– Ты что, улыбаешься?
– Я? Да просто так, – ответила я маме, встречающей меня у двери.
Она фыркнула, растерла глаза, широко зевнула.
– Спокойной ночи, – произнесла невнятно.
– И тебе, мам.
– А ты что, курила? – спросила она, немного растеряв сонливость.
– Нет.
– Аня…
– Мам, да я правда не курила. Правда.
– Рядом стояли, – сказала мама тоном, означающим: «Ну да. Ну да. Так я тебе и поверила».
– Честное слово. И я совершеннолетняя, – напомнила, ставя кеды на полку для обуви.
– Ну-ну. Родишь мне внуков, вот тогда делай что хочешь.
– То есть рожать можно, а курить нельзя?
Ой, ну зачем я это спросила?!
– Поговори мне еще, – буркнула мама, нахмурившись. – Вот будут свои дети, тогда и поймешь.
– Да, мам, – согласилась я.
Ну, а что спорить? Бесполезно. Только испорчу себе и маме настроение.
– Я же не курю. И отец твой не курил, – мама завела нравоучительную пластинку. – Только дед Коля, но у него работа нервная была.
– О боже, – прошептала я, оставляя сумочку на пуфе и сворачивая в ванную. – Мам, можно я завтра присмотрю платье на выпускной? – решила идти в нападение и переключить внимание с курения на главную цель маминой жизни – внуков.
Как платье связано с внуками? Да напрямую. Платье равно свиданию. Свидание – наличие молодого человека. Ну, а дальше логическая цепочка ясна. Любовь. Свадьба. Внуки. Конец.
Я не ошиблась, мама тотчас забыла про мою вредную привычку.
– Ой, да зачем присматривать? Я тебе дам свое. Мы в нем с папой венчались.
– Мам, ты серьезно? – спросила я, замерев с зубной щеткой в руках.
– Ну да.
– Надо мной смеяться будут.
– Ничего не будут, – мама появился в дверном проеме. Бодрая и возбужденная. – Ты все-таки на свидание ездила?
– Мам…
– Брось. Нет. Чисти. А я пока платье достану. Примеришь. Оно сядет на тебя идеально.
– Мам… я не пойду в твоем подвенечном платье на выпускной. Надо мной поиздевается даже охранник у главного входа.
– Не говори глупостей, – кричала мама уже из своей спальни.
– Глупости… – прошептала я, выдавливая на язык пасту и набирая ладошкой воду. Я передумала чистить зубы, прополоскала рот. – Глупости, – повторила уже зло. – Глупое желание, – фыркнула, глядя на свое отражение в зеркале, услышав смешок в собственной голове. Мужской. Низкий. Бархатистый. И до жути довольный. – Мама! – взвизгнула я, выбегая из ванной и вваливаясь в спальню.
– Ты что кричишь? – мама развязывала пакеты, осматривала содержимое и заталкивала их обратно в шкаф.
– Паук в ванной, – соврала я, приложив пальцы к вискам и наклоняя голову туда-сюда. Говорят же куклы «мама», когда их переворачиваешь, может, и со мной что-то не так.
– Нашла! – гордо объявила мама, вытягивая со дна картонной коробки что-то пугающе серое, безразмерное и бесконечное. – Примеряй. Апчхи. Постирать надо. Двадцать лет пролежало.
– Может, постираем, и я тогда примерю? – спросила я в надежде, что платье растворится от старости в воде.
– Раздевайся!
– Оно мне большое. Видно же.
И страшное. Но это я добавила про себя.
– Анна!
– Я буду похожа на синтетическую медузу.
– Анна!
– Хорошо, – выдохнула я, стягивая с себя джинсы и футболку.
– Тебе будет хорошо. Сядет как влитое, – мама только не урчала от удовольствия, наряжая меня словно куклу. – Апчхи. Ну вот! – произнесла она, поворачивая меня к зеркалу.
– Ну вот, – повторила я за мамой. – Если я выдохну, то вся через горловину пройду.
Платье каким-то чудом держалась на плечах. Тяжелое, пыльное, серое, непонятно, от старости или всегда имело такой оттенок.
– Вот теперь я точно похожа на моль, – рассмеялась, потоптавшись на месте и изобразив руками крылья.
– И в кого ты такая? – недовольно заметила мама.
– Какая? – уточнила я меланхолично.
– Худосочная. Соседи точно думают, что я тебя не кормлю.
– Они так не думают, мам, – ответила я, пытаясь высвободиться из синтетического кошмара.
– Стой! А если я вот тут ушью… – она стянула платье на спине. – Собери волосы. Да выше подними, я боюсь тебя уколоть, – прихватывала ткань откуда-то взявшимися булавками. – Анна Витальевна, – заголосила, – ты сделала татуировку?!
– Какую татуировку?..
– Обыкновенную.
– Мам, я ничего не делала?
– Да ты что! А откуда тогда на твоем теле наколка, а?!
– Да я клянусь, что ничего не делала!
– А вот тут тогда что? – она несколько раз болезненно ткнула ногтем мне в шею чуть ниже правого уха.
– Мам… – я подошла ближе к зеркалу и пыталась хоть что-то увидеть. – Я ничего не вижу.
– Зато я вижу. Не ожидала я. Вот честно, не ожидала. И давно ты с ним встречаешься?
– С кем?
– Вот с ним, – женская ладонь выписала в воздухе дугу. – С тем, кто надоумил себя уродовать.
– Я ни с кем не встречалась и никак себя не уродовала, – старалась переубедить.
– Снимай!
– Что?
– Платье. Снимай-снимай. Ты никуда не пойдешь. Однозначно. Получишь диплом и домой. Ясно? Никаких гулянок.
– Мам! – я готова была разрыдаться. Ну что за день такой?!
Я быстро избавилась от платья. Одна радость – мне не придется его надевать.
– И все же как его зовут? – мама рывком забрала подвенечный наряд из моих рук.
– Я не понимаю, про кого ты говоришь.
– Про… Сергея, Станислава, Семена, Савелия?.. Какие еще у нас есть имена на «С»? И зачем было писать на латинице, у нас своих букв нет?
Мама что-то говорила и говорила. Сейчас ее было не остановить. Прошло бы еще пару минут – и меня обвинили во всех смертных грехах. Наконец я дождалась фразы:
– Иди в свою комнату.
Да я мечтала быстрее оказаться в спальне!
– Телефон, – мама протянула руку.
– Зачем? – спросила я.
– Затем. Телефон, – повторила она строже.
– Пожалуйста, – фыркнула я, протягивая аппарат. – Ты перегибаешь палку, мам. Я уже совершеннолетняя.
– Пока ты живешь со мной, придется слушаться, Анна Витальевна.
– Ясно, – выдохнула я.
Что я еще могла сделать в этой ситуации? Ну не драться же мне с собственной мамой за кусок пластика?
«За свободу», – подсказал мне голос в голове.
Я была так вымотана за день, что не обратила внимания. Проигнорировала. Зашла в спальню, закрыла дверь и рухнула на постель. А вот и второй плюс примерки пыльного ужаса, мне не нужно было снимать одежду перед сном. Но пролежала я недолго. Мама же говорила о какой-то татуировке. Я подошла к зеркалу, повернула голову, стараясь рассмотреть, что же привело ее в такой ужас. Нашла в сумочке маленькое зеркальце и, соорудив несложную конструкцию, наконец увидела.
– Вот черт! – ругнулась я.
Мама не сошла с ума. У меня действительно была татуировка. Небольшая. В форме латинской буквы S. Красивой. Я смочила палец слюной и потерла черные завитки. Бесполезно. Видимо, это не мама, а я когда-то потеряла связь с реальностью и сделала на себе надпись.
– Бред… – я подбежала к столу, потом к кровати. – Р-р-р, – тихонько зарычала, вспомнив, что телефона нет. А мне было жизненно необходимо позвонить Алие. Но был ноутбук! Мой старенький верный друг! Я потянула тяжелую пластиковую крышку вверх.
– Я отключила интернет, – сообщила мне мама, заглянув в спальню.
А теперь я полностью осталась без связи с внешним миром.
Замечательно. Один из важнейших этапов жизни любого человека, что должен был запомниться, превратился в кошмар. Я могу забыть про приглашение Геры, про красивое платье, про медленные танцы, про завистливые взгляды однокурсниц, про взрослый настоящий поцелуй…
Голос в моей голове откашлялся.
– Прощай, прекрасный вечер. Здравствуй, шизофрения, – проворчала я, присаживаясь на кровать, заворачиваясь в одеяло и падая лицом в подушку. Вот и буду лежать до дня вручения диплома, а потом заползу в актовый зал замотанная в одеяло, заберу диплом и вернусь домой. Шикарный план. И другого у меня не было.
– Не смотри на меня так, – сказала мама, когда я зашла утром на кухню. – Это не конец света. Я помогаю тебе. Ни к чему хорошему твоя любовь с этим… парнем не приведет.
– Да нет у меня никого парня, – проворчала я, прекрасно понимая бесполезность собственных попыток хоть что-то доказать маме. Я бы и сама не поверила.
– Через год или два скажешь мне спасибо.
– Мам, давай я скажу тебе спасибо сейчас, а ты подключишь роутер. Мне нужно готовиться к поступлению в университет. А очень сложно готовиться, когда информация тебе недоступна.
– Есть учебники.
– Маа-ам.
– Я подумаю, – произнесла она, допивая чай. – Все, я на работу. Не смей выходить из дома. И никого не приглашай. Я буду звонить тебе на домашний.
– Хорошо, мама, – процедила я сквозь зубы.
Никогда бы не подумала, что в девятнадцать лет меня накажут. Что ж, это еще более унизительно чем в десять.
– Я включила роутер. Учись, – крикнула мама, перед тем как хлопнуть дверью.
В эту же секунду я забыла об учебе. Включила ноутбук и открыла соцсети.
Герман: «Ты обиделась, да?»
«Все из-за Вики?»
«Реально обиделась… Ань?»
«Я поговорил с ней, она больше не будет к тебе лезть».
– Уи-и-и, – запищала я, довольно похлопывая в ладоши.
Я: «Привет. Все нормально. Я просто была занята», – отправила сообщение.
«Я думал, ты меня игноришь», – прилетело через секунду.
Я: «Нет. Готовилась к экзаменам».
Герман: «Понял. Не хочешь встретиться вечером?»
Я захныкала в голос.
Я: «Хочу. Но не могу. Подготовка».
Герман: «И даже на полчаса не вырвешься?»
Я: «Точно нет. Зубрю билеты».
Герман: «А с выпускным все в силе? А то мне кажется, что ты пытаешься меня отбрить».
Я: «В силе».
Герман: «Огонь. Пиши, если заскучаешь».
Я: «И ты».
Я крутанулась в компьютерном кресле. Определенно жизнь налаживалась. Подумаешь, у меня не будет выпускного платья, выберу наряд из тех, что есть в шкафу. Зато я проведу праздник с самым популярным парнем курса. Пообещаю маме вернуться сразу после вручения диплома, а сама приду позже. Ну не убьет же она меня за это? Опять заберет телефон? Так это уже будет не важно – моя мечта исполнится.
Я придирчиво осмотрела платья. Песочное вполне подходило для торжественного случая, если сделать прическу и надеть туфли вместо кед.
– Прическу… – я невольно коснулась участка кожи, на котором появилась витиеватая S. Нельзя поднимать волосы, оставлю их распущенными, только накручу концы. – Эс… Эс… – повторяла, поглаживая пальчиками кожу.
Никаких неприятных ощущений. Наоборот, мне нравилось касаться рисунка. Немного щекотно и пикантно приятно.
И вместо того, чтобы сесть за учебу, я стала искать на просторах интернета случаи, подобные моему. Ну что я могу сказать, у людей татуировки появлялись лишь в двух случаях: обдуманно и случайно – чаще всего на спор или под действием алкоголя. И ни один из вариантов мне не подходил. Я не делала это осознанно и точно не пила алкоголь в таких количествах, чтобы что-то забыть.
Учеба не шла и дальше. Я постоянно отвлекалась. На латынь, на сообщения Германа, на жгучее желание попить чая и написать подруге, коротко рассказав обо всем, что со мной случилось. Ее не было в сети со вчерашнего дня. Не удивлюсь, если и Алию наказали.