Чем ближе мы подъезжали к вилле Тонье, тем сильнее меня охватывало беспокойство. На душе было тоскливо и муторно. Не понимаю, откуда взялось это чувство.
У тебя просто разыгралось воображение после всех этих баек, убеждала я себя. Ты сидишь в шикарной машине, в обществе потрясающих мужчин, за окном – мирный сельский пейзаж. Я посмотрела в окно. В самом деле, ровные зеленые склоны, покрытые сочной травой, и цветущая дикая вишня, освещенная ярким солнцем, казались сказочно, неестественно прекрасными. Если бы я не видела это собственными глазами, то не поверила бы, что может существовать такая красота. Но неприятное ощущение надвигающейся катастрофы не проходило.
– Мы почти у цели, – весело сообщил Гарик, когда машина свернула на густо обсаженную вековыми деревьями подъездную аллею. Гигантские кроны давали такую густую тень, что, несмотря на солнечный день, здесь было темно, почти как ночью.
Наконец автомобиль остановился возле массивных чугунных ворот, но, кроме разросшихся кустов, за ними не было видно ничего интересного. Гарик ловко выскочил из машины, подошел к воротам и потянул одну створку на себя. Она с громким скрипом подалась, ворота оказались не запертыми.
Я почувствовала, как у меня перехватило дыхание, когда машина медленно тронулась вперед.
Всю дорогу я пыталась представить себе, что именно увижу, но действительность превзошла мои ожидания. Когда густые заросли орешника расступились, моим глазам предстал самый настоящий замок. Трудно было поверить, что он был построен всего лишь в прошлом веке. Не знаю, кто назвал это сооружение виллой, это был именно замок. Вообще-то дом был не таким уж большим, всего лишь двухэтажным, если не считать нескольких надстроек, прилепившихся к огромной покатой крыше.
Мы выбрались из машины, и я наконец смогла как следует рассмотреть здание. В самом центре и по бокам возвышались три огромные башни с зубчатым верхом, напомнившие мне шахматную фигуру, кажется, она называется ладья. Два ряда огромных окон и крытая галерея вдоль второго этажа соединяли башни между собой. Стены из серого камня кое-где потрескались и облупились, но сильно разросшийся дикий хмель плотно опутывал их, скрадывая недостатки. Окна первого этажа были почти неразличимы за кустами жасмина, усыпанного белыми, благоухающими, необыкновенно крупными цветами.
– Как красиво! – тихо воскликнула я, не в силах скрыть восхищения, но Артур, стоявший достаточно близко, расслышал.
– Благодарю, – произнес он. Прохладная интонация напрочь лишила его слова даже намека на тепло.
Я сжалась, как улитка, получившая укол иголкой. Все ясно, он, видимо, считает, что я не имею никакого права восхищаться его домом. А поблагодарил просто из вежливости.
Я упрямо сжала губы. Ну и черт с тобой! Ни за что не буду расстраиваться!
Мы подошли к центральному входу. Артур передал Гарику ключ, и тот принялся открывать тяжелые дубовые двери. Ритка пританцовывала на месте от нетерпения, то и дело заглядывая ему через плечо. Гарик воспринимал это стоически, а Артур наблюдал за обоими с неизменной насмешливой улыбкой.
– Ну что, не открывается? – спросила Ритка, хотя и так было ясно, что замок заело.
– Артур, тут что-то не так. Может, сам попробуешь? – обернулся Гарик к другу.
Я ожидала, что Артур не захочет пачкать рук, так как давно поняла, что Гарик в их дуэте является чем-то средним между компаньоном и мальчиком на побегушках. Но хозяин зáмка молча шагнул вперед и попытался справиться с капризным замком. Его попытки были также тщетны. У меня даже появилась надежда, что наша сегодняшняя экскурсия закончится, так и не начавшись.
Тем временем Артур вытащил ключ и стал внимательно рассматривать замочную скважину.
– Странно, – произнес он с удивлением. – В прошлый раз все прошло как по маслу… Смотри, Гарик, похоже, кто-то ковырялся в замке чем-то вроде отмычки. Видишь здесь эти царапины?
Гарик, присмотревшись повнимательнее, согласно кивнул.
– Что будем делать? Может, сгонять за агентом? Пусть сам возится, если не смог уследить.
– Попробуем в последний раз. Если не выйдет, тогда уж позовем агента. Извините, девочки, маленькие технические неполадки, – проговорил Артур, обращаясь к нам, и даже слегка улыбнулся.
Я услышала слабый щелчок и поняла, что моим надеждам не суждено было сбыться. Гарик, весьма довольный собой, уже распахнул перед нами дверь.
– Прошу, дамы и господа. Представление начинается.
Переступая порог этого дома, я подумала, что делаю величайшую ошибку в своей жизни.
Поскольку центральный вход располагался в башне, то холл выглядел, мягко говоря, мрачновато. В нем царили холод и сумрак, хотя снаружи было жарко и светло. Дневной свет не проникал сюда – в холле не было ни единого окна. Гарик щелкнул выключателем, зажегся свет, но его было явно недостаточно, чтобы осветить все темные углы. Холл напомнил мне центральный вокзал: такой же огромный и «уютный». В нос ударил запах плесени и сырости. Ну еще бы, ведь здесь никто не жил почти полвека. Мне не хотелось думать, почему прежние владельцы покинули это в общем-то престижное жилище. Я почувствовала легкий озноб – то ли от холода, то ли от жутковатой атмосферы замка.
Прямо напротив входа начиналась широкая лестница с выщербленными каменными ступеньками. Когда-то ее наверняка покрывал мягкий ковер, но сейчас перед нами был лишь голый камень.
Мы невольно держались поближе друг к другу. Даже мужчинам передалась неприятная атмосфера.
Осмотр дома занял у нас больше часа, и все это время у меня было такое чувство, что кто-то невидимый, возможно, следит за каждым нашим движением. Ощущение было настолько сильным, что я то и дело оглядывалась.
Комнаты сменяли друг друга, большие и маленькие, парадные и явно служебного характера, так что я в конце концов сбилась со счета. Когда-то дорогие, шелковые обои отстали от стен и потемнели. Вся мебель была покрыта чехлами – столы, стулья, разнокалиберные шкафы и диваны; зачехлены были даже картины.
Мы оказались в одной из комнат: судя по обстановке – это была столовая. Четыре огромных окна вдоль стены пропускали бы достаточно света, если бы не толстый слой пыли и грязи.
Ритка по-хозяйски подошла к окну и не без труда распахнула створки. В комнате стало намного светлее.
– Ого, смотрите-ка, какие картины! – воскликнул Гарик. – В прошлый раз я их не заметил.
Все посмотрели на противоположную от окон стену. Там в самом деле висели рядом два старинных полотна. Чехлов на них не было, точнее, они валялись на пыльном паркетном полу под картинами.
Я подошла поближе.
– Похоже, очень старые, – раздался за спиной задумчивый голос Артура.
– Да. Вот эта, например, была написана еще в четырнадцатом веке, – заметила я, не оборачиваясь.
– Ты так хорошо разбираешься в живописи? – Это открытие как будто удивило его.
– Что тут странного? – пожала я плечами. – Я – историк, поэтому разбираюсь не только в живописи, но и в мебели, архитектуре и многом другом.
– Извини, я не хотел тебя обидеть. Просто мне показалось, что ты еще школьница.
Я поняла, что он снова намекает на мое тщедушное телосложение, и, презрительно фыркнув, отодвинулась. Картина, о которой я говорила, представляла собой портрет пожилой женщины. Ее строгое, аскетичное лицо выдавало фанатичную религиозность, о том же говорило и совершенно закрытое платье, лишенное даже намека на украшения. Маленькие, глубоко посаженные глаза смотрели жестко и властно.
– Ну, чего ты там застряла? – подскочила ко мне Рита. – Дались тебе эти портреты. Один другого краше. Прямо Баба Яга и Кощей Бессмертный. Пойдем скорее.
– Подожди, – отмахнулась я, склонившись к тяжелой золоченой раме и пытаясь разобрать подпись под портретом женщины. Ритка, поняв, что без этого я не сдвинусь с места, сочла за лучшее помочь мне и тоже уставилась на полустертые буквы.
– Все ясно, – заявила она через минуту, – эту милую тетушку-людоедку звали Ида де Бланшфор. Имя красивое, а личико – дрянь. Ну, теперь ты готова? Неудобно заставлять мальчиков ждать.
Я с неохотой оторвалась от заинтересовавших меня картин и двинулась вслед за Ритой к дверям.