Пейтон проскользнула в свою комнату, не желая, чтобы ее застали подслушивающей задушевный разговор между Галеном и Элли.
Она достала салфетку и вытерла слезы. Она внезапно почувствовала себя аутсайдером. Но раньше ее это не беспокоило. Она всегда была аутсайдером после позорного изгнания ее отца из «Хорват Интернэшнл». Даже когда она поступила в колледж в Вашингтоне, она была аутсайдером. Но это помогло ей скрыть свою беременность и последующее усыновление ее ребенка. Быть аутсайдером теперь стало для нее естественным. Это давало ей возможность наблюдать за жизнью других людей со стороны. И ей это даже нравилось, сказала она себе, накладывая помаду на губы, чтобы пойти выпить с Галеном.
Но почему ей сейчас так больно? Может быть, оттого, что ее собственная дочь была в том же возрасте, что и Элли? От того, что она каждый день видела, чего была лишена? Пейтон прогнала эти мысли. Она сделала выбор, лучший для своего ребенка. Даже спустя несколько лет после усыновления она все еще была не в состоянии содержать ребенка. Сейчас все, конечно, изменилось. За ее работу ей платили очень хорошо. А оплата за статью, разоблачающую Элис Хорват, будет просто огромной.
Она приказала себе не расслабляться. У нее есть работа, и она должна выполнить ее. Она распрямила плечи и бросила быстрый взгляд на себя в зеркало. Она справится.
Ночной воздух во дворике благоухал красным жасмином. Пейтон сделала глубокий вдох и громко выдохнула.
– Здесь всегда так волшебно? – спросила она.
– Да. Даже в самую плохую погоду здесь необыкновенно красиво, и это всегда помогает мне расслабиться. Это мое убежище, когда жизнь становится невыносимой.
– Не ожидала, что вам нужно убежище, – сказала она, опускаясь в плетеное кресло.
– Всем оно нужно время от времени.
– Тогда вам повезло больше, чем многим другим. У вас есть все это. – Она широким жестом указала на открывающийся перед ними вид. – Я прошу прощения за то, что набросилась на вас, – сказала она, решив взять быка за рога. – За то, что обвинила вас в невыполнении обязательств перед Элли.
– Я принимаю ваши извинения.
– Я была раздражена, потому что тоже скучала по вас.
Как это у нее вырвалось? Пейтон судорожно глотнула, сама не веря, что сказала это. Но это было правдой. Она была сердита на саму себя за то, что ей нравилось смотреть на его солнечную улыбку. Этот мужчина был очень привлекателен, и она понимала его популярность у женского пола. Это не означало, что она хотела переспать с ним. Но она лгала бы себе, если бы не признавала, что находит его привлекательным.
О’кей, она лгала себе, что не хочет переспать с ним. При других обстоятельствах небольшая интрижка с Галеном Хорватом была бы приятным глотком свежего воздуха. Но это было невозможно, и она должна продолжать свою игру.
– Я польщен, – сказал Гален, слегка кивнув головой.
Он немного покраснел. Неужели она смутила его своей неожиданной откровенностью? Решительно пора было менять тему.
– Итак, что вы рекомендуете в плане выпивки?
– Все, что вам захочется. Я люблю время от времени выпить хорошего коньяку, но ирландский виски со льдом тоже очень расслабляет.
– Я за ирландский виски.
Она смотрела, как он шел к маленькому бару в уголке крытого дворика. Все его движения были мужественными и в то же время грациозными. Ее внезапно охватило желание. Что бы она ни говорила себе, казалось, у ее тела было свое мнение.
Смотреть на море было намного безопаснее, чем на мужа, и она повернулась лицом к воде. Позвякивание льда в стаканах возвестило о его возвращении.
– Расскажите мне о себе, – сказал Гален, протягивая ей стакан и садясь в кресло рядом с ней.
– Что вы хотите знать?
– Где вы росли?
– Сначала в Калифорнии, потом в Орегоне.
– Я тоже вырос в Калифорнии, недалеко от Санта-Барбары. А вы?
– О нет, совсем в другом месте, – солгала она. – А в вашей семье все работают в «Хорват Интернэшнл»? – спросила она, меняя тему.
– Не обязательно, но мы все получаем прибыль от успешной работы компании, так что есть смысл способствовать этому. Но предполагалось, что вы расскажете мне о себе.
Пейтон смутилась.
– Простите, у меня привычка задавать вопросы. Это профессиональное. У вас большая семья. Вы всегда были близки друг к другу? Я не представляю, каково это. И немного вам завидую. Но в то же время меня ужасает мысль, что нужно всем делиться со всеми и не иметь никакой частной жизни.
Гален рассмеялся. Ей нравился его смех, и ей захотелось чаще заставлять его смеяться.
– Ну, единственное, чем нам приходилось делиться, была Нэги и наш дедушка, когда он был жив. Мы все жили близко друг от друга, и было неудивительно, что мы оказывались в одной школе и даже в одной спортивной команде. Каждое воскресенье дом Нэги был открыт для всех, кто хотел прийти к ней в гости и пообедать с ней. Она и сейчас так делает. И это здорово – быть рядом с людьми, которые всегда прикроют твою спину, что бы ни случилось.
– Это, должно быть, замечательно, – сказала Пейтон с ноткой зависти в голосе.
После смерти ее матери они остались с отцом вдвоем. И печальные обстоятельства его жизни сделали его очень тяжелым человеком, с которым нелегко было жить.
– Глубоко задумались? – спросил Гален.
– Да, но это были грустные мысли. Я росла совсем в других обстоятельствах. Моя мама заболела, когда я еще училась в начальной школе. Это все поменяло. А когда мы переехали в Орегон, ей стало хуже.
– Мне очень жаль.
Он сказал это так искренне, что у нее сжалось сердце. Он был хорошим человеком. Отзывчивым, но при этом не навязчивым.
– Это было давно. Я справилась.
– И что заставило вас выбрать профессию журналиста?
Она рассмеялась.
– Я доводила родителей до сумасшествия своими вопросами и желанием докопаться до сути. И это желание все знать так и не покинуло меня.
– Это объясняет ваш стиль беседы. Вы словно берете интервью, – пошутил он.
– Эй, я уже извинилась за это.
– Нет проблем. Это хорошо, когда люди со страстью относятся к тому, чем они занимаются.
Страсть. Она с такой легкостью могла бы проникнуться страстью к нему. Он был хорошим слушателем, очень красивым, и он заставил ее чувствовать то, чего она очень давно не чувствовала. Ее отношения с мужчинами обычно были очень короткими. Она не привязывалась к ним. И никогда не испытывала особых эмоций. Но с Галеном она вдруг начала испытывать незнакомые ранее чувства. Она ожидала, что это будет непростая работа, но ее успокаивало то, что раньше у нее не было проблем с тем, чтобы сосредоточиться на своем задании и не обращать больше ни на что внимания. Но в Галене было что-то такое, что слишком легко отвлекало ее от цели.
Она сделала последний глоток виски.
– Я очень устала. Пожалуй, настало время ложиться спать.
– Да. Спасибо, что помогли мне расслабиться.
– У вас был тяжелый день?
– Да, но завтра мы будем вместе весь день. Так что лучше выспаться, чтобы потом как следует повеселиться.
– Хорошая идея. Чем мы будем заниматься?
– Не знаю. Может быть, позволим Элли спланировать наш день?
– Ей это понравится.
Они встали, и Пейтон понесла пустые стаканы на кухню.
– Оставьте их, – сказал Гален, идя следом за ней. – У нас целый штат прислуги.
– Я знаю, но я не привыкла, чтобы кто-то убирал за мной. Меня этому учили с детства.
Она ополоснула стаканы и поставила их в посудомоечную машину.
– Спокойной ночи, – сказала она и направилась к двери.
– Да, увидимся утром.
Когда она проходила мимо него, она уловила запах его одеколона, и ее тело моментально отреагировало на это. Ей нужно было лишь остановиться и посмотреть на него, и она не сомневалась, что он сделал бы все остальное. Но вместо этого она направилась в свою комнату. Ее сердце выпрыгивало из груди. Она закрыла дверь и прислонилась к ней спиной, пытаясь понять, почему она так реагирует на него. Он был обычным мужчиной, верно?
Пейтон отошла от двери и стала готовиться ко сну. Но слова «да, верно» продолжали крутиться у нее в голове.