. Ему пришлось долго сидеть в машине, слушая дождь и дожидаясь, когда остынет кровь и перестанут дрожать руки. Он знал, что значит желать женщину, ему знакомо было неотступное стремление ощутить ее тело в своих руках, под своим телом. Так же он знал – и смирился – с тем, что сильное желание сопровождается уязвимостью и рисками.