Как выбраться из этой ловушки?
Я хотела всего лишь защитить сердце, а в итоге продала дьяволу душу. Дьяволу, который медленно выкачивает из меня все воспоминания о последних трёх годах моей жизни. А самое опасное то, что я ему это позволяю. Мне просто хочется забыть о том, как жила без Северова, и продолжить с того, на чём мы остановились двенадцатого апреля две тысячи двадцать третьего года. Стереть всё под ноль. Разрешить Егору склеить разбитое им же сердце и снова вложить ему в руки. Навсегда. Вот только я не могу разрешить себе забыть. Я должна помнить, что если он снова исчезнет или предаст, то это будет конец.
И я подумаю об этом. Завтра. Тогда же и решу, как расхлёбывать последствия своего решения вернуться и отдаться Егору. И как выкручиваться из "просто секс". В одном уверена точно – вместе нам не быть. Никто не защитит меня, кроме меня же самой. Как бы мне ни хотелось полностью подчиниться воле сердца, не имею на это права.
Но об этом я буду думать завтра. Сегодня я буду принадлежать Егору Северову, как когда-то. Но и взять от него собираюсь не меньше, чем отдаю. А именно – душу. Раз он выдрал мою, то взамен заберу его.
Закрыв глаза, разгоняю все мысли и откидываюсь спиной на мокрую крепкую грудь. Опускаю голову на плечо, сгребая терзающие мою грудь пальцы ладонями. Гора проводит губами по виску, всё ещё стараясь отдышаться. Вся моя кожа покрыта мурашками.
– Встать можешь? – сипит мне в ухо, обжигая раздробленным дыханием.
Подтягиваю ноги к груди, но, едва приподнимаясь, опять заваливаюсь обратно.
– Не ударилась?
Поднимаю голову, ныряя в проклятую бирюзу, и… смеюсь. Громко. Звонко. Искренне. Счастливо. Так, как не смеялась уже несколько лет. И Егор не отстаёт. С хохотом заваливает меня спиной на пол и слизывает с моих распухших губ кровавые капли.
– Дикарка… – выдыхает, вжимаясь стояком в бедро.
– Да… – отбиваю так же тихо, шире разведя ноги в стороны.
Он проводит головкой между половых губ, размазывая смазку и сперму, о которой я тоже подумаю завтра. Прижимается ртом к моим губам и рвано дышит, но не целует. Это делаю я. Оторвав от пола тяжёлые руки, закидываю на шею и ныряю языком в его ротовую. Северов со стоном обводит его своим, толкаясь членом внутрь меня. Заполняет до отказа пустоту не только тела, но и сердца.
После первого безумия лениво раскачивает бёдра, не переставая целовать. Я глажу его спину и плечи, нащупывая пальцами кривые изломы шрамов.
Почему он всё же не говорит, что случилось?
Гора отрывается от моего рта, глядя в глаза. В его зрачках столько вины и сожаления за недавнюю дикость плещется, что я просто не могу этого выдержать. Запускаю пальцы в волосы и притягиваю его голову обратно. Но Егор отводит её в бок и скользит губами по щеке, скуле, шее. Оставляет десятки, а может и сотни влажных поцелуев. Сначала он клеймил моё тело грубостью, укусами, засосами. Сейчас же нежностью ставит своё клеймо на сердце.
Я не то что телом управлять не могу, мысли не контролирую. Я проваливаюсь в любовь к человеку, которого не должна любить. И я не должна быть сейчас здесь. С ним. Но вместо того, чтобы оттолкнуть его и уйти, пока ещё не поздно, закидываю ноги на его поясницу и поднимаю таз навстречу его медленным глубоким толчкам.
Твёрдый толстый член Северова доставляет такое удовольствие, какое не может ни один другой. Погружает в томную негу экстаза.
Да и какой смысл отрицать? С любимым мужчиной просто не может быть иначе. Он был моим первым. И он навсегда останется моим единственным. Пусть ему я никогда не признаюсь в этом, но секса с другими у меня не было. Я просто не смогла. Как только дело заходило дальше поцелуя, я сразу выжимала тормоз и сбегала.
Когда Егор требовал ответить, когда в последний раз у меня был секс, чуть не сказала: утром в день моего девятнадцатилетия. С тобой. Только, мать твою, с тобой!
Нельзя ему этого знать. Я и так уже натворила дел.
– Диана. – хрипит парень, прикусывая мочку уха. – Моя…
Подвернув губы, отрицательно качаю головой.
– Нет.
ДА! – орёт безумное сердце.
Его. – соглашается растёкшийся мозг.
Только его. – подыгрывает распалённое тело, крепче прижимаясь к стальному прессу.
– Моя, Дикарка. Моя. – рычит, глубже вгоняя в меня эрекцию.
Откидываю голову назад, ударяясь затылком в паркет так, что пульсирующая боль пробивает череп. С силой вгоняю ногти в плечи.
– Осторожнее, дурочка. – улыбается Егор, проталкивая руку и растирая ушибленное место.
Божечки… Да что же он такой нежный и заботливый? Пусть опять будет грубым. Пусть злится! Пусть делает больно физически! Только не ведёт себя так, будто мы вместе.
– Не надо. – шиплю, отворачивая лицо, когда он прижимается к губам.
– Только секс, да? – выбивает с иронией, будто воспринимает это всё всего лишь глупой шуткой.
– Да, Северов! Так что можешь не нежничать.
– Хорошо. Вот только я буду сам выбирать, как тебя трахать. – рычит он, сдавливая затылок и разворачивая моё лицо обратно на себя.
С тихим рычанием впивается жёстким поцелуем в мой рот. Зло проталкивает язык между сомкнутых губ. Прихватываю его зубами, чтобы остановить, но предательское тело не играет по моим правилам. Отвечаю. С несдержанным стоном веду по нему своим языком. Ласкаемся только кончиками. Осторожно, играючи, без напора.
Гора неспешно подаётся тазом назад, чтобы через мгновение с силой вогнать в меня раздутый похотью член. Откидываюсь на его руку, выгибаясь дугой. Принимаю его так глубоко, как только способна. Каждый рывок – взрыв эйфории. Лоно, не знающее других мужчин, теперь уже беспрепятственно позволяет Северову доставлять и получать удовольствие. Мягко обволакивает скользящую внутри плоть. Он двигается так медленно и долго, что я начинаю умолять ускориться и поднять меня на вершину.
– Нетерпеливая моя малышка. – раздаётся возле уха хрипловатый смех Егора, покрывающий щекочущими мурашками каждый миллиметр лоснящейся от пота кожи. – Перестань спешить куда-то. Я всё равно не отпущу тебя до самого утра.
– Не отпускай. – шепчу в бреду его близости.
Несмотря на свои слова, наращивает темп. Толчки становятся быстрее и резче. Дыхание сбивается. Пот стекает по его спине и грудине. Капает на меня, смешиваясь с моей собственной влагой. На каждом рывке мокрая спина скользит на гладком напольном покрытии. Смазка вперемешку со спермой течёт по ягодицам и между ними. Крепче вдавливаю пятки в поясницу, подмахивая вверх навстречу его выпадам.
Теряя себя, тянусь к его рту. Несколько раз прохожусь языком по губам, пока парень не всасывает его в ротовую полость. Одной ладонью придерживает затылок, чтобы я не билась головой об пол. Второй гладит бок, перебирает рёбра, ласкает шею. Я царапаю и без того разодранную спину. Стонем друг другу в рот. Глотаем дробное дыхание. Не переставая, целуемся. Когда Егор слегка замедляется, не давая на обоим достичь пика, как одурелые гладим, касаемся, изучаем заново. И да, снова и снова сплетаемся губами и языками. Я впитываю столько его пряного вкуса, сколько только способна.
Северов приподнимается, но я тянусь следом, не позволяя разорвать нашего контакта. Он перехватывает за лопатки, притискивая к раскалённой груди. Соски до боли трутся о его грудную клетку. Парень просовывает мокрые ладони под мои ягодицы и приподнимает, не покидая влагалища. Вытягивает ноги вперёд, слегка сгибая их в коленях.
– Хочешь быть сверху? – сипит, оставляя очередной засос.
Божечки, на моей шее и так живого места не осталось, а он всё клеймит и клеймит.
– У меня сил нет шевелиться. – шепчу, отвечая ему тем же.
И это правда. Тело кажется тяжёлым и одновременно неестественно лёгким.
– Тогда ногами в пол упрись и приподнимись немного.
Не совсем понимаю, что он собирается делать, но послушно приподнимаюсь вверх, делая упор на пятки прямо за его спиной. Ладонями держусь за покрытые царапинами и укусами плечи. Егор ещё немного сползает вниз и сжимает задницу, поднимая меня выше, а потом с силой опуская на член, одновременно рванув бёдрами навстречу. С громким хлюпающим шлепком и удовлетворённым стоном принимаю его агрегат на всю длину. Северов тоже издаёт шипящий стон. Вдавливает пальцы в бока. Толкает меня назад и сползает губами по горлу к груди. Бьёт языком по одному соску, а затем и по другому. Всасывает в рот, не переставая гладить влажной плотью и пошло причмокивать.
– Какая ты вкусная, Ди. – бубнит, возвращаясь к губам.
Быстро наращивает ритм толчков. В новой для себя позе могу только выкрикивать бессмысленные слова и умолять не останавливаться. Толстая шелковистая головка задевает ту самую точку, которую раньше он стимулировал только пальцами. Пружина скручивает все органы, стягивая низ живота в один болезненный нерв. Кусая то свои губы, то Егора, отдаюсь безумию и кончаю. Выгибаю поясницу, цепляясь за Северова, как за единственный шанс пережить острое удовольствие. Он же продлевает его, продолжая вколачивать член в моё влагалище до тех пор, пока не орошает новым выплеском спермы нутро. С гортанным стоном вдавливает моё лицо в своё и бешено целует на протяжении всего периода, пока нас выворачивает удовольствием.
Как закороченная, не могу остановиться, поднимаясь и опускаясь, пока Гора не тормозит меня, грубо насадив по самые яйца.
– И так выдоила, Дикарка. Дай хоть минуту передохнуть, а потом продолжим. – бомбит мне в рот вместе с тяжёлым рваным дыханием.
Откидывается спиной на стену, гладя мокрыми ладонями такую же мокрую спину. Перебирает пальцами позвонки. Роняю голову ему на грудь, слушая сбивчивые удары сердца.
– Егор, – шепчу тихонечко, касаясь губами шрама на плече, – ответь мне.
– Что ответить, малышка? – сипит, опуская затуманенный взгляд на моё лицо.
Судорожно втягиваю носом воздух, когда слышу это обращение. Казалось, что это было в прошлой жизни. Так много воспоминаний поднимает в душе. Впервые он назвал меня так после того, как я рассказала о своих шрамах, а потом признался в любви.
Толкнувшись вперёд, прячу лицо на его шее.
– Откуда шрамы? Что случилось?
Он глухо вздыхает, усиливая давление рук на моей спине.
Я знаю, что это значит. Он злится.
– Если я расскажу сейчас, то тебе придётся принять то, что ты моя, Диана.
– Это не так. Между нами не может быть никаких других отношений.
– Тогда не задавай вопросы, которые тебя не касаются. – бросает гневно и сталкивает меня на пол.
Поднимаясь на ноги, идёт в ванную. Слышу шум воды, продолжая сидеть вспотевшая, липкая, едва живая и стараясь бороться со слезами и желанием пойти за ним.
Я не должна этого делать. Если я пойду, то проиграю.
Подползаю к платью и сжимаю его в кулаках. Вгрызаюсь в нижнюю губу, понимая, что лучше всего сейчас будет уйти. Поднимаюсь на дрожащие ноги, перебирая руками по стене. Пусть платье и испорчено, но я возьму у Северова какую-нибудь кофту и прикрою голую спину.
За высасывающими желание жить мыслями не слышу тяжёлых шагов, пока большие ладони не скользят мне на талию, а широкая грудная клетка не прижимается к спине. Губы нежно касаются уха.
– Останься, Диана. Если тебе так это надо, то пусть будет просто секс. Сейчас. Рано или поздно ты найдёшь в себе резервы принять и простить. Я всё равно не сдамся. Я верну тебя. Верну, потому что мы две половины одного целого. Нам никогда не будет так хорошо с другими, как вместе.
– Нет, Егор. – шуршу, качнув головой. – Ничего нельзя вернуть. Я не могу больше верить тебе.
– Сможешь. – заявляет так уверенно, будто знает наверняка.
– Тогда расскажи.
– Расскажу, когда ты будешь готова принять то, что я ушёл, чтобы защитить тебя.
– Ты должен был дать мне выбор. – выталкиваю, до хруста стискивая пальцами ткань.
– Ты бы приняла неверное решение. Я хотел, чтобы ты жила дальше. Без меня.
Резко разворачиваюсь, сама не понимая, что делаю, пока моя ладонь со звоном не опускается на его щёку. Мы замираем и даже не дышим, глядя друг другу в глаза. В ужасе от того, что сделала, одёргиваю руку, но Северов накрывает её ладонью, прижимая крепче. Поворачивает голову и целует.
– Заслужил. Знаю.
– Жила?! Я ненавижу тебя, Егор! – ору, вырывая кисть.
– Ты меня любишь, Диана.
– Нет! Не люблю! Я больше не могу любить! Вообще никого! Понимаешь?!
– А своего мента? – с холодной яростью наступает, пока не вжимает меня в стену. – Или ты готова просто так раздвигать перед ним ноги?
– Тебя не касаются мои отношения! – выкрикиваю слова, сама же себе выдирая сердце, лишь бы сделать ему так же больно, как он сделал мне. – Я не хочу всю жизнь жить воспоминаниями о тебе! Я хотела тебя забыть! Я старалась выжить! Одна!
– Тогда на кой хер вернулась? Зачем запрыгнула на меня? Ты же, блядь, не под кайфом! Понимала, что делала! – выбивает ором, лупя кулаком по стене рядом с моей головой.
– Потому что не смогла уйти! Потому что помню! Потому что, мать твою, хотела вспомнить, какого это быть с тобой!
Слёзы катятся потоками по щекам. Кислород не добирается до лёгких. Я задыхаюсь. Прикрываю голую грудь остатками платья, унизительно рыдая и всхлипывая, но глаз от него не отвожу.