Когда я открыла глаза, вокруг уже опять вечерело. Похоже, я проспала почти сутки.
Я всё так же лежала в своей грязной, но уже хотя бы не сырой ночнушке с чужого плеча, что давало надежду, что мною не воспользовались в бессознательном состоянии.
Побрезговали, прости, Господи…
Рядом с кроватью нашлось женское платье. Точнее, широкая рубаха до пят и сарафан. Размеры, конечно, впечатляли, но мало вероятно, что они принадлежат хозяину дома, а значит, всё же оставлены были для меня.
Я приподнялась на локте и оглянулась. Великана нигде не было видно. На простом табурете, недалеко от изголовья, стояла длинная восковая свеча в подсвечнике, такая же свеча была на кухне, будто подсвечивая путь к тому месту, откуда доносились приятные запахи.
Я медленно встала, всё ещё ощущая слабость во всём теле, отмороженные ноги неприятно гудели, но при этом я их чувствовала, что было однозначно хорошо. Да и волдырей не было. Превозмогая слабость, я всё же упрямо оделась, завязав широкий сарафан потуже поясом, и зашагала на кухню.
Очень сильно волновал вопрос уборной. Если я в аналоге древней Руси, то туалет, я так понимаю, на улице, правильно? Или нужно под кроватью ночной горшок искать? С другой стороны, если это сказка, то может здесь быть хоть что-нибудь сказочного, нет?
Несмело выглянув из спальни, я никого не увидела и только тогда осмелилась исследовать дом.
Мне повезло, прямо у входа был небольшой закуток, куда вела низкая дверь, в котором обнаружилась довольно большая лохань и унитаз.
Ну как, унитаз… До унитаза этот стул с дыркой и шторкой по краю, конечно, не дотягивал, зато был аналог водопровода, подающий воду из огромной бочки под потолком. Так что опробовать слив я всё же смогла.
Почему-то это открытие настолько меня поразило, что на глаза выступили слёзы.
Неделю назад я помыслить свою жизнь не могла без смартфона, а вчера была готова есть пирожок из лужи. А теперь вот этот унитаз, который словно намекал, что не всё потеряно в этом сказочном мире.
Я вернулась на кухню, присела на лавку и дала волю слезам.
Я не плакала, когда попала сюда и осознала, что моя земная жизнь закончилась, – некогда было. Мне сразу было холодно, голодно и страшно, так что приходилось разбираться с текущими проблемами. И только сейчас, сидя на чужой кухне, я смогла наконец осознать, что назад дороги нет. Теперь мне придётся жить здесь. Выживать без средств к существованию, без знания законов и даже диалекта. Хорошо хоть, сами разговоры я понимала, даже общаться могла, но, конечно, за свою меня ещё никто не принял.
Хлопнула входная дверь.
Я резко вскочила, на ходу быстро вытирая длинным рукавом мокрое от слёз лицо. Я не знала, как общаться с мужчиной. И что ему от меня нужно, тоже не знала.
Богатырь нашёл меня взглядом, но никак не прокомментировал, что я встала с кровати и теперь стою на его кухне. Вместо этого он спокойно снял грубые кожаные рукавицы и высокие сапоги. Вместо них он надел плетёные лапти и подвязал их верёвками вокруг каждой икры.
От него шёл резкий запах какой-то химии, пусть и примитивной, а ещё… кожи?
Мужчина прошел на кухню и, сняв блюдечко с глиняной крынки, налил себе в стакан молока, которое тут же и выпил залпом.
– Почему ты не ела? – спросил он наконец, посмотрев на меня.
– А можно?
Он пожал могучими плечами.
– Разве ты не голодная?
Я переступила с ноги на ногу. Это можно рассматривать, как предложение перекусить?
На столе, под вышитым полотенцем, явно стояла какая-то выпечка, потому как запах от неё я почувствовала ещё из комнаты.
Когда хозяин дома скинул с пирога полотенце и так же молча протянул мне тарелку, я готова была язык проглотить – потому что всегда любила пироги с мясом, а здесь был экземпляр, который выпекался в русской печи, что для моего мира уже недоступная роскошь.
Румяное, ноздреватое тесто с хрустящей корочкой скрывало в себе толстый слой рубленого мяса с луком. Это вам не тонкие котлеты ресторанов быстрого питания! От начинки пирога пошёл белесый пар, как будто пирог только-только вынули из печи.
Ели молча.
Не знаю, о чём думал мужчина, я же размышляла о том, могу ли я с ним поговорить или лучше этого делать не стоит, потому как выглядел он весьма сурово и мрачно. Так, что я непривычно робела, хотя очень хотелось узнать, он ли делал этот пирог. Представить огромного великана вымешивающим тесто было просто невозможно.
– Завтра отведу тебя к старосте ближайшей деревни, – спокойно проговорил мужчина, – он часто занимается делами воров.
Глиняная кружка с молоком, что я секунду назад держала в руках, с глухим стуком упала на пол, а молоко моментально впиталось в половые доски.
Я растерянно подняла взгляд от мокрого дерева на мужчину, не в силах сказать ни слова.
Он сдаст меня властям?!