Так лёжа, стараясь не шевелиться, я начал медитировать по методике Джоре, оно так быстрее, нужно восстановить себя, похоже у меня переломы. Как сбегу – пока не знаю, но сделаю это, и пока медитировал, нужно до полного источник заполнить и слить всё на лечение головы. Потом и дальше можно диагностировать тело и использовать лечение на серьёзных повреждениях и ранениях.
А что произошло, я вспомнил, помогло первое и начальное лечение головы. Тот прорыв в тыл к противнику закончился хорошо, мы освободили без потерь обширные территории с тремя населёнными пунктами, что не были разрушены, как боевики поступали в подобных случаях. Захваченный мост дал нам оперативный простор для наступления на Угледар, и на пятый день мы вышли к его окраинам. Вообще после звонка комбату (действительно на дороге движение было замечено) я поднял коптер, но оказалось, что боевики своих раненых эвакуируют, в кузове КамАЗа и «шишиги» везли на небольшой скорости, мы их пропустили, всё же с ранеными мы не воюем. Те видели нашу позицию, не могли не видеть, наверняка сообщили своим, но проехали мимо. А потом нас пытались сбить с позиции миномётами, мы откатились, уходя от разрывов, и два танка Т-64 выехали на прямую наводку. Одному сбили гусеницу, второго сожгли. Нам тоже прилетело один раз в башню, та стала медленнее со скрипом поворачиваться, но пережили.
В общем, бросили укродесантники свою технику и уходили пешком по оврагам под ударами нашей артиллерии, корректировщики хорошо поработали, бежали быстро. Сорок грузовиков захватили, двенадцать бронетранспортёров, тринадцать БМП разных версий, миномёты, пушки, установки ПТУР, два танка целыми и один подбитый мной. Давненько у нас таких шикарных трофеев не было. Трофейщики уже отгоняли всё в тыл. Когда наши появились, мы их пропустили и, включившись колонну, дошли до спрятанной батареи. Ротный её принял, выставил охранение, позже, как тут тылы почистят, отгонят в тыл, и мы пошли дальше. А летунов на попутной машине отправили к своим. Первый заслон ВСУ уже через пять километров обнаружили, там, где мы «Рапиры» побили.
Что дальше было? Роту раскидали по подразделениям, как я и говорил, моя машина усиливала один из взводов первого батальона «Хан», и дальше началась обычная боевая работа: я коптером выискивал цели и расстреливал их, взвод подходил и зачищал. Пару раз прилетало и нам, но, к счастью, обошлось, больше мазали, да и мы активно маневрировали и укрывались в складках местности. А тут, когда на подходе к Угледару были, прилетало нам, танк укропов сработал, да так, что башню наглухо заклинило, мы лёгкие контузии получили, я глянул Видением, там сердечник снаряда застрял. Тут ремонтные мастерские нужны. Я взводному сообщил, под командованием которого находился, сказал ему, что нам на ремонт необходимо, но пока мы можем вести огонь, как самоходка, до того, как замена придёт. Тот вызвал командование, объяснил ситуацию, и ему обещали прислать танк на замену. Прибыл тот утром следующего дня, не из нашего батальона парни. За это время мы, работая как самоходка, уничтожили несколько дотов и другие позиции противника, случайно накрыли батальонный склад боеприпасов. Всё осложнялось тем, что на момент попадания башня танка была развёрнута на правый борт, так её и заклинило, тут и самоходкой куда сложнее было работать, так ещё когда замена пришла и мы своим ходом шли к Донецку, нас туда направили, ремонтники подвижной мастерской уже глянули, башню снимать нужно, так мы стволом столбы могли зацепить или какие-то сооружения. В общем, непростая дорога вышла, но добрались. Танк приняли, а нас хотели было привлечь в помощь, обычное дело, но у командования имелись свои планы на наш экипаж. Не хватало эвакуационных команд, танк за три дня обещали в строй вернуть, а нас раскидали по эвакуационным подразделениям, и мы тягали подбитую или целую, но брошенную украинскую технику.
Я работал один, перегонял БМП или танки. Тяжёлую технику. Помню, мы подкатили к брошенному танку, тот на ходу, баки пустые, потому и бросили. Машину заправили, парни укатили, там дальше на поле два застрявших бронетранспортёра были, а я погнал машину к Докучаевску, на пункт сбора. Там примут машину. А тут удар, противотанковым гранатомётом сработали с опушки. Диверсанты. И второй раз, тут меня и вырубило. А сидел я в открытом люке мехвода.
Как я из нашего ближнего тыла оказался в застенках СБУ, имею только догадки. Пользуясь тем что дорога пуста, диверсанты осмотрели подбитый танк, кажется, тот на обочину сполз, и вытащили меня. А тут по документам поняли, кто им попался, и возрадовались. Видимо видели запись награждения. Да, мой экипаж наградили. Это было в тот день, как мы пригнали танк на ремонт, вечером. К тому моменту кадры с захваченными «Градами» крутили и по центральным каналам России, не только нашим. Нас срочно дёрнули, переодели в парадку, но посетить душевые дали, и на награждение. Хотели на передовой, ну раз мы тут, то тянуть не стали. Мне дали прапорщика и медаль «Золотая Звезда» Героя Донецкой Народной Республики. Да, я получил высшую награду. Мехвод мой, сержанта получил и такой же орден, что я ранее. Наводчик младшего сержанта и тоже такой же орден. Вполне почётный. Это их первые награды. Награждение шло с телевизионщиками и этим же вечером нас показали в новостях, в девять вечера. Узнали, гады, и видимо вынесли по тем тропкам, по которым просачивались в наш тыл. Всё же передовая не сплошная, наши разведчики в тыл к укропам тоже бегали. Сколько я без сознания, не знаю, но контузия, удары по голове, мог и довольно долго пребывать в коме. Да, уж вышло так. А планы были, пока идёт ремонт, пожить в Донецке и возобновить встречи с моими любовницами, уже очень хотелось. Нет, пока парадку забирал, я успел побывать и в магазине, и риелтор ко мне на полчаса заскочила, урвал чуток ласки, но и только. Жаль, конечно, однако и эта наша работа по эвакуации дело серьёзное. Что я потерял? Плен да, неприятно, но сбегу. Документы, наградные планки, вещи свои, оружие, коптер, он со мной был, всё это потеряно. Парадка на квартире с наградами и наградными книжками, тут порядок. Коптер куплю новый, остальное восстановлю, как к своим вернусь, так что особо потерь я не понёс. Кстати, моим коптером укропы вряд ли воспользуются, я, конечно, начал модернизацию, но не закончил. Пульт с паролями, его не взломают, коды на языке Содружества.
Это пока всё, больше особо новостей нет и рассказывать нечего. Хотя нет, до того, как я получил приказ прекратить отбирать деньги со счетов нациков, то закончил со всеми теми картами, что принесли нам всем немалые суммы. Я честно летунам на счета перевёл, хотя мы уже попрощались, обнявшись. Это я к тому, что мой счёт увеличился на пять миллионов, теперь одиннадцать с половиной там. Для жизни хватит, пусть лежат. После войны я планировал выйти в отставку, будет на что жить. А что, война закончится, я как агенты Моссада планировал работать по тем странам, где будут скрываться нацики, и чистить их. Доставлять на суд в республику никого не буду, зачистка на месте. Планы у меня такие. А потом был приказ, письменный, так что всё, прекратил это дело. Всё, что хотел успел, дальше не важно. Да, с летунами перед расставанием я поговорил, как и с обоими членами своего экипажа. Намекнул, что возможно волнение рубля, пока деньги есть, пусть вкладывают в недвижимость. А то сейчас десять миллионов это деньги, а через год месячная зарплата. Они серьёзно задумались. Вот пусть и думают, а то не хорошо будет, если потеряют свои доли. Даже штурману, что часть средств потратил на закрытие долгов, хватало на три-четыре квартиры в родной Самаре или на две в Москве. Что уж про остальных говорить?
Вообще нацики сами, похоже, не поняли ещё, как попали. Я у них в тылу – и полная свобода действий. То есть дали мне шанс повеселиться с ними до окончания войны. Причём было у меня недели две, пока не восстановлю себя. Не хочу, чтобы мне задавали вопросы, почему зубы сами отросли, переломы зажили и гематомы вдруг рассосались куда быстрее, чем должно быть. Вот на это всё я и рассчитывал, прикидывая шансы. Я где-то в тылу, тут нацистов множество, знай работай. Главное выяснить, что за город. Планы неплохие, но пока я на восстановлении. Я ощупал себя, благо в камере были микрофоны, но не было видеокамер наблюдения, поэтому, пока не шумлю, вряд ли ко мне кто зайдёт.
Набрав полный источник, я всё так же слил в голову. Сознание совсем прояснилось, и волна боли накрыла, хорошо со мной поработали. Пришлось волевым усилием отделиться от боли, поставив барьер, и продолжить медитации. Снова заполнив, левой рукой вправил нос и заживил его, убрав кровавые сгустки из ноздрей. Телекинезом вырвал обломки зубов, новые выращу, и снова медитация. До половины источник успел наполнить, как Видение показало, кормёжка началась, обходят всех, так и до меня добрались. Открыли дверь, перед этим глянув в глазок, но моя поза не изменилась, как лежал, так и лежу, вот без страха и зашли двое с тележкой еды. Интересно, как меня кормить собрались? Оказалось, всё отработано. Достали пакет, и воткнув в вену иглу, подвесили его, на внутривенном я был, получается. Это хорошо, я лечусь, нужен материал для восстановления, оба вышли, а я продолжил делом заниматься. Следующие пси-силы тратил на диагностику тела, по очереди от головы и ниже до кончиков пальцев ног. Закончил за полночь, но хоть теперь знаю, что со мной. Не так и плохо, как я думал, но и хорошего мало.
Значит так, по переломам, сломана кисть правой руки, со смещением, сильно опухло место, пальцы почти не чувствую, потом челюсть и два ребра с левой стороны груди, там же у ещё двух трещины, но тут переломы ровные, без смещения. А так потроха отбиты, да и вообще сплошная гематома. Нос всмятку, но я его выправил, скоро выровняю. Пришлось трижды источник до полного путем медитации заполнять, но зато всю диагностику провёл, тело, сильно опухшее от травм и гематом, и судя по времени, в коме я был два-три дня, не больше. Так что сегодня или семнадцатое, или восемнадцатое марта. В плен попал пятнадцатого. Из темницы нужно валить, я это сделать смогу даже в таком состоянии, ноги целы, поэтому ждём, когда будет следующая кормёжка, валим нациков и уходим. Желательно ночью, тогда все шансы на побег повышаются в разы. Мне вот не понравилось обращение тех двоих, так один пнул по ноге, выругавшись по-нацистски. Ну или по-украински, для меня это одно и то же. Удавлю обоих. Если бы те не торопились, было видно по движениям, быть бы мне мальчиком для битья. Жалеть тут никого не буду, все кандидаты на уничтожение. Я не спал, до утра так и занимался лечением, голову больше не трогал, сознание ясное, пока хватит, потроха лечил, чуть-чуть кости на местах переломов. Телекинезом вправил перелом на руке, приживив. Это всё что смог, всё же «Д-5» – это довольно мало.
Утром снова кормёжка, ко мне зашли, забрали пустой пакет, там давно перестало капать, но воздух не пошёл, новый пакет ставить не стали, снова пнули по ноге с садистским удовольствием, сильный удар, могли и сломать что-нибудь, но я не отреагировал, ждём ночи. Они вышли. Ну а я продолжал медитации, приживлял кости, потроха лечил. При этом Видением изучал здание, где камеры стоят, где силовые линии, коммутационные блоки, прикинул маршрут, как покину подвалы и здание. Также изучал, что там с другими бедолагами, что сидели в соседних камерах, за сутки с момента, как я очнулся, порядка двадцати человек прошли через костоломов СБУ, двоих забили насмерть. Причём отметил, что похоже я не один тут из наших. Большинство гражданские были, однако восьмерых обнаружил в российской форме. На мне такая же цифра была. Есть тут наши из республик, или только из России, не знаю, но уходя хотелось бы вытащить всех, не обещаю, состояние тяжёлое, но постараюсь. Своих бросать грех, да и подло. Сможешь – сделай. И я сделаю, сам себе дал обещание, а я их держу.
Вот так и два полных источника на кости пустил, один на потроха, постепенно заживляя разрывы, гематомы внутренние, последствия избиения. Когда был ужин, снова раздача еды, зашла ко мне эта парочка, источник был уже полон, так что сначала один шеей хрустнул, что ближе стоял, наклонившись надо мной, потом второй. Те и не поняли, как умерли. Я телекинезом сжал их воротники и дёрнул в сторону, ломая шейные позвонки. Половины резерва как не бывало, но два трупа рядом, и это радует. Аккуратно сев, я уже вставал пару раз, ходил по камере, по мокрому ледяному полу, разминал тело, готовясь к рывку. Потом лёг на место, приняв ту же позу. Вот и тут, морщась от болей, сел и, спустив ноги на пол, встал, присев у первого. Наклоняться мне слишком больно, а вот так на корточках ещё ничего, действуя больше левой рукой, правая пока травмирована, и дней пять пользоваться ею я не буду. Через две недели я восстановлюсь, через три и следа на внешности не останется о моём пребывании в застенках этой нацистской организации, пока же действуем тихонько и осторожно.
Я развязал шнурки на жёлтых армейских ботинках с высокими голенищами и двумя рывками снял их. Сырники тоже снял. Из этой парочки обувь по моей ноге была только у одного, сорок второй размер, у второго сорок третий. Вот так надел обувь, чуть ношенная, но ничего, подходят. После этого снял вторую пару, остальных бедолаг тоже держат без обуви, местные правила, ну и всю мелочовку по карманам прибрал, прошёлся. Ключ от двери нашёл, это главное. Причём ключ электронный, на кредитку похожий. Американские инструкторы и тут всё по-своему сделали.
Ремень застегнул, продев его в проушины, подтянул. Форму снимать не стал, перелом шей сказался, освободились кишечники, я сам грязный, но своё это своё. А вот мокрую куртку одного из охранников накинул. Мелочовки по карманам хватало, даже одна кредитка была, у того, что мне обувь свою подарил. Телефонов не имелось, только сигареты, зажигалки, у одного портмоне с гривнами. Часы на руках у обоих, без телефонов тут в подземельях только с помощью них можно за временем следить. Снял оба, одни застегнул на своей левой руке. Что делать давно всё спланировано. Покинув камеру, я прожёг кабель в короб-канале, и камеры на этаже выключились, а я стал открывать ключом камеры, двенадцать открыл, пока мне дистанционно ключ не заблокировали. Для того и пользовался им, что экономил пси-силу, дальше открывал двери уже ею. На этом этаже было двадцать камер, с левой стороны только одиночки, одну из них я и занимал, третью, с другой на десятерых. Пустых не было, открывая говорил, что у нас побег, пусть не разбегаются, выведу. Пообщался с теми, что в российской форме были, я один тут из республик, один подполковник, лётчик, он самый старший по званию, младший рядовой, танкист.
Троих послал к лестнице, чтобы заблокировали её. Без оружия против штурмовой группы, что готовилась наверху, спешно, им не продержаться, но хотя бы предупредят. Да и я там побывал, дверь приварил к косяку Силовой Ковкой. Пока выбьют, время будет. Хотя слабо приварил, сил мало, ударят посильнее и выбьют, и взрывчатка не потребуется. Все камеры открыл, и мы спустились вниз, открывая решётчатые двери. Охранники, что тут были, уже сбежали, по зданию и подвалу выла сирена тревоги. На этом самом нижнем этаже тоже двадцать камер. Шесть вскрыли парни ломиком, нашли где-то, отжали магнитные замки, остальные я открыл. Причём демонстративно карточкой-ключом, как будто та могла помочь, хотя на самом деле перемыкал контакты и замки отключались. Троих из сидельцев пришлось удавить, желающие легко нашлись, из нациков, шум подняли, своих звали. Из наших, россиян, а их девять было, сегодня ещё одного привезли, контуженый десантник, двое неходячих, так избиты, да и пытали их. Одному два пальца отрезали на правой руке. У одного из Чечни обгорелая борода, явно прижгли чем-то, травмы по всему телу, идти не мог. Несли двое, но он, яростно вращая глазами, только рычал, стараясь им помочь. Успели все камеры открыть, когда сверху трое прибежали (двери там ломали, счёт пошёл уже на секунды), так что, ковыляя, я рванул к дальней стене, где висел щит противопожарный, бутафорские пожарные инструменты, но я сунул руку под щит, и раздался щелчок – часть стены отошла. Это был замаскированный эвакуационный ход для сотрудников. Здание новое, предусмотрели, если переворот будет и штурм.
– Один из охранников сообщил перед смертью, – хриплым голосом сказал я.
Солгал, туннель и вход в него я Видением обнаружил, даже с замком успел разобраться, как открывается. Первые желающие из местных рванули в тёмный туннель, ну и мы за ними. Дверь закрыли, долго гадать, куда мы делись, не будут, так что стоит поторопиться, чтобы нас на входе не перехватили. На выходе, а туннель выходил в подвал одной из ближайших пятиэтажек, Видение показало, когда дошли, мне пришлось пробираться через толпу и открывать дверь, фашисты не могли найти запор, уже хотели выбить. Ещё светло было, большая часть, что в гражданском, по-тихому разбегались, пряча избитые лица. Мы же закрыли дверь, она тут тоже замаскирована была, я выглянул из подвала и подъездной двери и сказал своим вниз:
– Там «Газель» грузопассажирская на парковке стоит. Постараюсь завести и подогнать задом к подъезду. Сразу забирайтесь, грузитесь, и уезжаем, пока район не перекрыли.
– Ты думаешь выбраться из Киева? – спросил подполковник, встав на ступеньках лестницы, что вела в подвал, остальные ниже были.
– Мы в Киеве?
– Да. Ты не знал?
– Нет.
На этом я оборвал разговор, времени мало. У двоих, что кормёжку разносили, я маску позаимствовал, чёрная, одна на двоих, защитная. Однако сейчас никто про коронавирус не вспоминал. Надел её, чтобы хоть как-то синяки прикрыть, слабо помогло, да и такое амбре от меня, наверняка глаз резало, но ничего, вышел и, стараясь не шататься, дошёл до машины, тут метров сто было. Сначала открыл замок на задней двери, чтобы парни в грузовой отсек забраться смогли, потом отворил пассажирскую дверь и водительскую, телекинез рулит, но сил мало осталось. Запустил двигатель машины, завелась сразу, машина побегала, но видно, что водитель за ней ухаживает. Рекламных надписей на её белых боках не было, так что кому та принадлежит, непонятно. Не давая прогреться, сдавая назад, я подъехал к подъезду и из него наши рванули, ждали, все, кого мы из камер освободили, уже разбежались. Там четверо сами идти не могли, но их унесли, нашлись те, кто согласился помочь, правда, пришлось заставить, иначе бы бросили. Пятеро в кузов, четверо на заднее сиденье, вперёд не садились, обзор хороший, а сзади тонировка. Вот так и покатил со двора, выехал на улицу, видя, как появляются военные, похоже оцепляют район, беглецы ещё мелькали между домов, надеюсь, уйдут, и покатил прочь. Успели. Мы и квартал покинули, и район, двигаясь в центр город, я в сторону верхушек небоскрёбов рулил.
– Так какой план? – всё не унимался подполковник, стараясь поменьше двигать челюстью, похоже та у него была сломана, как и у меня, немалый синяк наливался.
Сам я сидел впереди, но в куртке военных сил ВСУ, особо внимания не привлекал, маска частично закрывала следы побоев, так что катили спокойно, не превышая скорости, проехав пару постов на перекрёстке. Тероборона, похоже, многие в гражданском и с автоматами. У некоторых гранатомёты были. Иностранные. Отвечать нужно настырному летуну, поэтому я сказал:
– Город покидать не будем. Отсидимся в какой-нибудь пустующей квартире. Дверь открою, тут не вопрос. Главное еды добыть. У меня гривны, вон, кстати, держите, пересчитайте. Заедем в какой-либо продуктовый магазин, и кто из ваших, что выглядит поприличнее, сбегает, закупится. Берите высококалорийной еды, готовой к употреблению. Обувь дам. На мне берцы сорок второго размера, вторая пара, что на полу лежит, сорок третьего. Выберите сами, кто пойдёт из вас четверых. Маску тоже дам, как и второй поясной ремень, с охранника. Пусть уже готовится. То, что форма наша, думаю, местные жители и не поймут сразу. Долго стоять у магазина не стоит. Поищем небольшой, что на первых этажах многоэтажек. Потом покатаемся, как стемнеет, найдём квартиру, я вас там оставлю, отгоню машину, чтобы нас по ней не нашли, и вернусь. Без еды долго не продержимся. Дня три-четыре, и я вас вывезу из города, на самом деле это не сложно.
– Раз план такой, будем ему следовать.
Быстро выяснилось, что у четверых, что сидели в кабине со мной, только у одного сорок второй, у троих других больше размер ноги. Пришлось на ходу нагибаться, чтобы поднять ту пару сорок третьего размера, что я всё это время носил, и бросил на пол. Пусть на размер больше, но лучше это, чем совсем ничего.
– Восемьсот шестьдесят две гривны. И мелочью ещё, – закончив подсчёт содержимого кошелька, известил подполковник.
– Хватит, надо бы ещё в аптеку заглянуть, прихватить антибиотики, перевязочные. Если открыты будут. Мы уже штук десять проехали, только две открыты были. О, смотрите, хлебовозка разгружается, тут и встанем. Хорошее место, тихое.
Мы остановились, маску я уже передал, и выбранный боец, вроде тот танкист, поспешил в здание. Дальности Видения хватало, чтобы отслеживать помещение магазина, мы на тротуар заехали. Я заглушил двигатель, и мы стали ждать, парни в грузовом отсеке забеспокоились, но пока терпели, ожидая, что мы дальше делать будем. Жаль, окна нет в грузовой отсек, хотя бы сообщили, что делаем. Хотя нет, чуть повысить голос, и слышат, вот и сообщили, успокоив их. Ожидать было тягостно, и подполковник спросил:
– Ты сам кем будешь?
– Танкист, позывной Алмаз.
– А звание, фамилия, что за часть?
– У нас не принято сообщать. Хотя документы нацистам попали, смысла скрывать нет. Прапорщик Серов, командир танка из батальона «Дизель». В плен попал, когда гнал по нашему ближнему тылу трофейный танк. Мой в ремонте был, вот и привлекли экипаж к этой работе. Один был. Диверсанты сработали, сначала один ударил, потом второй, ну и меня погасило, очнулся только вчера в камере, оказывается, аж в Киеве. А был у Волновахи. Кстати, какое сегодня число?
– Семнадцатое марта.
– Значит, два дня был без сознания.
Я поглядывал по сторонам, в лопухи зеркал заднего обзора тоже, и увидел, как к нам подходили двое из теробороны, у обоих по автомату и гранатомёты за спиной. Мальчишки совсем, даже восемнадцати нет.
– Похоже нам оружие принесли. Вы сидите, я сам сработаю.
Открыв дверь, я выбрался и, обходя машину сзади, хлебовозка уже уехала, появился за спинами «воинов», дважды ударив по затылкам. Те начали валиться. Я тут же подхватил под мышки одного и, подтащив к корме машины, открыв дверь грузового отсека, сказал парням:
– Ловите бойца теробороны. Снимете всё, что ценное.
После этого и второго притащил, только автомат прихватил и с ним вернулся в кабину. Тела местных «защитников» потом где-нибудь выкинем, я их не убивал, так, оглушил сильно, не более. Автомат назад передал, один из парней схватил и, осмотрев, а это был АК-74, как и у второго, остался доволен. Снаряжён. Только посетовал, что запасных магазинов нет. Старые десантные подсумки остались на теле бывшего хозяина автомата. Конечно, свидетели были из бабулек, свежий хлеб многие покупали, но тут наш парень с шестью пакетами-майками вышел, полными, его встретили, открыв боковую дверь, приняли всё, устроились, тому вперёд пришлось садиться, и покатили прочь.
Какая-то девушка, встав на крыльце магазина, нас снимала на телефон всё это время. Уже темнело, я фары включил, мы укатили в другой район, где, найдя высотку, провели разведку. Все в машине ожидали, а я сходил. Дверь с магнитным замком, но открыл и выяснил, проехав на лифте по этажам, что с десяток квартир свободны от жильцов, там вода перекрыта, газ, видно, что жильцов долго не будет. Заинтересовала одна квартира, четырёхкомнатная с запасами разных круп и еды, видимо думали пережидать, но уехали. Я без свидетелей провёл парней наверх, оружие те всё прихватили, пакеты с едой, и, пока размещались, воду включили. Один уже душ принимал. Я отогнал машину подальше и вернулся пешком. По возвращении ещё двумя автоматами обзавёлся, с запасными магазинами, жаль, гранатомётов не было, однако забрал одежду и обувь, у одного мой размер, тюки за спину и дальше двинул. Телефоны также прибрал. А у пацанов, что оставил в «Газели», дверь открыта, сами выберутся. Когда я парням сказал, чтобы сняли трофеи, те поняли меня прямо, только трусы оставили. Вернувшись, я передал автоматы, один комплект одежды и обуви, второй себе оставил, сперва в душ, вещи в стирку, форму свою. Стиралку запустил и занял кровать в детской. Как же хорошо ощущать чистое тело. Я танкист, не высокий, умещался, ну и пока на кухне готовили суп, один из парней вызвался кашеварить, другой вместо медика занимался пострадавшими (аптечку на кухне нашли), ожидал похлёбки и ползал по местной сети, используя один из трофейных смартфонов.
Знаете, как меня возмутило одно видео? Слова одного местного, так называемого укрожурналиста, который сказал, что нужно резать наших детей, чтобы те не мстили. И привёл слова одного немца, что такое предлагал в Великую Отечественную. Нечего, я тут, он вроде тоже, первым делом навещу его, а пока лечимся. Поискал и нашёл ещё такие же сообщения, одна женщина, бандеровка, а они хуже мужчин, жестокие очень, обещала устроиться в детский садик, где русские дети, и мстить. И её найду. Вот я и стал работать по ним, выяснять, где мне их искать.
Земля она круглая, я обязательно с ними встречусь. Найдя этих двух первых уродов, я закопался в инете и начал искать других, наверняка же они не первые и не последние. Нужно список составить. Действительно тот быстро пополнялся. Искал я именно оголтелых, таких пока восемь набралось, именно под ликвидацию, где я не сомневался, таких можно и нужно валить. Поработал бы больше, но позвали ужинать, суп сварили, яйца, четыре упаковки купили, есть что, нарезки разные, колбасы.
В детской я не один был, Аслан лежал на ковре, он толстый, удобно, других мест нет, лежал и скрипел зубами от боли, но не стонал. Его уже обработали, перевязали, но нужно к врачам, поэтому мои слова о трёх-четырёх днях придётся сильно сократить. Следующей ночью отвезу их к своим, день на подготовку потрачу. Да, пока лежал, источник пополнялся, и я ещё помедитировал, как полным стал, всё слил на новое выращивание двух зубов. Мне их семь нужно восстановить, с зубов начал по той причине, что растут долго, нужно быстро вернуть себе полную улыбку. Те уже проклюнулись, скоро и другие под рост создам. А так поев, я принёс тарелку Аслану, мы в одной комнате, и заботу о нём возложили на меня, и стал с ложки осторожно его кормить, из хлеба только мякоть. С трудом глотая, тот поел. Здоровый кабан, тарелка не маленькая, всё съел, и два куска хлеба. Дальше обиходил его, дал чаю, и Аслан уснул.
Сам я постоянно пить хотел. Ещё когда тот парень из магазина вернулся, а он купил упаковку воды, полторашки, я одну отжал себе и, пока катались и искали дом с квартирой, всю ту и выдул, остальные разделили между собой пять бутылок, да ещё тем, что в грузовом отсеке, передавали, останавливались для этого на короткое время. Места для сна мало, двухместная кровать в хозяйской спальне, диван в кабинете, детская и диван в гостиной. Причём он раскладывался, а тот, что в кабинете – нет. Подполковник в кабинете устроился, отжал себе одну комнату в одно лицо, двое парней на кровати хозяйской спальни, ещё двое на диване в гостиной, я в детской и всё, тут две кровати, но одна совсем для малютки, спальные места закончены, а осталось ещё четверо. Раненого положили на мягкий уголок на кухне, двое устроились на ковре в гостиной, и вот Аслан со мной. Тот сам на ковёр попросился, сказал привык так спать, а тут мягкий даже.
Я отложил телефон и продолжил медитации. В квартире стихло, все спать легли, хотя мы люди военные, часовой остался, поглядывал в окна, к двери входной прислушивался. Её забаррикадировали, сразу штурмом не взять. Я же до утра так и не спал, пять раз заполнил источник, но зато все зубы восстановил, вырастил в десне, и теперь те сами росли, уже проклюнулись наполовину, я их поторопил. Заживил щёки во рту, прикушенный язык, хоть есть теперь можно будет без опаски и болей. Всё остальное, рёбра и сломанная челюсть, ну и кисти рук – это завтра. Все трофейные телефоны, те два с парней, я отобрал и отключил, могут отследить по ним, но со своим я поработал, максимум смогут узнать, с какой вышкой работает аппарат, и всё. Я дал свой телефон, те связывались с родными, кто номера помнил, успокаивали, даже вон родным Аслана позвонили, тот номер продиктовал, я прижал телефон к его уху, и он сдавленно, тяжело дыша, общался с родными. Отцом и старшим братом. Я с ними тоже поговорил, объяснил ситуацию, надеюсь, следующей ночью прорвёмся к своим, и Аслана отправят в тыловой госпиталь. Ну нет у нас обезболивающего. Сердце у того крепкое, но нужно к врачам его. Это всё было вчера, уже ночью, а в саму ночь я, дважды заполнив источник, садился у Аслана и лечил его. Второй раненый стабильный, а у Аслана диагностика показала внутренние повреждения, я их подлечил, и после моей второй медитации ему сразу стало легче, глубже дышать начал, испарина прошла. Теперь точно до врачей доживёт.
Утром завтрак, и после этого я спать лёг, сказал, что вечером двину за машиной, на которой их вывезу. Про то, что бойцы нацбатов расстреливают гражданские машины, что пытаются покинуть город, те в курсе, взяли мой телефон, покопались в интернете, но я успокоил, что знаю пути. Так что после завтрака я спать лёг. Аслана относили в туалет, тот под себя не хотел, усадили и обиходили. Потом в ванну положили и отмыли, стараясь не мочить раны. Это я уже не видел, спал, узнал, когда вечером разбудили, обед я пропустил, ужин был. Напившись воды, выяснил, как там шумят по поводу нашего побега. Истерика по этому поводу у блакитных так и стояла. Нацики обещали всех найти и живьём сжечь. А это за что? Я изучил, что их так взбесило, и весело хмыкнул. Кто-то кинул бутылку с зажигательной смесью в их машину, трое обгорели серьёзно. Те считают, что это сделал кто-то из беглецов, как будто тут нет тех, кто их ненавидит. А так город закрыт наглухо, нас ищут, машины выпускают, но после жёстких проверок. Идёт прочёсывание города, начали с окраин, центр пока не трогают.
– И как теперь? – спросил подполковник, что изучал ту же информацию, встав у меня за левым плечом.
– Не вопрос, сделаем. Кстати, вы кто по специальности?
– Пилот штурмовика.
– Вертолёты знаете?
– Я нет, но лейтенант знает. Он со сбитого «двадцать четвёртого». Пилот.
– Это тот рыжий?
– Да.
– Пойдёт.
– Ты что задумал?
– У мелкого нарика есть свой президентский вертолёт. Угоним.
– Шутишь?
– Конечно. Я пару раз на перекрёстках броню видел и солдат. Вот бэтээр и угоню. Плавающая машина нужна, чтобы мимо мостов пересекать реки и вообще двигаться по бездорожью. Рванём к нашим. Вот сводка боевых действий, наши в сорока километрах от окраин города.
– А мины? Вон, боевики хвастаются, что окружили город минными полями.
– Мои проблемы, провезу. Я же с вами буду. Только вот к своим вы без меня вернётесь. У меня тут дела.
– Что именно?
– Вот.
Я включил видео, и подполковник мигом взбесился.
– Найти хочешь? – спросил он, когда успокоился. На шум пришли другие парни, и запись с телефоном пошла по рукам, реакция тоже была не слабой.
– Да. Под запись ликвидирую и в сеть выложу, чтобы другим неповадно языком чесать было. Они ведь как, сделают заявление и на следующий день тут же берут свои слова назад, но мысли такие уже вложили в головы, кто-то да начнёт так действовать. После той жёсткой пропаганды, что те со своим населением устроили, программировать так свой народ они научились. И ведь он не первый, есть представители официальной киевской власти с такими же лозунгами, которые на следующий день забирали свои слова назад, но слово вылетело, укрепилось в умах жителей Украины, его не вернёшь. Резать надо по живому, по-другому они не понимают. Ладно, готовьтесь к эвакуации, как подгоню машину, спускайтесь и грузитесь, а пока мне пообщаться с командиром нужно.
Я забрал телефон у одного из парней, тот как раз заканчивал разговаривать со своим командиром, он помнил только номер супруги и через неё уже на командира вышел, как раз выложил расклады. По памяти набрав номер комбата, я стал ожидать, слушая длинные гудки. Всего полминуты, даже второй раз набирать не пришлось, и ответили:
– Слушаю.
– Доброго вечера, товарищ полковник. Это прапорщик Алмаз. Звоню из горящего танка.
– Шутник. Бежал, значит? Я как вчера узнал о побеге из киевского СБУ, сразу почему-то про тебя подумал. Ты у нас числился пропавшим без вести. Диверсанты сработали?
– Да. Позавчера очнулся в одиночной камере, прикинул расклады и решил бежать, пока мной костоломы на занялись. Так я весь в синяках, но в принципе легко обработали, пока я ещё боец. Кормёжка была, скрутил обоих охранников, допросил и удавил. Форму позаимствовал, обувь и ключи. Там тревога, выпустил всех и по тайному эвакуационному выходу вывел всех наружу. Разбежались. Я с россиянами, их девять, мы в квартире устроились, в центре, нашли, где хозяева уехали, и вот пережидаем. У нас раненый, мясники из нацистов хорошо поработали, срочно в госпиталь нужно. Я сейчас пробегусь по городу, у нас скоро стемнеет, найду броню, бэтээр угоню и эвакуирую парней. Хотелось бы договориться о месте встречи, чтобы под дружеский огонь не попасть. Можно эвакуировать вертолетом в чистом поле, вообще шикарно было бы.
– Решим вопрос. Кто там с тобой? Перечисли.
Я быстро перечислил, кто со мной бежал из застенков СБУ. Мы успели познакомиться, описав, как попали в плен. Большая часть парни из тыловых колонн. Причём не только данные по специальностям, но и какие травмы и увечья имеют. Полковник пообщался с летуном и пообещал звонить на этот номер, телефон я оставил в квартире, переоделся в гражданскую одежду, доставшуюся от бойца из теробороны, и, покинув квартиру (завал там разобрали уже), по лестнице, тихо шагая в новеньких чёрных кроссовках, спустился на первый этаж. С семнадцатого этажа. Кстати, жили мы тихо, даже ходили на цыпочках. Соседи могли знать, что хозяева квартиры уехали, проблем с вызовом полиции, если она тут работает, ну или бойцов теробороны, нам не нужно.
Открыв дверь подъезда, я покинул дом, но пошёл не прямо, а вдоль стены, и подошёл к углу, изучая город. В Киеве сейчас комендантский час и светомаскировка, но ночь мне не мешала. Жаль, машину угнать не могу, а не дадут проехать, всех останавливают, ночью все перекрёстки блокированы, на бэтээре проеду, сами пропустят, а вот на гражданском авто точно нет. Я прошёл двор незамеченным, в соседний перешёл, отметив пеший патруль, двое солдат и семеро бойцов теробороны. Видимо сыграло то, что взяли двух мальцов и ещё двоих убили, да, хозяину этой одежды я свернул шею, как и его напарнику, это были взрослые мужики, не стоило им брать оружие. Так вот убийство двоих и захват ещё двоих, по-видимому, их напрягли, поэтому усиленными группами и ходили. Или днём парами и ночью большими группами? Да ну, бред, двоих я тоже ночью взял. Самое интересное, что автомат я добыл. Да один из патруля до кустиков захотел, патруль дальше пошёл, а я возник у того за спиной, и лёгкое движение руки, одной, и голова на сломанной шее свисает набок. Подхватив тело, положил, снял автомат, ремень через голову перекинул, за спину его убрал пока, подсумки снял, по карманам прошёлся. Потом занёс ссыкуна в кусты и побежал дальше, придерживая автомат.
А бежал я в сторону перекрёстка, где видел броню, тут минут сорок бегом, или минут десять на велике. Жаль, велосипеды пока не встречались. Встречи с патрулями были частыми, ещё три автомата, все АК-74 и один РПК, стали моими трофеями. Тяжело, поэтому решил сделать схрон. Для этого ещё были причины. Дело в том, что я приметил дорогой внедорожник, мотор горячий, и Видение показало, что багажник его не пустой, там были АКС-74у, разгрузка с магазинами и рацией, цинк патронов «пятёрки», но самое главное то, что к автомату имелся цилиндр глушителя и три чёрных кофра, стоявших отдельно. В кофрах пистолеты «Глок-17», к каждому по четыре магазина и глушителю. Также коробка с патронами к ним. Где-то пять сотен штук. Ну и напоследок гранатная сумка с шестью гранатами РГД-5. Даже снаряжены.
Восхитительная находка. Машину вскрыл, сигнализация не сработала, всё на себя нагрузил, тяжело, а надо, в бардачке машины пачки долларов и гривен, патроны для «макарова», но самого пистолета нет, всё прихватил и тяжёлой походкой направился дальше, снова поставив машину на сигнализацию. Перед этим разместил растяжку под сиденьем водителя, рванёт, когда тот сядет. Машина бойцу одного из нацбатальонов принадлежала, нацистских символик много на приборной панели, что видимо иконы заменяли. Дойти я смог до третьего дома от парковки, где внедорожник немецкий обчистил. Вот и зашёл в один из домов, нашёл квартиру, запертую и явно оставленную надолго, хозяин растяжку внутри поставил, но я, открыв дверь, перешагнул через неё и оставил оружие и боезапас под диваном. Оружие разрядил, магазины от патронов тоже разрядил, сделал запас оружия. Один «Глок» подготовил, магазины снарядил, глушитель прикрутил, пару гранат прихватил и, покинув квартиру, побежал дальше. К счастью, БТР-80 стоял на месте, судя по тактическим знакам, тот из гвардии, то есть из полка охраны президента. Это если я не ошибаюсь, а вполне могу. Солдат с офицером было полтора десятка, и это не лохи из теробороны, а серьёзные, крепко подготовленные бойцы. Взял их за десять минут, даже пистолет не доставал, только пси-сила. Честно скажу, было бы их два десятка, не справился бы, а тут те поняли, что их убивают, когда всего двое осталось, да и те экипаж бэтээра. Вот их пристрелил, открыв люк. Те вроде как заперты были. А так тут два бэтээра и бронемашина «Варта», пришлось бронемашину бросить, трупами солдат забил её доверху, штабелями, оружие в боевой отсек «восьмидесятки», как и подсумки, рации, каски, всё, что с солдат снял, те хорошо экипированы. На себя бронежилет накинул. Брошенную машину запер и заминировал, нашлось чем, так что, запустив движок бэтээра, я стронулся с места и покатил обратно к дому, там видимо следили с балкона, надеялись, что я на броне вернусь, и пока я на узких проулках между машинами во дворе разворачивался и пятился задом к подъезду, те собрались, раненых и оружие в руки, и спустились. В два приёма. Все в один лифт не вошли. Пока вооружались свежими трофеями, каски и бронежилеты разошлись, и заносили внутрь раненых через десантные люки, сами забирались, в башню сел один из танкистов, покрутив той и проверив вооружение, после чего мы покатили из центра на окраину.