Исследование процесса теоретического осмысления юридической ответственности как правового понятия (категории) имеет непосредственное отношение к выработке ее научно обоснованной концепции и реализации в правоприменительной практике, в т. ч. в брачно-семейных отношениях в Российской Федерации.
Термин «ответственность» введен в научный обиход в связи с вопросом наказуемости, возникающей в связи с наказанием[15]. Так, А. Бейн и Дж. Ст. Милль связывают ответственность с обвинением, осуждением, наказанием[16], т. е. с юридической ответственностью.
Следует констатировать, что проблемы ответственности в современном семейном праве России недостаточно изучены в науке семейного права, что порождает проблемы правоприменительного характера.
Семейно-правовая ответственность по своей сущности близка к социальной ответственности. В таком понятийном ряду род представляет нечто общее в предметах, составляющих его виды. Понятие, относящееся к категории «вид», обладает свойствами, признаками понятий, которые находятся на более высоком уровне, но вместе с тем имеет и свои отличительные черты.
Для определения правовой природы и самостоятельности института семейно-правовой ответственности, сущности, проблем правоприменения и самой дефиниции «семейно-правовая ответственность» прежде всего необходимо обратиться к определениям «правовой институт» и «юридическая ответственность».
Правовой институт является структурной единицей системы права, следующей за подотраслью права, однако при условии, что соответствующая отрасль характеризуется сложным строением, т. к. некоторые из отраслей состоят только из правовых институтов и не характеризуются делением на подотрасли.
Многочисленные определения правового института, предлагаемые в научной литературе, несут одинаковую смысловую нагрузку и, как правило, отличаются друг от друга только некоторыми терминами. Вполне понятно, что любое определение не отражает всех необходимых признаков[17].
И.А. Трофимец вполне оправданно считает, что под институтом следует понимать «совокупность правил, имеющих отношение к одному и тому же предмету, образующих единое целое, организованное вокруг общей цели. Правовые институты призваны регламентировать отдельные фрагменты, или, точнее сказать, стороны общественной жизни»[18].
Абсолютно прав О.Э. Лейст, отмечая, что «понятия, которыми оперирует теория государства и права, по степени обобщенности должны иметь значение для всех отраслевых наук»[19]. Таким образом, без детального анализа понятия и содержания юридической ответственности нельзя претендовать на разрешение отраслевых проблем в рамках семейного права.
Проблема понятия, правовой природы, отраслевых особенностей юридической ответственности постоянно находится в центре внимания правоведов, являясь наиболее сложным, дискуссионным вопросом в отечественной теории права и цивилистической мысли. При этом следует признать, что различные отрасли права разнообразно определяют ее содержание.
Прежде всего следует отметить, что законодательного определения юридической ответственности не существует, и, как представляется, такое обобщающее понятие достаточно сложно сформулировать и установить законодательно. Вслед за советской научной мыслью в российской науке наиболее широкое распространение получила точка зрения о том, что юридическая ответственность – это форма государственного принуждения.
По мнению С.С. Алексеева, «ответственность – государственное принуждение, выраженное в праве, выступает как внешнее воздействие на поведение, основанное на организованной силе государства и наличии у него «вещественных» орудий власти и направленное на внешне безусловное (непреклонное) утверждение государственной воли»[20]. Аналогичная позиция высказана Н.А. Стручковым[21].
Таким образом, понятие юридической ответственности в советской литературе по правовой тематике определялось через применение мер государственного принуждения, чего, однако, недостаточно для возникновения такой ответственности.
«Юридическая ответственность – государственное принуждение к исполнению требований права, правоотношение, каждая из сторон которого обязана отвечать за свои поступки перед другой стороной, государством и обществом»[22]. Полагаем, что именно такая трактовка имеет интегрированное начало, т. к. объединяет две концепции понимания юридической ответственности: как принуждения и как правоотношения. Думается, что такое понимание юридической ответственности имеет рациональное начало и соответствует практики ее применения.
Другие авторы характеризуют юридическую ответственность в аналогичном ключе – как правовую обязанность должника отдавать отчет своим действиям[23]. Такое понимание юридической ответственности делает это понятие весьма широким и расплывчатым, что лишает его практического значения.
М.К. Сулейменов предлагает «применять термин «санкция» в том значении, в котором он употребляется в общей теории, т. е. для обозначения элемента нормы, указывающей на правовые последствия ее нарушения, и для обозначения самих этих последствий»[24]. Считаем, что такой подход является слишком широким и не соответствует содержанию понятия «юридическая ответственность».
О.С. Иоффе определяет, что правовая ответственность – это особая государственно-принудительная мера, обрушивающая на ответственного субъекта существенно новые, дополнительные обременения[25]. С.Н. Братусь высказывал позицию, что «юридическая ответственность – это та же обязанность, но принудительно исполняемая[26]… на основе государственного или приравненного к нему общественного принуждения»[27]. Полагаем, что данная точка зрения не в полном объеме характеризует ответственность в силу того, что исполнение обязанности под принуждением не является ответственностью.
Таким образом, большинством ученых юридическая ответственность рассматривается как мера государственного принуждения; обязанность претерпевать неблагоприятные последствия; обязанность, принудительно исполняемая; обязанность дать отчет; оценка (осуждение); наказание; реализация санкции; правоотношение; реакция общества на правонарушение[28]. Ученые-юристы справедливо подчеркивают, что эти концепции полностью не исключают друг друга, а раскрывают отдельные признаки, характеристики, стадии юридической ответственности[29]. Многозначность, многоаспектность понятия юридической ответственности можно объяснить тем, что любое общественное явление получает различную характеристику, которая зависит от того, в каком отношении оно рассматривается[30].
Все же большинство ученых-теоретиков связывают юридическую ответственность прежде всего с неблагоприятными последствиями для правонарушителя.
Далее следует уделить самое пристальное внимание второму подходу, получившему развитие в отечественной теории права. Следует констатировать, что в правовой науке не сложилось единства мнений о понятии позитивной юридической ответственности. Известный теоретик Ф.Н. Фаткуллин определяет позитивную ответственность как осознание правовых свойств своих действий (бездействия), соотнесение их с действующими законами и подзаконными актами, готовность отвечать за них перед государством и обществом[31]. Близкую позицию занимал Л.Б. Смирнов, который указывал на осознание долга, его эмоциональное осмысление как на один из существенных признаков юридической ответственности[32].
Однако необходимо указать на критику понимания позитивной юридической ответственности в юридической науке, существо которой сводилось к тому, что в этом понятии нет ничего юридического, а лишь одни нравственные и психологические признаки и характеристики. Вместе с тем полагаем, что именно нравственно-психологические характеристики присущи семейно-правовым отношениям, поэтому можно говорить об отнесении этих признаков к семейно-правовой ответственности.
Как справедливо указывает Д.А. Липинский, «критика со стороны оппонентов позитивной юридической ответственности, указывающая на психологизацию данного понятия, во многом способствовала исследованию этого явления не со стороны субъективного, а исходя из ее объективных признаков»[33].
Ряд специалистов в области теории права и отраслевых юридических наук понимает позитивную юридическую ответственность как обязанность соблюдения предписаний правовых норм, обязанность действовать правомерно. По мнению Б.Т. Базылева, сущность позитивной юридической ответственности заключается в обязанности соблюдать предписания правовых норм, которая должна реализоваться в реальном правомерном поведении[34]. Вместе с тем, безусловно, верна позиция, в соответствии с которой позитивная юридическая ответственность нетождественна одной обязанности действовать правомерно.
В рамках теории права можно выделить и существующий в науке третий взгляд на анализируемую проблему. «Юридическая ответственность – предусмотренная нормами права обязанность субъекта правонарушения претерпевать неблагоприятные последствия; вид социальной ответственности»[35], – делает попытку соединить в себе два взгляда на юридическую ответственность: традиционно сложившееся представление о юридической ответственности как ответственности-наказания, санкции, т. е. ретроспективной ответственности, и ответственности позитивной (положительной), т. е. ответственности человека за выполнение им своих обязанностей, активную и осознанную деятельность. Данный подход представляется наиболее оправданным и заслуживает его распространение на брачно-семейную сферу, которая в большей степени, чем иные, имеет морально-этический компонент, личностное доверительное начало и фидуциарность.
Полагаем, что можно рассматривать юридическую ответственность в качестве родового понятия по отношению к понятию «семейно-правовая ответственность».
При исследовании института ответственности в рамках семейного права, безусловно, необходимо исходить из общих положений института юридической ответственности. Анализ научной литературы позволяет сделать вывод, что в отношении применения норм семейно-правовой ответственности высказываются различные точки зрения[36].
В специальных словарях и учебниках по теории государства и права, к сожалению, семейно-правовая ответственность не выделяется в самостоятельный вид (в лучшем случае в последние годы после перечисления основных видов юридической ответственности – конституционной, уголовной, административной, дисциплинарной и гражданско-правовой – упоминается дискуссионное выделение некоторых иных видов юридической ответственности, развивающихся в рамках «молодых» отраслей права (таможенная, экологическая и др.)[37].
Последовательно, разделяя позицию ученых, которые выделяют семейное право в самостоятельную отрасль права и законодательства, не можем согласиться с постановкой вопроса об отсутствии семейно-правовой ответственности в качестве самостоятельного вида юридической ответственности. Видимо, сторонники такой позиции исходят из тех соображений, что семейное право не сформировалось как самостоятельная отрасль (иначе как понимать их утверждение о том, что «любая отрасль права (если она сформировалась в качестве самостоятельной) должна обладать собственным институтом юридической ответственности»[38]). Правда, в другой своей работе Д.А. Липинский, рассматривая систему права как подвижную, развивающуюся структуру, упоминает «профилирующие» отрасли права, из которых «выделились и обособились самые разнообразные отрасли права», что позволяет ему предположить, «что аналогичные процессы должны происходить и с юридической ответственностью»[39], – т. е. вопрос о возможности обоснования существования иных видов юридической ответственности остается открытым.
В трудах советских ученых семейно-правовая ответственность исследовалась крайне ограниченно. В науке, однако, имелись разработки отдельных проблемных моментов семейно-правовой ответственности[40]. В семейно-правовой доктрине традиционно лишение и ограничение родительских прав рассматривались как меры семейно-правовой ответственности[41]. Что касается места именно семейно-правовой ответственности в системе юридической ответственности[42], то необходимо указать на существование двух полярных суждений. Одни авторы признавали ее существование в качестве самостоятельного вида, другие – резко критиковали такой подход.
Упоминание семейно-правовой ответственности в рамках семейного права можно найти лишь в одноименных учебных курсах в части, касающейся применения мер ответственности за нарушение прав и неисполнение обязанностей, закрепленных в СК РФ, а также при реализации и защите семейных прав[43]. Однако авторы ограничиваются анализом санкций, предусмотренных в законе за нарушение алиментных обязательств, или рассмотрением вопроса о лишении или ограничении родительских прав, не давая определений понятия «семейно-правовая ответственность», ссылаясь на то, что этот вопрос в научной литературе является дискуссионным. Действительно, справочники и учебники следуют за научной мыслью, а т. к. в научной литературе нет однозначного определения этой правовой категории, мы не встретим четких позиций и в учебниках.
Полагаем, что вопросам семейно-правовой ответственности в научной литературе необходимо уделять внимание не только специалистам по семейному праву, но и ученым-теоретикам, разрабатывающим общую теорию юридической ответственности, с целью ее обогащения. Собственно говоря, от позиции, на которой стоит тот или иной ученый, какую точку зрения в отношении сущности юридической ответственности как общего понятия он выберет, зависит и то, каким образом будет рассмотрена сама проблема семейно-правовой ответственности.
Последовательно отстаивая в настоящем диссертационном исследовании систему взглядов и положений (концепцию) о том, что семейно-правовая ответственность является самостоятельным институтом семейного права со своей спецификой, постараемся сформулировать в настоящей работе авторское определение института семейно-правовой ответственности, «семейно-правовая ответственность», определить ее правовую природу.
Как справедливо писал В.А. Умов, право устанавливает лишь внешние границы семейно-правовых состояний, таких как брак, родство, усыновление, но не регулирует их внутренней природы, лежащей во внеправовой сфере[44].
В учебниках по теории права среди видов правонарушений либо совсем не выделяют семейные правонарушения и, соответственно, среди видов юридической ответственности семейно-правовую ответственность[45], либо лишь упоминают существование таковой. При этом следует отметить, что одним из оснований выделения видов юридической ответственности служит отраслевая принадлежность[46].
Нельзя не отметить, что нормы об ответственности в действующем СК РФ отсутствуют, что может внести сомнения существования института семейно-правовой ответственности в системе семейного права.
В учебниках по семейному праву России институт семейно-правовой ответственности, как правило, рассматривается в связи с лишением и ограничением родителей родительских прав[47], что было вполне естественно на тот период развития в регулирования брачно-семейных отношений. Данное обстоятельство объясняется тем, что в кодифицированном акте семейного законодательства отсутствует специальный раздел или даже глава, аккумулирующая положения об ответственности за семейные правонарушения. Анализ положений СК РФ позволяет констатировать, что сам термин «ответственность» употреблен в его тексте 14 раз, однако упоминание это носит точечный, бессистемный характер. Использование в названии ст. 45 и 115 СК РФ термина «ответственность» само по себе не отражает ее семейно-правовой характер. Более того, содержание данных статей свидетельствует о гражданско-правовой природе ответственности супругов по обязательствам, плательщиков алиментов за несвоевременную их уплату[48]. Вместе с тем, как справедливо отмечено А.М. Нечаевой, «ответственность вовсе не «инородное тело» в семейно-правовых отношениях, а работающий, приходящий в действие в необходимых случаях элемент семейно-правового регулирования»[49].
Действительно, вопрос о семейно-правовой ответственности, к сожалению, рассматривался достаточно фрагментарно и до сих пор включается в раздел, посвященный ответственности супругов по обязательствам или ответственности родителей[50]. Данное обстоятельство объясняется в науке лишь тем, что семейно-правовая ответственность не имеет специфики, т. е. нарушения прав членов семьи и их интересов подлежат ответственности в соответствии с другими отраслями права – гражданского, уголовного, административного. Как отмечают отдельные авторы, «обусловлено это, по-видимому, и тем, что до сих пор окончательно не решен вопрос о месте семейного права в системе российского права: это самостоятельная отрасль права или составная часть гражданского права;… преобладающей продолжает оставаться традиционная точка зрения на семейное право, как на самостоятельную отрасль права, имеющую свое собственное законодательство, а также как одно из направлений науки и соответствующую учебную дисциплину»[51].
Против выделения самостоятельного вида семейно-правовой ответственности и, соответственно, правового института, высказывается в науке М.В. Антокольская: «Понятие ответственности в семейном праве идентично гражданско-правовому. Ответственность может быть определена как обязанность лица претерпеть лишение права или иные дополнительные неблагоприятные последствия своего виновного противоправного поведения»[52]. М.В. Антокольская в принципе не считает семейное право самостоятельной отраслью, поэтому даже не делает попытки обосновать выделение семейно-правовой ответственности: для нее вопрос решается при помощи мер гражданско-правовой ответственности в узком ретроспективном аспекте. Такойже позиции придерживаются О.Е. Репетева, С.П. Гришаев, Р.Ф. Гарипов[53]. Основным их аргументом является тот факт, что к нарушителям семейно-правовых отношений применяются нормы гражданского, уголовного и семейного права. Однако, как представляется, применение в семейном праве охранительных норм других отраслей права не доказывает того, что института семейно-правовой ответственности не существует. В данном случае приоритет следует отдавать нормам семейного законодательства, однако если в действиях субъектов семейных правоотношений содержится состав правонарушения, ответственность за которое предусмотрена нормами иной отраслевой принадлежности, ответственность, конечно, наступает в соответствии с санкцией норм других отраслей – уголовного, административного, жилищного и другого законодательства.
Однако несмотря на то, что М.В. Антокольская не выделяет семейно-правовую ответственность в качестве самостоятельной, она рассматриваете ее как «обязанность лица претерпевать лишения права и иные дополнительные неблагоприятные последствия своего виновного противоправного поведения»[54].
Бесспорно, что при регулировании различных правоотношений могут применяться нормы не только одной отрасли права. Следует признать объективно существующим положение, в силу которого при нарушении норм, регулирующих отношения, возникающие из брака и принадлежности к семье, могут применяться нормы гражданского, уголовного, административного, жилищного, семейного, наследственного и других отраслей права. Полагаем, что здесь будет уместно вспомнить теорию «функционального межотраслевого института негативной юридической ответственности», который «осуществляет «сквозную» регламентацию привлечения правонарушителей к юридической ответственности», о чем в юридической науке вслед за А.П. Чирковым, говорят, например, Н.В. Витрук, О.Е. Репетева[55]. Д.А. Липинский также высказывается о «профилирующих» видах юридической ответственности[56], которыми осуществляется охрана правоотношений, регулируемых «молодыми» отраслями права или на стыке смежных отраслей. Именно к таковым он и относит семейное право.
Вторая точка зрения на семейно-правовую ответственность прямо противоположна и исходит из позиции выделения семейного права в отдельную специфическую самостоятельную отрасль со своим предметом, методом, принципами и другими признаками самостоятельности отрасли. В семейно-правовой науке обоснованно высказаны взгляды в отношении самостоятельности семейно-правовой ответственности, в частности, такое мнение аргументируется В.А. Рясенцевым[57], Н.С. Малеиным[58], А.Е. Казанцевой[59], А.М. Нечаевой[60], Ю.Ф. Беспаловым[61], и с этим, безусловно, следует согласиться. Общепризнано, что ответственность в семейном праве обладает определенной спецификой. Меры ответственности могут применяться только в отношении членов семьи, и, соответственно, субъекты семейно-правовой ответственности всегда связаны уже возникшими семейными правоотношениями. К семейно-правовой ответственности не могут быть привлечены третьи лица, не участвующие в конкретном правоотношении. Третьи лица, нарушающие права участников семейных отношений, несут перед ними не семейно-правовую, а гражданскую, административную или уголовную ответственность. Так, лицо, незаконно удерживающее у себя чужого ребенка, отвечает в административном или уголовном порядке, а не по нормам семейного законодательства, справедливо считает Е.М. Ворожейкин[62].
В работах современных российских ученых в последние годы много внимания уделено признакам, функциям, целям семейно-правовой ответственности. Активно разрабатывают эту тему и отдельные ее аспекты И.Н. Гливинская, Л.Е. Чичерова, Н.Н. Тарусина, Я.Р. Малеев, А.В. Маркосян, С.Н. Тагаева, О.С. Турусова, Т.В. Шершень, Н.Ф. Звенигородская, П.А. Матвеев, О.Ю. (Житкова и другие ученые[63]. Такие специалисты в сфере семейного права, как Л.И. Глушкова[64], Л.Е. Чичерова[65], П.Н. Мардахаева[66], С.А. Сидорова[67] занимались исследованием отдельных аспектов привлечения к семейно-правовой ответственности за конкретные правонарушения в сфере семьи и брака. Несмотря на имеющиеся научные изыскания по данной теме, единого понятия и определения правовой природы ответственности в науке семейного права выработано так и не было, не говоря уже о выделении и обосновании системы взглядов в отношении выделения института семейно-правовой ответственности в семейном праве.
Итак, как уже отмечалось, в СК РФ определение семейно-правовой ответственности отсутствует. Однако в самом тексте СК РФ об ответственности за правонарушения в сфере семьи и брака все же говорится. Так, в п.1 ст.1 СК РФ «Основные начала семейного законодательства» говорится, что «семейное законодательство исходит из необходимости укрепления семьи, построения семейных отношений на чувствах взаимной любви и уважения, взаимопомощи и ответственности перед семьей всех ее членов, недопустимости произвольного вмешательства кого-либо в дела семьи, обеспечения беспрепятственного осуществления членами семьи своих прав, возможности судебной защиты этих прав».
Далее анализируемое понятие появляется только в гл. 9 «Ответственность супругов по обязательствам» (ст. 45, 46), где речь идет об обращении взыскания на имущество одного из супругов или на имущество родителей в случае наступления ответственности за вред, причиненный несовершеннолетними детьми (со ссылкой на гражданское законодательство[68]). Однако отметим, что в гл. 5 СК РФ, посвященной недействительности брака, в и. 4 ст. 3 °CК РФ содержится норма: «Добросовестный супруг вправе требовать возмещение причиненного ему материального и морального вреда по правилам, предусмотренным гражданским законодательством»[69], но само слово «ответственность» здесь не употребляется.
В гл. 12 СК РФ «Права и обязанности родителей» ст. 63 СК РФ указывает на то, что «родители несут ответственность за воспитание и развитие своих детей», в ст. 65 СК РФ видим: «Родители, осуществляющие родительские права в ущерб правам и интересам детей, несут ответственность в установленном законом порядке». Ст. 66 и 67 СК РФ содержат следующие положения: «В случае невыполнения решения суда к виновному родителю применяются меры, предусмотренные гражданским процессуальным законодательством».
Далее упоминание ответственности появляется в гл. 17 СК РФ «Порядок уплаты и взыскания алиментов». П. 3 ст. 111 СК РФ: «В случае несообщения по неуважительной причине сведений, указанных в п. 1 и 2 настоящей статьи, виновные в этом должностные лица и иные граждане привлекаются к ответственности в порядке, установленном законом». Ст. 115 СК РФ «Ответственность за несвоевременную уплату алиментов»: «1. При образовании задолженности по вине лица, обязанного уплачивать алименты по соглашению об уплате алиментов, виновное лицо несет ответственность в порядке, предусмотренном этим соглашением. 2. При образовании задолженности по вине лица, обязанного уплачивать алименты по решению суда, виновное лицо уплачивает получателю алиментов неустойку в размере одной второй процента от суммы невыплаченных алиментов за каждый день просрочки».