Моим первым учителем латыни был священнослужитель национальной пресвитерианской церкви Шотландии, сосланный в отдаленный провинциальный приход в Галлоуэе (наверняка в результате какого-нибудь скандала). Казалось, он не вынимал изо рта сигареты во время наших бесконечных занятий. Парты, за которыми мы сидели, были сделаны еще в 1930-х годах и представляли собой единую конструкцию: к чугунной раме, служившей основанием, крепилось нечто вроде ящика, на поверхности которого можно было писать, а внутрь убирать учебники, а также складное деревянное сиденье, которое, на мой взгляд, способны были спроектировать лишь в пыточном подразделении гильдии палачей. К сиденью были приделаны петли – для того чтобы в тот момент, когда кто-то из учителей заходил в класс, ученик мог мгновенно поднять его и перейти из неудобного сидячего положения в еще более неудобное стоячее, тем самым выказав совершенно незаслуженное почтение человеку, переступившему порог классной комнаты. В правом верхнем углу похожей на ящик столешницы имелась чернильница – наследие времен перьевого письма, надобность в которых с приходом чудесной поры шариковых ручек исчезла. Этот пережиток прошлого идеально подходил для тушения сигарет, и уже к концу первой учебной недели благодаря нашему преподавателю латыни каждая парта в классной комнате с чернильницей, доверху полной окурков, скорее напоминала столик в пабе 1970-х прямо перед закрытием. Было бы несправедливо оправдывать этим мои более чем скромные успехи в изучении латыни (гораздо более вероятно, что причиной всему была моя лень), но я подозреваю, что даже мне удалось бы догадаться, что Familia juvenis означает «молодая семья».
Этот тип, как и все остальные, подразделяется на несколько едва отличимых, но все же отличных друг от друга подгрупп, каждой из которых я бы советовал вам остерегаться. Я сам не так давно обзавелся семьей, и подчас мне приходится прикладывать немалые усилия, чтобы держаться на почтительном расстоянии от своих домочадцев, которые, похоже, ничего не имеют против. Любой, кому случалось совершить ту же ошибку и произвести на свет потомство, поймет, о чем речь. До того как стать семьянином, я очень досадовал на молодых родителей, которые приходили в мой магазин с детьми. Не так-то просто поддерживать в магазине чистоту и порядок. Никто не хочет, чтобы по полкам шарили детишки, перепачканные чем-то липким, особенно если там хранятся редкие и ценные книги. Однако теперь я все понимаю. И то, что невозможно заставить детей вести себя иначе, и то, что их родителям все же нужно разбавить толикой культуры свой мир подгузников, Свинки Пеппы и срыгивания. Я понимаю, для чего они берут с собой в книжный магазин детей и оставляют их в углу – чтобы сбежать на пару минут и случайно наткнуться на какую-нибудь непрочитанную книгу Джона Бакена или на «Дневники Адама и Евы» Марка Твена в мягкой обложке: эта книга такая тоненькая и ее так легко читать, что она идеально им подходит и вполне могла быть написана специально для родителей с маленькими детьми, чье время на чтение ограничивается драгоценными секундами, выкроенными между кормлениями и сменой подгузников.
В большинстве случаев это пара с несколькими детьми, как минимум одному из которых нет еще и года. Цель их визита (как и большинства других занятий) сводится к попытке либо утомить детей так же сильно, как дети утомляют их самих (по большей части бессмысленными играми на свежем воздухе), или же отыскать какой-нибудь способ отвлечь детей, чтобы насладиться минутой покоя. У меня есть две сестры, и, когда мы были маленькими, младше десяти лет, мой отец – невероятно творческий и изобретательный человек – часами пытался придумать способ обуздать нашу детскую энергию, которая проявлялась в беготне, лазании по амбару, где хранилось сено, криках и воплях. По замыслу отца, нам должно было быть так же весело, а весь наш пыл и энтузиазм можно направить на выработку электроэнергии для нужд фермы. В конце концов он сдался, осознав, что ему не удастся придумать ничего лучше, чем отправить нас всех в коровник, посадить в колесо вроде тех, что покупают хомячкам, и при помощи вырабатываемой энергии приводить в действие насосы на доильных аппаратах.
В дождливый день (а такие, надо признать, в Шотландии не редкость) наступает час книжного магазина. Наш отдел детской литературы хоть и не идет ни в какое сравнение с магазином детской книги, расположенным по соседству, но тем не менее его тоже можно считать вполне достойным, и как только родители приводят сюда своих чад, им обычно тут же удается отыскать что-нибудь, чтобы занять их на пару минут, а самим тем временем потихоньку ретироваться к кожаным креслам у камина и устроиться в них поудобнее, обмякнув и уронив голову на грудь, пока кто-нибудь из детей не нарушит воцарившееся умиротворение.
Нужно признать, такое случается чрезвычайно редко, но, бывает, зайдет в магазин какой-нибудь родитель (как правило, отец, в одиночку присматривающий за маленьким ребенком), оставит свое покладистое чадо в отделе детской литературы с книжкой в руках, а затем не спеша направится к входной двери, осторожно откроет ее и, крикнув сотруднику, который в этот момент окажется за стойкой: «Вы не могли бы за ним присмотреть? Я отойду на минутку!» – рванет прочь со всех ног. Как правило, «минутка» в этом случае длится от пятнадцати минут до получаса. Ребенок же, судя по всему давно привыкший к подобным инцидентам, будет терпеливо сидеть и читать, пока родитель не вернется, рассыпаясь в неискренних извинениях и неубедительных оправданиях. Таким папашей в подобных случаях обычно оказывается человек, от которого в последнюю очередь можно было бы ожидать, что он бросит собственную дочь или сына. Велика вероятность, что на нем будут вельветовые брюки, опрятный шерстяной свитер (подобранный, очевидно, не им самим) и пара ботинок, которые, судя по их превосходному качеству, означают, что у него есть достойная работа и трудится он явно не в книжной лавке.
В нашем магазине есть одна сотрудница – Джиллиан по прозвищу Рыжая Угроза. Она подрабатывает у нас на полставки уже около года, но на ее плечах тяжелым грузом лежит опыт работы в магазине одной эдинбургской сети, где она прошла то, что принято называть «обучением». На самом деле это некая разновидность опасного промывания мозгов, в ходе которого жертву приучают верить всевозможной чепухе, в том числе возмутительной мантре «покупатель всегда прав». Она вежлива, услужлива и проявляет невыносимое усердие в работе, а этим качествам попросту не место в магазине подержанной книги. И все же есть в ней одна подкупающая черта – она язвительна и остроумна, что, если верить фольклору, является отличительной чертой всех обладателей густой рыжей шевелюры. Когда я рассказал ей, что собираю истории для этой книги, Джиллиан вспомнила об одном инциденте, произошедшем в книжном, где она работала несколько лет тому назад.