Вновь оказаться в стане врага! Брин четко осознала это, когда на миг остановилась перед мраморным фронтоном крупнейшего частного галерейного и аукционного дома в Лондоне. Название «Архангел» было выгравировано большим позолоченным курсивом и переливалось в лучах солнца. Брин решительным шагом вошла в вестибюль. Она ощущала себя здесь некомфортно, ведь ей вновь придется иметь дело с семейством Д’Анжело, и в особенности с Габриэлем, который разбил ее сердце и отправил в тюрьму ее отца…
Сейчас Брин не могла позволить себе думать об этом. Она силилась принять тот факт, что другого выхода нет. На протяжении двух лет после окончания университета она слышала только отказы выставлять ее работы. А ведь когда-то Брин мечтала о том, что весь мир окажется у ее ног!
Многие из ее однокурсников под натиском семейных проблем и вечной нехватки денег отказались от своего истинного призвания, подавшись в рекламный бизнес и прочие сферы деятельности, приносящие быстрый доход. Но только не Брин. О нет, она упорно шла к своей цели. Она мечтала выставить работы в лондонской галерее и верила, что в один прекрасный день мама сможет гордиться ею и это смоет позор с их семьи.
И вот прошло два года, и она вынуждена признать поражение. Оставалась единственная попытка стать известной – попасть на вернисаж молодых талантов, организуемый «Архангелом».
– Мисс Джонс?
Она вопросительно оглянулась на одну из девушек, сидящих за элегантным мраморным столиком кремового цвета, который так гармонировал с антуражем всего мраморного вестибюля. Несколько огромных колонн того же оттенка подпирали потолок. В красивых шкафах под надежной охраной были выставлены бесценные произведения искусства и ювелирные украшения.
И это только вестибюль! Брин помнила, что в шести залах галереи по обе стороны коридора хранятся еще более уникальные и прекрасные сокровища, а в огромном подвальном хранилище к аукциону готовят все новые и новые шедевры.
Она выпрямилась, стараясь не выказать свое смущение. Блондинка на ресепшен была ненамного старше ее.
– Да, я мисс Джонс.
– Меня зовут Линда, – представилась девушка, вставая из-за стола и направляясь к Брин, которая все еще в нерешительности оставалась стоять у входа Брин вдруг стала ощущать, что оделась неподходяще для своей второй встречи с Эриком Сандерсом, штатным экспертом галереи «Архангел». На ней были черные облегающие брюки и свободная шелковая блузка в цветочек.
– У меня назначена встреча с мистером Сандерсом, – тихо произнесла она.
Линда кивнула.
– Прошу вас следовать за мной к лифту. Мистер Д’Анжело велел мне проводить вас к нему, как только вы появитесь.
Брин сразу напряглась, ноги у нее внезапно словно налились свинцом и приросли к мраморному полу.
– У меня встреча с мистером Сандерсом.
Линда резко обернулась, поняв, что Брин осталась на месте.
– Сегодня утром собеседование проводит мистер Д’Анжело.
Язык Брин словно приклеился к нёбу.
– Мистер Д’Анжело? – лишь удалось пропищать ей.
Девушка кивнула.
– Один из трех братьев – владельцев галереи.
Брин прекрасно знала, кем были братья Д’Анжело. Единственное, чего она не знала, – с кем именно ей сегодня предстоит встретиться. С надменным и холодным Микаэлем? Самонадеянным плейбоем Рафаэлем? Или с бессердечным Габриэлем, который растоптал ее сердце когда-то?
Не имело значения, о ком из Д’Анжело говорила Линда: для Брин они все были высокомерными и безжалостными. Она бы не подошла к ним и на пушечный выстрел, если бы не была полна отчаянной решимости стать одной из шести участников вернисажа молодых талантов в галерее «Архангел».
Брин медленно покачала головой.
– Мне кажется, тут какая-то ошибка. – Она нахмурилась. – Секретарша мистера Сандерса звонила мне и назначила встречу.
– Мистер Д’Анжело в это время был за границей, – кивнула в ответ Линда.
Брин оставалось только молча смотреть на эту девушку, размышляя, не поздно ли еще все бросить и бежать отсюда прочь…
Приблизив лицо к экрану, Габриэль рассматривал на своем ноутбуке картинку с камеры слежения, установленной в вестибюле галереи.
Конечно же он узнал Брин Джонс, как только она вошла в здание. Он заметил, как она колеблется, как смущается, разговаривая с Линдой.
Брин Джонс…
Или, точнее, Сабрина Харпер.
Последний раз Габриэль видел Сабрину пять лет назад, во время того шумного процесса. Она так неприязненно смотрела на него своими сверкающими серыми глазами из-под очков в роговой оправе!
Тогда Сабрине только исполнилось восемнадцать. Ее беззащитность и привлекательность необъяснимо действовали на Габриэля: аппетитная фигура, подростковая неуклюжесть и застенчивость, шелковистые светло-русые волосы, ниспадающие на плечи, – все это стало предметом его грез. Ее огромные глаза в этих нелепых очках казались такими большими и беззащитными!
Сейчас она сильно похудела, что позволило ей одеваться соответственно модным тенденциям: свободная блузка в цветочек и обтягивающие брюки очень выгодно подчеркивали достоинства фигуры. Светло-русые волосы были модно окрашены, красиво пострижены и уложены, задорными прядками облегая ее уши, шею и гладкую матовую кожу лба. Она больше не носила очки в роговой оправе, заменив их, вероятно, контактными линзами. К тому же теперь Брин явно приобрела уверенность в себе, иначе ни за что бы не оказалась вновь в «Архангеле».
Узнал бы Габриэль в этой красивой и уверенной в себе девушке Сабрину Харпер пятилетней давности, если бы Раф не предупредил его? Микаэль, как всегда, решил ничего не сообщать ему по этому поводу?
О да, Габриэль, без сомнения, узнал бы Сабрину. Полненькую или изящную, в очках или без, слегка неуклюжую или элегантную и уверенную, он узнал бы Сабрину в любом обличье.
Вопрос в том, выдаст ли она чем-нибудь, что тоже помнит его?
«Роскошные, развратные, порочные. Только так можно описать глаза Габриэля Д’Анжело», – с отвращением к самой себе призналась Брин, когда Линда провела ее в кабинет. Брин оказалась наедине с мужчиной, которого много лет считала своим врагом. Надменной и безжалостной болтовней он не только отправил ее отца за решетку, но и уничтожил Сабрину Харпер.
Это был тот самый мужчина, который пять лет назад обольстил юную Сабрину, поцеловал ее и разбил ее сердце. Тот самый мужчина, который всего лишь несколько недель спустя после их первого и единственного поцелуя давал показания в суде, в результате чего ее отец оказался в тюрьме. Это был тот самый мужчина, на которого Сабрина смотрела в зале судебных заседаний, понимая, что по-прежнему хочет его, несмотря на то что он так безжалостен с ее отцом. От одного взгляда на него Брин охватывало возбуждение – она лишалась дыхания и дара речи, хотя должна была испытывать лишь ненависть.
За прошедшие с тех пор годы Сабрина убедила себя, что ни разу больше не ощущала такого опасного влечения. Она убедила себя, что ненавидит его. Но один только взгляд, и Брин поняла, что все эти годы обманывала себя и ее по-прежнему опасно тянуло к Габриэлю Д’Анжело. Она вновь ощутила околдовывающее притяжение в этом огромном и роскошно обставленном кабинете.
Габриэль Д’Анжело…
Брин часто мечтала о том, чтобы он изменился до неузнаваемости – обрюзг и полысел. Вместо этого он по-прежнему был высоким, стройным, подтянутым, его фигуру выгодно подчеркивал темный дизайнерский костюм, цена которого, вероятно, равнялась годовой стоимости обучения Брин в университете! Его волосы ничуть не поредели – они ниспадали шелковыми волнами цвета черного дерева на ворот его кремовой шелковой рубашки.
Его внешность по-прежнему была идеальной: высокий лоб, порочные карие глаза, нос с горбинкой, высокие и резко очерченные скулы. никаких следов пресыщенности или развращенности! Идеальная форма губ – верхняя чуть более припухлая, чем нижняя, – и волевой подбородок. Да, Брин запомнила Габриэля именно таким.
– Мисс Джонс. – Еще пять лет назад Брин обнаружила, что он говорил на таком же прекрасном английском, как и она сама, и совершенно без акцента. Брин вновь услышала низкий и хрипловатый баритон, от которого у нее когда-то земля уходила из-под ног.
Брин хотела было отшатнуться, когда Габриэль Д’Анжело встал и вышел из-за стола. Ей удалось сдержать свой порыв, поскольку она осознала, что он поднялся поприветствовать ее. Она ответила на рукопожатие, увидев, как обнажились его сильные мускулы. Брин внутренне передернулась, когда осознала, что Габриэль так же пристально изучает ее прищуренными глазами цвета растаявшего шоколада и, казалось, видит ее насквозь.
Узнает ли он в ней Сабрину Харпер? Габриэль кода-то поцеловал ее, но в то время Брин была настолько неуклюжей, что вряд ли могла запомниться. За эти пять лет в его жизни – и его постели! – было столько женщин. Помимо этого, она давно сменила имя и выглядела совсем не так, как раньше. Но вдруг, несмотря на все эти перемены, Габриэль Д’Анжело узнал ее?
Брин незаметно провела влажной от волнения ладонью по брюкам, прежде чем протянуть руку Габриэлю. Он быстро разгадал ее намерения, крепко сжав ладонь тонкими пальцами и пытаясь ее удержать. От этого прикосновения электрический разряд сексуального влечения промчался по ее телу. Брин ощутила, как ее соски набухли.
То же почувствовал и Габриэль Д’Анжело: он сильнее сжал руку и прищурил глаза.
– Наконец мы встретились, мисс Джонс, – прошептал он, удерживая ее тонкую руку крепким рукопожатием.
Брин моргнула, ее взгляд внезапно стал настороженным.
– Не совсем понимаю, о чем вы.
Габриэль тоже не до конца понимал, о чем он…
Когда пять дней назад братья встретились за ужином перед его отлетом в Нью-Йорк, Раф посоветовал ему самый легкий и безболезненный способ избежать новых неприятностей с семейством Харпер – просто сказать Эрику Сандерсу, чтобы он убрал Брин Джонс из списка возможных участников предстоящего вернисажа молодых талантов.
И с профессиональной точки зрения Габриэль хорошо понимал, почему брат дал ему такой совет. Памятуя об обстоятельствах, связанных с покойным Вильямом Харпером, это был разумный, даже необходимый, совет.
Но только…
У Габриэля были свои обстоятельства с Брин. Однажды вечером он подвозил ее из «Архангела» домой и не сдержался от страстного поцелуя. В течение последних пяти лет он часто вспоминал о Брин, размышлял, как могли сложиться их отношения, если бы тот скандал не развел их.
Вопреки совету брата Габриэль пытался встретиться с Сабриной во время судебного процесса и после того, как ее отца отправили за решетку, но она каждый раз отказывала ему, не открывала дверь или меняла номер телефона. Габриэль решил отступить, дать ей время прийти в себя, прежде чем снова попробовать встретиться с ней. А затем Вильям Харпер скончался в тюрьме, и это похоронило надежду Габриэля, что у них с Сабриной когда-либо могут быть отношения.
Последние несколько дней он профессионально изучал работы Брин, которые она предоставила на выставку. Картины были действительно хороши – ее натюрморты были так реалистичны, что он буквально мог вдыхать нежный аромат опадающих лепестков розы. Габриэль видел редкий художественный талант, который в один прекрасный день сделает работы Брин Джонс весьма выгодным вложением капитала. Габриэль не собирался вычеркивать ее из числа кандидатов на участие в выставке молодых талантов только потому, что ему будет неловко видеть ее и ощущать ее жгучую ненависть. Однако он все же намеревался разгадать подлинные намерения Брин Джонс относительно этой выставки и учитывать их в дальнейшем общении с ней.
Габриэль внезапно отпустил ее руку и направился обратно к столу, очень хорошо чувствуя, как при прикосновении к шелковистой коже ее руки снова мучительно вспыхнуло желание.
– Я говорю о том, что вы седьмой и последний кандидат, который проходит собеседование за последние два дня. – Единственный кандидат, которого Габриэль будет интервьюировать лично, но это ей не надо знать.
Она побледнела.
– Седьмой кандидат?
Он безразлично пожал плечами.
– Всегда важно подстраховаться, вы так не считаете?
Она для страховки?
Брин наступила на горло своей гордости, пойдя на контакт с семейством Д’Анжело, чтобы услышать это?! Она была уверена, что приглашение на собеседование в «Архангел» означает, что она точно войдет в состав участников выставки. И теперь Габриэль Д’Анжело заявляет ей, что ее рассматривают в качестве запасного варианта!
Узнал ли он ее? И если да, то Габриэль Д’Анжело решил таким образом поиграть с ней, заставить ее сполна расплачиваться за тот скандал, в который ее отец пять лет назад вовлек галерею «Архангел»?
– Все в порядке, мисс Джонс? – Габриэль озабоченно нахмурил лоб, снова поднимаясь из-за стола. – Вы сильно побледнели…
Нет, не в порядке. Совсем не в порядке! Ей было так плохо, что она даже не попыталась отстраниться, когда Габриэль слишком близко подошел к ней.
– Я… Можно стакан воды? – Дрожащей рукой она прикоснулась к влажному лбу.
– Конечно. – Габриэль с обеспокоенным выражением лица направился в сторону бара.
Она будет лишь запасным участником выставки! Как это обидно! Как унизительно! С начала отбора кандидатов она жила в состоянии нервного ожидания, и теперь ее постигло такое разочарование.
– Не нужно воды, – нервно выпалила она, выпрямляясь. – У вас есть виски?
Габриэль медленно обернулся и пристально посмотрел на Брин. Он видел, как ее глаза начинают гневно блестеть. Краска медленно сходила с лица. Этот гневный блеск он однажды ощущал на себе в зале судебных заседаний. Почему Брин так внезапно рассердилась? Они ведь просто беседовали о…
Ах, вот в чем дело… Брин решила, что кандидатов на участие в конкурсе будет всего шесть!
Габриэль подал ей стакан виски.
– Мне кажется, произошло недоразумение…
– Безусловно. – Она кивнула, взяла хрустальный стакан у него из рук и, одним залпом опорожнив его, закашлялась.
– Я полагаю, что вам следовало медленно смаковать это односолодовое виски тридцатилетней выдержки, а не выпивать залпом, как лимонад, – иронично произнес Габриэль, забирая пустой стакан из ее немного расслабленных пальцев и ставя его на стол, пока Брин, согнувшись, все еще пыталась восстановить дыхательный ритм. – Позвольте?
– Не смейте даже думать, чтобы ударить меня по спине! – предупредила она сквозь зубы, выпрямляясь и смотря на его занесенную руку. Щеки ее пылали, а в глазах проступили слезы.
Габриэль надеялся, что слезы вызваны виски, а не разочарованием. Она, очевидно, не поняла его предыдущее замечание.
– Вы в порядке?
Брин еще более свирепо посмотрела на него.
– Да, – резко ответила она. – Что касается вашего предложения, мистер Д’Анжело…
– Габриэль.
Она взмахнула длинными шелковыми ресницами.
– Простите?
– Я предлагаю вам называть меня Габриэль, – ласково произнес он.
Она поморщила лоб.
– И с чего бы мне вас так называть?
Габриэль снисходительно смотрел на нее – модные короткие пряди волос делали ее похожей на ощетинившегося разгневанного дикобраза.
– Полагаю, для установления более тесного дружеского контакта?
Она презрительно фыркнула:
– У нас нет отношений, мистер Д’Анжело, дружеских, рабочих или каких-либо еще. – Она подхватила свою сумку, которая упала на пол во время приступа. – И хотя я уверена, что многие художники почтут за честь оказаться седьмым из шести участников конкурса, боюсь, что я к их числу не отношусь. – Она резко развернулась и быстро направилась к двери.
– Брин.
Она остановилась как вкопанная, услышав свое имя. Медленно обернувшись, она вновь наткнулась взглядом на его точеные губы, которые, однажды соприкоснувшись с ее губами, наполнили фантазиями все ее ночи. Ее имя прозвучало так… чувственно, когда он произнес его своим хрипловатым голосом. Тело Брин мгновенно откликнулось на эту нежность, грудь снова заныла, соски затвердели. В душе Брин понимала, что по-прежнему считает Габриэля Д’Анжело самым привлекательным мужчиной из когда-либо ей встречавшихся.
А так быть не должно – он принес столько неприятностей ее семье!
Это были тяжелые пять лет для Брин и ее матери. Они обе остались жить в Лондоне, пока отец отбывал тюремный срок, и только после его смерти сменили фамилию и уехали из города.
Ко всем несчастьям добавились мучительные поиски жилья. Они наконец сняли домик в небольшой валлийской деревушке. Затем Брин с трудом поступила в университет, который был недалеко от дома; она не хотела оставлять убитую горем мать одну. Мама была медсестрой по профессии, и она устроилась в местную больницу, а Брин пришлось подрабатывать в кафе и учиться в свободное от работы время. Эти проблемы и перемены не оставляли времени для личной жизни – иногда Брин встречалась с мужчинами, но серьезные отношения не складывались.
К тому же она не смогла бы рассказать молодому человеку всей правды о себе.
Смотреть сейчас на Габриэля Д’Анжело, снова слышать его голос и понимать, что именно он являлся причиной ее безразличия к мужчинам, было в крайней степени унизительно. Этот чувственный голос, эта соблазнительная внешность вновь наполняли ее желанием. Так или иначе, ненавистный Габриэль Д’Анжело, который однажды поцеловал Брин и тут же пожалел об этом, был тем, с кем она сравнивала всех мужчин, с которыми ей доводилось общаться. И это признание было предательством по отношению к ее семье.