Тролль-сын продолжал безуспешно ощупывать руками ровную земляную площадку, поросшую травой. Но все было напрасно. Он никогда не сможет найти глазное яблоко, и поэтому его вечно будут наказывать за то, что оно потерялось, хотя он не имел к этому никакого отношения. Это была не его вина, что синяя птица спикировала с неба и выхватила глаз из рук его мамы, когда она стояла у разделочного стола. Нет.
А теперь его ждало самое страшное наказание из всех – неделя в Башне улучшения.
– Как холодно, – пробормотал он, шаря руками по земле. – Мне так холодно.
Он продолжал скользить руками по траве, а его зубы тем временем выбивали мелкую дрожь. И тут вдруг трава под его рукой перестала быть травой и сменилась пустотой. Он опустил руку в пустой проем кроличьей норы. Она была такой глубокой, что для того, чтобы дотянуться до дна, ему пришлось засунуть туда руку по самое плечо.
Пальцы Тролль-сына шарили по земле, пока не наткнулись на что-то круглое и холодное, на ощупь казавшееся одновременно и сухим, и мокрым.
Еще до того, как достать этот предмет, он уже знал, что это такое.
– Глаз, – прошептал он.
Зажав в руке глазное яблоко, он вытащил его из ямы. Ветер внезапно переменился, и Тролль-сын задрожал от холода и волнения. Он уже собрался было обернуться и позвать родителей. Ему хотелось как можно скорее сообщить им, что он нашел то, что они так долго искали, но потом он решил немного повременить. Ведь что, если это был не глаз? Вдруг это было что-то, что было на ощупь совсем как глаз, но на самом деле было чем-то совсем другим? Например, яйцом калуши. Правда, надо признать, что оно было слишком маленьким и слишком круглым, чтобы оказаться яйцом калуши, но ведь хотя Тролль-сын неоднократно встречал во время охоты этих долговязых трехголовых птиц, он ни разу еще не видел их яиц. Так что он не был ни в чем уверен.
– Тролль-сын? – услышал он папин голос. – Тролль-сын, тебе скоро пора будет принимать ванну.
О нет! Ванна. Он совсем забыл, что сегодня был его Ежегодный банный день. Видите ли, несмотря на то, что взрослые тролли никогда не принимают ванну, они заставляют своих отпрысков делать это каждый год во второе полнолуние. А если вы хотите понять, насколько троллям отвратительна мысль о погружении в ванну, полную воды, представьте, как вы себя почувствовали бы, если бы вам пришлось опуститься в бочку, наполненную живыми угрями. Да, это именно настолько отвратительно.
Но Тролль-сыну было известно кое-что похуже. Насмерть перепуганные тролли-близнецы рассказывали ему, что когда тебя посылают к Улучшителю, он помещает тебя в Клетку для погружения, и тебя опускают в воду, смешанную с таким кусачим мылом, что вся твоя кожа начинает зудеть. И этот зуд становится еще более мучительным, когда тебя подвешивают за рукава на веревке для сушки белья таким образом, что ты не можешь чесаться. Он задумался, может ли новость о находке глаза изменить решение его мамы. Возможно, теперь ему не придется идти к Улучшителю.
Тролль-папа продолжал звать его:
– Тролль-сын? Тролль-сын? Твоя ванна готовая. Тролль-дочка уже вышла.
Тролль-сын, сжимая в руке глазное яблоко, помедлил еще чуть-чуть.
Он заметил, что его сердце бешено колотится, но не понимал почему. Так сильно его сердце колотилось только во время погони за кроликами, но ведь сейчас он стоял совершенно неподвижно.
– Я… я… я иду, папа.
Он услышал, как закрывается входная дверь, и понял, что его папа, видимо, вернулся в дом. Сделав два глубоких вдоха и пожелав себе удачи, Тролль-сын осторожно вставил глазное яблоко в пустую глазницу в середине своего лба.
Сначала он подумал, что все-таки ошибся. Глаз был на месте, в глазнице, и идеально подошел по размеру, но он ровным счетом ничего не видел. Однако скоро он заметил, что темнота, к которой он так привык за последние три недели, начинает рассеиваться. Вместо черной она стала коричневой, и затем, по мере того как он продолжал моргать, коричневый цвет становился все светлее и светлее.
Разумеется, пролежав так долго в яме, глаз полностью покрылся землей, но чем дольше мальчик моргал, тем чище становился глаз. Очень скоро Тролль-сын снова смог увидеть свет. Он увидел яркие звезды, сияющие сквозь деревья – тысячи крошечных дырочек во тьме, которые позволяли верить, что даже в жизни тролля есть место для красоты.
Тролль-сын огляделся вокруг. Он увидел пустой кроличий загон. Увидел разделочный стол, испачканный высохшей кровью. Увидел каменный дом, в котором он жил со своей семьей; квадратную деревянную дверь и круглое окно, которые он не видел уже так давно.
Он вспомнил день, когда Сэмюэль Блинк влетел в эту дверь, спасаясь от хюльдр. Он вспомнил, как впервые ощутил на языке восхитительный вкус его экзотического имени. Он снова произнес его, чтобы насладиться этим вкусом еще раз.
– Сэмюэль Блинк. – И продолжал повторять это имя: – Сэмюэль Блинк, Сэмюэль Блинк, Сэмюэль…
Затем он увидел, как дверь открылась и на порог вышла его мама. Прожив так долго без глаза, он совсем забыл, как жутко она выглядит. Со своей буйной спутанной шевелюрой, красным носом картошкой и волосами, выбивающимися из ноздрей, с гнилыми черными зубами, которые торчат из ее рта даже тогда, когда он закрыт, она выглядела чудовищем даже по тролличьим стандартам. Но Тролль-сына пугал не столько ее вид. Гораздо больше его ужасала встреча, которую она приготовила для него на завтра. Встреча с Улучшителем.
– Тролль-сын? – пронзительно завопила она.
– Да? – тихо сказал Тролль-сын.
– Что ты там делаешь? Твой папа уже давно тебя зовет, не слыхал, что ли?
– Да, – Тролль-сын заморгал, прогоняя из глаза последние остатки грязи.
– Ты ковыряешься в глазнице?
– Нет, мам, не ковыряюсь.
– Ты мне врешь, сын? Мои уши могут слышать ковыряние в глазнице за пятьдесят шагов. Так что не ври.
Тролль-сын помедлил, думая о том, что ему теперь делать. Он знал, что пришло время объявить, что он нашел пропавший глаз. Тролль-мама, конечно, перестанет злиться на него, если узнает, что теперь они снова смогут ловить кроликов.
Он пошел по траве к открытой двери, где стояла его мама.
– Я… я… я наше… – Посмотрев вверх на растерянное и злое мамино лицо, на пустую глазницу, которая моргала в середине ее лба, Тролль-сын с трудом выдавил слова: – Я… там… я…. в яме… я…
Тролль-мама наморщила нос и сердито затрясла головой. Своей огромной рукой она начала яростно размахивать по воздуху, пытаясь схватить своего сына. Но Тролль-сын увидел, как рука приближается к нему, и быстро увернулся в сторону.
– Где ты?
Тролль-сын помедлил.
– Здесь, – сказал он.
– Так, хорошо, теперь отправляйся внутрь и готовься принимать ванну, вонючий мелкий грязесборник!
Так что Тролль-сын вошел в дом, так и не сказав о том, что он нашел глаз – глаз, который теперь снова смотрел на деревянный обеденный стол, на каменные стены и кухню и на сестру, жалкую и мокрую, только что вернувшуюся из ванной.
Она принялась зло дразнить брата:
– Ванна! Ванна! Ванна!
– Тролль-сын, – сказал Тролль-папа, – ванна готова. Не расстраивай свою маму, не надо.
Тролль-сын содрогнулся при мысли о ванне. Но больше всего его возмущало то, как строго его мама настаивала на ванне, хотя сама была самым грязным троллем во всем Троллхельме.
Год назад Тролль-сын набрался мужества и спросил ее:
– Почему ты и Тролль-папа не моетесь, если мы моемся?
– Вы молодые. И мы хотим наставлять вас на правильный путь. Каждый хороший молодой тролль должен принимать ежегодную ванну. Если б все зависело от меня, вы бы принимали ванну каждый месяц, но твой папа говорит, что это было бы жестоко.
Сегодня Тролль-сын был осторожен и старался не навлечь на себя еще больше неприятностей. В конце концов, его небольшая ванночка для купания и мягкое мыло были ничем по сравнению с тем, что ждало его в Башне улучшения, поэтому он молча прошел в ванную комнату. Закрыв за собой дверь, сквозь щели в досках он услышал позади приглушенные голоса мамы и папы.
– Странно-то как, – сказала Тролль-мама.
– Что такого странного? – спросил Тролль-папа.
– Он прошел прямиком в ванную комнату.
– Что-то я не понимаю тебя, Тролль-мама.
– Ну, обычно-то он ударяется о дверь и только потом открывает ее.
Повисла долгая пауза, в течение которой маленький тролль прижимал к двери ухо, чтобы лучше слышать родителей. Он услышал мягкий, растерянный голос папы:
– Нет, я тебя все-таки не понимаю.
И затем голос мамы:
– Тролль-сын, если ты сейчас же не выйдешь оттудова, я сама открою дверь.
Мальчик запаниковал и огляделся вокруг, отчаянно пытаясь найти место, где можно спрятать глазное яблоко. Подоконник? Ванная? Туалет?
Когда Тролль-мама распахнула дверь, он сунул пальцы в глазницу и, приложив немного усилий, вытащил из нее глазное яблоко. К тому времени, когда дверь открылась и мама оказалась прямо перед ним, глаз уже был зажат в руке Тролль-сына, которую он спрятал за спину. Что означало конечно же, что он не мог увидеть красное злое лицо Тролль-мамы, которое склонилось над ним.
– Позволь-ка тебя пощупать, – сказала она, и Тролль-сын почувствовал, как одна рука хватает его за загривок, а другая начинает шарить по его лицу.
– Открывай свою глазницу! – приказала она. – Открывай ее!
Тролль-сын подчинился и поднял веко, так что его мама смогла залезть своим грязным пальцем прямо в его глазницу.
– Хм-м, – протянула она озадаченно, поняв, что глаза там нет.
– Будет тебе, Тролль-мама, ни к чему так шебуршиться. Отстань от него, пусть принимает ванну.
Тролль-сыну было приятно услышать папин голос, но он знал, что никакой властью этот голос не обладает.
– Замолкни, Тролль-папа. Мальчишка прячет глаз! Он делает из нас дураков, шебуршись тут или нет!
Она так громко кричала, что Тролль-сын решил улучить момент и избавиться от глаза. Поэтому быстрым движением руки он забросил глаз себе за спину.
И ровно в эту секунду Тролль-мама перестала кричать.
И тогда раздался звук.
Хлюп.
Глазное яблоко упало в воду, наполнявшую ванну, и пошло ко дну.
– Что это за звук такой?
Тролль-сын сглотнул.
– Нет ни… – Но не успел он закончить предложение, как ощутил тяжелый подзатыльник. За ним последовал еще один.
– Вытяни свои руки!
Тролль-сын послушался и вытянул для осмотра обе свои пустые руки.
– Хм-м, – снова проворчала его мама, после чего оттолкнула сына в сторону и наклонилась к ванной.
– Фу-у-у, – протянула она. – Ох, ненавижу сырость.
В слепой темноте Тролль-сын услышал, как рука мамы опускается в воду. Ищет, ищет, ищет. Он знал, что уже слишком поздно. Он знал, что рано или поздно мамина рука нашарит глазное яблоко, и тогда у него будут такие неприятности, какие ему и не снились. Это будет хуже, чем тогда, когда на охоте он случайно выпустил кролика из мешка. Или когда по ошибке глотнул немного зеленичного вина из маминого стакана. Или когда он ударился большим пальцем о дверь и закричал: «Пикси шебуршивый!» Или когда он храпел. Или когда он описался в кровати. Или когда его застукали за разговором с томте. Или когда он чихнул в доме Тролль-ткача. Или когда он сказал, что хотел бы жить с Сэмюэлем Блинком.
Интересно, какое же наказание ждет его на этот раз? Две недели у Улучшителя?
– Если я найду глаз, – сказала Тролль-мама, продолжая шарить рукой по воде, – я накажу тебя так, что ты света не взвидишь. Если только не признаешься, что он у тебя, раньше, чем я его найду.
Это был последний шанс Тролль-сына. Он мог без промедления признаться, что нашел глаз, и тогда, возможно, все было бы в порядке. Ведь все, без сомнения, были бы так рады снова обрести зрение, что забыли бы о том, что он держал находку в секрете, пока не пошел в ванную. И все-таки он знал, что его отправят к Улучшителю, и поэтому, когда он попытался заговорить, то обнаружил, что слова застревают у него в горле.
– Dia… Dia… Dia… – забормотал он.
– Бла… бла… бла… что? – раздраженно переспросила мама.
Он не мог произнести это. Он не мог заставить себя признаться. Пока он держал свою тайну при себе, у него оставалась надежда. Он и сам толком не знал, на что конкретно он надеется, но ведь знание никогда не было сильным местом Тролль-сына. Все, что у него было, это чувство – чувство надежды, которое заставляло его держать рот на замке и не произносить больше ни слова. Поэтому он молчал.
Но вдруг, как раз тогда, когда его надежда уже готова была снова превратиться в страх, кое-что произошло. Раздался стук во входную дверь. Тролль-мама услышала стук и вытащила руку из ванной. Она закричала мужу:
– Дверь! Пойди к двери, Тролль-папа! Кто-то там стучится!
Она встала, и Тролль-сын, осознав, что она вот-вот оставит его одного, вздохнул с облегчением.
– А теперь давай-ка приведи себя в порядок, – сказала она. – А потом ты покажешь мне, где припрятал глаз. – Тролль-сын почувствовал, как она наклоняется ближе, обнюхивая его голову со всех сторон. После этого она зло прошипела: – И ты мне покажешь, Тролль-сын, я в этом уверена.
Тролль-сын слышал, как его мама уходит из ванной и как радостно приветствует пришедшего к ним гостя. Гостем был Тролль-мудрейший, который как раз обходил деревню, проверяя, кто собирается идти на Совет троллей будущей ночью.
Тролль-сын пошарил рукой в отвратительной воде, пока не нащупал глазное яблоко. Он торопливо засунул его в глазницу и услышал за дверью голос папы.
– Не волнуйся, Тролль-мудрейший, я приду.
– Хорошо, хорошо, – сказал Тролль-мудрейший (который, даже по стандартам троллей, был не очень-то мудрым). – Хорошо, хорошо. А будут ли какие-то вопросы, которые ты бы хотел поднять?
Тролль-сын так и не услышал папин ответ. Он был слишком занят, выбираясь наружу через окно ванной с теплым влажным глазом в глазнице, который смотрел на темные деревья, и думая о той свободе, что ждала его впереди.