Желудок болел постоянно. До смешного – ни острый, ни тупой а «под остренный» гастрит. Смех на палочке. А житья не дает. Можно Но-шпой на полдня обезболить, но это же не жизнь, и не лечение. И меня осенило – нужна диета, надо питаться рыбной ухой из свежего «харюза», пить свежий рыбий жир, а не тот прогорклый, что в детсадах давали, и может быть – полегчает? Надо плыть в Тайгу! Все грамотные специалисты кинуться поправлять меня – не плавать, а ходить! плавает по морю дерьмо… А мы в Сибири тут, далеко от моря, нам как-то всё равно, что там делают моряки на корабле – ходят или летают над мачтами, мы тут плаваем по рекам. В книгах пишется хариус, а у нас он – харюз, и мушки харюзовые на удочках. И рыба делится – не плотва и чебак, а елец и сорога. Многое у нас не так, как у специалистов и знатоков. Я не помню, как узнал, что Натальин дядюшка – Григорий Никифорович Соколов, тоже усталый – от болезни горла, плывет в верховья. Он не очень давно был – Григорий Никифоровичем. Работал главным энергетиком какого – то не крупного подразделения. Но потом стал Григорием, с должностью пониже – мастером. А потом опустился до Гришки Соколова, которого электриком и то вот- вот выгонят с работы. Его жена, – преподаватель русского языка и литературы, нашла слова, убедила его, что пора поехать в тайгу недели на три, подлечить горло. Мы друг другу очень оказались – два сапога – пара. Вовремя. Ему одному идти было за сто двадцать километров вверх, по дикому безлюдью, хоть привычно, но не очень удобно. Он согласился взять меня с собой на Большой порог, «попроведовать» паряблямбу – ( таежная погремуха*) На «Большом» (пороге) не только «стоял», а буквально – жил круглый год профессиональный охотник, насквозь – таёжник. Рождённый в тайге, – на золотоносном прииске. На горной, бурной, не проходимой для простых смертных реке – Кантегир, была небольшая таежная заимка, где в древние времена, еще до окончания сороковых годов двадцатого века, мыли золото. Приток Кантегира – ручей Приисковый – в разложье гор. Вот там Сашка Сухомятов и родился. Вся его жизнь связана с тайгой и водой. Его жена – депутат поссовета, штукатур-маляр, уважаемый человек на стройке, живет в пятиэтажке, а он – охотник промысловик. Ему в 1973 году было 60 лет. ростом – метр шестьдесят, наверное, на лице остался След медвежьей лапы, когти которого вырвали ему один глаз, в юности. – Они с братом затеяли игру, кто щелкнет медведя в петле палочкой по носу. Палочку обрезали – передавали другому. У Григория Соколова – плоская, широкая «Тюменка». Неповоротливая, с низким бортом, под вихрем, двадцаткой. Чуть грузанешь – на глиссировку не выходит. В режиме плавания, как утюг, бороздит тяжелую Енисейскую воду, против течения. До порога идти – литров сто пятьдесят надо бензина загрузить, продукты на три недели, вещи… Лодка битком, брезентом накрытая. Управление – дистанционное. Сидим рядышком, крутим руль, управляем двигателем, спрятавшись от пронизывающего ветра, за лобовым стеклом.