День за днём я жду его у окна. Прошло уже пять дней с тех пор, как я приехала в Эль-Хаджа. Но Халим так и не появился. Ехать в его резиденцию мне не позволила охрана, заверив меня, что эмир приедет сам, когда посчитает нужным.
Пыхтя от злобы, как вскипевший чайник, я то и дело бегаю к окну, чтобы глянуть, не приехал ли он. И он, скорее всего, знает, как я его жду. Но приезжать не торопится.
– Твой обед, госпожа, – передо мной появляется Саадат с подносом еды. Аккуратно выставляет всё на столик. – Поешь, наберись сил. Они тебе понадобятся.
– Если бы от меня хоть что-то зависело. Я нахожусь рядом с сыном, но увидеть его не могу. Это ли не наказание? Сколько ещё он будет меня мучить?
– Напиши ему. Расскажи о своих чувствах. Расскажи, как тебе больно. Он не зверь. Поймёт и утешит тебя.
Кривлюсь, будто съела лимон. Я уже писала ему. Угрожала и просила, проклинала и снова умоляла. Он не ответил ни на одно из моих сообщений. Он всё же зверь. Жестокий и бездушный.
– Это не поможет. Я уже писала ему.
– Пиши ещё. Проси его простить тебя. Каждый день проси. Он любит тебя, Райхана. Я видела, как он страдал, когда ты сбежала. Он сам не свой был. Давия этим и воспользовалась. Задурила ему голову своей заботой. Он оставил её жить там. Так что, вполне возможно, сейчас она воспитывает твоего ребёнка. Она на всё пойдёт, лишь бы завладеть сердцем эмира.
Саадат уходит, и я остаюсь наедине с обедом, который не лезет в горло от мысли, что моего сына сейчас трогают руки змеи Давии. Я не удивлюсь, если она вдруг решит отравить или задушить малыша в его кроватке.
Хватаю телефон, быстро набиваю текст в поле сообщения.
«Я знаю, что поступила подло. Ты думаешь, что я предала тебя, но это не так. Я лишь хотела на свободу. Родить своего малыша на воле, а не в золотой клетке. Ты давал мне многое, я знаю и ценю это. Но ничто не заменит свободу. Никогда. Я прошу тебя, верни мне моего малыша. Я соглашусь на всё, что ты захочешь. Любое наказание. Только не наказывай меня сыном. Это жестоко. Я жду тебя этой ночью, как жду каждый день. Прошу, давай поговорим.»
Отправляю сообщение, смаргиваю слезу. А ведь я сама признала, что поступила подло. Я сбежала, когда он этого не ожидал. Выпорхнула из клетки и улетела. А ему пришлось это принять. Но эмир эль Хамад не из тех, кто просто так принимает поражение. Он будет мстить мне, пока я не сойду с ума от его игр. Пока не упаду на колени и не поползу в его резиденцию на четвереньках. Сейчас он добивается именно этого. И я почти готова. Только бы моему сыну никто не навредил. Ни одна мать такого не вынесет.
Ответ жду ещё пару часов, а потом снова набираю его номер. И снова бесполезно. Вечер застаёт меня на балконе, где я смотрю на закат и тихо плачу от навалившейся грусти. Я бы сейчас на многое пошла, лишь бы он приехал. Или хотя бы ответил мне, чтобы я знала, что ору не в пустоту.
Из моей комнаты забирают нетронутый обед и приносят ужин, но еда по-прежнему остывает на столе. Мне не хочется есть, не хочется пить. Лишь слышу тот первый крик моего малыша и потихоньку схожу с ума.
Засыпаю уже ночью, снова свернувшись на кровати калачиком. Мне снятся Дима с тётей Глашей, оба ругают меня за то, что вернулась к Халиму. Приходит и он. Стоит и буравит меня своим чёрным взглядом. Где-то плачет малыш и я зову его, бегу, спотыкаюсь и падаю, но его крики отдаляются с каждой секундой.
Вскакиваю с криком, зажимаю рот ладонью. Так хочется орать до посинения. Орать, пока он, наконец, не расслышит.
Наливаю себе в стакан воды, делаю несколько глотков. В комнате душно и жарко, нужно включить кондиционер. Беру пульт, ставлю на минимальную температуру и встаю, чтобы приоткрыть ненадолго окно. Проветрив, закрываю его и застываю в темноте.
Я не одна. Чувствую это всем телом. Кто-то стоит прямо за моей спиной. От ужаса сковывает конечности и пропадает голос. Однажды я чувствовала подобное, когда убийца пришёл, чтобы задушить меня. До сих пор ощущаю на шее верёвку.
– Кто здесь? – задаю вопрос, глядя во мрак. – Я сейчас закричу.
Слышится смешок. От него волоски на коже становятся дыбом.
– Кто ты?! – повышаю голос.
Кто-то зажимает мне рот, приставляет к горлу нож. Скользит лезвием по шее, и я узнаю его. Мужчину, который меня удерживает. Его запах, прикосновения, холод лезвия в его руках… Да, это Он. Пришёл за тем, что принадлежит ему.