Он появился внезапно: выскочил из кустов шиповника – высокий, голенастый полугодовалый щенок добермана, выше моего десятилетнего ирландца Эди сантиметров на двадцать. Одно купированное ухо безвольно висит, другое лихо устремилось вверх, и казалось, на голове у добера шляпа с пером. Любопытная мордочка: «Что это вы здесь делаете? А поиграть с вами можно?» Подлетел к Эде, тявкнул, вытянул передние лапы, присел, словно настоящий маркиз в поклоне:
– Позвольте представиться! И не могли бы вы поиграть со мной?
Нам было не до игр: бегать и даже ходить мой пёсик был уже не в состоянии – последняя стадия рака. Но мы отчаянно боролись со смертью…
На руках выносила своего любимца на улицу, забиралась с ним подальше от прохожих и «собачников» в благоухавшие кусты шиповника, которыми в то время густо зарос наш Волжский бульвар. Прижавшись к моей ноге, Эдя грелся на мягком вечернем солнышке, иногда щипал травинки, до которых способен был дотянуться, и просто любовался уходящим днём – так мало их оставалось в его жизни.
А любопытный молодой шалун приглашал побегать маленькую собачку Эдю – вероятно, принял её за щенка.
– Милый, беги к хозяину, не будет мой пёсик играть с тобой, видишь?
Доберман подошёл поближе, понюхал меня, Эдика, и любопытство на его мордочке сменилось удивлением – оказывается, в этом мире есть существа, которым совсем неинтересны столь важные щенячьи игры.
Где-то вдалеке раздался женский зов:
– Джонни! Джонни! Ко мне! Куда опять убежал, паршивец?!
Доберман, не сводя с меня глаз, дёрнулся в сторону и тут же остановился, как бы говоря: «Ну вот, меня зовут, а я ещё не разобрался, что у вас происходит…»
– Джонни! – голос раздался уже совсем рядом.
Доберман скрылся в кустах – «отметился» на зов и через мгновение вернулся. Сзади, ломая кусты, появилась тучная бабулька.
– О господи! Как же я устала бегать за этой собакой! – пожаловалась, увидев меня.
– У вас очень красивый доберман – больших размеров, высокий, но всё равно видно: маленький, любопытный ребёнок, с ним заниматься нужно, иначе он никогда вас слушаться не будет.
– Мне это надо на старости лет? – плюхнулась она на скамейку рядом со мной и, вытирая пот, продолжила: – Джонни моему внуку подарил отец, родители у него в разводе… Внук-то очень просил собаку – и вот, уже наигрался! Даже выйти с ним не желает, приходится мне за псом бегать… На поводке удержать не могу – на землю роняет. Люди его боятся, не понимают… А Джонни любопытный очень. Вот недавно у мальчишек футбольный мяч отобрал – целый час за ним бегали… Хорошо, ребята знакомые, поняли – Джонни захотел поиграть, не обиделись. Везде он нос свой суёт, как бы беды какой не вышло, хоть и обуза мне, но жаль пса…
– Джонни! Куда тебя опять понесло? Побегу – посидеть не даст! – Охая и припадая на больные ноги в синих расширенных варикозных венах, бабулька поковыляла за резвым доберманом, так похожим на мускулистую, стройную, коричневую лошадку. Красив, энергичен, жизнерадостен! Какой разительный контраст с больным, доживающим последние дни ирландцем.
Почему Бог так несправедлив к этим прекрасным, чистым душой созданиям? Почему отмерил им столь краткий век?
На следующий день Джонни опять нашёл нас в тех же кустах, на скамейке рядом с шиповником. Подошёл как к старым знакомым, приветственно виляя обрубком хвостика.
– Опять убежал, малыш? Хозяйку бы свою пожалел.
– Он сегодня со мной, – пробасил упитанный подросток лет пятнадцати, пролезая напролом через колючие кусты за собакой.