Счастливое старение. Рекомендации нейробиолога о том, как жить долго и хорошо - читать онлайн

От каких факторов зависит старение? Различные системы головного мозга стареют разными темпами. Одни деградируют, другие же, наоборот, даже повышают свою эффективность и результативность. Распространенная в массовой культуре идея о том, что старение означает необратимое угасание, не совсем точна. Последние исследования в области нейробиологии предлагают совершенно новое представление об этом периоде – о памяти, системах восприятия информации, интеллекте, даже о мотивации, страданиях и социальной жизни. Возможно, вы, как в свое время и я, считаете, что благополучное старение некоторых людей обусловлено когнитивными и эмоциональными факторами. На самом деле продуктивную и счастливую жизнь определяет то, что дано нам от рождения (отчасти), а также наша личность – то есть то, что вы можете изменить.

Глава 1. Индивидуальные различия и личность

Не так давно я побывал в детском саду, и меня поразило, насколько рано проявляются различия в характерах детей и их индивидуальных склонностях. Одни малыши общительны, тогда как другие застенчивы; некоторым нравится исследовать окружающую среду и рисковать, а другие всего боятся; одни хорошо ладят с окружающими, другие же склонны к буллингу – даже в четырехлетнем возрасте. Молодые родители, у которых двое и больше детей, сразу же замечают различия между ними, а также между детьми и собой.

На противоположном конце жизненного пути тоже наблюдаются явные различия между тем, как люди стареют. И кто-то с этим справляется заметно лучше. Даже если оставить в стороне состояние здоровья, а также болезни, которые могут одолевать нас на склоне лет, некоторые люди преклонного возраста живут более динамичной, деятельной, активной жизнью, приносящей им удовлетворение. Можно ли, взглянув на пятилетнего ребенка, определить, будет ли он успешным в 85 лет? Да, можно.

Выявление взаимосвязи между старением и здоровьем, с одной стороны, и складом характера – с другой, стало результатом большого труда. В первую очередь ученым необходимо было найти способ количественной оценки и определения личности. Что это такое? Как вести точные количественные наблюдения за личностью? Возможно, в этом они почерпнули вдохновение у Галилея, который сказал, что «следует измерять то, что измеримо, и делать измеримым то, что таковым не является». Так и поступили ученые.

И в итоге они сделали серьезный вывод: личность ребенка влияет на состояние здоровья взрослого в дальнейшей жизни. Предположим, ребенок постоянно попадал в неприятности в начальной школе, и это продолжалось и в младшем школьном возрасте. Став подростком, он, возможно, курил сигареты, пил алкогольные напитки и употреблял марихуану. При рассмотрении его личности можно сказать, что этот подросток искал острых ощущений и приключений, что у него высокий уровень экстраверсии, а также низкий уровень добросовестности и эмоциональной устойчивости. Такой ребенок был подвержен повышенному риску употребления тяжелых наркотиков или гибели в автокатастрофе из-за вождения в нетрезвом виде. Если к началу зрелого возраста он выжил, несмотря на перечисленные опасности, но не изменил своих привычек, то в период зрелости он вступил с высоким риском развития рака легких по причине курения или поражения печени из-за пьянства[13]. Даже менее явные особенности поведения сказываются на развитии событий десятки лет спустя: компульсивное пребывание на солнце и загорание в раннем возрасте, неудовлетворительный уход за полостью рта, отсутствие привычки заниматься физкультурой, ожирение – все имеет негативные последствия.

Изучением взаимосвязи между личностью и старением одной из первых стала заниматься ученый Орегонского исследовательского института Сара Хэмпсон. Она отмечает: «Отсутствие самоконтроля может повлечь за собой поведение, повышающее вероятность попадания человека в тяжелые или травмирующие ситуации, а длительные последствия стресса негативно скажутся на его здоровье»[14]. Хэмпсон пришла к выводу, что детство – критический период формирования моделей поведения, биологические последствия которых сохраняются в зрелом возрасте. Поэтому, для того чтобы прожить долгую и здоровую жизнь, нужно соответствующее воспитание. По чертам личности ребенка, выявленным в начальной школе, можно предсказать даже уровень липидов, содержание глюкозы в крови и объем его талии через 40 лет[15]. Эти три показателя, в свою очередь, позволяют прогнозировать риск сердечно-сосудистых заболеваний и диабета. По этим же детским личностным чертам можно даже предположить продолжительность жизни[16].

Между особенностями личности в раннем детстве и пожилом возрасте существует устойчивая корреляция, но это лишь часть общей картины. Люди стареют по-разному, что отчасти обусловлено взаимодействием между такими факторами, как генетика, внешняя среда и возможности (или удача). Ученые разработали математический метод отслеживания индивидуальных особенностей личности, в котором используется сопоставление различий между личностными чертами разных людей или чертами одного человека на разных этапах жизни. С учетом этого мы можем говорить об изменениях личности, обусловленных возрастом, культурой и медицинскими причинами, как при болезни Альцгеймера. Во многих случаях изменение личности – один из первых признаков нарушений в мозге.

За последние несколько лет наука о развитии продемонстрировала, что люди, даже преклонного возраста, могут значительно меняться, ведь нам необязательно проходить жизненный путь, проложенный генетикой, внешней средой и возможностями[17]. Великий психолог Уильям Джеймс писал, что к началу зрелости личность «застывает, как гипс»; к счастью, он ошибался.

Мысль о том, что люди сохраняют способность меняться в течение всей жизни, получила широкую поддержку только в середине 1970-х годов, когда идею психолога Нэнси Бейли[18] популяризовал немецкий специалист по психологии развития Пауль Балтес:

Не все пользуются этой способностью, но она существует, как и способность вносить коррективы в свой рацион или гардероб. Произошедшие в детстве события можно пережить и трансформировать, опираясь на опыт, обретенный на более поздних этапах жизни. Согласно основной идее Бейли и Балтеса, ни один период жизни не имеет превосходства над другим.

Безусловно, современная психотерапия целиком основана на положении, что люди способны меняться[20]. Они обращаются к психиатрам и психологам за помощью, потому что хотят этого. Современная психиатрия и психология доказали свою эффективность в лечении большого количества психических расстройств или факторов стресса, особенно фобий, тревожности, стрессовых расстройств, проблем во взаимоотношениях, а также легкой и умеренной депрессии. В одних случаях осознанные изменения такого рода направлены на улучшение образа жизни, тогда как в других подразумевают изменение личности (порой незначительное) ради повышения шансов на достойное старение. Для того чтобы осуществить изменения наиболее эффективно, каждый из нас может проанализировать, как он живет сейчас, как жил и как хотел бы жить.

Совокупность склонностей и черт, присущая нам в определенный период, как раз и составляет нашу личность. Человека во всех культурах обычно описывают словами, обозначающими характер, например: щедрый, интересный и надежный (положительные черты) или скупой, скучный и непредсказуемый (отрицательные черты), а также более-менее нейтральными или зависящими от контекста эпитетами, такими как ребячливый и беззаботный. Однако подход, основанный на чертах личности, может скрыть два важных факта: во-первых, во многих случаях, в зависимости от обстоятельств, мы проявляем разные личностные качества; во-вторых, мы способны измениться.

Люди редко бывают неизменно щедрыми, интересными или надежными – имеющиеся возможности и непрерывная смена обстоятельств часто существенно влияют на склонность к определенным моделям поведения и привычным способам представления себя миру. Черты личности – это вероятностное описание поведения. Человек с выраженной чертой (тот, кому она свойственна в значительной степени) демонстрирует ее чаще и активнее, чем тот, у кого она выражена менее явно[21]. У доброжелательного человека более высокая степень проявления этого качества, чем у человека недоброжелательного, но и недоброжелательные люди иногда выказывают расположение к людям, подобно тому как интроверты порой ведут себя как экстраверты.

Свою роль здесь играет и культура – как макро-, так и микрокультура. То, что считается застенчивостью и сдержанностью в Соединенных Штатах (культура макроуровня), может рассматриваться как абсолютно нормальное поведение в Японии. А если говорить только о США (культура микроуровня), то поведение, которое приемлемо на хоккейном матче, недопустимо в зале заседаний совета директоров.

Оратор и просветитель Букер Вашингтон говорил: «Человека творит характер, а не обстоятельства». А поэт и философ Ральф Уолдо Эмерсон писал: «Никакое изменение обстоятельств не в силах устранить дефект характера». Характер позволяет создать хороший рассказ или стихотворение, но в действительности черты личности определяют нас в меньшей степени, чем кажется. Жизненные обстоятельства, а также наша реакция на них влияют на нас сильнее, чем мы осознаем. Было бы неплохо разделить их на категории, от крайне пагубных до благоприятных, но сделать это невозможно из-за индивидуальности реакции каждого человека. Некоторые брошенные родителями дети (или те, которые чувствовали себя брошенными) выросли уравновешенными, добродетельными членами общества, тогда как другие превратились в убийц. Такие черты личности, как жизнестойкость, твердость характера и благодарность даже за самое малое, что имеешь в жизни («по крайней мере, у меня есть пища»), распределены среди людей неравномерно.

Мы считаем, что гены воздействуют на физические особенности – цвет волос, кожи и рост. Однако от генов зависят и психические качества и личностные черты, в частности уверенность в себе, склонность к состраданию и эмоциональная лабильность. Если взглянуть на годовалых малышей, становится очевидно, что одни спокойнее, другие независимы, некоторые шумят, а кто-то настоящий тихоня. Родители двоих и больше детей поражаются, насколько они разные по характеру с самого начала. Я неслучайно говорю, что гены воздействуют на личностные черты человека, поскольку их влияние не незыблемо. Гены не предопределяют вашу жизнь, но действительно устанавливают ограничения или пределы, в которых формируется личность. Генетика не приговор. Качествам, приобретаемым под влиянием наследственности, все равно приходится прокладывать себе путь среди извилистых и непредсказуемых дорог культуры и возможностей. Сложные личностные черты лучше всего описывать как формирующиеся свойства, которые нельзя прочитать в каком-либо одном гене или даже в большом их наборе, поскольку в развитии соответствующей черты как социального явления решающую роль играет то, как гены проявляются с течением времени.

Гены могут находиться в состоянии бездействия, ожидая, когда их активирует подходящий триггер (этот процесс называется экспрессией генов). Травмирующий опыт, хорошее или плохое питание, качество и время сна или контакт с вдохновляющим примером для подражания – все это может вызвать химическую модификацию генов, которая, в свою очередь, либо пробуждает и активирует их, либо переводит в неактивное состояние и отключает. Формирование нейронных связей в головном мозге (как в утробе матери, так и на протяжении всей жизни) представляет собой сложное взаимодействие между генетическими возможностями и внешними факторами. Связи между нейронами возникают каждый раз, когда вы узнаете что-то новое, но этот процесс имеет ограничения. Если вы унаследовали гены, из-за которых ваш рост немногим более 150 сантиметров, никакое обучение не позволит вам стать игроком НБА (хотя рост баскетболиста Спада Уэбба – 170 сантиметров, а Магси Богза – 160). На более глубоком уровне, если ваши гены ограничивают нейронные цепи слуховой памяти (возможно, потому, что настроены на визуальное и пространственное восприятие), вы вряд ли станете знаменитым музыкантом, сколько бы уроков ни взяли, поскольку в основе музыкального мастерства лежит слух.

Чтобы понять, что такое экспрессия генов, нужно представить себе жизнь как фильм или многолетний телесериал[22]. Представьте, что ваша ДНК – это сценарий, то есть набор инструкций, диалогов и сценических ремарок для всех персонажей фильма. Ваши клетки – это актеры. Экспрессия генов соответствует тому, как актеры решают разыграть сценарий. Они могут по-своему интерпретировать текст, удивив даже сценаристов.

Безусловно, актеры так или иначе взаимодействуют друг с другом. Актер Джейсон Александер, который сыграл Джорджа Констанзу в сериале «Сайнфелд», жаловался на сложности работы с Хайди Сведберг (сыгравшей роль Сьюзан, невесты Джорджа)[23]. Я не мог понять, как с ней играть… У нее было природное чутье к тому, как следует играть сцену, в чем заключается комичность ситуации, а мое чутье всегда давало осечку». Джулия Луи-Дрейфус и Джерри Сайнфелд жаловались на то же самое, якобы говоря, что играть сцены с Хайди было просто «невозможно». Однако между Джейсоном Александером, Джулией Луи-Дрейфус, Джерри Сайнфелдом и Майклом Ричардсом (сыгравшим Космо Крамера) была «химия», что сделало «Сайнфелд» очень успешным комедийным сериалом.

Таким образом, гены создают своего рода сценарий жизни, в котором намечены только самые общие моменты. Во всем остальном можно импровизировать. От культуры, так же как от возможностей и обстоятельств, зависит ваша интерпретация. И то, какой она будет, окажет влияние на то, как вас воспримут люди. Реакция членов вашего социального круга может изменить сеть нейронных связей и химию мозга, что, в свою очередь, скажется на том, как вы позднее будете реагировать на события и какие гены будут включаться и выключаться – снова и снова, действуя по все более сложной схеме.

Культура тоже играет важную роль в нашем понимании черт личности. Так, скромность больше ценится в Мексике, чем в Соединенных Штатах; в сельскохозяйственном штате Висконсин ее ценят больше, чем на Уолл-стрит. То, что в Тель-Авиве считается вежливостью, в Оттаве может быть воспринято как грубость. Слова, которые мы употребляем для описания других, не делают их значение абсолютным, так как оно зависит от культуры: описывая различия между чертами личности, мы неизбежно соотносим человека с его окружением и социальными нормами.

Семья – это микрокультура, а между традициями, мировоззрением, политическими и социальными взглядами существуют значительные различия, особенно в крупных промышленно развитых странах. Обойдите дома в любом маленьком или большом городе – и обнаружите широкий диапазон установок в отношении таких обыденных вещей, как то: могут ли друзья просто приходить в гости или им необходимо договариваться об этом заранее; как часто следует чистить зубы зубной нитью и надо ли вообще это делать; регламентируется ли продолжительность просмотра телепередач или использования электронных устройств. Все эти уникальные семейные культурные ценности находят отражение в определенных чертах личности, таких как спонтанность, добросовестность и готовность (или хотя бы способность) соблюдать правила. Культура – это действенный фактор, от которого зависит то, кем мы станем.

Еще один фактор, определяющий развитие личностных черт, – возможности. Возможности и обстоятельства влияют на наше поведение гораздо сильнее, чем считают многие из нас, поскольку оно зависит от двух вещей: как мир обращается с нами и в какие ситуации мы попадаем (или сами себя ставим).

Дети со светлой кожей сгорают на солнце быстрее смуглых, поэтому им следует меньше времени находиться на улице; худощавым детям легче исследовать внутренности водосточных труб и верхушки деревьев, чем грузным. В самом начале жизненного пути вы можете быть по характеру искателем приключений, но, если ваше тело не позволяет делать вылазки, вы начнете стремиться к другому опыту или путешествовать, прилагая меньше физических усилий (как в случае видеоигр или математических задачек).

Помимо физических ограничений, свою лепту в нашу модель поведения вносят те роли, которые все мы играем в семьях и обществе. Самый старший ребенок в многодетной семье обычно берет на себя часть обязанностей по воспитанию и обучению младших детей; самого младшего могут сильно баловать или же, наоборот, не обращать на него внимания, в зависимости от установок родителей; средний ребенок нередко выступает в качестве миротворца. Все эти факторы влияют на наше развитие, но, как и в случае с генами, не определяют его. Мы можем освободиться от них, чтобы импровизировать, создавать свое будущее. Впрочем, это требует больших усилий и приводит некоторых людей к срывам, неудачам и психотерапии.

Возможно, вы думаете, что у однояйцевых близнецов похожий характер формируется только по той причине, что у них идентичные (или почти идентичные) гены. Однако это может быть обусловлено и тем, что мир в какой-то мере обращается с похожими друг на друга людьми одинаково. Как правило, люди несколько предвзято воспринимают ваш внешний вид. Примерно к 12 годам вы, по всей вероятности, уже увидели закономерность в том, как люди реагируют на вас. Цвет кожи, вес и привлекательность – основные определяющие факторы того, как с людьми обращаются учителя, незнакомцы и, к сожалению, полицейские[24]. В ходе одного исследования в Сент-Питерсберге (штат Флорида) выяснилось, что во время операций полицейского управления к небелым, бедным и более молодым подозреваемым мужского пола применяли большую физическую силу независимо от их поведения[25].

Предположим, в вашем лице и внешности есть нечто такое, из-за чего вы выглядите злым – может, нависающие над глазами брови, прищуренные веки, глубокие морщины вокруг рта (то, что называется «синдромом стервозного лица»). По данным Washington Post, актриса Кристен Стюарт – образец такой внешности, а Анна Кендрик сама считает свое лицо страдальческим[26]. Такая внешность бывает и у мужчин, например у рэпера Канье Уэста. Итак, вы можете обнаружить, что окружающие относятся к вам настороженно, даже побаиваются вас. Пусть в глубине души вы добрый и мягкий человек, но, поскольку всю жизнь о вас судили неправильно и относились к вам с подозрением, вы можете стать неприветливым, настоящим Шреком – великаном-людоедом с золотым сердцем, который только кажется злым и пугает людей.

Для изучения этого явления проводится анализ согласованности оценок разных людей. Участники эксперимента встречаются или просматривают фотографии незнакомцев, а затем описывают их с помощью перечня слов для обозначения черт личности. Предполагается, что если вы не знаете человека, то ваши суждения о нем будут основываться на его внешности – особенностях лица, телосложения, одежды и языка тела. Подобные исследования восходят к ранней работе Льюиса Голдберга в Университете штата Орегон и Орегонском исследовательском институте. В ходе этих экспериментов была обнаружена неизменная согласованность оценок, основанных на внешнем виде человека, о различных чертах личности, таких как общительность, экстраверсия, добродушие, ответственность, спокойствие, добросовестность и интеллект. Вместе с тем суждения о благожелательности, невротичности и эмоциональной устойчивости были гораздо менее согласованными.

Безусловно, даже если группа незнакомцев считает человека ответственным, это еще не делает его таковым. Все эксперименты показывают, что мы привносим во взаимодействие с незнакомыми людьми определенный социально-психологический опыт. Консенсус по поводу этого опыта указывает на то, что представителям одной культуры свойственны общие убеждения относительно связи черт личности с физическими характеристиками. Когда оценки, выставленные участниками эксперимента самим себе, сравнили с оценками незнакомцев, оказалось, что относительно некоторых черт личности, особенно таких, как общительность и ответственность, наблюдается высокий уровень согласованности мнений. И хотя наши представления о себе нередко ошибочны или искажены потребностями эго, порой они бывают точными – проблема в том, что мы не знаем, когда именно.

Культура оказывает большое влияние на то, как мы классифицируем и оцениваем различные качества. Телосложение, которое в одной культуре видится угрожающим, в другой может быть расценено как облик надежного опекуна; выражение лица, в одной культуре определяемое как честное, в другой может восприниматься как насмешливое.

Каким образом ученые изучают такую индивидуальную и на первый взгляд субъективную вещь, как личность? Я много лет искал ответ на этот вопрос, пока не вмешалась сама судьба (или, если хотите, возможность): я встретил человека, который всерьез занимался изучением этой темы.

В 1980 году я искал домик на побережье Орегона, который можно было бы ненадолго арендовать. В местной газете я нашел объявление о сдаче такого домика и позвонил его владельцу из телефона-автомата. На следующий день мы встретились. Домовладельцем оказался Льюис Голдберг – профессор психологии, который выполнил большую часть важнейшей работы по измерению личности. Он уезжал в творческий отпуск и хотел сдать свой загородный дом в аренду. В конечном счете Голдберг сдал его не мне (он выбрал арендатора постарше со стабильным финансовым положением), однако мы стали друзьями. Лью познакомил меня с Сарой Хэмпсон; она тоже занималась научными исследованиями в Орегонском исследовательском институте. Мое знакомство с Сарой и Лью свидетельствует об их общительности и готовности встречаться с людьми, даже с таким молодым и неискушенным студентом, каким я тогда был.

Вообще-то Лью не любит говорить о себе. Он дружелюбный и увлеченный, но скромный человек. После некоторого времени знакомства я уговорил его рассказать о своей работе по измерению черт личности. Лью начал с вопроса: «А как бы вы изучали личность?» (Тут вы можете сделать паузу и немного поразмышлять об этом, прежде чем читать дальше.)

Я подумал: можно было бы поместить человека в томограф и показывать ему фотографии бездомных, которые просят милостыню. Если активизируется область мозга, отвечающая за щедрость, можно сделать вывод, что ему присуще такое качество, а если наблюдается реакция отвращения, это говорит о его скупости. Но знаем ли мы, какая именно область мозга отвечает за щедрость? Честно говоря, нет. И если бы даже мы решили выяснить это, пришлось бы сначала изучить щедрых людей, чтобы выделить данную область в мозге. Собственно, мы вернулись к тому, с чего начали: как определить, что человек щедрый?

Можно поместить человека в такие обстоятельства, в которых у него будет возможность продемонстрировать свою щедрость – например, втайне понаблюдать за ним, когда по пути на работу он встретит бездомного. Однако здесь тоже есть нюанс. Во-первых, человек может быть щедрым во множестве ситуаций, но не в наблюдаемой. Представьте себе филантропа, жертвующего средства авторитетным благотворительным организациям. Возможно, он только вчера перечислил тысячу долларов в пользу приюта для бездомных, еще тысячу в пользу бесплатной столовой и еще больше денег в такие организации, как Красный Крест, Оксфордский комитет помощи голодающим, Habitat for Humanity («Среда обитания для человечества») и United Way («Объединенный путь»). Кроме того, этот человек не пройдет ваш тест, если его кошелек украли или у него просто нет с собой наличных денег, хотя в любой другой день он помог бы бездомному.

Во-вторых, как провести различие между чертами личности, которые проявляются под влиянием одного сценария, но отличаются друг от друга? Человек может не выказывать щедрости, но обстоятельства пробуждают в нем ее подобие, например сострадание. Может, бездомная женщина напомнила ему о любимой умершей сестре, что побудило его достать из кошелька несколько долларов. Или из-за нарушений в мозге человек не в силах контролировать свои порывы и просто не способен говорить «нет». В этом случае он тоже не обладает качеством, которое принято считать щедростью, а всего лишь кажется таким в наблюдаемой ситуации.

В-третьих, с учетом большого количества личностных черт, которыми может обладать человек, в ходе экспериментов пришлось бы изучить тысячи моделей поведения, что сделало бы исследование излишне громоздким и неосуществимым. Должен быть более простой способ.

Я не смог решить эту задачу самостоятельно, а вот у Лью было элегантное решение. Он начал с предположения, впервые выдвинутого сэром Фрэнсисом Гальтоном еще в 80-х годах XIX столетия. Вот что сказал Льюис:

Верно ли предположение Лью? Может, и нет. Тем не менее это хорошая отправная точка. Возможно, существуют такие черты личности, для обозначения которых нет слов – либо потому, что они встречаются крайне редко (в таком случае нам не нужно беспокоиться о них сейчас), либо потому, что отражают нечто такое, о чем неудобно говорить (тогда необходимо разработать другие инструменты оценки). Давайте будем исходить из предположения, что лексическая гипотеза не подразумевает идентификации всех возможных личностных черт и что мы будем изучать только самые важные из них.

Если вы считаете, что такие слова могут зависеть от культуры, вы совершенно правы (и по крайней мере в данном случае вы способный, умный и опытный человек). Зависимость от культуры очевидна, например, для слова брюзга. Трудно себе представить, чтобы в отдаленной, закрытой общине, которая не взаимодействует с посторонними, кого-то можно было назвать брюзгой или ханжой. По всей видимости, такие обозначения более свойственны урбанизированной культуре, в которой существует возможность противопоставить горожан деревенщине, а толерантных людей с широкими взглядами – консервативным догматикам. Аналогичным образом сугубо моногамному обществу может не понадобиться слово бигамия, а обществу, где нет понятия личной собственности, ни к чему слово вор.

Влияние культуры на черты личности не ставит крест на их измерении. Все зависит от того, для чего вы хотите использовать эту информацию. Если вы намерены изучить черты, проявляемые людьми в вашей культуре, или их изменение на протяжении жизни у вас самих или у ваших друзей – нет проблем. Но если вы, подобно многим специалистам по кросс-культурной психологии, хотите понять особенности личности в разных культурах или определить универсальные для всех культур качества, то вам необходимо провести имеющиеся в распоряжении тесты среди как можно более широкого круга людей. Вот что говорит об этом Льюис Голдберг:

В связи с этим отважные исследователи личности приступили к анализу языков различных культур всего мира. Рассмотрим один тип индивидуальных различий – психические заболевания. Довольно важно знать, является ли человек, с которым вы общаетесь, психически здоровым, здравомыслящим и эмоционально устойчивым или он слышит голоса в голове. Оказывается, в языках разных народов, таких как инуиты на северо-западе Аляски, племена йоруба в сельских районах Нигерии и аборигены пинтупи из центральных районов Австралии, которые еще одно-два поколения назад вели образ жизни охотников и собирателей эпохи палеолита, есть слова для обозначения этих важных идентификаторов личности. Более того, в этих обществах существует очень мало культурных особенностей, касающихся установок и поведения по отношению к психически больным людям[29]. Даже слова для обозначения более распространенных и слабых форм психических заболеваний, таких как тревожность и депрессия, встречаются во всем мире.

Когда ученые выяснили, как измерять личность и описывать людей, возникла еще одна проблема. Для описания черт личности существовали тысячи слов: только в английском языке их оказалось 4500, более 450 из которых находились в широком употреблении и были представлены в «Полном словаре Уэбстера»[30]. Такое большое количество слов для обозначения личностных черт грозило сделать науку об их описании громоздкой, затруднить подведение итогов, обсуждение и составление прогнозов. Эта проблема стала одной из первых в категории «больших данных» за десятки лет до возникновения необходимости в анализе данных сети Facebook или данных об изменении климата.

При работе с большими объемами данных ученые обычно используют математические методы сокращения количества информации, объединяя подобные элементы в одну категорию или группу, что позволяет обсуждать их с помощью кратких обозначений. Мы не отбрасываем исходные данные, а значит, всегда можем к ним вернуться.

Рассмотрим в качестве примера краткое обозначение, используемое для описания пространственного расположения – места, где находятся люди и объекты в этом мире. Можно было бы применить трехмерную систему координат, такую как широта, долгота и высота над уровнем моря, и в некоторых случаях мы действительно это делаем. Однако эта громоздкая система дает больше информации, чем необходимо, поэтому мы делим мир на континенты, страны, города, районы и так далее. И обычно этого бывает достаточно.

Предположим, вы пытаетесь договориться о встрече с сотрудниками своей организации, расположенной в Хьюстоне, но вам не удается связаться с Терри. Бриана говорит: «Терри будет в Европе следующие две недели». И это все, что вам следует знать. Вам не нужна информация о том, где именно будет находиться Терри, в Португалии или Македонии, остановится ли он на улице Капуцинов в Лионе. Но, надо полагать, вы могли бы выяснить его точное местоположение, если бы требовалось переслать ему материалы встречи службой доставки FedEx – а может, вам понадобился бы только его адрес электронной почты. То, что мы описали место пребывания Терри просто словом «Европа», не означает, что мы перепутаем его местоположение с местонахождением других людей или объектов в этом регионе. Однако если Даг говорит: «Чемодан моего кузена по ошибке отправили в Европу. Может, Терри отыщет его там», – мы сочтем это нелепым: Европа-то большая. То же самое касается описания личности.

Даже если бы нам удалось обобщить варианты описания личности, чтобы получить краткое обозначение для их анализа, это не означало бы, что все люди, внесенные в одну категорию, одинаковы. Тем не менее это позволяет, не теряя из виду индивидуальных различий и изменчивости, выделить для анализа широкие и значимые тенденции, которые отличают североамериканский темперамент или мировоззрение, скажем, от азиатского или африканского. Кроме того, черты личности представляют собой континуум, поэтому, воспользовавшись модификаторами, можно сказать, что человек более или менее обаятелен, более или менее брюзглив, в большей или меньшей степени европеец.

Десятки исследователей из ряда стран пытались найти оптимальный способ систематизации терминов для описания личности, создания приемлемой таксономии. В идеале любая система должна работать во всех языках и культурах, что существенно облегчило бы задачу сопоставления. Ученым понадобилось более 50 лет, чтобы прийти к консенсусу в этом вопросе.

Один известный ученый отстаивал идею об использовании 20–30 факторов[31]; некоторые предлагали использовать два фактора[32]. Были и те, кто предлагал от пяти до тринадцати факторов. Мой друг Льюис Голдберг поначалу тяготел к трехфакторной (трехмерной) модели, предложенной психологом Дином Пибоди, и отвергал пятифакторную модель, известную сейчас как «Большая пятерка». «С моей научной точки зрения, – говорил Лью, – модель Пибоди элегантна и красива, тогда как пятифакторная структура просто ужасна: все пять факторов “Большой пятерки”, кроме первого, экстраверсии, в значительной мере подчинены оценке [хороший-плохой], а значит, не могут быть по-настоящему независимыми признаками». Примерно с 1975 по 1985 год Голдберг работал над сбором и анализом данных из самых разных источников для подкрепления трехфакторной модели Пибоди. Но, что бы он ни делал, анализ порождал пятифакторную модель. Лью предложил Пибоди провести эксперимент (они разработали его вместе), чтобы сделать выбор между трехфакторной и пятифакторной моделью. После получения данных Голдберг и Пибоди опубликовали статью, в которой продемонстрировали, что пять факторов образуют более приемлемую систему (включающую три исходных фактора Пибоди). В итоге Голдберг, как и сам Пибоди, неохотно изменил свои взгляды.

Этого никогда не произошло бы, если бы Голдберг и Пибоди не были способны к сотрудничеству, открыты новому опыту, доброжелательны и в какой-то степени экстравертны.

Способность сотрудничать с человеком, чьего мнения не разделяешь, – это научный идеал. Когда два или более исследователя, которые придерживаются разных теорий и расходятся во взглядах, решают работать вместе, результаты могут полностью изменить их область науки. В наши дни многие считают Лью основоположником классификации черт личности по принципу «Большой пятерки». Повторные кросс-культурные исследования были проведены в контексте десятков языков и культур, в том числе китайской, немецкой, еврейской, японской, корейской, португальской и турецкой. Как и следовало ожидать, в отдельных культурах имеются незначительные различия, но «Большая пятерка» описывает личность лучше всего. В эту модель входят такие факторы[33]:

I. Экстраверсия.

II. Доброжелательность.

III. Добросовестность.

IV. Эмоциональная устойчивость или невротизм.

V. Открытость опыту (а также интеллект или воображение).

Каждая из этих категорий включает в себя десятки черт личности. Как видите, были определенные разногласия по поводу того, как называть последний фактор, но пусть это вас не беспокоит: этот четко обозначенный фактор охватывает ряд черт, в реальной жизни образующих единое целое.

Для того чтобы походить на исследователя личности, вы можете использовать номера факторов в качестве кратких обозначений, например: «У Нэнси очень низкий показатель по фактору II» или «На мой взгляд, вам следует продвигать Стэна по линии бухгалтерского учета, у него высокие показатели по факторам II и III»[37].

Стремление разделить личностные черты людей на категории существует с древних времен; астрология – это одна из попыток систематизированного определения личности человека на основании сведений о том, когда он родился. Астрология до сих пор популярна во всем мире, но она не имеет научного обоснования. Безусловно, среди ваших знакомых может быть упрямый Козерог, но, согласно статистике, среди них с такой же вероятностью нашлись бы упрямые Львы, Весы и Стрельцы.

Часто сбивает с толку то, что «Большую пятерку» считают типологией (экстравертированный тип, невротический тип и тому подобное). Однако это не так: «Большая пятерка» – это конфигурация (или профиль) пяти факторов, составляющих личность человека. Подобно тому как мы описываем физические объекты с помощью длины, ширины и высоты, пятифакторная модель позволяет представить характер человека с помощью перечисленных терминов. Сторонники «Большой пятерки» никогда не ставили перед собой цели свести богатую палитру черт личности всего лишь к пяти факторам. Напротив, они стремились создать концептуальную схему, в которой можно было бы систематизировать множество свойственных людям индивидуальных различий. Такая систематизация проливает свет на многое из того, что людям всегда было важно знать друг о друге.

Что все это значит для тех, кого интересует наука о старении? «Большая пятерка» предоставляет в наше распоряжение общепринятую систему организации черт личности, которых в противном случае было бы огромное множество.

Каждый раз, когда гены, жизненные обстоятельства или сеансы терапии меняют черты нашего характера, в мозге происходят изменения. В этом смысле все индивидуальные различия имеют биологическую основу независимо от того, влияет ли на них генетика, поскольку они обязательно затрагивают головной мозг[38]. Нейробиологические изменения сопровождаются биохимическими изменениями в мозге. Например, от уровня тестостерона у мужчин и женщин зависят такие черты личности, как настойчивость, дух соперничества, склонность к доминированию и воинственность. Повышенный уровень тестостерона делает нас агрессивными, тогда как низкий пробуждает в нас вежливость[39]. Выработка тестостерона зависит от триады факторов: генов, культуры и возможностей. Такие виды деятельности, как удачная охота[40], быстрая езда на автомобиле[41], публичность или руководство большим количеством людей[42], повышают уровень этого гормона. В процессе естественного старения количество тестостерона уменьшается. При типичном карьерном росте с возрастом человек получает больше власти, что может компенсировать снижение уровня тестостерона по биологическим причинам у некоторых людей.

Добросовестность, доброжелательность и эмоциональную устойчивость можно рассматривать как факторы, отражающие склонность к уменьшению драматизации жизни, а, согласно все большему числу доказательств, это зависит от количества серотонина. Открытость и экстраверсия отражают общую тягу к экспериментированию и использованию любых возможностей и, судя по всему, зависят от уровня дофамина. Лекарственные препараты, увеличивающие концентрацию этого гормона, могут пробудить в нас желание активнее изучать окружающий мир и совершать более рискованные действия. Низкое содержание серотонина связано с агрессией, слабым контролем импульсов и депрессией; для решения этих проблем часто назначают препараты, усиливающие серотонинергическую функцию[43].

Доказано, что структура генов также оказывает влияние на личность. Варианты гена SLC6A4 обусловливают черты личности, имеющие отношение к невротизму, а это тревожность, депрессия, чувство безысходности, чувство вины, враждебность и агрессивность[44]. Другие гены с труднопроизносимыми названиями связаны с самоопределением, самотрансцендентностью[45] и поиском новизны. Гены, отвечающие за поиск новизны, принимают участие в регулировании уровня дофамина. Одна из текущих областей исследований занимается картированием взаимовлияния между генами, мозгом, нейрохимическими веществами и тем, как это сказывается на личности.

Младенцы рождаются с предрасположенностью – комплексом индивидуальных различий в том, как они реагируют на всевозможные ситуации, а также с механизмом регулирования этих паттернов[46]. У младенцев и детей такие паттерны обычно называют темпераментом, а у взрослых – личностью. Темперамент и опыт маленького ребенка на протяжении раннего периода жизни вносят свой вклад в развитие личности[47]. Личность формируется на основе развивающихся по мере накопления опыта представлений ребенка о себе и других. Малыш, живущий в неблагоприятной среде, несомненно, будет воспринимать мир иначе, чем тот, который окружен заботой и защищен. Удивительно, но личность не всегда развивается так, как можно было бы предположить.

Скажем, скорее всего, ребенок, который растет в неблагополучной среде, научится испытывать страх и станет боязливым и беспокойным, может быть, даже невротиком. Безусловно, такое возможно. Однако другой ребенок с другой генетической предрасположенностью, внутриутробной средой и воспитанием может вырасти в аналогичных условиях бесстрашным и храбрым и будет стремиться к новым возможностям. Темперамент становится частью личности, когда у ребенка формируются собственные ценности, установки и стратегии преодоления трудностей. Он имеет биологическую основу и связан с наследственностью, но не полностью определяется генами[48].

Темперамент маленьких детей обычно оценивают по тем же факторам, что и темперамент животных[49]. К числу этих факторов относятся сургентность (уровень активности, или фактор I), общительность (фактор II), саморегуляция (фактор III) и любознательность (фактор V). Был установлен высокий уровень корреляции между этими факторами и факторами «Большой пятерки». Фактор IV (склонен к аффекту или рассудителен) у животных и детей оценить труднее. (Хотя, по-моему, порой всем родителям двухлетних детей кажется, будто их ребенок спятил. И конечно же, так и есть! Младенцы – это абсолютно эгоцентричные существа, настоящие психопаты, которым нет дела ни до кого, кроме них самих.)

При естественном старении определенные изменения личности происходят сами по себе. В ходе метаанализа отчетов о результатах 92 исследований, охвативших период жизни с 10 лет до 101 года, было установлено, что 75 процентов изученных черт личности существенно меняются после 40 и 60 лет[50]. (Эта закономерность касается не всех. Одни люди вообще не меняются, другие же меняются так, что это противоречит статистическим тенденциям.) Некоторые изменения обусловлены заболеваниями и травмами, такими как болезнь Альцгеймера, болезнь Пика, инсульт или сотрясение мозга в результате падения.

Какие существуют тенденции? Как правило, по сравнению с молодыми пожилые люди хорошо контролируют порывы, у них лучше самоконтроль и самодисциплина, и они в большей степени склонны придерживаться правил, а эти черты связаны с фактором III (добросовестность/сознательность)[51]. После 20 лет самоконтроль неуклонно улучшается с каждым десятилетием. Отчасти это обусловлено развитием префронтальной коры, которое продолжается на протяжении первых 20 лет жизни, но мы наблюдаем и другие возрастные диспозиционные изменения в плане контроля импульсивности, причину которых пока еще не выяснили.

Гибкость же, или способность легко адаптироваться к изменению планов или внешних условий, после 20 лет неуклонно снижается каждое десятилетие. Как правило, с возрастом мужчины демонстрируют более высокую эмоциональную чувствительность, а женщины – снижение эмоциональной уязвимости[52]. Как и следовало ожидать (возможно, вы испытали это на собственном опыте), примерно в подростковом возрасте открытость опыту становится более выраженной, но постепенно снижается[53].

Кроме того, люди старшего поколения больше заботятся о том, чтобы производить хорошее впечатление, а также поддерживать отношения и ладить с людьми, поэтому их оценка доброжелательности существенно выше[54]. Они демонстрируют также повышенную эмоциональную устойчивость и спокойствие[55]. Безусловно, найдутся и исключения, но здесь речь идет о средних показателях. Одна из моих любимых иллюстраций из области социальной нейронауки, связанная с исследованием, охватившим почти миллион человек из 62 стран, показывает неизменное снижение эмоциональной устойчивости, доброжелательности и добросовестности с течением времени в период раннего взрослого возраста[56]. Ниже представлен график таких изменений в одной стране, Канаде.

Как видите, уровень добросовестности, открытости опыту и экстраверсии снизился в преклонном возрасте, тогда как уровень доброжелательности и эмоциональной устойчивости существенно повысился. Результаты исследования также указывают на то, что добросовестность (сознательность), развивающаяся в начале жизни, после достижения человеком 50 лет может понемногу ослабевать. По всей вероятности, с возрастом люди становятся более удовлетворенными собой – этот аспект эмоциональной устойчивости получил название «эффект сладкой жизни»[57]. Пожилые люди в большей степени довольствуются тем, что имеют, они сдержанны и уравновешенны, а также меньше стремятся к продуктивности. Перепады настроения, тревожность, поведенческие проблемы – все это проходит после 60 лет. По достижении этого возраста редко возникают проблемы такого рода.

Пожилые люди менее склонны к риску и поиску острых ощущений, в большей степени готовы нести ответственность и меньше открыты новому опыту[58]. Согласно пятифакторной модели, люди преклонного возраста демонстрируют спад по таким показателям, как экстраверсия и открытость опыту, и повышение по таким, как эмоциональная устойчивость и доброжелательность.

В основе некоторых возрастных изменений лежат микрокультура и возможности – социальные роли, которым мы и наши друзья уделяем особое внимание на ранних этапах жизни. В позднем подростковом и раннем взрослом возрасте люди становятся более независимыми и начинают вкладывать силы в образование и карьеру. Успех в этих сферах жизни в значительной мере зависит от таких качеств, как надежность, основательность и компетентность. До наступления этого периода нет особой необходимости в добросовестном поведении, поскольку человека ведут по жизни родители и социальные институты. После выхода на пенсию некоторые люди становятся менее добросовестными и сознательными не по причине происходящих в мозге изменений, а из-за меньшей необходимости в трудолюбии и целеустремленности – как будто пришло время немного ослабить хватку и наслаждаться «сладкой жизнью». Во многих случаях смена социальных ролей происходит на склоне лет, когда у нас появляются внуки, мы прекращаем работать полный день или находим новое хобби. Проблемы со здоровьем ставят нас перед суровым выбором и дают возможность сформировать свою личность: кто я – тот, кто опускает руки и сдается, или тот, кто удваивает усилия, проявляет стойкость и оптимизм, пытаясь наилучшим образом потратить оставшееся время?

Оптимизм увеличивает продолжительность жизни, но чрезмерный оптимизм чреват плохими последствиями для здоровья. Проявляя беспечность, вы можете не проверить, не грозит ли онкологией темное пятно на лбу; проигнорировать, что набираете примерно по 5 килограммов каждые 10 лет с тех пор, как вам исполнилось сорок, полагая, что все как-нибудь наладится. Оптимизм важен для выздоровления, восстановления тканей и многого другого, но его необходимо уравновешивать реализмом и сознательностью.

Во многих случаях изменение личности происходит под влиянием болезней. Когда Сара Хэмпсон проводила исследования с участием людей, страдающих диабетом второго типа, многие из них утверждали, что после появления заболевания начали больше заботиться о себе. Таким образом, стремление к здоровому образу жизни приводит к повышению самоконтроля, последовательности и добросовестности.

Примеры для подражания нужны нам для того, что мы поверили: в наших силах выйти за рамки себя сегодняшних. Мы смотрим на них и видим, что именно хотим в себе изменить, какой жизнью хотим жить, и понимаем: то, что всегда оставалось смутным тайным стремлением, возможно. Примеры для подражания помогают нам осознать, что мы можем стать авторами собственной биографии и способны изменить историю своей жизни к лучшему или к худшему[59]. Впрочем, ролевая модель, вдохновляющая одного человека, иногда вызывает раздражение у другого. Именно поэтому так много разных людей я упоминаю в этой книге. Вы можете не соглашаться с их убеждениями или взглядами, но я рассказываю их истории, чтобы продемонстрировать широкий диапазон возможностей для здоровой, деятельной и активной жизни на склоне лет – или, по словам Джейн Фонды, для изящного старения.

Создать свое будущее можно в любом возрасте. Бывшая учительница Джулия Хокинс по прозвищу Ураган родилась в Батон-Руж (штат Луизиана)[60]. Она любит работать в саду, особенно ухаживать за деревьями бонсай. Хокинс начала заниматься легкой атлетикой в возрасте 75 лет. Она приняла участие в Национальных играх для пожилых людей, выиграв бронзовую и золотую медали в велосипедных гонках. Двадцать пять лет спустя она преуспела в другом виде спорта, занявшись бегом в возрасте 100 лет. В 101 год Хокинс снова участвовала в Национальных играх для пожилых людей и установила рекорд среди женщин в возрасте 100 лет и старше, пробежав дистанцию 91,44 метра за 39,62 секунды. Кроме того, она соревновалась в беге на дистанцию 45,72 метра с более «молодыми» бегунами, до 90 лет, и преодолела ее за 18,31 секунды. В чем ее секрет? «Поддерживайте хорошую форму, старайтесь не допускать избыточного веса, высыпайтесь, занимайтесь физическими упражнениями и тренируйтесь»[61]. При этом Джулия добавляет: «Существует тонкая грань между усердием и работой на износ. Лучше не перегибать палку. Нужно просто делать то, что в ваших силах». В 2017 году после победы в Национальных играх для пожилых людей она сказала: «Я не чувствую себя на 101 год. У меня такое ощущение, что мне около 60 или 70 лет. В 101 год нельзя достичь совершенства, но меня это не останавливает». Год спустя, в возрасте 102 лет, Хокинс поставила очередной мировой рекорд, пробежав 60 метров за 24,79 секунды. «Мне просто нравится чувствовать себя независимой, делать что-то немного иначе и испытывать себя, пытаясь стать лучше». В июне 2019 года в возрасте 103 лет Джулия выиграла золотые медали в беге на 50 и 100 метров.

Испытывать себя и пытаться стать лучше – ведущие темы во вдохновляющей жизни многих людей. В возрасте 93 лет гитарист Андрес Сеговия отправился в новый концертный тур, а в одном из последних интервью накануне своей смерти в 94 года признался, что до сих пор играет на гитаре по пять часов в день. Почему человек, достигший столь многого в своей жизни и получивший признание как величайший гитарист, все еще упражнялся в игре на гитаре? «Пытаюсь освоить один сложный пассаж», – пояснил он.

В сериале Netflix «Грейс и Фрэнки», пятый сезон которого вышел в 2019 году, главные роли исполняют 82-летняя Джейн Фонда и 80-летняя Лили Томлин. Героиня Томлин, Фрэнки Бергштейн, – типичный пример чрезвычайно открытой новому опыту женщины: она частенько курит марихуану, рисует картины, а однажды наняла строительного подрядчика, который жил в лесу за домом соседей. Героиня Фонды, Грейс Хэнсон, имеет твердые убеждения, эмоционально холодна и консервативна. Во втором сезоне обе женщины открывают свой бизнес – нечто совершенно новое для Фрэнки, бывшей хиппи с ее социалистическими взглядами. А в четвертом сезоне Грейс начинает встречаться с молодым человеком, которого сыграл Питер Галлахер. Этот сериал привлекает многих идеей, что на склоне лет можно измениться, пробовать что-то новое и получать от этого удовольствие. Вот что говорит Джейн Фонда: «Мы с Лили часто слышим такие слова: “Благодаря этому сериалу мы не так сильно боимся стареть. Он вселяет в нас надежду”. …Я ушла из бизнеса [в индустрии развлечений] в 50 лет, а в 65 вернулась. Снова сделать карьеру в таком возрасте – довольно необычно. …Одна из вещей, которой мы с Лили гордимся (и которую хотим продолжить), – демонстрация того, что можно стареть, можно играть уже третий свой акт, но быть при этом жизнеспособной, сексуальной и забавной… что жизнь еще не закончилась»[62].

Анна Мэри Робертсон, более известная как бабушка Мозес, начала серьезно заниматься живописью только в 75 лет и продолжала делать это до 101 года. Сегодня ее работы выставлены в Смитсоновском музее и в нью-йоркском музее искусств «Метрополитен» среди других экспонатов. Картины художницы были проданы более чем за миллион долларов. Одна из работ бабушки Мозес висит в Белом доме и изображена на памятной марке. Она нарисовала ее в 91 год. Первая выставка работ еще одной художницы, Альмы Томас, состоялась, когда ей исполнилось 75 лет. Она стала первой афроамериканкой, чья персональная выставка была организована в Музее американского искусства Уитни, а сейчас ее работы выставлены в Смитсоновском музее и Белом доме.

Используется по лицензии Creative Commons

В связи с этим мне вспоминается еще одна история – о человеке, который родился в 1890 году в бедной семье в штате Индиана. Его отец умер, когда мальчику исполнилось пять лет[63]. Слабая мотивация заставила его бросить учебу в середине седьмого класса и больше не возвращаться в школу. К 17 годам его уволили с четырех работ. Он стал человеком без определенных занятий, переходил с одной неквалифицированной работы на другую и прожил большую часть жизни без денег. Судя по тому, что происходило с ним в детстве и раннем взрослом возрасте, можно было предположить, что его жизнь будет наполнена сплошными разочарованиями. Он действительно производил впечатление бесцельного и неприкаянного человека. Помимо всего прочего, он успел поработать кочегаром паровоза, работником на ферме, кузнецом, солдатом, пожарным на железной дороге, красильщиком повозок, кондуктором в трамвае, страховым агентом и оператором заправочной станции, но ему так и не удалось удержаться ни на одной работе и накопить хоть немного денег. В 50 лет он занялся еще одним делом, обреченным на провал, – открыл дорожную закусочную в Корбине (штат Кентукки). Ресторан влачил жалкое существование, а затем и вовсе испустил дух, а его хозяин, которому на тот момент исполнилось 62 года, вышел из бизнеса. На пороге пенсионного возраста он в который раз оказался без денег и жил в своем автомобиле. Разве у многих из нас не опустились бы руки в такой ситуации? За всю жизнь этот человек ничего не добился, а, учитывая показатель продолжительности жизни в 1952 году, ему, 62-летнему неудачнику, оставалось каких-то 3,2 года.

Однажды он взял старый семейный рецепт и, осознавая потенциал франчайзинговых ресторанов, открыл такой ресторан в Юте на взятые взаймы деньги. На этом историю можно было бы закончить, если бы не одно но: имя нашего героя – Харланд Сандерс, а название ресторана – Kentucky Fried Chicken. Сейчас он известен как KFC – один из крупнейших в мире поставщиков продуктов питания. В 74 года Сандерс продал компанию за 2 миллиона долларов, что в пересчете на сегодня составляет 32 миллиона. Компания Сандерса, созданная им в 62 года, в настоящее время получает годовой доход в 23 миллиарда долларов и известна во всем мире. Сам Сандерс до 90 лет консультировал компанию и был посланником ее бренда.

Однажды, когда Полковнику Сандерсу (прозвище Харланда Сандерса) уже исполнилось 89 лет, его спросили: «Вы ведь не сторонник выхода на пенсию?» – «Нет, – твердо заявил он. – Ни в коем случае. Когда Бог привел в этот мир Адама, он же не говорил ему все бросить в 65 лет, не так ли? Адам работал до последних дней жизни. Думаю, пока у вас есть здоровье и способность, надо использовать их… до самого конца»[64].

Новое занятие в преклонном возрасте, такое как состязательный вид спорта, бизнес или художественное творчество, существенно повышает качество жизни и увеличивает ее продолжительность. Открытость и любознательность тесно связаны с крепким здоровьем и долгой жизнью. Любознательные люди в большей степени склонны бросать себе интеллектуальный и социальный вызов, а также пожинать плоды проистекающей из этого «умственной гимнастики». Кроме того, они чаще бывают заинтересованными и увлеченными, поэтому с ними приятнее общаться, а для человека социальное взаимодействие – прекрасный способ сохранить живость и ясность ума.

Пожалуй, самые важные черты личности, которые следует формировать и развивать на протяжении жизни, относятся к фактору III (добросовестность). У добросовестных людей с большей вероятностью есть врач, к которому они обращаются, когда болеют. Они регулярно проходят медицинское обследование, чтобы поддерживать способность выполнять профессиональные, семейные и финансовые обязательства. Этот вопрос может показаться сугубо практическим, однако черты, которые относятся к фактору III, тесно связаны со множеством положительных моментов, таких как продолжительность жизни, успех и счастье. Установлена даже связь между добросовестностью и более низким уровнем смертности по любым причинам[65]. Напротив, недостаток этого качества в детстве считается прогностическим фактором более сильной склонности к ожирению, физиологической дисрегуляции и плохого липидного профиля во взрослой жизни. Для того чтобы стать более добросовестным и сознательным, необходимо изменить базовые когнитивные процессы, такие как саморегуляция (контроль импульсивности) и самомониторинг (отслеживание того, какие обстоятельства приводят к успешной саморегуляции, а какие ее подрывают)[66]. Ряд методов развития сознательности – от когнитивной поведенческой терапии до описанных в книге Дэвида Аллена Getting Things Done[67] – показывают эффективность в любом возрасте.

Недавнее исследование, результаты которого были опубликованы в ведущем журнале Американского психологического общества, подтвердило слова главы Koch Industries, одной из крупнейших компаний в мире, Чарльза Коха: «Я предпочел бы нанять на работу добросовестного, любознательного и честного человека, чем чрезвычайно умного, но не обладающего такими качествами. По-моему, неуправляемый интеллект, лишенный сознательности, любознательности и честности, может привести к печальным последствиям»[68].

IQ (коэффициент интеллекта) – это хорошо знакомый всем показатель. В последнее время, отчасти благодаря популярным книгам Дэниела Гоулмана[69], все большее распространение получает показатель EQ, или коэффициент эмоционального интеллекта. Сейчас когнитивисты все чаще говорят о третьем показателе – CQ (коэффициент любознательности), который прогнозирует успех в жизни не хуже, а во многих случаях даже лучше, чем IQ и EQ.

Предположительно, добросовестность и любознательность хороши в разумных пределах. Чрезмерная выраженность этих качеств иногда создает проблемы. У слишком добросовестного человека может возникнуть обсессивно-компульсивное расстройство поведения, поэтому важно отличать здоровую добросовестность от непреклонности и навязчивых состояний. Всеохватная добросовестность, если она подразумевает слепое следование ошибочным правилам, также представляет собой проблему, например, когда медицинское сообщество рекомендует методы лечения, способные нанести вред. Печально известны случаи причинения значительного вреда пациентам обследованием на выявление рака простаты с помощью биомаркера под названием «простатический специфический антиген» (prostate-specific antigen, PSA). У большинства мужчин с повышенным уровнем PSA симптомы заболевания так и не проявляются, но после ненужного лечения многие пациенты умерли или заполучили серьезные проблемы со здоровьем. Соотношение количества тех, кому PSA-скрининг помог, и тех, кому навредил, составляет примерно один к ста случаям. Гипердиагностика встречается и в других «добросовестных» обследованиях на выявление онкологических заболеваний[70].

Может ли чрезмерная открытость новому заставить человека совершать рискованные и опасные поступки? Да. Всем известно, что Джон Леннон всегда стремился к новым впечатлениям, а в какой-то момент даже подумывал о непроверенной форме терапии, подразумевавшей высверливание отверстия в черепе. Эми Уайнхаус, имея трудности с контролем импульсивности, умерла в 27 лет от алкогольной интоксикации. Стив Джобс, также известный своей любовью к экспериментам, использовал непроверенный метод лечения рака поджелудочной железы; именно это, а не научно обоснованные терапевтические подходы, погубило его.

К счастью, наши качества и сама личность поддаются воздействию, как и мозг. Мы способны меняться. И можем учиться на собственном опыте. Все мы ведем внутренний монолог, а некто в наших головах следит за такими вещами, как чувство голода и холода. Этот внутренний голос говорит: «Вот какой я человек. Вот что мне нравится делать. Я вот так реагирую на определенные ситуации». Знать подобное о себе – первый шаг к переменам, к осознанию того, что прошлое необязательно определяет будущее. Даже примеры для подражания, о которых мы узнаем из средств массовой информации, способны помочь нам совершить желаемые изменения в себе, а аффирмации («Я щедрый, добрый человек») – стать теми, кем мы пока не являемся. Один известный психологический эксперимент показал, что люди, которые действуют так, будто они счастливы, в итоге становятся счастливыми. Для того чтобы улыбаться от счастья, в действие приводятся скуловые мышцы. В ходе одного эксперимента люди, которые заставляли себя улыбаться, действительно чувствовали себя более счастливыми по сравнению с теми, кто хмурился, – только по той причине, что у них были задействованы мышцы лица[71]. В общем, не имеет значения, появляется ли улыбка от «приказа» мозга или мозг «улыбается» из-за движения мышц на лице. Поэтому улыбайтесь, мыслите позитивно и пробуйте что-то новое. Если вы плохо себя чувствуете, ведите себя так, будто чувствуете себя хорошо. Радостное, позитивное, оптимистичное отношение к жизни со временем может стать настоящим, даже если поначалу кажется фальшивым.

Между тем, каким количеством информации о себе (и какого рода) мы располагаем по сравнению с тем, что нам известно о других, есть несоответствие. У вас имеется уникальный доступ к данным о своих действиях в прошлом, а также о текущем психическом состоянии и мотивации, но вы лишены такого доступа к воспоминаниям и мышлению других людей (за исключением хорошего фильма или романа). Когда окружающие пытаются составить мнение о вас, они не могут проникнуть в ваши мысли. Представьте, что вы едете на роскошном автомобиле и останавливаетесь у светофора, и тут подходит бездомный и просит у вас милостыню. А вы не даете ему денег. Этот человек подумает, что вы скупец. Возможно, вы хотели бы ему помочь, но у вас нет при себе наличных. Одна модель поведения – две интерпретации.

Во избежание неправильного суждения о других все люди обычно проявляют сострадание, допуская возможность того, что они могут ошибаться, приписывая человеку ту или иную черту на основании его поведения. Этот принцип лежит в основе как социальной психологии, так и учения далай-ламы. «Сострадание – ключ к счастью, – говорит он. – Мы социальный вид, а значит, наше счастье зависит от отношений с другими людьми»[72]. По мнению нынешнего далай-ламы, это обусловлено биологией человеческого вида, важностью социального взаимодействия для всех приматов. Духовный лидер избегает таких чувств, как гнев, подозрительность и недоверие, практикуя терпение, толерантность и сострадание[73]. Кроме того, далай-лама старается не думать о себе как о привилегированном, особенном человеке[74], что существенно усиливает его ощущение счастья.

Буддизм, как и другие мировые религии, учит тому, как изменить свою личность. Даже если вам кажется, что ваша личность неизменная и негибкая, поскольку сформировалась еще в детстве, наука доказала обратное. В частности, в ходе исследований, проведенных со времен Бейли и Балтеса, было установлено, что сознательные (а не вызванные болезнью) изменения возможны даже на восьмом десятке лет, о чем свидетельствуют данные, полученные на трех изученных континентах: в Северной Америке, Европе и Азии[75].

Кроме того, сострадательное отношение и мировоззрение связаны с более низким уровнем стресса. Вы можете просто решить не волноваться по любому поводу (или научиться этому), и это спасет вам жизнь. Эндокринная система, называемая гипоталамо-гипофизарно-надпочечниковой осью (часто обозначаемая английской аббревиатурой HPA), отвечает за выработку гормонов стресса (глюкокортикоидов), в том числе кортизола. Высокий уровень глюкокортикоидов очень разрушительно влияет на стареющий гиппокамп и связан со снижением способности к обучению и ухудшением памяти[76]. К числу задач, которые столь эффективно решает психотерапия, как раз относится снижение стресса, и это важнейшее из того, что вы можете предпринять ради улучшения общего состояния своего здоровья. Однако и в этом случае хорошего может быть слишком много. Избыточное снижение стресса, как и избыточный оптимизм, может привести к игнорированию важных проблем со здоровьем или потере мотивации к работе и социальному взаимодействию. Умеренный стресс побуждает нас действовать – заниматься гимнастикой, правильно питаться и поддерживать свое психическое здоровье благодаря дружеским отношениям и общению с людьми.

Любознательность, открытость опыту, связи (иначе говоря, общительность), добросовестность и здоровый образ жизни – пять главных факторов, которые сильнее всего влияют на остаток нашей жизни. Первые четыре составляют личность любого человека. Начальные буквы английских названий этих пяти элементов образуют акроним COACH; этот термин я неоднократно использую на страницах книги, он родился после прочтения тысяч страниц отчетов о результатах исследований старения. В следующих главах я буду возвращаться ко многим выводам, сделанным в ходе этих исследований. Между тем одна печально известная составная часть старения не соответствует ни одной черте личности. Речь идет о памяти. Именно память составляет нашу сущность и понимание жизни. Многие из нас были бы не против иметь чьи-то волосы или, возможно, чей-то интеллект, или уравновешенность, но как насчет чьих-то воспоминаний? С ними мы перестали бы быть собой. Так что же мы знаем о нейрофизиологической основе памяти и почему создается впечатление, что память мы теряем в первую очередь?

Глава 2. Память и чувство собственного «я»

Я застыл перед шкафом в прихожей. Накануне я складывал чемодан в спальне и сейчас пришел сюда, чтобы что-то найти, но никак не могу вспомнить, что именно. В голове пусто. Я иду на кухню, полагая, что мог случайно остановиться перед шкафом в прихожей по пути туда, в надежде, что обнаружу там лежащий на видном месте предмет, который напомнит мне, почему я здесь. Затем я возвращаюсь в спальню, смотрю на чемодан и гору одежды, но и здесь не нахожу подсказки.

Подобное происходит не впервые. И в этом нет ничего нового: случалось со мной такое и в 30 лет, но тогда мне казалось, что я просто на что-то отвлекся. Если бы я не был нейробиологом, то сейчас, в 60 с небольшим, беспокоился бы о том, что это верный признак деградации мозга и что впереди маячит перспектива оказаться в пансионате для проживания с уходом, где кто-то будет кормить меня обедом из гороховой каши и перетертой моркови. Однако научная литература обнадеживает: провалы в памяти – это естественная часть старения, которая не всегда указывает на приближение мрачной, зловещей болезни. В некоторой степени они объясняются общим неврологическим уходом в себя: после 40 лет каждое десятилетие мозг тратит все больше времени на созерцание собственных мыслей, вместо того чтобы воспринимать информацию извне. Поэтому-то мы и обнаруживаем себя стоящими перед открытым шкафом, совершенно забывшими, зачем к нему подошли. Это часть нормального процесса в развитии стареющего мозга, которая не всегда говорит о приближении чего-то ужасного.

Паника, испытываемая из-за забывчивости, наступает инстинктивно, вызывая тревогу, особенно когда мы стареем. Это подчеркивает, насколько важную, основополагающую роль играет память – не только в плане способности что-то делать, но и с точки зрения глубинного чувства собственного «я». В моменты конфликта или сомнений воспоминания подсказывают нам, кто мы. Хорошие воспоминания успокаивают. Плохие преследуют. А пробуждаемые ими чувства сугубо личные и сокровенные.

Философы и писатели давно поняли, что без воспоминаний нет идентичности. Ярким примером тому служит сюжет фильма Кристофера Нолана Memento («Помни»), а также сериала его брата Джонатана Westworld («Мир Дикого Запада»). (Разве это не аргумент в пользу генетической основы таланта? Или все же в пользу влияния домашней среды? Разумеется, здесь имеет место сочетание двух факторов.) Само понимание себя и того, кто мы, зависит от непрерывного потока, умственного представления о происходивших с нами событиях, а также о людях, с которыми мы встречались. Без воспоминаний вы не знаете, любите ли шоколад; забавляют ли вас клоуны или, наоборот, приводят в ужас; кто ваши друзья и способны ли вы приготовить шоколадное суфле в чашечках на десять гостей, которые придут к вам через час.

Но если это так важно, то почему память так ненадежна? Можно предположить, что зоны эволюции должны были усовершенствовать ее, но история развития памяти имеет свои тонкости и парадоксальные особенности. Начнем с того, что воспоминания представляют собой скорее пазл, чем видеозапись хронологии событий. Этот простой факт лежит в основе многих анекдотов о возрастной потере памяти. Вот один из них:

Память действительно может напоминать пазл со множеством отсутствующих деталей. Мы редко извлекаем все фрагменты, а мозг восполняет недостающую информацию с помощью креативных догадок, опираясь на опыт и распознавание паттернов. Это влечет за собой много досадных ошибочных воспоминаний, которые нередко сопровождаются упрямой убежденностью в том, что мы помним все абсолютно точно. Мы цепляемся за ложные воспоминания, по ошибке сохраненные в памяти, а затем извлекаем их все в той же некорректной форме с еще более сильной (безосновательной) уверенностью в том, что они верны. Продюсер Beatles Джордж Мартин так описал свой опыт ложных воспоминаний:

Почему это происходит?

Память – это не одна система, а совокупность различных систем и процессов, для описания которых мы обычно используем общий термин. Мы говорим, что запоминаем телефонные номера, вспоминаем определенный запах, помним лучший маршрут к месту учебы или работы, знаем столицу Калифорнии и значение слова «флеботомист». Мы помним, что у нас аллергия на амброзию или что три недели назад сделали стрижку. Смартфоны «запоминают» для нас телефонные номера, а умные термостаты знают, что, когда мы будем дома, необходимо повысить температуру воздуха до 21 градуса. Как и в случае многих других концепций, у нас есть интуитивное представление о том, что такое память, но оно часто оказывается ошибочным.

Подобно другим системам головного мозга, память не была спроектирована, а развивалась постепенно для решения задач адаптации во внешней среде. То, что мы считаем памятью, – это системы, отличающиеся друг от друга в биологическом и когнитивном плане. В памяти хранится лишь часть того, что с вами происходит, потому что одна из ее эволюционных функций – выделять существующие в мире закономерности, обобщать. Такое обобщение (генерализация) позволяет нам использовать различные предметы, например унитазы или ручки. Вы можете пользоваться новым унитазом или новой ручкой без специальной подготовки, поскольку с функциональной точки зрения они аналогичны тем, которые были у вас в прошлом. Почему и каким образом происходит обучение посредством генерализации – одна из старейших тем экспериментальной психологии, которой более 50 лет занимался научный руководитель моей кандидатской диссертации Роджер Шепард. (В свои 90 лет Роджер все еще активен, работает над двумя разными книгами и вместе со мной пишет научную статью. Мне стыдно признаться, что именно я, а не он, стал тормозящим фактором в работе над ней.)

Пожалуй, самый простой пример генерализации – это представление о продуктах питания. В детстве вы узнали, что «куриные пальчики», которые вы едите сегодня, не идентичны по размеру и форме тем, что вы ели вчера, но такие же съедобные и практически того же вкуса. Если вам нужен нож, чтобы нарезать продукты, вы идете к ящику со столовыми приборами и берете из него любой нож – с функциональной точки зрения все они одинаковы. К памяти это имеет отношение в том смысле, что представление о «куриных пальчиках» или кухонном ноже в вашей памяти – это несколько обобщенный отпечаток, а не ментальная фотография конкретного блюда или ножа.

Два других моих преподавателя, Майкл Познер и Стив Кил, обнаружили первое и самое интересное доказательство этого еще в 1960-х годах. Они хотели найти способ определения того, какие именно элементы совокупности подобных объектов сохраняются в системе памяти головного мозга – уникальные характеристики конкретного объекта или обобщенные характеристики усредненного? Это можно представить себе как фамильное сходство: как правило, у родственников определенный тип волос, форма носа или подбородка. Такие черты есть не у всех членов семьи, а волосы, нос и подбородок имеют особенности у каждого из них, но все же… есть нечто такое, что связывает всех членов семьи. Такую абстрактную генерализацию и хотели исследовать Познер и Кил.

Фамильное сходство подразумевает наличие изменчивости по отношению к прототипу; на этом рисунке прототип (или глава рода) расположен в центре

Рисунок сделал Дэн Пираро на основе: S. L. Armstrong, L. R. Gleitman, and H. Gleitman, “What Some Concepts Might Not Be,” Cognition 13, no. 3 (1983): 263–208.

Как и все когнитивные психологи, Познер и Кил начали с очень простых объектов, гораздо менее сложных по сравнению с человеческим лицом. Они представили сгенерированные с помощью компьютера рисунки, состоящие из точек. Познер и Кил создали эти рисунки, начав с исходной точки, или прототипа, и смещали некоторые из них примерно на один миллиметр в произвольном направлении. В итоге получились рисунки, имеющие фамильное сходство с оригиналом – примерно такое же, как лица родителей и детей. Ниже представлен пример рисунка, с которого Познер и Кил начали свой опыт (прототип расположен в верхнем левом углу), а также несколько видоизмененных рисунков (на них указывают стрелки). В правом верхнем углу находится рисунок, не связанный с оригиналом. Он использовался в эксперименте в качестве контрольного.

Присмотревшись, можно заметить своего рода фамильное сходство между четырьмя родственными квадратами. В нижнем левом углу каждого из них есть треугольник из трех точек, хотя они и расположены на разном расстоянии друг от друга. Во всех четырех квадратах заметна также диагональ из трех точек, которая проходит через центр примерно из верхнего левого угла в нижний правый. Но все диагонали отличаются расстоянием между точками, а также местоположением первой точки.

Во время эксперимента людям показывали один квадрат за другим, каждый раз с новым рисунком из точек. Участникам не сообщили, каким образом создавались рисунки. А вот самое интересное: Познер и Кил показали людям «потомков» (подобных рисункам, расположенным в нижнем ряду), но не показывали «родителей» (соответствующих исходному рисунку в верхнем левом углу). Через неделю тем же участникам эксперимента показали ряд точечных рисунков – и старых, и новых. Необходимо было всего лишь определить, какие из них они еще не видели. Хотя участники об этом не знали, некоторые «новые» рисунки на самом деле были «родителями», то есть прототипами, на основе которых были созданы другие рисунки из точек. Если бы люди сохранили в памяти детали рисунков – иными словами, если бы их воспоминания были подобны видеозаписи, – задача оказалась бы легкой. Впрочем, если в нашей памяти сохраняется абстрактная, обобщенная версия объектов, то участники эксперимента должны были бы вспомнить, что видели «родителя», даже если этого не было, поскольку в этом и состоит суть абстрактной генерализации «детей», образованных от этого «родителя». Именно это и было установлено в ходе эксперимента.

По мере старения наш мозг становится все более эффективным в распознавании паттернов и абстрагировании. На первый взгляд, состоящие из точек рисунки не имеют практической ценности, однако эксперимент доказывает, что абстрагирование происходит за пределами осознанного восприятия. Этим объясняется одно из наиболее распространенных качеств, свойственных представителям старшего поколения, – мудрость. С точки зрения нейрокогнитивистики, мудрость – это способность видеть закономерности там, где их не видят другие, выделять генерализованные (общие) элементы из предшествующего опыта и использовать их для прогнозирования будущего. Возможно, пожилые люди не так быстро вычисляют в уме и вспоминают имена, но они гораздо лучше и быстрее видят общую картину, что происходит благодаря десяткам лет генерализации и абстрагирования.

Вы можете возразить, заявив, что совершенно точно помните конкретные предметы. Вы непременно заметили бы, если бы кто-то подменил обручальное кольцо на вашем пальце. Вы знаете, какие ощущения вызывает любимая пара обуви. Если вам подарили дорогую ручку, было бы жаль ее потерять. Однако, потеряв копеечную ручку Bic, вы, вероятнее всего, просто откроете ящик стола и достанете новую, поскольку они взаимозаменяемы, – это еще один способ описания генерализации. Если вы когда-либо пытались забрать у маленького ребенка его любимое пушистое одеяло, заменив протертую, изношенную и порванную вещь совершенно новой, то знаете, что малыш расстроится: для него одеяло – это не просто одеяло, и он ничего не обобщает. Этот предмет имеет для него особое значение.

В большинстве случаев генерализации дело не в том, что мы не можем заметить разницу между ручками, если нас попросят изучить их, и не в том, что мы не способны запомнить различия, – нам просто не нужно этого делать. Система памяти стремится быть эффективной и не загромождать разум неважными деталями.

Вместе с тем существуют различия между способами генерализации. Для Льюиса Голдберга автомобиль – это автомобиль и не более того. Единственная его ценность – в способности перевозить человека из одного места в другое. Лью не понимает тех, кто коллекционирует машины или владеет несколькими. «Зачем вам два автомобиля? – часто спрашивал он. – Это все равно что иметь две посудомоечные машины». Лью воспринимает мир вещей с утилитарной точки зрения, без излишней сентиментальности или интереса к различиям между ними. Создается впечатление, что он не видит иронии в том, что человек, дело жизни которого – изучение индивидуальных различий между людьми, проявляет так мало интереса к индивидуальным различиям между созданными людьми предметами. Лью приходит в восторг от индивидуальных различий, обнаруживаемых в природе, – между деревьями, горами, озерами, скалами и закатами солнца. Просто он не любитель предметов, изготовленных промышленным способом.

Некоторые люди одержимы вещами. У них может быть любимая пара обуви, которую они еще долго носят после того, как пришло время ее заменить, или любимый диван, давно нуждающийся в ремонте. В таких случаях дело не в том, что им не удается выполнить генерализацию, а в том, что эти предметы приобрели для них особое, личное значение, выходящее за пределы практической ценности. И эти предметы активировали в памяти особую цепь.

Генерализация обеспечивает экономию когнитивных ресурсов, что позволяет нам не фокусировать внимание на деталях, не имеющих значения. Великий русский нейропсихолог Александр Лурия изучал своего пациента Соломона Шерешевского с нарушением памяти, противоположным тому, о котором мы чаще всего слышим. У Соломона не было амнезии, то есть потери памяти; у него было то, что Лурия называл гипермнезией, – можно сказать, что его сверхспособностью была исключительная память. Чрезвычайно обостренная память Шерешевского позволяла ему делать поразительные вещи – например, слово в слово повторять речи, слышанные им только один раз, или воспроизводить сложные математические формулы и длинные последовательности чисел, а также читать стихотворения, написанные на языках, которых он не знал. Прежде чем вы придете к выводу, что было бы замечательно иметь такую фантастическую память, вспомните, что все имеет свою цену: Соломон был не в состоянии формировать абстракции, поскольку помнил каждую деталь в отдельности. Особенно трудно ему было распознавать лица. С нейрокогнитивной точки зрения каждый раз, когда вы видите чье-то лицо, оно выглядит несколько иначе по сравнению с прошлым разом, поскольку вы смотрите на него под другим углом и с другого расстояния и видите на нем другое выражение. Даже за время разговора лицо человека меняется много раз. Но вы воспринимаете все формы этого лица как принадлежащие одному человеку, поскольку мозг выполняет генерализацию. Соломон не мог этого делать. Он объяснил Лурии, что для него почти невозможно узнавать своих друзей и коллег, поскольку «у каждого человека так много лиц».

Понимание того, что память – это не одна, а много разных систем и процессов, стало одним из важнейших открытий в области нейронауки[78]. Каждая такая система зависит от различных переменных, функционирует в соответствии с разными принципами, хранит разные виды информации и поддерживается разными нейронными сетями. Кроме того, некоторые из этих систем более устойчивы, что позволяет нам сохранять точные воспоминания на всю жизнь, тогда как другие более изменчивы, подвержены влиянию эмоций и непостоянны.

Не забывайте, что эволюция происходит скачками; она не начинается с определенного плана или цели. До сих пор, после сотен тысяч лет развития человеческого мозга, мы не имеем безупречной системы, которая была бы у нас, будь все спроектировано с самого начала. По всей вероятности, различные системы памяти современного человека шли разными эволюционными путями, решая разнообразные адаптационные задачи. Таким образом, в настоящее время одна система памяти отслеживает ваше местоположение в мире (пространственная память), другая следит за тем, каким образом вы включаете и выключаете водопроводный кран (процедурная память), а третья фиксирует, о чем вы размышляли всего 30 секунд назад (краткосрочная память). Возрастные провалы в памяти начинают обретать смысл, когда мы понимаем, что они обычно затрагивают одну систему памяти, но не другую.