Прeдисловие Примат встречает себе подобного (заметка одного из авторов)
Природа, мистер Оллнат, – это то, во что нас погрузили в этом мире, чтоб мы над этим возвысились.
Однажды душным днём 1988 года я пришёл в ботанический сад Пенанга в Малайзии с подружкой Анной, чтоб немного утрясти обильный обед. Несколько местных жителей продавали арахис у входа. Видя непонимание на наших лицах, продавцы объяснили, что орешки не для нас, а чтобы покормить неотразимо милых детёнышей обезьян вроде вон тех, что катаются на травке. Мы купили несколько пакетиков.
Вскоре нам встретился малыш, висящий на хвосте прямо над тропинкой. Его ну-такие-человеческие глаза умоляюще сфокусировались на орешках в руках Анны. Но пока мы ворковали, как школьницы над котёнком, кусты рядом словно взорвались. Мимо меня вихрем пролетела взрослая обезьяна, со всего разбегу толкнула Анну и скрылась – с орешками. Рука Анны была оцарапана до крови. Мы молча стояли, как громом поражённые. Даже закричать не успели.
Через несколько минут, когда уровень адреналина наконец начал падать, мой страх сменился отвращением. Меня предали и обманули как никогда прежде! Вместе с орешками меня лишили драгоценнейшего убеждения о чистоте природы, где зло – чисто человеческий недуг. Это уже переходило всякие границы. Я не просто был разгневан; меня оскорбили философски.
Я чувствовал, как внутри что-то меняется. Грудь поднялась, плечи расправились. В руках появилась сила,
Я ЧУВСТВОВАЛ, КАК ВНУТРИ ЧТО-ТО МЕНЯЕТСЯ. ГРУДЬ ПОДНЯЛАСЬ, ПЛЕЧИ РАСПРАВИЛИСЬ. В РУКАХ ПОЯВИЛАСЬ СИЛА, В ГЛАЗАХ – ЗОРКОСТЬ. СОВСЕМ КАК МОРЯЧОК ПОПАЙ ПОСЛЕ БАНКИ ШПИНАТА.
в глазах – зоркость. Совсем как морячок Попай после банки шпината. Огненным взглядом я всматривался в кусты, словно огромная обезьяна, коей я себя и ощущал в этот момент. А эти жалкие бандерлоги – хватит, не потерплю более от них ничего подобного.
К тому времени я успел достаточно попутешествовать по Азии, чтобы знать, что обезьяны здесь не из тех, что играют на тромбоне и тамбурине на потеху телезрителям. У живущих на свободе приматов есть черта, которая поначалу шокировала и смутила меня: гордость, или самоуважение. Если вы по неведению пристально посмотрите в глаза уличной обезьяне в Индии, Непале или
Малайзии, то увидите перед собой крайне умное, воинственное создание, с хмурым взглядом в стиле Роберта де Ниро, в котором читается – «Ну, а ты-то чё вылупился? Получить хочешь?». Даже и не мечтайте нарядить такого персонажа в красную жилетку.
Вскоре мы набрели на ещё одну умоляющую пушистую мордашку, свисающую вниз головой с дерева в центре полянки. Анна была готова всё забыть и простить. Я, хотя твёрдо решил больше не поддаваться ни на какие уловки очаровашек, дал Анне оставшийся пакетик орешков. Мы, казалось, стояли на безопасном расстоянии от кустов, где могла находиться засада. Но как только я вынул пакетик из мокрого от пота кармана, его целлофановое шуршание пролетело по джунглям, как призывающий на обед колокольный звон.
Я СТОЯЛ МЕЖДУ ЛЕТЯЩИМ НА МЕНЯ ЧУДОВИЩЕМ И ПЕРЕПУГАННОЙ ПОДРУГОЙ, В ПЕРВЫЙ РАЗ ПОЧУВСТВОВАВ, ЧТО ЭТО ЗНАЧИТ НА САМОМ ДЕЛЕ – ПОГОВОРКА «ОБЕЗЬЯНА НА СПИНЕ».
Не прошло и полсекунды, как на краю полянки, в двадцати метрах от нас, появился здоровенный наглый зверюга. Он пристально смотрел на нас, оценивая ситуацию, прикидывая, чего от меня можно ждать. Он, казалось, специально рассчитал зевок, одновременно выражающий презрение и угрозу; это был вызов – долгая, неспешная демонстрация клыков. Не медля с ответом, я поднял небольшую палку и швырнул в его сторону не целясь, просто чтобы он понял, что орешки определённо не для него и со мной шутки плохи. Он смотрел, не шевельнув ни единым мускулом, как палка летит и падает в паре метров от него. Потом внезапно его лоб сморщился в жутком эмоциональном раздумье, как
будто я оскорбил его чувства. Он посмотрел мне прямо в глаза. Во взгляде – ни страха, ни уважения, ни юмора.
И со скоростью пушечного ядра он, перепрыгнув через палку, с атакующим воплем бросился прямо на меня, обнажив жёлтые, изогнутые, как кинжалы, клыки.
Я стоял между летящим на меня чудовищем и перепуганной подругой, в первый раз почувствовав, что это значит на самом деле – поговорка «обезьяна на спине» (обуза, бремя, от которого невозможно избавиться. – Прим. пер.). И тут в голове словно что-то переключилось. Я взорвался. В одно мгновение, до того как я это осознал, мои руки взметнулись, ноги встали в позу борца, мои собственные пожелтевшие от кофе выправленные ортодонтами зубы обнажились в страшной гримасе, и из горла вырвался дикий крик. Я помимо воли перестал быть собой; я лишь прыгал, как псих, с пеной у рта, для демонстрации превосходства в этом безумном танце доминирования.
Я и сам удивился. Он тоже. Он замер, выпрямился и пристально посмотрел мне в глаза секунду или две, затем медленно пошёл прочь. Но в этот раз, уверен, я прочёл в его глазах усмешку.
Мы – над природой? И не мечтайте. Уж поверьте мистеру Оллнату.
