Первый куратор сообщества #SEKTA: Екатерина Зыкова
Оля Маркес:
Про Катю писать сложно. Сложно писать отдельную главу, потому что она везде – между строк и в каждой эпохе моей жизни. на днях я посмотрела документальный фильм про Эми Уайнхаус, и у меня в памяти так остро всплыл тот период жизни, когда я первый раз увидела Катю. Я стояла на сцене, вряд ли кто-нибудь замечал мой потухший взгляд и севший голос – кажется, в Череповце мы выступали первый раз, и людям было просто не с чем сравнить. Я снова начала курить после долгого для себя перерыва – и сложно описать, что я чувствовала по этому поводу. Это была смесь отчаяния и радости «последней дискотеки». Я не знала, что делать дальше и где конец этого плавного спуска по спирали на дно, я знала только то, что выгляжу неважно и пою не лучшим образом, и нет совершенно никаких сил – представляете, можно петь песню, а головой быть совершенно в другом месте. Напротив меня, так напротив, что мне было не по себе, стояла смешная девочка в очках. Она пела все слова всех песен так, как будто она проживает их здесь и сейчас. Как будто это её песни. А не мои. От этого мне становилось еще стыднее и хуже. В какой-то момент я сказала в микрофон: «всё, я устала», – взяла девочку в очках за руку и вытащила на сцену.
– Текст «рудбоя» знаешь?
– Знаю, – обескураженно посмотрела она на меня.
– Ну так и пой. А вы, – я махнула в сторону музыкантов, – вы играйте.
И она стала петь. я села на край сцены и закурила свой «Кент-8». Сейчас сложно представить, что я могу сделать на сцене, да и в жизни что-то подобное. Но это – чистая правда. Я думаю, что где-то в параллельной реальности Эми могла бы тоже победить своих демонов и потом с ужасом вспоминать, как перед многотысячной толпой людей она не могла подойти к микрофону, запеть, ровно стоять на ногах. Я не знала тогда, чем все это кончится и что будет дальше, будет ли у этого фильма хеппи-энд, и я даже близко не могла представить, как судьба меня свяжет с этим человеком, который единственный раз в моей жизни пел за меня мою песню во время моего концерта.
Она была рядом всегда, даже когда я не знала об этом. с самого первого поста в FAT-IS-DEAD, с самого первого йога-семинара в «доме солнца». С самого первого «южного», с первой моей командой самых близких и верных учеников – со «Спарты». Она была первым куратором FAT-IS-DEAD вместе с Кирой, и она была первой, о ком я подумала, когда решила открыть первый ма-а-аленький зал #SEKTA в Петербурге.
Катя всегда умела слушать и слышать. Она всегда могла сфотографировать меня и написать обо мне так, как я чувствовала «о себе» сама. Она читала мне вслух – читала, когда мне было плохо, в аудиосообщения в Whats App мою «тайную» книгу «дурге» – читала так, как я ее писала. и при этом она всегда была наравне со мной – такая красивая, уникальная личность… творческая и во многом гораздо более талантливая, чем я. У нас миллион историй, потому что мы уже давно стали одной семьей, но главной историей – или красной линией, идущей сквозь все повествование нашей жизни, – всегда будет наше общее и любимое дело – #SEKTA с самых ее истоков. спасибо, родной мой человек, любимый тысячами людей. И будь, пожалуйста, всегда.
Все началось с любви. По-другому в этой истории и не бывает.
Когда меня спрашивают о знакомстве с Олей Маркес, всегда становится смешно и слегка неловко.
Будучи подростком, я наткнулась на песню каких-то ребят из Екатеринбурга. В них все было настоящее: вера в лучшее, тепло, доброта и большие горящие глаза, это цепляло и бесповоротно влюбляло и в музыку, и в людей. Вокалистка вела блог в ЖЖ, писала о жизни, о том, что видела, что чувствовала. Это был Хантер Томпсон в юбке, современная литература в действии, гонзо-журналистика во всеоружии, смелая и отрывистая.
На первом концерте в Череповце я стояла недалеко от сцены. Кирпичные стены темного зала, красные лампы, бьющие в лицо, жара, духота. Маркес вся в белом, а в душе – черная дыра, эмоционально тяжелый период. Хорошо помню, как ей захотелось курить, и она позвала к микрофону кого-то из зала. По непонятным для меня причинам это была я, смешная, в клетчатых штанах и с торчащими дредами из-под платка. Оля всегда шутит что-то про слишком счастливое лицо. Первый и единственный раз, когда на концерте Alai Oli пел случайный человек. Меня запомнили.
В декабре 2010 года Маркес писала в Twitter про тренировки bodyrock – наше знакомство с интервальными нагрузками. В середине января появился пост: «Хочешь похудеть – спроси меня “Как?”» – был создан блог fat-is-dead, появилось сообщество #SEKTA, а у меня началась какая-то совсем другая жизнь.
Тренировки каждый день, дневник питания, ответы на вопросы в комментариях, поддержка тусовки, ощущение близости к своим учителям. Есть такое правило – мы все равны в этой движухе, но вместе с тем почти всегда есть кто-то сильнее, чем ты. Мы скоро стали «стариками»: брали на себя инициативу, устраивали «беговые» дни, постили фотографии, вели группу, вводили в курс дела новичков, поддерживали тех, кто в этом нуждался. Такой своеобразный костяк.
Потом летние каникулы и первый лагерь #SEKTA в Лоо. Занятия на открытом воздухе, скакалка, купание в море, подъем в 4.00, когда над головой только звезды и ночь обнимает тебя пространством; йога с Ваней в 5.00, потом еще одна с Олей, ворк и вечерняя практика, сыроедение, триста с лишним ступенек до воды и абсолютная любовь. До сих пор помню, как впервые захожу на кухню; между столом и плитой, прижавшись спиной к стене, сидит Маркес, поднимает голову и говорит: «А ты что здесь делаешь?» Запомнили.
8 ноября 2011 года Оля предложила мне и Кире Шелехову (kira_never_die, на момент написания книги – ответственному за весь видеопродакшн #SEKTA) взять на себя ведение блога и выкладывание тренировок, когда они с группой колесили по стране.
Я до сих пор вспоминаю это время как самое вдохновленное в своей жизни. Очарованный идиот, чистый вирт.
Через день пост: у Киры техничный, у меня личный и эмоциональный. Каждый день новая тренировка. Мы исследовали и экспериментировали, стремились разложить все по полочкам, в то время когда информации становилось все больше и больше. Съемки «обращения президента», создание дня «свободного куратора», первые истории «до-после» от наших учеников, ежедневные ответы на вопросы, составление FAQ, инструктажа и прочего-прочего. Эти истории до сих пор можно найти на fat-is-dead, если вскрыть архивы. Все это – наш первый недонаучный отдел.
Самое яркое впечатление от тех месяцев – огромный эмоциональный подъем и безумная работоспособность. Лютая зима на сыроедении, когда я постоянно мерзла, отпаивалась чаями и спала по 3 часа в день, но все равно продолжала существовать в режиме гипермотивации. На какое-то время меня отстраняли, потом я снова писала в блог, брала у Оли интервью на одном из концертов. Тогда же появилась Дурге[1], и знать о ее существовании было сродни посвящению в орден тамплиеров, признание тебя «своим». Наверное, тогда началась эта дружба.
Дальше – больше: #SEKTA лагерь в Южном под Туапсе и образование нашей команды Sparta – самых верных учеников Маркес, там же запись моего любимого интервью «Правила жизни». Это было золотое время: мы все были счастливы и свободны, вне жестких правил и ограничений, тесно общались всей тусовкой, писали в блог, встречались в Москве, создали чатик ВКонтакте. Тогда же Оля позвала нас к себе на свадьбу в Екатеринбург и рассказала о беременности. А зимой, парой месяцев спустя, предложила мне переехать и создать йога-студию.
Все началось здесь – среди мостов и каналов. Питер навсегда останется для нас особенным.
8 марта 2013 года я оказалась в городе на Неве, 10 марта я и Доронины заселились в квартиру на Васильевском острове. Это было начало.
Целую неделю мы готовились к открытию: делали дизайн, писали посты, придумывали тренировки, организовывали раздаточный материал – все сами, все с нуля, дома за компьютером, на Рубинштейна в типографии, по замерзшему городу на автобусе.
17-го числа мы набрали группу сорок человек, и первый #SEKTA филиал считался открытым. В то утро мы пришли в зал Madstyle на Невском, затаив дыхание, закрыв глаза от волнения и скрестив пальцы за спиной. Мы не знали, захочет ли кто-то учиться с нами. Сто человек на открытии стали для нас сюрпризом.
Я никогда не забуду месяцы работы очным куратором – это какое-то особое эфемерное состояние, когда тебя нет и есть только зал и свет, что сквозит через тебя. Слова, которые ты произносишь в кругу или на растяжке или шепчешь наедине ученику в коридоре, – они не твои вовсе. Безумная энергетика. Везде было нужно успеть: показать упражнение, объяснить, проверить правильность выполнения, посчитать, поправить, подбодрить, и все ты один. Без помощников и стажеров. Дневники проверялись тут же, на месте, в тишине после ворка, сидя на сцене среди кирпичных стен «голубятни», свесив ноги. Они еще были понедельные и в виде большой книжечки формата А4. Это потом мы их сложили вдвое, втрое и еще позднее сделали блокноты. Первое время состав группы обновлялся еженедельно. Каждого в зале знаешь в лицо и по имени. Про каждого знаешь какую-то историю.
Первые – всегда самые любимые.
У нас была сцена на пятом этаже, а люди распределялись по стометровому помещению. Я тогда кричала Кате, которая пришла на первую лекцию со своим мужем: «Семенова-а-а! Таз ниже!» – а теперь она ответственный куратор в питерском филиале, а Денис – шеф-повар #SEKTAfood. Рита Овчинникова, Женя Горелова, Саша Баженова – эти и многие другие помнят воскресные free yoga и workout days. Это те, кто застал и наши чайные тусовки в зале, и открытые лекции и донаборы посреди месяца, которые мы проводили.
Утро начиналось с чатиков и ими же заканчивалось. Тогда у всех, кто работал в «Секте», была фобия выключенного телефона: всегда существовал риск, что когда ты его включишь – увидишь что-то очень нехорошее, в лучшем случае это мог быть непроверенный дневник.
Вся система была «ручной»: заявки по смс, ученики в друзьях, диалоги, созданные с моей страницы. Помню текст сообщения: «Секта, я в тебя хочу!» – долго смеялись. Тогда в чатах были все работающие кураторы – человек по пять минимум. Отвечали, когда могли, почти у всех были другие основные источники заработков. Мы тогда не предполагали, как все будет серьезно.
Самый веселый и самый печальный случай, который все вспоминают, был о том, как я ушла вечером в кино и не зарядила телефон. Невский тогда был перекрыт, и на нем случилось какое-то невероятное гулянье с разрисованным мелом асфальтом и фрисби. Если коротко, в два часа ночи я вдруг заорала: «***, ВОСКРЕСЕНЬЕ!!!» – вспомнив про чаты и, конечно же, разведенные мосты. Когда к трем добралась до дома, то оказалось, что меня не только чуть не уволили, но и группа учеников уже почти обзвонила все окрестные морги. Обыскались. Вот так.
К октябрю в Питере появилась большая стажерская команда, которую в одночасье перед поездкой на Урал пришлось отправить в большое самостоятельное плавание. Долгое время я муштровала их от и до: техника упражнений, теория, техника, объяснения, счет, техника. Питеру всегда было и будет сложнее всех. Может потому, что мы все разного поля ягоды, которые собирались каким-то случайным порядком, в отличие от матриархата Даши Мосягиной в Москве. Может, потому что здесь офис и внимание к филиалу больше: любой мелкий прокол, который остался бы никогда никому не известным в другом филиале (например, сбой в расписании) здесь обычно воспринимается как катастрофа. God knows.
В «Секте» я узнала, что способна на многое: вести чаты, вести тренировки, принимать заявки, отвечать на звонки обеспокоенных мам и непонятливых учеников, разрешать конфликтные ситуации, быть руководителем для огромного количества людей одновременно, договариваться об интервью и съемках, писать хорошие душевные тексты и не очень хорошие рекламные, организовывать печать книги и методичек, координировать работу филиалов, находясь где-нибудь в Казани. Узнала, что ходить в налоговую, страховую и пенсионное – запарно, но не страшно. Обучилась основам консультирования у Светланы Бронниковой. Под конец, правда, сама пошла к психологу.
Благодаря «Секте» мне удалось побывать в таких уголках страны, куда я бы сама не добралась. Чего стоит одна только история про наш автомобильный трип до Екатеринбурга, когда по пути в Пермь нас вытаскивал трактор из грязи деревни Зюзино! Недели, проведенные в Челябинске и Казани. Пара насыщенных дней в Киеве, Минске и Саратове. Недели, прожитые в Москве. Вот лагерь в Южном, где мы впервые встречаемся все вместе, вот первый корпоратив: двадцать шесть американо и один капучино, чаты вторых курсов, где было больше Бога, чем нас. Открытия филиалов, открытия новых залов, десятки вводных лекций, тысячи благодарных историй. Развитие компании от двух человек – вдохновителя (Оли) и исполнителя (меня) до огромного многоуровневого штата в триста человек.
В «Секте» я нашла семью. Из тех, кто принимает тебя всецело, со всем светом и темнотой, со всеми неприглядными потрохами. Семью из тех, кто всегда тебя любит и ждет, пока ты на другом конце света строишь собственную маленькую жизнь, и всегда оставляет для тебя место в своем сердце.
Я перебираю в памяти эти осколки воспоминаний, собираю в голове мозаику историй и чувствую себя Паспорту – хранителем ключей нашего Форта Боярда. Местный домовой, который помнит все и даже больше.
«Живая бесконечность – вот наша вечность».
– Блог жив! – говорит мне девочка в #SEKTAcafe, имея в виду наш сакральный FID ЖЖ, и я на минуту чувствую себя недоцоем. Ожившей легендой юности, артист с обвислой жопой, которого еще каким-то чудом, оказывается, кто-то помнит.
Мариам писала, что Дом не отпускает тебя, если не хочет. И как бы ты ни старался – Лес всегда поблизости, стоит лишь закрыть глаза, чтобы почувствовать под ногами листву.
В этой большой любви мне некуда деться. Я всегда возвращалась, и меня возвращало, даже если все оказывалось перевернутым и уже не будет прежним. Дом не выбирают – он выбирает.
И как же радостно ощущать причастность и быть пазлом этого, стоять рядом, бок о бок, подниматься ступенька за ступенькой, пусть и в совсем других ролях. Какое невероятное чувство знать, что это место все равно твое. Навсегда. Даже когда ты думаешь, что не имеешь к этому никакого отношения.
И самое трогательное, что для меня останется, – это апрель, тихий вечер в квартире на Ваське, три чашки, три компьютера за маленьким кухонным столом: Оля, Андрей и я. То, как все начиналось.
Слишком много личного в этой истории. Слишком много любви.