Солнце пекло как фритюрница. И вот она – гостиница. Я выскочила из автобуса, обмахиваясь руками и сумкой.
Наконец, покинула место, где велась негласная война между теми кому жарко и теми, кому дует. Хотя давно можно было поменяться местами.
Что за жара этим летом – просто невыносимо!
Но по правде, сама виновата. Выбрала самую дешевую экскурсию. Вместо «Тропические места» попала на «Трупические места». И получила впечатления о криминальной жизни города.
Вечер опускался темной завесой на город. Я приготовилась ко сну. Чувствую, спать сегодня буду без задних ног. Назавтра ведь столько интересного приготовлено. Увлекательная прогулка по набережной с видом на речку-вонючку. Посещение краеведческих музеев, надеюсь, без тягомотного рассказа пенсионерки-экскурсовода, работающей со времен постройки самого музея.
Мне снился сон.
Будто иду по королевскому замку. На серых стенах – гобелены, статуи, портреты. Кругом темнота, не видно ни зги. А ноги несут меня все вперед.
Слышу шум. Подхожу к огромной двери. Прислушиваюсь. Толпа народу гудит, пьет. Веселье льется рекой.
Да что-то не припомню, чтоб мне групповое веселье снилось. Заходить туда не хотелось. А вдруг там люди заняты, а тут я.
Темнота друг молодежи в темноте не видно рожи. Иду дальше. Везде темнота. Светло было лишь возле того зала разврата и кутежа.
Я толкнула первую попавшуюся дверь. Сделала пару шагов и, в тусклом свете, проникающем сквозь окно, увидела, что нахожусь в спальне.
Кровать скрипнула. Я развернулась, пытаясь нащупать ручку двери.
– Я же просил никого ко мне не водить, – буквально в двух шагах от меня раздался холодный голос.
«Мы пришли, а нас не ждали».
Таким голосом только озвучивать хоррор-фильмы. А я в собственном сне чуть не открыла завод по производству кирпичей.
Я обернулась и встретилась со взглядом черных глаз. Фредди Крюгер панически сбежал, теряя на ходу свою шляпу. Застыла на месте, а он протянул руку, провел рукой по волосам, пропуская сквозь пальцы. Грубые пальцы коснулись лица и очертили его. Слегка дернулась, когда пальцы прошлись по щеке. Терпеть не могу, когда трогают лицо. Касание спустилось ниже. Прошлось по шее, задело ключицу. А вот возле груди я пришла в себя и стукнула шаловливую руку.
– Эй, я даже во сне не разрешаю себя трогать незнакомцам, – осмелела.
– Во сне? – удивился мужчина, склонив голову набок. А его глаза смотрели куда-то мимо меня.
Да уж, только слепой на меня поведется, и то во сне.
– Ну, это же сон? Я вот легла спать и это все мне снится.
Он глухо засмеялся.
– Я тоже лег спать. Проснулся, а тут вы. В моей спальне.
«Эй, фантазия куда тебя несет? Что за перекрестные сны?»
– Извините. То есть, нам снится одно и то же? – удивлено спросила его.
А что такого? Можно ж и пообщаться во сне с таким мужчиной. Он вполне симпатичный – длинные темные волосы, прямые черты лица, аристократичные даже. И тело – мускулистое, мощное. Или свет луны все так искажает? Кто ее знает, то небесное светило, что является лучшим другом теней.
– Пусть будет и так. Вам же именно в это проще поверить? – спросил он, приподнимая правую бровь.
Тень сомнения мелькнула в мозгу и тут же быстро пропала. Человек все равно видит сон не полностью, а обрывками. Так что, по сути, я участвую в полноценной версии, созданной моим мозгом. Что ж это не менее интересно. Вот только большая часть будет забыта и останется обрывками, осколками разбитого зеркала. В них все отражается мелко и во множественном числе. Но ведь хочется цельной картины.
– Да, проще. Во сне можно увидеть что угодно. Весь мир! И выдуманный мир тоже.
– Увидеть… – с легкой грустью отозвался мужчина, а я прикусила язык.
Он развернулся и пошел к огромной кровати.
– Пообщаться с людьми, – выкрутилась я. Сердце щемило тоской. Он же не видит, а я о больном.
– Иди ко мне, – он забрался под одеяло и похлопал на место рядом с собой. – Пообщайся со мной или можешь пойти посмотреть этот «мир». Перекресток снов всем рад.
И вновь взор, направленный вперед. Мимо меня.
И чего я в замках не видела. Тем более ночью, а завтра, когда проснусь, меня ожидает не менее интересная экскурсия по замку садиста с рассказами о пытках и приспособлениях, которыми он пользовался. Трупическая экскурсия.
Я легла рядом. Кровать слегка прогнулась, но была весьма комфортная. Не мягкая и не жесткая. И где моя приличность? – Во сне же все можно!
Повисла тишина, но она не была неловкой. Было чувство, что так и должно быть. Говорить не хотелось. Я и по жизни немногословная, а тут вовсе весь словарный запас забился в дальний отсек мозга и заедал при открытии.
Мужская рука обняла за талию и притянула к твердой груди.
Его подбородок уперся в макушку. Мне было очень приятно. Как давно я не была в объятьях мужчины. Я вдыхала приятный запах лимонной свежести. Но не такой как от ополаскивателя, а другой – естественный.
Воспоминания накрыли с головой. Слезы непроизвольно потекли, увлажняя чужую рубашку. Проснусь завтра на мокрой подушке. Как и много тысяч раз.
Крупные подушечки пальцев вытирали мои слезы. Без лишних вопросов, без лишних слов.
– Извините. Я часто плачу во сне, – разоткровенничалась я.
– Ничего. Я тоже плачу во сне. Пока никто не видит, – улыбнулся мужчина.
Боже, какая у него милая улыбка. Теплая, нежная.
Я невольно улыбнулась.
– Так странно, хорошо в том месте, которое не существует. А вы завтра превратитесь в воспоминание.
– А ты бы хотела тут остаться? – спросил мужчина, поглаживая меня по спине.
Вопрос поставил меня в тупик, напряг нервы и завел в лабиринт размышлений, из которого даже нить Ариадны не вывела бы.
– Я не знаю. Каким бы сказочным ни была выдумка, моя жизнь там, – ответила.
По крайней мере кусочки моей жизни именно так и выглядят.
Мы легли на бок лицом друг к другу. Свободной рукой он вновь коснулся моего лица, а я подалась вперед на ласку. Его глаза были закрыты. Лишь улыбка вновь появилась на лице.
– Ты красивая, – прошептал он. – чем ты занимаешься по жизни?
– Эм, сейчас я ничем не занимаюсь безработная, но до этого была визажистом. Наводила красоту на лица людей.
Сомневаюсь, что он знает, кто это такие.
И вновь его пальцы коснулись моей щеки, а я дернулась как от электричества.
Мужчина нахмурил лицо.
– Кто это сделал? – сурово прозвучал голос.
Не люблю говорить об этом, ненавижу обсуждать этот момент в своей жизни.
– Я чувствую твою боль, внутреннюю боль, когда я касаюсь шрамов на твоем лице.
Я молчала. Рыбка в моем аквариуме и то больше разговаривает.
Он тяжело вздохнул.
– Когда я был маленьким мальчиком. Я все видел. Трава зеленая, небо голубое. Все цвета. Во сне я вижу лица родителей, сестер, братьев. Они ослепили меня. Те, кого мой отец считал друзьями. Сперва они убили родителей на моих глазах и сестер, а меня подвергли пыткам. Выкручивали кости, пороли плетью. Палач держал меня за руки, а позади стояло пять человек. С ехидными улыбками на лицах, они смотрели как маг направил на меня мощный поток магии, сжигающий глаза. Я орал, визжал и вырывался. Боль была невыносимой. В какой-то момент я отключился. А когда проснулся. Вокруг никого не было. Спотыкаясь, я побрел вперед, споткнулся обо что-то. Наощупь я ощутил пепел в своих руках. Запах гари стоял в воздухе. Я их всех сжег.
«Вот и трупическая экскурсия плавно перетекла в мой сон» – подумала я. И тут же мне стало так грустно. По сравнению с моим увечьем – его увечье куда существенней. Предательство друзей, как это знакомо. Он будто отражение моей реальности.
– Я выбрался из темницы и прошел вслепую до тронного зала. Все предатели были сожжены. Пламя горело трое суток. Я не видел их лиц, но чувствовал всю агонию и боль, исходящую от них, когда огонь сжигал их тела. Так в семь лет я стал королем этого мира, – несмотря на ужас рассказанного, я еще ближе прижалась к нему и обняла. Будто мои объятья могут вернуть его родителей и зрение. Мне просто хотелось подарить чуточку тепла. Я ведь чувствовала, что он не каждому рассказывает такое.
И вновь тишина. Я не торопилась рассказывать подробности своего прошлого.
Нет, я не смогу. Не смогу рассказать, как лучшая подруга подговорила каких-то парней вылить мне в лицо кислоту, разъевшую кожу ото лба и по щеке. Врачи успели спасти лишь часть кожи, но остальная уродливым шрамом так и красовалась. Про какие-либо отношения можно было забыть. Даже с работы уволилась, лишь бы не видеть сочувствующие лица. Пострадала из-за чужой зависти. И теперь живу отвергнутая другими людьми.
– Спасибо, что выслушала. Я никому никогда не рассказывал этого, – ощутила легкий поцелуй в висок. – Физические увечья ничто по сравнению с моральными. И твоих мучителей ожидает кара.
«Нет, не ожидает. Их отмазали еще тогда» – подумала, сжимая мужскую рубашку в своей руке.
– Скоро рассвет. Ты вернешься завтра?
– Я хотела бы, – ответила без раздумий, наблюдая как оранжевые лучи крались в комнату, освещая пространство и моего сонного собеседника. При свете он был еще красивей. Я дотронулась до лица, ощущая легкую щетину.
Все произошло в одно мгновенье. Жаркое дыхание и жгучий поцелуй в губы, уносящий на вершину блаженства. Цитрусовый запах въедался в кожу, заставляя забыть про боль воспоминаний.
Я проснулась от кукарекающего звонка будильника. Лимонный запах витал в воздухе. Принюхалась к подушке. Стиральный порошок с лимонной свежестью отлично справился со своим заданием и с постельным бельем.
А так хотелось вернуться в сон к слепому королю. Я отчетливо помнила, как он рассказывал о своей жизни. И наш поцелуй. Ну вот еще не хватало влюбиться в выдуманного мужика. Но как ни странно, я выспалась.
Тонна штукатурки на лицо, и я готова выйти в люди.
День тянулся как улитка по скоростной трассе. Мне хотелось вернуться в сон, но чувство того, что он может и не присниться вновь, не покидало. Так и приевшаяся песня, которую ставишь на прокрутку много раз. Даже, если это просто «В лесу родилась елочка».
Вернувшись в гостиницу, набрала маму, трезвонившую целый день.
– Алло, мам?
– Ох, Алечка тут такие новости. Нужно чтоб ты вернулась поскорей. Сегодня тех преступников, что твое лицо изувечили посадили в тюрьму. Верка с поличным явилась в полицию и рассказала все.
– Как? – только и смогла выговорить. Вспомнились слова из моего сна:
«И твоих мучителей ожидает кара».
– Вызвали из полиции. Я им говорю уехала дочка, а они говорят придите вы. Я пришла. Смотрю на Верке лица нет. Сидит, ногти изгрызены, волосы будто жег их кто-то. И сидит раскачивается из стороны в сторону, приговаривая – огонь не затухал, не затухал. Сумасшедшая какая-то. Все рассказала, и как подговорила тех ребят, и как заплатила, только чтоб тебя изуродовать. Вот и теперь она наказана.
Поговорив с мамой, я легла на кровать. Он их наказал. Он приходил к Верке. Но как? Как он узнал? Та и вообще, как это произошло? Ведь это был просто сон. Я же ничего не рассказывала.
За окном темнота, а я боялась уснуть. Казалось, что ночной знакомый ворвется в мою голову вновь. И что я скажу. Поблагодарю ли?
Но усталость давала о себе знать, а сон накрыл медным тазом.
И вновь коридор. Голоса за двухстворчатой дверью. А я шла дальше. Знакомая развилка. Сердце билось сильнее с каждым шагом. Как проснуться?