На ночлег подруги устроились по протекции все того же Пахомыча.
– Можно бы и ко мне в дом определиться, комнат свободных полно, да боюсь, Наташка моя вас вон вытурит. Ревнивая она у меня, ужас!
Это подруги уже поняли. И только посмеялись в душе над наивным Пахомычем. Нужен он им! Небритый, да еще в бабской одежде!
Поэтому на постой подруги отправились все к той же Валюхе, которая одна занимала целый дом.
– Ах, вы с кошечкой, – подняла брови женщина, когда подруги были представлены ей Пахомычем.
– А вы противница кошек?
– Совсем даже напротив. Обожаю кошечек. У меня самой две киски. Мама и дочь. Правда, сейчас лето, дома их почти не бывает. А ваша кошечка привыкла к свободе?
Вопрос поставил Киру в тупик. Вообще-то Фантик нашел свою Фатиму то ли на помойке, то ли в подвале их дома. Так что, с одной стороны, к свободе Фатима была привычна. Но с другой стороны, последние годы она вела исключительно добропорядочный образ жизни: домашней кошки и замужней жены. Ни по подвалам, ни по помойкам, ни по прочим таким же веселым местечкам не шастала. Однако при всем при том сейчас Фатима волею судьбы и своей хозяйки вновь оказалась свободной дамой. Так не вернется ли она к прежним своим привычкам?
– Не могу вам сказать точно, – ответила Кира. – Фатима у нас кошка с секретом. Поживем – увидим.
Дом у Валентины, куда она привела подруг, оказался крепким. Хотя и достался он женщине еще от ее родителей. Но похоже, деловая сметка и хозяйственность была у этой семьи в генах, потому что дом построили на совесть. Первый этаж выложили из кирпича, а второй – из тесаных брусьев и обшили вагонкой.
Комната, которую хозяйка согласилась предоставить подругам, оказалась просторная и светлая. Выходила она на реку и южную сторону Лапок.
– Скажите, а что там за рекой? – обратилась Кира к их хозяйке, пока та занималась постельным бельем, отбирая, какое выдать подругам, а какое попридержать для себя или более дорогих гостей.
– Лапки там.
– А здесь?
– И тут Лапки. Там юг, у нас север.
– Понятно. А теплицы? Это что такое?
– «Восторг».
– В смысле?
– Питомник «Восторг». Растения выращивают.
– И что они там выращивают?
– Разное, – все так же неохотно ответила Валентина. – По большей части ботву всякую. Да мне и не интересно, я не спрашивала. И вы не спрашивайте. Никто из наших с ними не разговаривает.
– А почему?
– Сволочи они! – неожиданно зло высказалась Валентина.
– А почему сволочи?
– Потому! Понаехали к нам, теплиц своих наставили. Нас и не спросили, согласны мы на это или нет. А ведь теплицы обогревать надо. И что? Разве они свой генератор поставили? Нет! Нашим пользоваться стали. Конечно, он уже не новый был. Ну, и перегорел на хрен!
– И все без света остались?
– То-то и оно! По-справедливости, эти буржуи из «Восторга» должны были бы на свои средства новый генератор приобресть и поставить. Из-за них же перегорел! А они на нас свалили. Дескать, старый генератор и так бы из строя вышел. Значит, они тут ни при чем и на новый всем миром скидываться надобно. Больше чем по тысяче рублей с каждого человека получалось.
– А вы что?
– Фигу им, а не тысячу рублей! Сами пережгли – сами пусть и новый покупают.
– А они?
– А куда им деваться? Тюльпаны их проклятущие в тепле ведь нуждаются. Ну, и прочая зелень тоже. Они же ее прямо среди зимы ростят! Куда им без электричества-то? Вот сами и купили генератор. И ведь чё удумали-то! Что раз сами купили, то он только их будет. А нам всем – шиш с маслом! Заявили, что раз мы денег не давали, то нечего к их новому генератору и примазываться.
– И как же вы обходитесь? Электричество, я смотрю, у вас есть. Вы себе новый купили, да? Теперь у вас в деревне два генератора?
– Еще чего! – вознегодовала Валентина. – На одну деревню два генератора! Жирно больно будет! Так обошлись, своими силами.
– Лучину жжете? – насторожилась Кира, прикидывая, а не податься ли им с Лесей на южную сторону.
Там у них и генератор новый, и тюльпаны, и вообще. Но Валентина быстро расставила все по своим местам.
– Зачем же лучину? Подключились мы к их генератору. Они и знать не знают. А нам хорошо. Денежек мы не платим, а электричество имеем.
– И те из «Восторга» смирились? Они же видят, что у вас в окнах горит по вечерам свет.
– Ясное дело, не слепые же они.
– Значит, они понимают, что вы воруете электричество у них?
– Ничего мы не воры! – вскипела Валентина. – Скажете тоже! Мы всегда тут жили! А они – приезжие! Они нам генератор должны! И коли не захотели за нас платить, мы и сами с усами. Подключились потихоньку. И все дела.
– Но они же принимают какие-то меры?
– А как же. Каждый месяц, почитай, принимают. Лишние провода срезают, штрафы выписывают. Да только что нам их инспекции? Долго ли провод назад кинуть? А штрафы никто у нас отродясь не платит, потому как не работает официально никто. Люди огородом да скотиной кормятся. И еще в «Привете» работают. Только там опять же свои. Деньги не по ведомости, а наличкой выдают.
– В приюте?
– Да не в приюте! В «Привете».
– А что это еще за «Привет» такой?
– Питомник, – нехотя буркнула Валентина. – Не такой большой, как ихний «Восторг». Только нам хватает.
– И вы тоже тюльпаны выращиваете? – спросила Кира, потихоньку догадываясь о причинах такой ненависти к соседям.
– Не только. Сначала-то наш Василий с тюльпанов начал. Наворовал сортовых луковиц в «Восторге», когда еще там работал, да и начал собственный бизнес. Тепличку поставил, потом вторую, затем третью. Так дело у него и пошло. Не тот размах, конечно, что у «Восторга», а только нам хватает.
И пока Валентина застилала кровати, подруги раздумывали над ее словами. Итак, расстановка сил в Лапках была им примерно понятна. Южане против северян. «Восторг» против «Привета». Ничего не скажешь, настоящая гражданская война. Луковицы тюльпанов друг у друга воруют. Электричество. Интересно, а что еще? Наверняка хваткие «северяне» тащат у богатых «южан» все, что плохо лежит. Те от такого вряд ли приходят в восторг. И конечно, между двумя сторонами бурлит самая настоящая ненависть.
После легкого ужина, состоящего из кефирного супчика с ранней зеленью и редисочкой, а также томленной в печи картошки – плодами щедрой лапкинской земли, подруги отправились прогуляться по окрестностям.
Фатиму они оставили на попечение хозяйки, с которой кошка заметно подружилась после того, как Валентина предложила ей целый набор рыбьих голов. Фатима набросилась на головы с такой жадностью, словно ее не кормили перед этим по крайней мере сутки. На сухой корм и даже на консервные баночки, которые Кира привезла с собой, она и смотреть не захотела.
– А вам бы самим понравилось питаться одними сухарями или консервами? – усмехнулась Валентина. – Посадить вас самих на один только «завтрак туриста» или на шпроты, я бы на вас посмотрела.
Кира устыдилась. Действительно, Валентина права. Не дело кормить животное одними консервами. Мало ли что там утверждает реклама. А в сухой корм явно добавлены отдушки вроде валерьяны, поэтому кошки так и набрасываются на невзрачные шарики и подушечки. И грызут их с неестественным воодушевлением.
– Так мы пойдем? – спросила Кира.
Но Валентина даже не обратила внимания на своих постоялиц. Она не сводила влюбленного взгляда с набивающей пузо Фатимы и сладко пела той в мохнатые ушки:
– Вот сейчас рыбки покушаешь, девочка моя. А вечером тебе тетя Валя кашки сварит. Какую ты хочешь? Рисовую или овсянку? А бульончик какой предпочитаешь? Давай, сегодня на курином сварим? Очень вкусно рис с курочкой. Косточки я еще с прошлого года припасла. Гости у меня были, а косточки я в морозильник сунула. Как знала, что пригодятся!
Фатима не возражала против прошлогодних косточек. Было ясно, что их хозяйка пришлась ей по сердцу. Так что гулять с Кирой и Лесей кошка не пошла. И даже внимания на их уход не обратила.
А подруг потянуло взглянуть на питомник «южан». Своей хозяйке они о цели прогулки не сказали, опасаясь, что она потом подсыплет им чего-нибудь в еду или подложит лягушек в постель. Судя по рассказу Валентины, в войне против «южан» непритязательные и в то же время хваткие «северяне» пускали в ход любые средства. Война в поселке между двумя сторонами кипела нешуточная. И те, и другие питали в отношении противника самые отрицательные чувства.
– Но так ведь не бывает, чтобы одни во всем правы, а другие всегда виноваты.
– Мы услышали одну сторону, теперь хорошо бы познакомиться с кем-нибудь из южного лагеря.
– А зачем нам это? – внезапно спохватилась Леся.
– Раз уж мы вынуждены застрять тут до послезавтра, то должны разобраться, что и к чему.
В общем-то, Леся думала точно так же. Поэтому и не стала спорить. Да и чего не прогуляться в столь чудный летний вечер? Все равно заняться тут особенно нечем. Сразу же видно, что эти Лапки – жуткое захолустье, где скандал за соседским забором – самое запоминающееся явление за многие месяцы или даже годы.
Ах, если бы Леся знала, до какой же степени она ошибается. Но девушка ни о чем не догадывалась. И спокойно двигалась навстречу своему тревожному будущему.
Подруги дошли до того самого желтого магазина, от которого следовало свернуть к дому целительницы и местной знаменитости бабушки Софьи. Саму бабушку, к слову сказать, они пока увидеть не сподобились даже через забор. Но ничего страшного – подождут до послезавтра.
Возле магазина отдыхал их знакомый Пахомыч. Одет он был теперь уже в брюки, видимо, жена, поняв всю бесполезность воспитательных мер, смилостивилась и выдала ему штаны. А возможно, Пахомыч поделился с ней дневной выручкой, вот баба и оттаяла. Хотя, судя по красной морде Пахомыча и тому, что дремал он, устроившись прямо на травке у дороги, особую щедрость от него видела только та самая Танюха – продавщица в винно-водочном отделе магазина.
Подруги заглянули и сюда.
– Два светлых пива и чипсы, – сказала Кира. – Пиво, если можно, из холодильника.
– Пиво только разливное, – лениво процедила толстая продавщица с ярко накрашенными выпуклыми губами, глазами, бровями и щеками.
Девушки видели Татьяну впервые и, признаться, слегка оторопели от неожиданности. Всего в этой тетке было слишком. Но в целом она производила грандиозное впечатление, как необычный экзотический цветок.
– А какое разливное?
– Местное.
– У вас и своя пивоварня есть?
– В Новгороде есть, – равнодушно проронила тетка.
– Что же, попробуем. Дайте нам два светлых разливных пива.
– Только тары нету, – заявила продавщица, ничуть не обрадовавшись.
– Что, и стаканов нету?
– Все со своими приходят.
– Ну… Ну, дайте нам какую-нибудь минералку подешевле.
– Вы же пиво хотели. Берите пиво, нашей минералкой и отравиться недолго, – неожиданно проявила человеколюбие тетка за прилавком.
– А мы вашу минералку выльем, а в бутылку пиво нальем.
– Тогда лимонад берите, – одобрила находчивость подруг продавщица. – Восемнадцать рублей.
И тетка тяжело шмякнула на прилавок полуторалитровую бутыль.
– Меньше объемом ничего у нас нет. Будете брать?
– Будем.
И пока Леся, содрогаясь при мысли о том, что же набодяжено в лимонаде, коль полтора литра шипучки стоят всего восемнадцать рублей, выливала веселенькую жидкость цвета разведенной марганцовки, Кира прислушивалась к местным сплетням.
– У Калашовки в этом году тюльпаны видела? Вот цветки! С кулак размером! А цвет какой красивый! Сами лепестки белоснежные, а кайма темно-фиолетовая.
– Ты же знаешь, у Калашовки невестка в «Восторге» работает. Вот и натаскала свекрови за пазухой.
– Сиськи у нее, что у слона. За такими сиськами весь питомник упереть можно, не то что несколько луковиц.
– Так о чем я и речь веду. Увидала я у Калашовки тюльпаны эти, пришла к ней и говорю: дай пару штучек на развод. Ведь задарма тебе дались, чего жадобишься?
– А она?
– Не дала. Сама, говорит, иди, спинку погни. Тогда и у тебя на продажу такая красота во дворе вырастет.
– Уж так и на продажу?
– А что? Одна грядка тюльпанов к Восьмому марта – это целое состояние. А тем более когда такие красивые цветы! В Москве в этом году за тюльпанчик по сто рублей просили. А кто же меньше трех штучек возьмет? Вот и считай.
И деревенские бабы принялись вдохновенно подсчитывать прибыль, какую могла получить Калашовка за ворованные ее невесткой у «южан» тюльпаны. В другом углу магазина разговор вертелся возле племенной картошки, которую привезли «южане» откуда-то из Белоруссии и которая необычайно хорошо родила на здешней новгородской земле.
– Вот и считай: получается, что с одной средней картошины мы получаем по целому ведру. Да клубень-то не крупный, а средний такой, аккуратный, красивый, без выпуклостей, без впадин. Картошечка к картошечке. И целое ведро!
– А вкус?
– Замечательный! Во рту прямо рассыпается. Белорусы – они же все поголовно бульбаши. У них и прозвище такое поэтому. Они с пеленок в картошке толк знают.
Семенную картошку, как поняла Кира, тоже предстояло спереть в «Восторге». Переместившись чуть дальше, она наткнулась на двух угрюмого вида мужиков, которые обсуждали дела в питомнике «Привет» – детище «северян». В углу магазина располагался высокий столик, за которым можно было стоя попить пивка. Чем эти двое и занимались, прихлебывая пиво из пол-литровых стеклянных баночек и ведя между собой неспешный разговор.
– Не знаю, что и делать будем, без электричества нам хана.
– Лето на дворе. Нашел, о чем переживать. Без подсветки все отлично вырастет.
– А полив?
– Вручную польем. Еще и дешевле получится.
– Станут тебе бабы задарма воду ведрами из колодца таскать. Да и сподручней насосом-то качать.
– Оно понятно, но новый генератор нам не потянуть. Сам знаешь.
– Я все думаю насчет того, что Леха сказал.
– Это насчет цветка, что ли?
– Ну!
– Брось! Мы сами и колючку не вырастим. Все, что у нас есть, мы в «Восторге» позаимствовали.
– Так ведь дальше нельзя!
– Жили все эти годы – и дальше проживем.
– Это все временно! А завтра они нам перекроют кислород – и что? Мы просто загнемся. И так все наше хозяйство на честном слове держится.
– И что ты задумал?
– Все же, думаю, попробовать-то нужно, а?
И так как собеседник не прореагировал, то мужик продолжил развивать свою мысль:
– Леха ведь неспроста разговор завел. Значит, у них там в питомнике уже речь об этом тоже шла.
– Ну и?..
– Вот я и думаю: коли они у себя ее вырастят или уже вырастили, нельзя ли… Ну… Ты понимаешь, одним словом!
– Как со «Снежной невестой»? – затаив дыхание, спросил другой.
– Ну!
– Не получится! Поймают!
– Кто? Леха? Так он же свой парень. Его мать рядом с моей живет.
– При чем тут Леха? Он тут уже ни при чем вовсе. Другие люди, повыше его, решать будут! Да и не у нас в стране.
– А где?
– Ты чё? Совсем дурак?
– Не обзывайся! – обиделся мужик. – А то я тебя так обзову!
– Вань, ты не злись! Ты лучше своей башкой подумай! Ну, при чем тут Леха?
– Понимаю. И чё делать будем?
Второй мужик собрался что-то ответить, но тут позади Киры раздался голос Леси:
– Ты долго тут? Пошли уже! Пиво я купила! Чипсы тоже. Посмотри, какие забавные.
Кира взглянула на пакетик, который протягивала ей подруга. Зайчики, собачки, тигрята и даже ежики были вылеплены из чего-то хрустящего и золотистого.
– И это чипсы?
– Они самые. Попробуй!
Кира положила в рот одного зайчика и захрустела. Вкус был немного непривычный, но в общем-то приятный.
– Здорово.
– Детские чипсы. Ребятня была бы в восторге.
Кира отнюдь не считала, что детям следует забивать себе желудки всякой сомнительной дрянью, пусть даже и симпатично выглядящей, но кивнула в ответ. Мысли ее были заняты тем странным разговором, который ей довелось подслушать.
– Знаешь, а тут не так уж и спокойно.
– Да?
И Леся, сунув в рот очередного картофельного песика, выразительно повертела головой по сторонам. Неподалеку дремал Пахомыч. В противоположной стороне площадки лежало несколько собак. Чуть дальше, без всякого присмотра, играли ребятишки. Чудная пасторальная картина. Само спокойствие!
– Это только на поверхности. Поверь мне, тут творятся какие-то непонятные делишки, – сказала Кира Лесе, когда они с ней вышли из магазина.
– Да? Пей пиво. Тетка не соврала. Пиво классное. Чего не пьешь?
Кира отхлебнула пенистого напитка и была приятно удивлена. Действительно, бархатистый вкус. Само пиво густое и тягучее.
– Я такое только в Австрии пробовала! – восхитилась Кира.
– Чехи знают толк в пиве.
– Не скажи. Немцы – тоже не промах.
Так, разговаривая, подруги добрели до речки. Называлась она тоже Лапки. Наверное, потому что в маленькую, в общем-то, речушку со всех сторон втекали и вовсе крохотные ручейки. С высоты было похоже, что от речки разбегаются маленькие лапки.
– Как многоножка! – восхитилась Леся.
– Угу.
Не обращая внимания на неразговорчивость подруги, Леся принялась любоваться окрестностями. Через речку был переброшен живописный мостик. Причем одна его сторона, ведущая на северную сторону деревни, представляла собой шаткую конструкцию из гнилых досок с дырами между ними, которая где-то посередине вдруг переходила в основательную постройку, древесина на которой еще даже не успела потемнеть.
– Расслоение общества на классы.
– Скорей уж на половинки, – возразила Кира. – На северную и южную. Ну что? Пойдем?
– Гулять так гулять. Тем более, сдается мне, на южной стороне будет повеселей.
И действительно, не успели подруги перебраться через мостик, как им встретилась группа малышек, бредущих к пляжу с яркими надувными крокодилами, кругами и плотами в сопровождении важной упитанной бонны. На северной-то стороне, как помнили подруги, детишки купались сами по себе, спуская на воду надутую камеру от колес.
Поднявшись выше, подруги были приятно изумлены. Кругом все сверкало чистотой! Дорожки были посыпаны песочком или выложены красивой плиточкой. Всюду росли цветочки и декоративные растения. В тенистых местах стояли лавочки, на которых было приятно отдохнуть и просто посидеть. Имелись даже фонтанчики с питьевой водой.
Одним словом, всюду чувствовался достаток. Тот самый достаток, которого на северной стороне не было и в помине.
– Очень интересно. Одна деревня, два питомника, а какая разница в уровне жизни!
Подруги прошли дальше и внезапно увидели странную картину. Верней, вначале даже не увидели, а услышали. Там, где дорожка от реки делала крутой поворот, в зарослях кустарника кто-то копошился. Раздавались сдавленный писк и прочие звуки, словно кого-то активно елозили физиономией прямо по земле.
Раздвинув ветки, подруги увидели, что в траве действительно дерутся две девушки. Причем дерутся – это громко сказано. Одна уже давно оседлала другую и теперь пыталась задушить ее, обхватив двумя руками за горло. Та еще трепыхалась, но с каждой секундой заметно слабела.
– Эй! Ты что делаешь, дрянь?!
С этим криком Леся налетела на обидчицу. Схватила ту за густые крашеные рыжие лохмы и попыталась содрать с поверженной противницы. Не тут-то было. Девица казалась словно сделанной из стали. На Лесю она даже внимания не обратила. Продолжала сжимать руками горло противницы и лишь сдавленно шипела:
– Сдохни! Сдохни, сука!
Видя такое дело, Кира тоже вцепилась в рыжую хулиганку. И лишь вдвоем подругам с огромным трудом удалось оторвать ту от несчастной жертвы.
– Что ты делаешь? – кричала Кира рыжей девице. – Ты же ее задушишь!
Но рыжая лишь отбивалась и противно верещала:
– Сука! Ненавижу! Пусти! Гнида!
Вдвоем подруги наконец отшвырнули рыжую в сторону. Она верещала, вопила нецензурщину и к тому же была явно пьяна.
– Тьфу! – выразительно сплюнула Леся. – Ну, ты и гадина!
Лежащая на земле девушка к этому времени уже села и закашлялась. Несмотря на измазанный вид и расцарапанную внешность, она понравилась подругам гораздо больше, чем рыжая хулиганка. У пострадавшей девушки было хорошенькое чистенькое личико. Длинные светло-русые волосы. Нежная кожа. Немного косметики. Правда, помада и тушь сейчас размазались, но все же не так вульгарно, как у ярконакрашенной рыжей.
– Как ты? – спросила у светленькой девушки Леся.
– Ничего. Спасибо вам! Если бы вы не подоспели мне на помощь, могло быть и хуже! Вы меня спасли!
– Да ладно тебе! Так уж и спасли!
– Честное слово! Если бы не вы, эта стерва меня бы просто задушила!
– А с чего это она?
– Надеется, что если я умру, то Леша снова будет с ней.
– Леша?
– Ну да. Ее парень – Леша. Верней, теперь-то он мой парень. Но когда мы с ним познакомились, он с Дианой встречался. А потом мы с ним друг друга полюбили и стали к свадьбе готовиться. А Диане это не понравилось. Вот она меня и преследует. Не понимает, кретинка убогая, что если меня задушит, то в тюрьму пойдет, а не под венец.
– И пойду! – выкрикнула Диана. – Лишь бы знать, что ты, гадина, на том свете жаришься!
Неожиданно она вскочила на ноги и попыталась наброситься на светленькую. Подруги не дали ей этого сделать.
– Ты пьяна! Пойди домой, проспись!
– Нужен тебе этот Лешка! Если он предпочел тебе другую, наплюй на парня и забудь.
– Значит, и не любовь у вас была.
– Да-а-а, – плаксиво произнесла Диана. – Вам легко со стороны рассуждать. А у меня, может, обида на них! Они вдвоем ходят, под ручку, а я на это безобразие смотреть должна? А может, я побольше прав на Лешку имею!
– Что ты врешь? – вспыхнула светленькая. – Мы к вам на север и не ходим вовсе!
– К матери Лешкиной не ты вчера приперлась?
– Ну, разок было. Так что же нам теперь – из-за тебя и маму навестить нельзя?
– Какая она тебе мама?! – разъярилась Диана. – Ты шалава городская! И Лешка тебя обязательно бросит! Так и знай, что бросит! Уж я знаю, как сделать, чтобы он тебя бросил! Да он всегда меня любил! А ты ему для одного дела нужна. Вот и все!
И с трудом поднявшись на ноги, Диана заковыляла прочь. Ноги у нее оказались слегка кривоваты и к тому же покрыты густой темной порослью волос. Видно, ни бритвы, ни эпилятора местная красавица не признавала. Оно и понятно: чтобы так наштукатурить физиономию и создать на голове творческий беспорядок, небось несколько часов каждый день требуется. Где же взять еще время и на другие части тела?
– Ужасный ужас, – прокомментировала Леся, глядя вслед уходящей Диане. – И что, этот твой Леша действительно был ее женихом?
– Нет, конечно! Просто Динка вбила себе в голову, что раз они соседи, то он обязан с ней гулять. Ну, Леша несколько раз и отвел ее в кино, на дискотеку и в клуб. Но ничего серьезного между ними не было.
– Чего же эта девица так злится?
– Они тут все чокнутые, – ответила девушка. – Кстати, давайте познакомимся – Оля.
Подруги тоже представились.
– Очень приятно, – кивнула Оля. – Послушайте, раз уж вы мои спасительницы, не побудете вы ими еще немножко?
– А что нужно?
– Проводите меня до дома. Это тут недалеко. Но боюсь, что одна я не дойду. Голова кружится. И левая нога как-то странно себя ведет. Хочу ее согнуть – и сразу же резкая боль.
– Конечно, поможем.
– О чем речь! Давай руку!
Подхватив Олю с двух сторон, подруги вывели ее из кустов и повели дальше. Самостоятельно Оля идти не могла. Левая нога совсем ее не слушалась. И девушке приходилось прыгать на одной ножке, опираясь на руки подруг. По дороге им встречались разные люди, которые немедленно кидались к Оле, чтобы расспросить ее, что случилось.
– Оступилась, – одинаково отвечала всем Оля. – Упала. Спасибо, ничего не нужно. Мне уже помогли.
Так они и дошли до Олиного дома. Это оказался симпатичный двухэтажный коттеджик. Стены были сложены из блоков, утеплены и оштукатурены. Тем не менее коттедж был совсем небольшим. На первом этаже две комнаты и кухня с прихожей. И две спальни на втором этаже. Гараж тут тоже имелся. Но сейчас Олин «Пежо» стоял просто под навесом.
Зато какой тут был сад! Подруги прямо ахнули, когда увидали. Всем садам сад! Ровные, мощенные белой плиткой дорожки разбегались в разные стороны среди безупречного изумрудного газона. Тут и там виднелись декоративные фигурки, фонтанчики и красиво подстриженные деревья. Яркости саду добавляли нарядные цветы, распускающие свои лепестки на клумбах.
Чудесный сад! Прямо с картинки в глянцевом журнале.
– Леша! – громко крикнула Оля, когда они вошли в калитку. – Ты дома?
Дома Леши не оказалось. И подойдя к входу, Оля сдавленно ахнула.
– Что такое?
– Смотрите!
На земле возле двери валялись свежие щепки. А сама дверь и дверной косяк носили следы недавнего взлома.
– Топором орудовали, – тут же сказала всезнающая Кира. – А что ты такая бледная, Оля? Раньше такого не случалось?
Оля молча помотала головой, не в силах отвести глаз от изуродованной двери.
– Ой! Что же это творится? – И она без сил опустилась на лавочку.
– Кто это мог сделать? Ведь я отсутствовала дома всего несколько часов!
– То есть еще днем все было в порядке?
– Я ушла на работу около полудня. С утра моталась по полям, потом заехала домой, чтобы помыться и перекусить, и поехала в питомник. Это было в начале первого. От силы в час дня.
И все три девушки уставились на свежие щепки на земле и остатки дверного полотна.
– Надо взглянуть, что там внутри, – наконец произнесла Кира.
– Лучше вызвать милицию, – возразила осторожная Леся. – Пусть сами смотрят.
– Вообще-то верно.
– Это дело милиции!
– Нет! Не надо милиции! – неожиданно воспротивилась Оля. – Я посмотрю!
– Куда ты?! – схватили ее подруги за руки. – У тебя нога. И… И там может быть взломщик.
– Так что же делать?
– Вызвать милицию.
– Не хочу. Достаточно мне позора с этой Дианой, теперь еще и это… Нет. Обойдусь без милиции.
– Ладно, – вздохнула Кира. – Мы тебя не оставим. В конце концов, топор – вот он. Тут и валяется, где его разбойник бросил. Войдем в дом. Может быть, с нами тремя грабитель и не справится.
Девушки снова подхватили Олю под руки и ввели ее в собственный дом. С первой же минуты стало ясно, что тут в самом деле побывал грабитель. Многие вещи были перевернуты или упали на пол. Стеклянная ваза разбилась на мелкие кусочки. И именно к ней в первую же минуту и кинулась Оля.
– Ограбили! – застонала она, елозя руками по ковру среди груды разбитых черепков. – Воры! Грабители! Мерзавцы!
– Что пропало?
– Семена!
– Что? – изумились подруги. – Простые семена?
– Не простые! – рыдала Оля. – Элитные! Из Мексики!
– Стоит ли переживать из-за семян, пусть даже и элитных?
– Они же на вес золота! Вы не понимаете! Господи, кто же это сделал?
– А больше ничего не пропало?
– Нет. Не знаю. Какая разница? Главное – семена пропали! Вот в чем ужас!
И Оля, уронив голову на руки, беззвучно заплакала.
– Господи, что за день такой! Как с самого утра не заладилось, так все и катится, и катится. И Лешка еще запропастился куда-то!
– А, кстати?! – оживилась Кира. – Где этот твой Леша? Вы ведь с ним вместе живете?
– Ну да. Он же мой жених. Конечно, мы живем вместе.
– Понятно. Может быть, это он дверь взломал?
– Зачем ему? У него ключи есть.
– Потерял свои ключи, – предположила Леся. – Мужчины – они все такие рассеянные.
– Заехал бы ко мне в питомник! В лаборатории бы меня нашел. Я бы ему дала свой комплект ключей. Зачем же дверь-то ломать? И семена… Он бы никогда не взял их!
– Почему?
Оля тяжко вздохнула, вытерла глаза и сказала:
– Конечно, вы же ничего не понимаете. Я должна вам объяснить. Садитесь и слушайте.
Она указала подругам на два кресла, стоящих возле камина с аккуратно сложенной в нем растопкой, сама устроилась на диване, вытянув больную ногу горизонтально, и приступила к рассказу.