– Вы не предупредительный мужчина, – с шутливой приветливостью сказала она, когда они вышли из троллейбуса и он не подал ей руку.
А до этого, пока они ехали на задней площадке и троллейбус дергался, он два раза наступил ей на ногу, извинялся, краснел, а она с улыбкой замечала:
– Ничего страшного, но вы очень неуклюжий мужчина, – и смотрела на него выразительно; как ему казалось – многообещающим взглядом.
Так и произошло их знакомство. Позднее, при первом свидании на бульваре, когда он пришел без цветов, она бросила легкий упрек:
– Вы самый невнимательный ухажер на свете. Мне не нужно ничего особенного, всего лишь маленький букетик цветов… Поверьте, я не каждый день хожу на свидания…
– Понимаете, я никогда не умел ухаживать за женщинами, – простодушно оправдывался он.
– Это чувствуется, – без всякой иронии кивнула она. – Серьезное упущение, но учитесь. Это совсем не сложно, если обожаешь женщину… Ведь даже в природе воробей ухаживает за воробьихой, собака-мальчик за собакой-девочкой, разве не так?
Они зашли в кафе, причем инициативу проявила она: предложила «посидеть за столиком» – то ли устала целый час ходить по бульвару на высоких каблуках, то ли ей наскучил его рассказ о «полупроводниках» и инженерах сослуживцах – короче, без всякого уважительного повода предложила «посидеть за столиком и выпить по бокалу вина».
– Вам очень не идет этот костюм, – сказала она за столом. – Вы в нем словно в скафандре. Носите свитер, в свитере будете выглядеть намного привлекательней, поверьте мне.
– Я не придаю большого значения одежде, – попытался он оправдаться.
– Напрасно. В костюме у вас какой-то официальный вид и манеры скованные. К тому же этот костюм старомоден, вы в нем как будто выпали из времени… И потом какой же вы все же наивный. Неужели вы думаете, что женщине филологу интересно слушать о каких-то «проводниках»! Расскажите лучше о своей личной жизни, о том, как проводите свободное время, чем увлекаетесь? У вас есть хобби?
Она сразу взяла тон великодушной учительницы, по-дружески распекающей незадачливого ученика, и как бы давала понять, что не прочь взять над ним шефство, если он будет послушным. И странное дело – он готов был подчиниться этой красивой, уверенной в себе женщине; ему даже нравилось выслушивать колкости – они свидетельствовали о заинтересованности им, желании сделать из мужлана – каким он и сам себя представлял и от чего страдал – современного мужчину и, разумеется, не для кого-то, а для себя, то есть ее слова являлись неким любовным авансом, несомненным знаком серьезного отношения к нему.
Он никогда не отличался говорливостью, но с ней, такой разумной, испытывал потребность излить все, что долго держал в себе: рассказал о затянувшейся холостяцкой жизни и «оборонительной позиции» в этом вопросе, поскольку привык к определенному укладу своей жизни; рассказал о коллекции книг по фантастике, и увлечении «неопознанными летающими объектами», и о самом интересном на его взгляд, чем мог завоевать сердце женщины, – о байдарочных походах с друзьями во время отпуска. Она внимательно слушала, подперев щеки руками; вначале жадно вопрошала: