Сердце льда: для влюбленных в фигурное катание - читать онлайн

Глава I По воле случая

Невысокое рыжее здание, похожее с первого взгляда на ничем не примечательный домик. Люди каждый день пробегают мимо него по своим делам, не испытывая ни малейшей потребности зайти внутрь. А кто-то, наоборот, останавливается возле него, понимая: что-то манит их внутрь. Я когда-то почувствовала то же самое.

Если зайти в него жарким июльским днем, внутри вас встретят приятный полумрак и прохлада. А когда глаза привыкнут к темноте, вы сможете увидеть вдалеке, почти в сердце этого здания, огромное глянцевое озеро, по которому, как водомерки, скользят люди. Оно привело вас сюда, заставив забыть о своих планах. Все, кто проходит мимо, тоже спешат к нему.

Стоит только ступить на него, сделать один шаг, как вас подхватывает неведомая магия. Миг – и вы уже скользите по этому озеру, как и десятки людей вокруг, так же легко и самозабвенно, забыв обо всем, что было важно. Есть только прохлада, окутывающая тебя в мягкий кокон, потоки воздуха, в которых ты словно паришь, и хаотичный режущий звук, постепенно становящийся четким и ритмичным. Там время проносится мимо, кружит тебя в водовороте событий, фигуры катающихся сливаются, превращаясь в яркие пятна. А ты скользишь и скользишь, не в силах остановиться.

Мне было четыре года, когда я впервые попала на каток. Стояло лето – самое начало июля, и мы с мамой гуляли, выбирая затененные деревьями аллеи и держась подальше от палящего полуденного солнца. В четыре года все вокруг кажется новым и необычным. Каждую минуту мир открывается для тебя с новой стороны, удивляя своими гранями. В тот день, отойдя совсем недалеко от дома, я вдруг заметила что-то очень яркое и интересное:

– Мам, что это такое оранжевое впереди?

– Не знаю, бассейн, наверное. Хочешь, зайдем посмотреть?

Мы зашли внутрь, мама обратилась к администратору, и выяснилось, что это не бассейн, а каток. Найти совсем рядом с домом холодный лед в самый разгар июльского зноя – для меня это оказалось настоящим чудом.

Нам разрешили выйти на лед – это было еще одно чудо. И я тут же захотела кататься, как другие дети – в маленьких коньках с блестящими лезвиями, уверенно и резво. В стенах катка царила особенная атмосфера. Я увидела блестящие глаза и разгоряченные лица. Здесь катались дети, живущие другой жизнью. Мне казалось, что они проносятся мимо на бешеной скорости. Я стояла в потоке холодного воздуха, и мне нестерпимо хотелось наклониться и потрогать лед руками.

Мне так понравилось стоять на льду, что я сразу же заявила маме: «Хочу кататься!» Мы с мамой снова подошли к стойке администрации – теперь уже узнавать, что нужно сделать, чтобы начать заниматься. Нам повезло – тогда проходил набор в группу, которая должна была начать тренироваться с осени, поэтому нужно было дождаться сентября и проб.

Как же я была счастлива! С катка домой я возвращалась вприпрыжку и еще долгое время говорила только о том, как совсем скоро я буду кататься на льду. Тем утром мне удалось заглянуть в крохотное окошко в мир фигурного катания, и вот, спустя всего пару часов, передо мной открывается дверь, ведущая туда. Мне кажется, два месяца, что оставались до осени, я жила предвкушением сентября. Обычно мы проводили лето в деревне с бабушкой и дедушкой, и то лето не стало исключением. Время тянулось невыносимо медленно – еще только июль, и до сентября целая жизнь. Но, как это часто бывает в детстве, когда перестаешь ждать – время сжимается. И как-то незаметно я оказалась в самом конце августа. Родители не забыли про наше решение, я не передумала за лето. Вернувшись из деревни, мы узнали о дате проб и поехали покупать мне спортивную форму.

Пришли на пробы мы уже с коньками, крошечными, но настоящими. Переобулись, мама помогла мне зашнуровать ботинки, и я вышла на лед. Наверное, все дело в возрасте, но я совсем не волновалась. Я не знала, что те несколько лет на катке «Пингвины» навсегда изменят мою жизнь, определят цели и стремления на долгие годы вперед. Я относилась к этому как к интересному приключению, и мне хотелось испытать себя, почувствовать под ногами лед и быть принятой, конечно.

Обычно на пробы вместе с ребенком приходят родители. Тренер, который набирает группу, дает задания и смотрит, как дети их выполняют. Иногда пробы проходят на полу, в зале – детей просят попрыгать, побегать, потанцевать под музыку, попробовать сделать мостик и сесть на шпагат. Смотрят, насколько они гибкие и музыкальные. Если это серьезная спортивная школа, учитывают и антропометрические данные ребенка и родителей, чтобы определить, подходит человек для фигурного катания или нет. Он должен быть легким и стройным, чтобы в будущем выполнять сложные прыжки.

Мои пробы проходили на льду. Нам дали походить по нему, чтобы посмотреть на координацию, как мы будем вести себя во время падений. Кто-то пробовал передвигаться сам, кто-то с конусом для равновесия. Я от конуса отказалась. Падала, вставала и опять падала – лед оказался скользкий, а коньки очень неустойчивые. Но страшно не было. Мама рассказывала, что вместе с детским восторгом во мне проснулось какое-то бесстрашие и кураж. Я вообще была подвижным ребенком, мне нравилось бегать, а сидеть на месте становилось сущим наказанием. Падения же были скорее веселыми, чем страшными. Как будто ты с друзьями катаешься на горке, и санки завалились на бок. Ну не плакать же из-за этого.

Я пробы прошла, и меня взяли. Так я стала заниматься на катке «Пингвины».

Меня часто спрашивают, кто привел меня в фигурное катание. Я и сама задумывалась об этом, но по-прежнему не могу дать определенный ответ. С одной стороны – в спорт меня привела мама. Именно с ней мы гуляли, когда мне захотелось посмотреть, что там, за этими оранжевыми стенами под покатой крышей. Когда она записывала меня, когда привела на пробы, она понимала, что это дополнительная нагрузка, которая ляжет, прежде всего, на ее плечи. И хоть каток был рядом с домом, четырехлетнего ребенка не отправишь туда одного. Нужно перевести через дорогу, за ручку довести до раздевалки, помочь переобуться и переодеться, следить за графиком, ездить на первые выступления и многое-многое другое. Все это на первых порах делала мама. С другой стороны – в фигурное катание меня привел случай. Заинтересуйся я тогда чем-то другим, не обрати внимания на то здание – кто знает, как повернулась бы моя жизнь, кем бы я была сегодня, чем бы жила и дышала.

Чем младше ребенок, тем ему проще – меньше страха, что упадет, больше подвижности и желания впечатлить всех, крикнуть: «Смотри, как я умею!» Я пришла в спорт в хорошем возрасте, четыре года – то, что надо (правда, многие начинают заниматься еще раньше). В пять или шесть лет мне было бы уже значительно сложнее. Но если кто-то думает начать и сомневается, боится, что упустил время и уже ничего путного не выйдет – смело пробуйте. Фигурное катание открыто для всех, а учиться элементам можно и в зрелом возрасте. Для людей, начавших заниматься фигурным катанием будучи уже взрослыми, даже проводятся специальные соревнования, на которых они показывают очень хороший уровень подготовки. А если говорить про большой спорт – есть множество примеров, когда серьезных результатов достигали спортсмены, начавшие тренироваться значительно позже. Например, Каролина Костнер[1], талантливейшая фигуристка из Италии, пришла в спорт в семь лет. Но это ей не помешало сделать блестящую карьеру, и свою последнюю медаль на чемпионате Европы выиграть в тридцать один год. Американский фигурист Джони Вейр[2] впервые встал на коньки в одиннадцать, что не помешало ему стать трехкратным чемпионом США и выиграть бронзу на чемпионате мира. Важно непреодолимое желание спортсмена и большая вера в него тренера. Потому что очень немногие возьмутся серьезно работать с ребенком в таком возрасте.

В «Пингвинах» сложным элементам нас сразу не учили. Для начала мы должны были почувствовать себя на льду уверенно и научиться правильно падать. Без падений обучиться фигурному катанию невозможно – ребенок будет терять равновесие во время скольжения, неизбежно будет падать во время первых прыжков, поэтому крайне важно упасть правильно, без травм, чтобы можно было быстро встать и продолжить работу. Поэтому маленьких фигуристов учат группироваться, падать на бок, отучают от привычки выставлять руки вперед, чтобы смягчить падение – это может быть чревато переломом и долгим восстановлением. И только после этого приступают к изучению сложных элементов – вращениям и прыжкам.

В том сентябре у меня началась другая жизнь, насыщенная и распланированная. Стало совершенно обычным приходить на тренировки четыре раза в неделю и почти все время быть чем-то занятой. Как и у взрослых фигуристов, у нас были занятия и в зале, и на льду. В фигурном катании все элементы всегда отрабатываются сначала на устойчивой поверхности и только потом переносятся на лед. Тренировка начиналась всегда с зала и с разминки в нем. После отработки упражнений на полу, переходили на лед, где тоже сначала разминались и раскатывались. А затем выполняли задания тренера. После льда – подкачка: упражнения на укрепление мышц спины, пресса и ног. Иногда на тренажерах, иногда просто на коврике. Пока я была маленькая, я не чувствовала какой-то чрезмерной нагрузки. Намного тяжелее стало позже, когда количество тренировок и их сложность возросли. Но пока я занималась в удовольствие. Тренировки были для меня возможностью покататься, хорошо провести время и пообщаться с ровесниками.

Аделина Сотникова после выступления

А вот жизнь моих родителей если не изменилась, то точно усложнилась. Маме приходилось постоянно водить меня на тренировки и ждать их окончания, повсюду ездить со мной и следить за графиком и питанием. Папа стал еще больше работать. Наша семья была самая обычная и небогатая, мы жили на юге Москвы, в обычном спальном районе, папа работал в органах внутренних дел. Зарплаты были невысокими, а спортивный инвентарь стоил недешево. Маленькому ребенку для занятий обязательно нужно термобелье, потому что на льду очень холодно, коньки, из которых вырастала нога, кроссовки, которые тоже часто менялись. Спортивная форма для занятий на полу, резинка и скакалка. Позже появятся костюмы для выступлений и много всего по мелочи. Поэтому родителям приходилось тяжело. Но мне нравилось, я занималась, и родители меня в этом поддерживали.

Каток «Пингвины» – это не спортивная школа, поэтому и тренировки проходили там не каждый день. Они не изматывали, а были в удовольствие, и скорее для здоровья, чем ради высоких спортивных достижений. Мне очень нравились наши групповые задания, когда мы всем составом ставили танцы на льду, это было увлекательно и очень весело. Из нашей группы мало кто выступал на соревнованиях, да и самих соревнований было немного.

Первым моим тренером, привившим мне любовь ко льду и к фигурному катанию, стала Анна Евгеньевна Патрикеева.

С ней мы создавали красивые балетные постановки, с ней я поехала на самые первые мои соревнования, и именно она заметила во мне что-то большее, чем детское желание прокатиться с ветерком по хорошо залитому катку.

Через какое-то время Анна Евгеньевна стала давать мне на тренировках больше заданий и больше с меня спрашивать. Она старалась уделять больше времени детям, у которых замечала хорошие данные, старалась развить их природные таланты. И через некоторое время я дополнительно начала тренироваться с ней один на один и учить сложные элементы.

У Анны Евгеньевны на тот момент не было категории, которая позволила бы ей привозить учеников на крупные соревнования. Чтобы участвовать в значимых соревнованиях на уровне города или страны, нужно было учиться в спортивной школе. Но тренер все равно старалась заявить меня везде, где это было возможно. Она ездила со мной на все соревнования, которые были тогда доступны для нас, чтобы меня заметили спортивные школы и пригласили на пробы.

Я занималась фигурным катанием уже три года. К тому времени мы с тренером освоили достаточное количество элементов, и я помню, как сдавала один из таких тестов. Нам нужно было прыгнуть тулуп (от англ. toe loop – «петля на носке»), с которого обычно начинается изучение прыжковых элементов, и перекидной прыжок. Я все сделала чисто, пришло время показывать вращения. И по какой-то необъяснимой причине я начинаю вращаться не так, как мы отрабатывали на тренировках, а в другую сторону. Делаю все, что нужно, но наоборот. Я левша, и мне было удобнее делать все элементы вправо. Но то, с какой ноги и в какую сторону выполняет упражнения фигурист, очень важно.

Но нужно помнить, что не каждый тренер в будущем возьмется за работу со спортсменом с нестандартной техникой. Поэтому меня сразу учили прыгать влево. А те, кто пришел в фигурное катание после балета или просто достаточно поздно, продолжают прыгать вправо.

Не знаю, почему у меня тогда так получилось. От волнения, наверное. Но это был важный нюанс, на который тренеры всегда обращают внимание, – с какой ноги начинает выполнять упражнения фигурист. Тест я в итоге сдала, конечно. И к концу моего обучения на катке «Пингвины» у меня был третий юношеский разряд.

Казусы, когда на соревнованиях из-за нервов что-то идет не так, случаются сплошь и рядом. Взрослые спортсмены за годы тренировок и выступлений вырабатывают собственные ритуалы, с помощью которых настраиваются на хороший прокат. Я тогда была маленькая, полноценных выступлений у меня еще не было, поэтому, когда мы с Анной Евгеньевной поехали на мои первые соревнования, которые проходили как у взрослых, под музыку и в красивом костюме, без приключений не обошлось.

У меня сохранилась фотография, на которой я стою в костюме для своего первого номера. Мы ставили «Цыганочку» и специально к выступлению бабушка практически за ночь сшила костюм. Она купила в магазине для фигурного катания готовый недорогой комплект и переделала его. В итоге получились черные лосины и поверх них черное бархатное платье. А на груди пайетками был вышит ярко-красный огонь.

Мне было семь лет, и я ужасно волновалась. Меня буквально сковало от ужаса – я не понимала, как сейчас выйду на лед и откатаю программу перед таким количеством незнакомых людей. И хотя на детские прокаты приходят посмотреть в основном только родители, для меня там было слишком много незнакомых людей. А судьи, казалось, только и ждут того, что ты упадешь. Руки были ледяными и никак не согревались, а живот скручивало от страха.

Но вдруг все прошло. Я смотрела на прокаты соперников и не могла понять, почему меня так трясло. Что такого страшного было пять минут назад? Самые обычные соревнования, ничего особенного. Я согрелась, с умиротворением закуталась в свою спортивную кофту и решила закрыть глаза. Я вполне успевала немножко поспать перед своим выходом.

Анна Евгеньевна, увидев мое состояние, схватилась за голову – я была как кукла-неваляшка. Меня можно было перекладывать с места на место, прислонить к стенке, положить на пол, мне было все равно. Главное, чтобы меня не дергали и дали немножко подремать.

Она схватила меня в охапку и побежала к моей маме:

– Оля, что с ней происходит? Ничего не понимаю. Была нормальная, а сейчас стала какая-то странная. – У Анны Евгеньевны на лице был написан точно такой же ужас, как и у меня недавно.

– А, – мама оценила мое спокойствие и махнула рукой, – так это я ей немного валерианки накапала, чтоб не волновалась. Произнесла она как нечто, само собой разумеющееся, словно она миллион раз уже так делала. Потом всмотрелась в лицо Анны Евгеньевны, которое медленно вытягивалось, и поняла, что что-то не так.