Бабушка вдруг замолчала. В печке потрескивали догорающие дрова, аромат собранных трав и ещё не просушенного чистого белья витал в избушке; от печного тепла девочка разомлела, сонно потирая диковинные ледяные глаза. Едва четырёхлетняя малышка появилась на пороге дома девять лет назад, знахарка сказала, что такая голубизна бывает лишь у сильных людей. Дикая девочка поначалу молча кивала, а чуть прижившись, стала свободнее разговаривать, осмелела и однажды отметила:
– Но, бабушка, у тебя ведь тоже такие глаза, голубые!
– Верно, милая, – усмехнулась женщина, гордо расправляя плечи, – моя сила ещё при мне. Будь ты светловолосой, то могла б сойти за мою внучку.
– А у тебя нет внучки? И детей нет?
Хозяйка избушки тогда горько вздохнула, но не опустила плечи, не сгорбилась, подобно старухе, а лишь уставилась в промёрзшее окно. Её сердце отняли много десятилетий назад, заткнув зияющую в груди рану ледышкой, острой и хрупкой. Как жить с таким «сокровищем», как дышать? Да и зачем?..
Но тогда она не могла ответить маленькой девчушке – увела разговор в другую сторону, пообещав когда-нибудь обязательно рассказать эту грустную историю.
Годы шли, девчонка подросла, однако не забыла обещание старой знахарки, и в один из скучных осенних вечеров попросила:
– Расскажи мне свою историю, бабушка. Уж кому, как не мне излить душу? Мы с тобою очень похожи, сама же знаешь. А за грибами завтра утром вместе отправимся, хочешь? Дождь на всю ночь зарядил, я чувствую, а к утру будет ясно. Я тебе поляну грибную в два счёта найду!
Хозяйка засмеялась и ласково пожурила названную внучку:
– Ах ты подлиза моя! Ну что ж, и правда – вспомнить былое иногда полезно. Чтобы не забывать, кто ты есть на самом деле.
При этих словах бабушка по старой привычке расправила плечи, вытянула шею, которую в пору своей молодости так любил целовать муж. Муж… она до сих пор не могла поверить, что его больше нет. Всем тогда досталось тягот, особенно их княжеской чете, только твёрдый характер и воля к жизни определённо были на стороне княгини – супруг быстро сдался, едва дети немного подросли. Хозяйка усмехнулась своим мыслям: родилась княжной, вышла замуж за князя, вся округа пророчила им счастливую долгую жизнь, а теперь… Живёт отшельницей в избушке на окраине леса, её зовут знахаркой, кто-то кличет ведьмой, да из зеркала глядит морщинистая седая старуха. Чудо, что дикая девчонка с ней, а то так и сошла бы «княгиня» с ума в одиночестве, спустя годы служений одному из Великих Предков.
Пока бабушка предавалась мимолётным воспоминаниям, с грустной полуулыбкой перебирая потемневшие перстни на пальцах, темноволосая тринадцатилетняя девочка ёрзала на табуретке в нетерпении: молодая, горячая, её кровь кипела, и ледяные глаза сверкали, подобно молнии за окном. Подросла малышка, вытянулась, округлилась – уж скоро войдёт в девичью пору. И бабушку нежно любила, во всём помогала, спорила иногда, правда, и корила себя за некоторые тяжёлые дни, что выпадали на их долю: как ни крути, а виновата она, дикая девчонка, что зверь в ней поселился навеки.
Бабушка ругала за такие мысли, не позволяла хандрить и сверлила девчонку такими же ледяными глазами, приговаривая: «Запомни раз и навсегда: ты ни в чём не виновата! Увижу, что жалеешь себя или меня – выдеру хворостиной!». Угрозы, впрочем, оказывались пустыми – что бы ни происходило между нею и внучкой, хозяйка избушки лишь поджимала губы и величественно отворачивалась, не желая ни спорить, ни наказывать дитя. Внучка не выдерживала звенящего молчания и, нахмурившись, первая подходила мириться. Так и жили.
– Ну бабушка! Я жду!
Знахарка кивнула, возвращаясь в настоящее. Она посмотрела на неугомонную девчонку и отметила про себя, что та взрослеет: непослушные тёмные волосы теперь заплетены в косу, подбородок поднят, выдавая твердость и упрямство характера, в голубых глазах – озорной блеск и настойчивость. Молодая, дерзкая, красивая. Бывшая княгиня была уверена, что названную внучку ждёт великое будущее.
– Прежде чем я начну, давай-ка сготовим чай на травах. А за беседой похрустим печеньем…
– Печенье?! Бабуля!
Внучка с радостным визгом соскочила с места, обняла бабушку и принялась танцевать с ней по маленькой комнатушке. Хозяйка расхохоталась, поддалась лёгким движениям, словно и не было целого века прожитых лет за спиной.
– Ой, уморишь меня, озорница. Всё-всё, тихо.
Обе остановились, знахарка тяжело опустилась на стул. Из её аккуратной высокой причёски выпали белые пряди, которые тотчас вернулись на место, ловко прихваченные дамской шпилькой. Отшельница – что ж, это не повод забывать о себе, ведь леди надлежит выглядеть опрятно в любой ситуации и любом возрасте. Этим качеством бабушка сначала поражала маленькую внучку, которая предпочитала бегать лохматой и не обращать внимания на одежду: перед кем рядиться, если кругом лес? Постепенно и девчонка стала внимательнее к себе относиться, а когда они вдвоём выбирались в город продавать целебные сборы и приобретать скудное необходимое, то надевала безукоризненно чистое платье и собирала волосы в тугую косу, натягивала старенькие, но начищенные и всё ещё модные башмачки.
– Когда же ты успела испечь сладости? Я бы учуяла, – подмигнула внучка, а хозяйка покачала головой, улыбаясь. Вдруг старое сердце кольнули тяжёлые мысли: «Ещё бы пару-тройку лет сдюжить, чтобы внучка преемницей моей стала. Нашла б себе кого… А сейчас помру – так потеряется во мраке… Словно в воду глядел Великий, отпуская меня доживать остаток дней на воле – стало быть, для неё меня берёг».
Скрывая своё настроение, чтобы не расстраивать девочку, хозяйка избушки нарочито бодро приготовила сладковатый настой из редких трав, затем извлекла из рассохшегося шкафчика льняной мешочек, развязала его, и домик наполнился вкуснейшим ароматом выпечки с нотками корицы. К сожалению, сладости были непозволительной роскошью в их жизни, и каждое угощение малышка помнила. Радость обязательно случалась на именины, которые они придумали сами, ибо никто не сообщил знахарке, в какой день родилась девочка: отдали, словно щенка, и больше не вспоминали. Ещё один славный день – праздник урожая, по осени, затем зимой, когда наступал новый год. Стряпать бабушка не сильно любила и, даже если позволяли продукты, всё чаще уступала внучке «маету» с тестом. А та и рада, умница!
Обе устроились за узким столом с горячими кружками, а косой дождь монотонно отплясывал по стеклу, создавая ритм для истории, будто он и сам был свидетелем тех лет. Знахарка начала долгожданный рассказ.