В ворота постучали. Марина невольно поморщилась.
Вообще-то, «постучали» – это не совсем то слово. Скорее, трижды хорошенько треснули. Не всякие ворота выдержали бы такой «стук». Но эти принадлежали крепкой и гордой крепости, что все еще носила высокопарное имя – Университет. Хотя и студенты, и профессора в ней давным-давно потеряли подобающий облик и забыли первоначальные цели существования этого храма науки…
Студенты когда-то чудесным образом преобразились в самых натуральных разбойников – грозой прилегающих к Университету окрестностей, а также того, что плохо лежало и на других концах Волшебной Москвы. С момента Старта Игры прошло уже добрых семь лет, и будь разбойники простыми студентами, им предстояло бы давным-давно выпуститься и начать честную трудовую деятельность.
Но Игра диктовала свои условия. И за пределами разбойничьих «общаг», вне вольного братства ничего хорошего разбойникам не светило. Тем не менее, конкурс в Университет по-прежнему был весьма высок. Многим юным жителям Волшебной Москвы хотелось попасть в престижную крепость и начать беззаботную и безответственную жизнь «джентльмена удачи». И потому им приходилось держать суровые экзамены на право вступить в лихое разбойничье братство.
Уже первая встреча с замшелыми пнями и корягами приемной комиссии намекала на непростое будущее абитуриента. Несмотря на изрядную трухлявость, коряги из числа бывшего профессорско-преподавательского состава были невероятно черствы и подозрительны. А потому прорваться сквозь этот заслон и получить заветный разбойничий билет удавалось немногим. Потому не удивительно, что многие искали самые разнообразные, порой экзотические, способы, чтобы попасть в крепость. Взятки, правда, в Игре не котировались.
Но тот, кто сейчас упорно колотил в ворота вряд ли был наивным абитуриентом.
– Вот, снова! – кивнул на ворота до пояса голый, густо татуированный разбойник. – С самого утра долбят!
– Пытались через окошко с ними говорить – ничего не хотят слушать, – добавил второй, худой, заросший густыми длинными дрэдами.
– Понятно, – сказала Марина. – Я вижу, желание пообщаться них довольно стойкое. Что ж, я удовлетворю его…
– Атаманша, – осторожно сказал татуированный. – А вдруг это какой подвох? Может, это только повод для того, чтобы мы открыли ворота…
– Что-то я не узнаю тебя, Крюгер, – усмехнулась Марина. – С каких это пор ты стал таким осторожным?
– Я не столько осторожный, – насупился Крюгер, – сколько просто не знаю, чего ожидать от ЭТИХ.
– Мы закроем внутренние ворота и поставим усиленную охрану, – сказал второй разбойник, тот, что был с дрэдами. – Я уже свистнул наверх. Еще и любители подтянутся, на всякий пожарный случай…
– Молодец Веник, – Марина несильно хлопнула того по плечу ладонью. – Так и поступим…
Ворота с противным скрежетом поползли в стороны. Прямо от ворот начинался подъемный мост, который вел через глубокий ров, наполненный соляркой. В мирное время поднимать мост не считали нужным. «И зря», – мрачно подумал Крюгер.
Марина сделала несколько неспешных шагов вперед.
Странный сумрак затянувшегося солнечного затмения заставлял пристальнее вглядываться в окружающее пространство. Но не нужно было быть чрезмерно информированным, чтобы понять, кем были те, что предстали сейчас перед ней. Ее гости уже успели составить себе специфическую репутацию в Волшебной Москве. И по сравнению с ней сложившийся образ разбойников мог быть приравнен к имиджу мелких уличных хулиганов.
Перед Мариной стояла пара дорогих, лощеных, чистеньких и отутюженных, прямо «с иголочки»… костюма. Прямо-таки звенящих пустотой и легким сквознячком в рукавах и дырах на месте шеи.
Оба костюма были плодом дизайнерских изысков бренда «Гуччи». Не лишним будет заметить, что обувь под костюмами также наблюдалась самая, что ни на есть, престижная.
– Здравствуйте, – суховато донеслось со стороны одного из костюмов, того, что был с модным красным галстуком. – Мы к вам по делу.
– По официальному делу, – добавил второй костюм и поправил на себе и без того идеально завязанный синий галстук в косую полоску.
Природа этого движения осталась неясной, как и происхождение голоса, и висение под рукавами толстеньких дорогих портфелей – рук и голов у костюмов не наблюдалось.
– Я вас слушаю, – насмешливо отозвалась Марина, хотя в душе ей было не так уж весело. – Только вы же знаете – наше братство не ведет никаких официальных переговоров. Нам вообще плевать на все официальное.
– Это ваше право, – сказал красный галстук. – Но у нас есть решение Арбитражного суда Волшебной Москвы…
– Уже вступившее в законную силу, – добавил синий в полоску галстук и перед лицом Марины возник тускло-желтый лист бумаги с мелким текстом и гербовой «шапкой».
– …о том, что бывшее здание Университета…
– …и прилегающий земельный участок!
– … передаются в собственность Единой Риэлтерской компании…
– Вы хотели сказать – Черному Риэлтеру, – оборвала речь костюмов Марина.
Она больше не улыбалась.
Ну, вот, подумалось ей. Они добрались и до Университета. Конечно, никто из разбойников и не подумает просто так оставить родную крепость. Но речь этих жутких порождений волшебной бюрократии ставила Марину (и не только ее) перед фактом.
Им снова придется сражаться. Сражаться не на жизнь, а на смерть, с силой, которая кажется совершенно несокрушимой, безжалостной и мрачной. Потому, что за этой силой стоит власть зловещей Большой Хозяйской Печати.
– Можно сказать и так, – отозвался красный галстук, и в голосе его послышалась насмешка. – У вас есть десять дней, чтобы покинуть здание. После чего мы будем вынуждены применить силу…
Сказав это, костюм совершил рукавом какое-то резкое движение. Марина с тяжелым сердцем оглянулась назад.
Так и есть: прямо над воротами, мерцая мертвенной синевой на битых многочисленными осадами стенах, красовался огромный, чуть размытый круг Большой Хозяйской Печати.
Марина мрачно посмотрела на незваных гостей. Там, за их спинами, начиналась мертвая и бездушная полоса Черных Земель. И скоро то величественное здание, что давно стало ей родным домом, будет поглощено этой разрастающейся раковой опухолью равнодушного зла….
– Катитесь к черту! – недобро произнесла Марина и направилась назад, к воротам.
– Мы знали, что вы так и ответите, – ехидно бросил вдогонку красный галстук.
– Мы знали! – поддакнул синий в полоску.
– И скоро мы придем с исполнительным листом!
– И хорошей поддержкой!..
Ворота захлопнулись.
Марина постояла некоторое время, глядя на разбойников и подошедших магов-любителей. И, не выдержав, разрыдалась, осев на холодный мрамор ступеней.
Подошедшие к воротам любители переглянулись.
Здесь была вся звездная троица: Криста, Богдан и Эрик. Когда-то они пришли в город, чтобы найти здесь настоящих магов, которые могли бы поделиться с ними секретами волшебного мастерства. Магов они так и не нашли. Зато обрели друзей – совсем не лишнее приобретение в недобром мире магических стихий и жестоких конфликтов.
– Что случилось? – спросил Богдан.
– Рейдеры приходили, – мрачно сказал Крюгер.
– Наложили на наши стены оттиск своей проклятой Хозяйской Печати, – потерянно добавил Веник.
Любители переглянулись.
– Может, попытаемся вывести ее своими силами? – неуверенно спросил Эрик.
– Нет, такое не под силу даже Наставнику, – покачала головой Криста. – Здесь сила не одного отдельного мага. Это магическая стихия. Печать ведь сделана из камня Правомочий…
– Ну, да… – мрачно согласился Богдан.
Некоторое время разбойники и любители обменивались невеселыми репликами, которые, конечно же, не могли решить ситуацию.
Сила магической стихии заложена в природе, ее материи. Как, например, в том камне, из которого вырезана Большая Хозяйская Печать. Словно ядерная энергия в невзрачном куске урана. И все будет зависеть от того, кто и как применит этот зловещий кусок. Но пытаться остановить атомный взрыв руками… Нет, это просто немыслимо! Может, какой-нибудь великий маг и в силах это сотворить. Но в Волшебной Москве никто и никогда не видел настоящего мага. Здесь были только люди, которые в той или иной степени научились отдельным магическим приемам. Но, как известно, настоящим магом надо родиться. Говорят, именно маги запустили Игру, в которой и крутится сейчас бедная Москва. Но так ли это было в действительности?
Впрочем, последний вопрос не имел никакого смысла в данном контексте. Разбойники могли оказаться выброшенными на улицу вместе со старыми пнями и корягами, у которых никто не будет интересоваться научными званиями и степенями. Университет просто последует судьбе многих и многих земель, уже захваченными рейдерами Черного Риэлтера. А на землях, ставших после этого Черными, как известно, жить по-прежнему будет нельзя. Там можно только делать Власть и Деньги…
А оставить свою крепость – значит, сделать первый шаг к отступлению. За первым шагом неизменно следует следующий.
И отступление превращается в бегство.
– Какие еще предложения будут? – спросила Марина, оглядывая присутствующих.
Наступила пауза. Нарушил ее Богдан. Он как-то боком, словно опасаясь чего-то, посмотрел на Марину и неуверенно сказал:
– Э… Рискуя навлечь на себя гнев, э-э… нашей милой и доброй, в общем-то, атаманши…
– Богдан, не томи! – угрожающе произнесла Марина.
– Ну, я что сказать хотел. У нас есть только одна сила, которую можно противопоставить всему этому беспределу. Раньше, хоть порой и бывало туго, я не решался говорить об этом – все-таки был уговор. Но теперь…
– Богдан!!!
Богдан исподлобья осмотрел товарищей, вздохнул и сказал:
– Пора привлекать Магистра и создавать Правила…
Наступило неловкое молчание. Все сочувственно смотрели на Марину, некоторые – неловко, другие же с укоризной пялились на бестактного любителя.
Однако Марина восприняла эти слова на удивление спокойно. Она лишь кивнула и сказала:
– Да, я знаю, что этого не избежать. Мой сын, конечно, слишком мал, чтобы принимать такие решения, но у нас нет выбора. То, что я скажу сейчас, должно остаться между нами. Просто во избежание излишних разговоров среди своих же – все равно, от врага это не утаить. В общем, так: Архивариус передал мне через Волкопа: Тема… то есть, Магистр Правил скоро будет здесь. Он как раз в пути. Я не хотела говорить раньше времени, чтобы не сглазить…
– Тьфу, тьфу, тьфу, – истово сплюнули через левое плечо любители, после чего принялись усердно колотить по деревянным перилам. А Криста – еще и чертить в воздухе какие-то магические знаки.
– Но разве одних только Правил достаточно? – спросил осторожный Веник. – Нужны ведь и Игроки, которые будут им следовать. Да еще – какая гарантия, что они вообще примут нашу сторону?..
– Гарантия – это то, что Правила будем составлять мы! – отрезал Крюгер, и его татуировки вздулись на напрягшихся мышцах.
– Бывший Игрок номер три, то есть, Марина, потеряла статус, она – мать Магистра, Игрок номер пять – тоже, так как был заявлен, как собака, но потом превратился в человека…
Любители нервно хохотнули, переглянувшись: они не могли удержаться от эмоций, когда речь шла о Наставнике.
– Игрок номер два, Дэн, сгинул в Войске. Говорят, в штрафбате трубит за измену…
– Бедный… – жалобно протянула Криста и спрятала взгляд под низкой черной челкой.
– Игрок номер четыре – альтер эго Игрока номер один, он же – двойник Доминатора – развалился на молекулы, куда ему и дорога. Ну, а Игрок номер один…
Веник осекся, испуганно глядя на Марину. Любители уже давно делали ему большие глаза, но бестактности избежать не удалось.
– Да… – с какой-то нежной тоской произнесла она. – За все приходится платить…
Очередную затянувшуюся паузу коряво нарушил Богдан:
– Так, что, Игроков нам не видать?
– Насколько я знаю, Игроки появляются, когда Магистр придумывает Правила, – сказал Эрик. – Хотя бы частично…
Разговор нарушил знакомый уже стук в ворота.
– Ну, я сейчас им задам… – грозно пообещал Крюгер, подымая со ступенек массивную бейсбольную биту.
Ворота разъехались в сторону, и рука с битой, обмякнув, опустилась: в створе ворот во всей своей парадной красе стоял Волкоп.
– У меня новости для потенциальных правонарушителей, – знаменитым, отлично поставленным басом сказал он. – В город вошло четыре Игрока. Это означает…
– Это значит, что Магистр начал придумывать Правила?.. – удивленно произнесла Криста.
– Это означает, – сказал Волкоп, – что Игра переходит на новый уровень…
До удивительного подземного золотого поезда они добирались в каком-то полубессознательном состоянии, словно в трансе. Вокруг, в потерявшейся на годы, словно мифический Китеж-град, Москве, творилось что-то странное и совершенно сказочное. Правда, рассмотреть это через затемненные окна быстро несущейся машины почти не удалось.
Инспектор Горемыкин сопроводил Игроков до турникета на какой-то станции метро и, попрощавшись, отдал честь. Семен еще смог отметить краем сознания, что над эскалатором на все протяженности спуска то и дело вспыхивали яркие транспаранты, вроде «Привет, Игрокам, привет героям!», «Мы дождались!», «Игроки и гномы – братья навек!» и тому подобное, играла веселая музыка. Но когда к платформе подкатил поезд со сверкающей надписью на вагоне «Золотая стрела», хотелось только одного – спать.
Видимо, это подземное путешествие тоже было частью какого-то таинственного плана, разбираться в сущности которого уже не было сил. Тем более, что низкорослый бородатый проводник был услужлив и мил, а на мягких диванах купе уже было постелено, и отвороты одеял ласково манили в свои объятья.
Карину Ильиничну с внучкой поместили в одно купе. Семена же препроводили в соседний вагон, где ему досталось отдельное и, как ему показалось, куда более богато обставленное – с зеркалами, коврами, кожаной обивкой, телевизором, дверью в душ (или это только почудилось?)… У Семена оставалось еще немало вопросов, которые он хотел бы задать проводнику, но поезд уже набрал ход, и его мерное раскачивание подействовало на Семена, словно кувалда. Он отключился.
Когда он проснулся – было не совсем понятно. На его платиновых швейцарских часах, которые он оставил на столике, было около трех часов. Но чего именно – дня или ночи – понять было трудно, так как в хитросплетениях стрелок он еще не разобрался, а за окном по-прежнему мерно мелькали тусклые фонари тоннеля.
Что-то его насторожило. Какой-то посторонний, очень знакомый шум врывался в перестук колес. И шум этот в поезде был не очень уместен.
Семен прислушался. Точно! Это был звук включенного душа! Там, за зеркальной дверью кто-то плескался под тугими водяными струями.
Пришло время насторожиться. Однако Семен, почему-то улыбнулся. Он уже заметил в себе удивительные перемены – все эти новые странные привычки и вкусы, новая одежда, иной стиль. Другой уровень жизни что ли… Да, ко всему этому требовалось какое-то дополнение. И, по всей видимости, оно было там, в душе.
Зеркальная дверь тихо отворилась, и в просторном купе появилось новое лицо.
Девушка.
Сердце Семена забилось быстрее. О, это вам не Карина Ильинична, не к ночи та будет помянута! Это был, что называется, штучный образец. Прямо со страниц каталога, где такую девушку можно увидеть в одном ряду с новой моделью «Мерседеса» или виллы на Лазурном Берегу.
Была она в одном лишь искусно обвитом вокруг тела белом полотенце. И, надо сказать, великолепное тело было представлено очень умело. Все в ней было первоклассное – даже кожа была лучшей, отменнейшей выделки… Что? Он так и подумал – «выделки»? Словно о салоне «бентли». Хотя… Хотя он не так уж далек от истины. Такие девушки прилагаются только к вещам такого уровня, как все тот же «бентли». А еще лучше – к «феррари» или совсем несовместимому с простым смертным «мак-ларену». Впрочем, он уверен, что теперь выбирать будет он…
– О чем задумался? – глубоким вкрадчивым голосом поинтересовалась девушка и подсела на край дивана, чуть коснувшись бедром ноги Семена.
У того все несколько поплыло перед глазами. Самой роскошной женщиной, с которой бывшему леснику довелось получить взаимность, была рябая доярка Галя из села Пирогово, что неподалеку от Мытищ. Правда, это было еще до Локализации…
– Я? – пробормотал он.
– А здесь есть еще кто-то? – промурлыкала девушка, запуская тонкие пальцы в его волосы.
Тысячи мурашек монгольскими ордами проскакали по всему телу. Такого Семен не испытывал еще никогда…
– А… Задумался? Да, так, ни о чем. Просто не разобрался я, что со мной происходит. У-у…
Девушка тихо рассмеялась и откинула назад спавшие на глаза волосы. Даже жесты у нее были особенные – отработанные, поставленные, как у хороших актрис.
– Ну, а как ты думал Игрок номер восемь? Ты входишь в Игру, и твое настоящее «я» берет верх. Что ни говори, а оно у тебя довольно завидное. Особенно для тех несчастливцев, кто стал гномом или еще каким чудищем-юдищем…
Она снова засмеялась, а к Семену начали возвращаться смутные обрывки воспоминаний. Вот он, с ружьем, уставший идет по лесу. Вот он наедине с бутылкой. Вот он просыпается, вот он засыпает в затхлой несвежей постели. Какая-то совершенно чужая жизнь. Но там, в этой убогой жизни, он оставил что-то неосязаемое, то, чего сейчас ему стало вдруг ужасно жалко… Только вот что?..
– Тебе повезло, – продолжала девушка. – У тебя большие возможности. Власть и деньги – это то, с чем твоя новая личина будет прекрасно гармонировать. Так что для тебя теперь возможен лишь один путь – в Черные Земли. Туда, где знают толк в богатстве и престиже…
– Кто ты? – тихо спросил Семен, беря девушку за руку.
Рука оказалась нежной, податливой. Ласковые пальцы обвили его кисть, и лицо девушки приблизилось к Семену.
– Я – бонус, – улыбнулась она. – То, что полагается Игроку, принявшему нашу сторону…
Ее губы почти касались его губ, и у него почти не оставалось сил, чтобы спросить:
– Чью… сторону?
– Сторону тех, кто всегда берет то, что ему понравится. Где лишь твое собственное желание – закон, а сам ты – хозяин этого мира, который лежит у твоих ног…
Слова слетали с ее губ, как прекрасные мотыльки. Но плоть решила, что хватит слов. Его желание – закон, он здесь – хозяин. И он возьмет то, что принадлежит ему…
…Он открыл глаза.
Что-то происходило. Не сразу до него дошло, что на самом деле не происходило ничего особенного. Просто поезд прекратил движение.
– Молодой человек! Поезд не будет ждать! Ваша станция, прошу на выход с вещами.
Семен с трудом сел на своем диване и недовольно взглянул на строгого проводника.
– Я не просил меня будить, – желчно сказал он.
– Па-апрошу на выход, Игрок! – повысил голос проводник. – Это ваша станция, дальше вам ехать нельзя.
– Я сам решу, куда мне ехать и когда выходить, – надменно сказал Семен, надевая на руку новенькие швейцарские часы. – Я хозяин…
В это мгновенье раздался свирепый рев, и Семену показалось, будто кто-то огромный схватил его за шкирку, стащил на пол и быстро поволок по вагонному коридору. Семен лишь успел услышать насмешливо брошенное вдогонку проводником:
– Не стоит злить Станционного смотрителя. Хозяин здесь он…
Семен кубарем полетел на жесткий камень перрона, а сверху на него ворохом обрушились дорогие брюки, пиджак и рубашка. Начищенный до блеска ботинок некоторое время весело прыгал время по мрамору, а потом наступила тишина.
– Хозяин он, понимаешь… – усмехнулся проводник, степенно идя по вагонному коридору. Поезд набирал обороты, а проводник переходил в соседний вагон. Отодвинув вбок дверь первого купе, он вошел.
Крепким молодым сном спала Карина Ильинична, беспокойно вздрагивала во сне маленькая Света. Она лежала, свернувшись калачиком на краю нижней полки, тихо посапывая во сне, и проводник посмотрел на нее с отцовской нежностью и некоторой жалостью.
– Ну, ничего не поделаешь, – пробормотал он и взял девочку на руки, и кукла Барби, ойкнув, упала на одеяло. – Игра есть Игра. И вам, маленькая игрунья, пора выходить. Скоро ваша станция…
Карина Ильинична проснулась мгновенно. И разом приняла сидячее положение. Она чуяла что-то неладное.
Это было наследственное – дар смутного предвидения, умение толковать сны, гадать самыми разными способами и довольно успешно, тяга к собиранию трав и изготовлению целебных отваров. Карина Ильинична всегда знала, что она – непростая женщина, а потому своему чутью привыкла доверять.
– Здравствуй, Карина, – сказал незнакомый голос с неприятной хрипотцой.
Она не сразу сумела разглядеть в полумраке купе черный балахон, скрывающий незнакомого человека. Тот сидел на противоположной полке, и руками в черных же перчатках неспешно тасовал колоду карт «таро».
– Что это еще за фамильярности? Что вам нужно? – не очень приветливо поинтересовалась Карина Ильинична и вдруг заметила отсутствие внучки. – Света, ты где?!
– Не беспокойся, Карина, все с ней хорошо, – заверил незнакомец, чем вызвал еще большее беспокойство Карины Ильиничны. – Давай лучше поговорим о тебе…
– С какой это стати? – поинтересовалась Карина Ильинична, которая вдруг неожиданным успокоилась, странным образом, поняв: со Светой все действительно в порядке.
И еще она почувствовала ранее незнакомое отстраненное равнодушие по отношению к судьбе собственной внучки. Она несколько удивилась и направила вопросительный взгляд на человека в черном.
– Что ж, Карина, тебя можно поздравить! – сказал незнакомец.
– Спасибо, конечно, но с чем именно? – надменно поинтересовалась женщина. – Сегодня все что-то повадились меня чествовать…
– Ну, а как иначе? – усмехнулся человек. – Стать Игроком – довольно почетное дело. Ну, а раскрыть в полной мере свои способности – это вообще дорогого стоит. И уж тем более – столь удачно стать тем, кем так давно хотелось быть. На подсознательном уровне, конечно…
– Что-то я вас не понимаю…
– Ты ведьма, Карина.
Карина Ильинична внутренне напряглась, прислушиваясь к своим ощущениям: не испытывает ли она желания отвесить оплеуху этому хаму, который, к тому же, возымел мерзкую привычку беспардонно «тыкать»? Но слово «ведьма» потеряло вдруг специфический ругательный оттенок и обрело новое содержание.
– То есть? – осторожно спросила она.
– Взгляни в зеркало, – предложил человек в балахоне.
Карину Ильиничну внезапно охватил ужас. Она представила, как в большом зеркале, что вмонтировано в купейную дверь, отразится сейчас полуразложившаяся старуха с редкими седыми волосами… Она пересилила себя и заставила глаза принять от зеркала правду.
Из зазеркалья нее смотрела совсем молодая и чертовски красивая женщина. Карина Ильинична с трудом узнала в ней себя. Нет, это была не она в юности. Эта особа, которую показывало ей ехидное зеркало, была значительно усовершенствованной версией молодой Карины.