Составлено по заслуживающим и не заслуживающим доверия источникам
Люди с русыми волосами, серыми глазами и румяными лицами назывались славянами. Все же остальные назывались славянофилами и неославянами.
Славяне любили быть высокого роста и энергично тянулись головами к небу. С малорослых они отбирали подписку, в которой малорослый обязывался в известный срок вырасти и достигнуть известной нормы.
Когда же по истечении срока давшие подписку не вырастали, их ссылали на берега Днепра, где малорослые вскоре и основали свое собственное государство под названием Малороссия.
В отместку за ссылку малороссы и придумали пословицы «Высокий до неба, да дурний як треба» и «Велика Федора, да дура».
Жили славяне на берегах рек, но им не запрещалось отлучаться от берегов и совершать прогулки вне черты славянской оседлости.
Занимались они ловлей невест, рыб и зверей. Первых, вторых и третьих было такое множество, что часто ловили их голыми руками и даже голыми ногами, ибо в летнее время славяне ходили почти голыми, каковое платье в те времена считалось весьма модным и щеголеватым.
Рыбу славяне жарили и варили. Со зверей снимали шкуру и отпускали их на волю. Невесты в свою очередь сдирали шкуру со славян и отсылали своим родителям.
Последний акт назывался вено.
Характер славян представлял смесь хороших и дурных качеств.
С одной стороны они были храбры, но с другой стороны храбры не были, вследствие чего исход битвы зависел от того, с какой стороны к ним подходил неприятель – с храброй или не храброй стороны. Сражались они врассыпную, но, потеряв сражение, бежали дружной толпой и сомкнутыми рядами.
Иногда они прибегали к хитрости. Притворным бегством заманивали неприятеля в лес и оттуда больше не выходили, оставив, таким образом, неприятеля с носом в дураках.
С одной стороны они обладали чистыми душами и сердцами, но с другой стороны они обладали грязными телами, не знавшими цвета воды.
Славяне отличались большим гостеприимством. Гостю отводилось лучшее место в доме и отдавались лучшие куски. Позволялось даже украсть у соседа, чтобы угостить странника. Позволялось даже любимую жену отдавать гостю.
Но какой счет потом представлялся гостю, неизвестно историкам.
Должно быть, счет представлялся порядочный. Это видно из того факта, что к славянам нечасто ездили в гости.
Брак у них заключался без излишних проволочек.
Мужчина накидывал на голову понравившейся ему женщины мешок, связывал руки и тащил в свой дом; таким образом, брак заключался с обоюдного согласия.
Еще меньше проволочек требовал развод. Например, отрубление головы у жены считалось достаточным поводом к разводу, и с первого же момента муж, отрубивший голову жене, считался снова холостым и мог беспрепятственно жениться на другой.
Религия у славян была простая и общедоступная. Они поклонялись всему, что Бог послал.
Увидят пень, и станут пред ним на колени. Поймают зверя, и давай перед ним молиться, прежде чем снимут с него шкуру.
Один пень сделал большую карьеру. Для него построили храм и наняли жрецов.
Пню дали имя Перун и подчинили ему солнце, гром и все остальные божества.
Некоторые из славянских племен жили в городах и управлялись князьями.
Князья же неизвестно кем управлялись, и хотя некоторые историки уверяют, что они управлялись вечем, но им никто еще до сих нор не поверил.
Племя Русь в первый раз появилось в России в 862 году. Откуда оно появилось – никому не было известно.
Все в этом племени были беспаспортные и на расспросы летописцев давали уклончивые ответы.
– Мы происходим от Адама! – говорили одни.
Летописцы накидывались на свои пергаменты, чтобы записать эти слова. Но тут подходили другие из племени Русь и не без лукавства замечали:
– Вас обманули, господа летописцы. Мы происходим от Евы.
И бедные летописцы тщетно ломали головы, стараясь угадать, какой из этих двух разноречивых ответов можно считать верным.
Жили тогда славяне, следуя строго обычаям предков – в вечной ссоре и беспрерывной драке между собой.
Синяк под глазом или вывороченная скула, как у нынешних боксеров, считались почетными знаками и лучшим доказательством мужской красоты и отваги.
Несмотря, однако, на отчаянную отвагу, славяне всем платили дань, не желая, по-видимому, отступать от преданий седой старины.
Северные славяне платили дань варягам. Южные – хазарам. Восточные – половцам. Западные – немцам. Юго-восточные славяне платили и хазарам и половцам. Северо-восточные платили и немцам, и варягам.
Иногда северные славяне тайком от южных славян приносили дань хазарам; когда это обнаруживалось, южные славяне в долгу не оставались, и, выбрав ночку потемнее, отправлялись тайком от неверных славян к варягам и приносили им дань.
На этой почве у южных и северных славян весьма часто возникали войны, которые в большинстве случаев кончались вничью.
Южные славяне возвращались к себе на юг, сообщая всем по дороге:
Здорово мы отколотили северных славян. Больше не сунутся с данью к нашим хазарам.
Северные же славяне всем по дороге рассказывали:
– Ну, и отдубасили мы южных славян! Будут знать, как платить дань нашим варягам.
В конце концов славяне всех стран света так перессорились между собой, что вмешательство иностранных держав стало необходимым.
Славяне не стали ждать, пока чужеземцы придут в их страну, и сами позвали их к себе.
– Так-то почетнее будет! – сказали умные славяне. И отправили к чужеземцам послов.
Летописцы на основании не дошедших до нас рукописей так рассказывают о призвании варягов.
Славянские послы обулись в праздничные портянки и самые модные для того времени лапти.
Брюк в то время еще не носили; даже князья, управляя своими народами, оставались без брюк при исполнении своих княжеских обязанностей.
На плечи послы накинули по звериной шкуре. Взяли по котомке с хлебом и отправились к варягам.
Пришедши к варягам, послы потихоньку заглянули в шпаргалки, которые на всякий случай носили в кармане, и выпалили из Иловайского: «Земля наша велика и обильна, но порядка в ней нет. Приходите княжить и владеть нами».
За знание истории варяги поставили послам пять, но потом приступили к деловому разговору.
– Зачем вам порядок? – спросили варяги.
Послы переглянулись и почесали затылки. Видно было, что к такому вопросу они совершенно не были подготовлены.
– Да как же без порядка! – стали они мямлить. – Нужен порядок…
– Зачем же нужен?
– Для порядка, значит, нужен. Сами знаете, без порядка какой же порядок?
Варяги засмеялись.
– Ну, хорошо, – сказали они. – Порядок нужен для порядка. А земля ваша действительно велика?
Послы оживились.
– Велика? Ишь ты, чего захотели! Это только так для красного словца говорится. Куренка, к примеру сказать, и того выпускать некуда. Сейчас его либо половчанин схватит, либо хазарин унесет, либо к вашей милости на сковороду попадет. Совсем безземельные…
– А земля ваша действительно обильна?
– Обильна ссорами.
Заметив, что слова эти произвели на варягов нехорошее впечатление, послы бросились в ноги и завопили:
– Ваши благородия! Не оставьте нас, сирот. Вы наши отцы, мы ваши дети. Приходите учить нас уму-разуму.
После небольшого колебания варяги согласились принять власть над славянами.
Три брата Рюрик, Синеус и Трувор с дружинами пошли к славянам. Рюрика приняли с удовольствием.
– Хоть и не Рюрикович, – говорили про него послы, – но его потомки будут Рюриковичами.
Синеуса приняли благосклонно.
– Усы выкрасим, – решили послы, – и он сделается черноусым.
Но насчет Трувора возникли трения.
– Пойдут от него Труворовичи! – говорили послы, – а мы люди робкие. Раструворуют нашу землю самым лучшим манером.
Но варяги шутить не любили, и пришлось уступить. От Труворовичей и пошли на Руси интенданты, приказные и хожалые и всякого рода воры и взяточники.
Самым популярным из первых князей, попавших в историю, сделался Олег, впоследствии князь киевский.
О взятии этим князем Киева летописец Нестор со слов очевидца Иловайского рассказывает следующее.
Однажды Олег подплыл к Киеву со своей дружиной и спросил:
– Кто над вами княжит?
– Вот эти! – ответили равнодушно киевляне, указав на Аскольда и Дира.
– Вы княжите? – обратился к последним Олег.
Аскольд и Дир поняли, что отпираться уже поздно, и ответили:
– Так точно, мы!
– Ваши документы!
Аскольд и Дир побледнели, но быстро оправились и в свою очередь спросили:
– А у вас, г. Олег, документы есть?
– Есть. Вот мой документ.
При этих словах Олег поднял над головой своей малолетнего Игоря, сына Рюрика.
Аскольд и Дир хотели сказать Олегу, что в Киеве мальчик не только документом на княженье, но и простым метрическим свидетельством служить не может.
Но прежде, чем они успели открыть рот, Олег приказал убить их и похоронить на Аскольдовой могиле.
После этого Олег любезно осведомился у киевлян:
– Кому платите дань?
– Прежде платили хазарам…
– А теперь мне будете платить.
Киевляне почесали затылки и робко сказали:
– Но хазары могут прийти и побить нас.
Олег рассмеялся.
– Эка важность, что побьют. Что у вас, первый раз? Побьют и устанут, а потом уйдут.
Киевляне увидели, что князь рассуждает логично, и решили:
– Будем платить ему дань.
Киев так понравился Олегу, что в порыве восторга он приказал ему:
– Будь матерью городов русских.
Сказав эти слова, Олег поселился в Киеве.
Киев же, несмотря на свою явную принадлежность к мужскому роду, не посмел ослушаться грозного князя и стал матерью.
Вскоре Олег покорил много народов, своих и чужих. Однажды он подплыл на своих ладьях к самому Царьграду и, улучив удобную минуту, прибил свой щит к воротам города.
Греки на следующий день долго ломали головы, не зная, кто мог это сделать и зачем? Наконец они догадались:
– Должно быть, у этого доброго человека были два щита, и один из них он тайно принес нам в дар.
И они решили остаться со щитом.
И еще много блестящих войн вел Олег, и еще много земель он завоевал.
Вообще этот воинственный князь не признавал чужой собственности и вещи своих соседей считал своими, за что и был назван Вещим.
О смерти Олега существует прекрасная легенда.
Один кудесник предсказал, что князь умрет от своего любимого коня.
Олег велел по-прежнему кормить коня, но больше на него не садился. По возвращении из похода князь спросил:
– А где мой любимый конь?
Шталмейстеры смутились и ответили:
– И… издох!
Смущение показалось подозрительным Олегу.
– Хочу видеть его кости! – лукаво усмехнувшись, сказал князь. – Шкуру я его видел… на другом коне.
Шталмейстеры повели Олега на какой-то курган, с которого его принесли обратно мертвым. Последнее слово князя было «Змея».
Из этого историки делают заключение, что Олег умер от укуса змеи.
Но опытные чиновники и киевские интенданты только улыбались наивности историков и объясняют инцидент с конем несколько иначе…
Преемником вещего Олега был Игорь. Этот князь был большим неудачником, и ни в чем ему не везло.
Он воевал с печенегами, но последние оказались воинами храбрыми, и князь Игорь терпел неудачи. Предпринял поход на Византию, но неудачно. Греки укрылись под щитом Олега и оттуда поражали стрелами Игорево войско. Вынужденный заключить мир с греками, он заключил его неудачно. Греки и русские поклялись сохранить мир до тех пор, пока будет сиять солнце и стоять мир. Но вскоре солнце перестало сиять, так как наступила осень, а миры перестали стоять, а начали вертеться вокруг своих осей, и война снова грянула.
Поехал князь собирать дань, но и тут ему не повезло. Подчиненные народы отказались платить дань, а древляне выкинули с князем совсем нехорошую шутку. Привязали его к вершинам двух пригнутых к земле деревьев и отпустили деревья. Тут Игоря постигла последняя неудача. Его разорвало пополам, вследствие чего он умер.
После смерти Игоря жена его Ольга и малолетний сын Святослав остались без всяких средств к жизни, ибо дани он не собрал, а киевское княжество не могло считаться «средствами к жизни».
В самом деле, какие это были средства? Кто хотел, мог подплыть к стенам города и приказать:
– Платите мне дань!
И киевляне платили бы. Платить дань сделалось второй натурой у киевлян.
Оставшись вдовой с малолетним сыном на руках, княгиня Ольга не растерялась.
– Не святые горшки обжигают! – сказала она. И объявила киевлянам: – Буду вами править.
– Правь! – равнодушно ответили киевляне.
Ольга начала княжить именем сына. Узнал про это древлянский князь Мал и пришел в восторг.
– Вот это женщина! – воскликнул он. – Настоящая женщина! Во что бы то ни стало хочу жениться на ней.
Древлянский князь, не теряя времени, послал к княгине Ольге послов и свою фотографическую карточку. Узнав про сватовство Мала, княгиня Ольга сказала:
– Нет, я не из тех женщин, которые довольствуются малым…
Послам она послала сказать:
– Хочу, чтобы вы прибыли ко мне пешком, т. к. я не люблю пехоту, и не на лошадях, т. к. я состою членом общества покровителей животных.
– Что ж, – ответили послы, – можем и на автомобилях…
Но когда послы прибыли, Ольга приказала их живыми закопать в землю, а сама написала древлянскому князю:
«Непрочных людей ты прислал ко мне, князь. Ни одного дня под землей прожить не смогли. Присылай других послов».
Мал отправил к Ольге вторую партию послов. Ольга сожгла их в бане и снова написала древлянскому князю:
– Все каких-то слабеньких людишек посылаешь. От одной спички сгорели твои послы. Пришли мне несгораемых послов!..
Почесал затылок Мал. Послы не были застрахованы, и убытки были немалы. Однако, скрепив сердце, послал третью партию послов.
Ольга перерезала их, а сама с войском двинулась на древлян и сожгла их главный город Коростень, который также не был застрахован.
Это окончательно разорило Мала, и он стал нищим. Княгиня же Ольга после всего этого сделалась святой.
Еще при Ольге стал княжить ее сын, Святослав, – это был очень храбрый князь. Он потерпел поражение от самого Цимисхия, императора Византийского.
У воинственного Святослава был только один недостаток. Он не мог хранить военных тайн. Так, например, отправляясь в поход, он так громко и хвастливо кричал «Иду на вы!», «Иду на вы!», что в конце концов эти крики достигали до ушей неприятеля, и последний начинал принимать меры против внезапного нападения.
Наступал он, как свидетельствует летописец, с быстротой барса. И не отступал с быстротой Каульбарса. В поход не возил с собой ни возов, ни коров, ни салон-вагонов. И ни в каких случаях он не терял голову.
Однажды рать Святослава окружили сто тысяч греческих воинов. Святослав не растерялся, а сказал своей дружине:
– Ляжем костьми! Не посрамим земли русской!
Сказав эти слова, князь действительно всеми костьми лег на землю.
– Где твоя голова ляжет, – воскликнула дружина, – там и мы свои сложим.
И, отыскав голову князя, дружина положила рядом с ней свои головы. Так они пролежали до тех пор, пока греческое войско не было побеждено и бежало в панике.
В конце концов Святослав был вынужден заключить мир с греками.
Заключив мир, Святослав пожелал иметь свидание с императором Цимисхием. Историк Лев Диакон (он был впоследствии рукоположен во священники) так описывает это свидание: «Юани Цимисхий, весь в золотой оправе, подъехал на коне к берегу Дуная. Вскоре показался в лодке весь осыпанный драгоценностями Святослав. На нем было деревянное весло, чуб и золотая серьга».
Цимисхий хотел поговорить со Святославом об иностранной политике, но раздумал и спросил:
– Хорошо у вас в нынешнем году рожь уродилась?
– Благодарю покорно! – ответил Святослав. – Рожь неважно уродилась. Да и на рогатый скот ящур.
Цимисхий сочувственно покачал головой.
По дороге в Киев Святослава и его дружину перерезали печенеги. Напав на Святослава, печенеги не знали, на кого они напали. Когда печенежский князь узнал потом, что то был сам Святослав, то три дня дрожал со страха.
Из черепа Святослава печенежский князь впоследствии приказал сделать чашу и на юбилеях пил из нее шампанское.
Сначала Владимир был князь, как князь. Воевал, пил, пировал, убил брата; вообще вел себя по-княжески. Но с течением времени он больше и больше превращался в Красное Солнышко.
Началось с того, что Владимир крестил свой народ и сам принял православие. Летописец Нестор рассказывает об этом так. С каждым днем народы все больше и больше притесняли киевлян. В конце концов русские все больше и больше стали терять в Киеве право жительство.
– Ничего не поделаешь, – сказали, вздохнув, киевляне, – надо креститься!
И в Киеве началось массовое крещение.
Прежде, чем принять христианство, Владимир долго выбирал религию, и много миссионеров из разных городов понаехало в Киев.
Первыми приехали евреи.
– Ваша страна где находится? – спросил их Владимир.
– Страны у нас нет! – ответили евреи. – У нас только есть черта оседлости.
– А где ваша «черта оседлости»?
– Там, где угодно министрам внутренних дел. Теперь наша «черта» – Вильно, Ковно, Бердичев…
– А Киев?
– Киев вне «черты». Впрочем, министр внутренних дел обещал…
Владимир не дал евреям договорить.
– Не хочу я быть зависимым от министра внутренних дел. Идите с Богом.
– Позвольте, ваше сиятельство, – закричали евреи. – Ведь вы еще о религии нашей не спрашивали! У нас религия первый сорт. У нас многие брали…
Но Владимир ничего больше слышать не хотел, и евреи ушли. Пришли магометане. Владимир предложил им водки и закуску.
– Выпейте с дороги! – ласково предложил Владимир. – Выпейте и закусите вегчинкой! Водка своя, без акциза. Ветчина от собственной свиньи, свежая.
– Наша религия запрещает нам пить вино и есть свинину, – ответили магометане.
– Вот как!
Владимир задумался.
– Не подходит! – сказал он минуты через две. – Идите с Богом. Без свинины и водки мы погибшая страна.
Не успели уйти магометане, как пришли католические патеры, которые в первый день своего приезда увеличили вдвое население Киева. Владимир велел им также убраться.
Последними пришли миссионеры греческие, и что было дальше, всем известно.
Все киевляне, несмотря на то, что Реомюр показывал 15 ниже нуля, ринулись в Днепр. И через несколько дней многие из них сумели уже убедиться собственными глазами, что на том свете действительно существуют ад и рай…
Всех идолов Владимир приказал уничтожить. У Перуна к тому времени уже выросли золотые усы, и он был идолом в полном соку. Это не спасло его от смерти… Бедного Перуна утопили.
После крещения Владимир стал добрым и ласковым. Женился на хорошей женщине, вместо деревянных ложек купил дружине серебряные ложки, пил только за здравие, и то лишь в высокоторжественные и праздничные дни.
С серебряными ложками случались часто инциденты, но князь не сердился и приказывал их выкупать из ломбардов или купить новые.
Народ же киевский, несмотря на открытый переход в православие, в душе еще долго оставался язычниками. Многие из них тайно отправились на поиски несчастного Перуна и других богов. Это были первые богоискатели на Руси. Отчаявшись в поисках Перуна, некоторые из богоискателей взяли топор, пилу и рубанок и принялись строить нового Перуна. Это были первые богостроители на Руси.
Владимира в народных сказках называют «Ласковым», «Милостивым» и «Красным Солнышком».
По-видимому, уже в те времена солнце было красного цвета, неприятного для глаз многих, многих.
До Ярослава княжил брат его Святополк. По обычаю своего времени Святополк начал с убийства братьев, желая заслужить уважение народа.
Но ему не повезло! Потому ли, что он перехватил меру, убив слишком много братьев; потому ли, что убийство брата перестало быть оригинальным и вышло из моды, но Святополк уважения не снискал, а наоборот, его прозвали окаянным.
Единственный брат, оставшийся в живых, Ярослав, прогнал с престола Святополка и сам стал княжить.
Ярослав имел некоторую склонность к крамоле. Женил сына на француженке. Дочь выдал за венгра. С инородцами не расставался.
Кончил он тем, что сочинил законы, которые собрал и напечатал в губернской типографии под названием «Русская Правда».
Министров юстиции тогда еще не было, и судьи имели полную возможность судить по существующим законам. Но судьи были истинные патриоты. Они поняли, какой вред могут принести патриотическим идеям писанные законы, и за небольшое вознаграждение они стали показывать, как можно обходить законы.
Один из судей, Шемяка, впоследствии на этом составил себе имя и сделался родоначальником целого поколения шемякинцев.
Когда «Русской Правде» исполнилось 1000 лет, большая группа юристов отпраздновала с помпой тысячелетие обхода писанных законов.
Пред смертью Ярослав учредил дошедшее до нас и столь популярное теперь Удельное ведомство. За это он был прозван Мудрым.
Лишь только сошел в могилу Ярослав Мудрый, как истребленные печенеги под видом половцев начали совершать набеги на русскую землю. В Киеве на столе сидел Всеволод I, который, как все Всеволоды, никаким умом и талантами не отличался. Киевляне давно уже хотели снять Всеволода со стола и посадить на стул, но не сделали это из уважения к его сыну Владимиру Мономаху.
Владимир Мономах носил постоянно тяжелую мохнатую шапку, которой нагонял страх на врагов. При словах «шапка Мономаха» самые закоренелые половцы бледнели и бросались бежать.
Князья в это время не переставали ссориться. Был один князь Василько, который не хотел ссориться ни с кем, и это страшно возмутило князей.
– Это не по-товарищески! – с негодованием говорили князья – Все ссорятся, а он один не хочет ссориться. – Белоручка! Лентяй! От ссоры отлынивает!
Один из князей, Давид, не вытерпел и, пригласив к себе в гости Василька, выколол ему глаза.
– Теперь ступай! – сказал Давид, отпуская Василько. – Да не поминай лихом! Кто старое помянет, тому глаз вон…
Василько стал близоруким и всю жизнь потом носил очки.
Узнав про это, Владимир Мономах пришел в страшный гнев и приказал отнять у Давида его удел. Оставшись нищим, Давид открыл ресторан, известный и доныне под названием «Давидка».
Между тем Всеволод Первый, несмотря на свою бездарность и неумение княжить, умер. На киевский стол сел Святополк Второй. Несколько лет пришлось снова Владимиру Мономаху сидеть на стуле и ждать, пока новый великий князь ляжет на стол. Когда это случилось, Владимир Мономах начал княжить в Киеве.
Любимым занятием князя было бить половцев и поучать делать добро. Однажды он разбил половецкое войско и взял в плен князя их Бедлюза. Владимир сказал ему:
– Почему вы не учите своих детей быть милосердными, честными и не проливать крови?
И велел разрубить Бедлюза на части.
Других пленников, поучив добродетели, Владимир Мономах также приказал рассечь на куски.
Он же является продолжателем законодательной работы Ярослава Мудрого, причем он внес в «Русскую Правду» много изменений.
Главнейшие изменения были следующие:
1) За убийство из мести был установлен штраф.
Но штраф был до того ничтожный, что самый бедный человек, лишенный возможности ежедневно обедать, мог позволить себе дважды в день совершить убийство из мести.
2) Убийство пойманного вора не считалось убийством, но ворам закон запрещал попадаться, и воры никогда не обходили закон.
Проценты можно было взимать не больше ста, т. е. приблизительно вдвое меньше, чем взимали потом в нынешних банкирских конторах.
Уличенный в игре на бирже или в имении онкольного счета подвергался потоку и разграблению – древнему правительственному и банкирскому способу наказания преступника.
Владимир Мономах не был чужд и литературы. Пред смертью он написал «Поучение своим детям». В поучении он сначала рассказывает о своих подвигах.
«Был, – пишет он, – на коне и под конем. На коне хорошо, а под конем плохо. Медведь однажды прокусил мое седло, от чего оно тут же в страшных мучениях скончалось, не оставив потомства. 83 раза меня бодал лось и метал на рогах буйвол. Живите поэтому, дети, в мире и любви».
Дальше Владимир Мономах поучает детей:
«Не забывайте убогих, сирот, вдов»!
Дети Мономаховы, послушные отцу, всю жизнь не забывали вдовиц.
После Владимира Мономаха князья забастовали.
– Не хотим быть талантливыми! – заявили князья. – Слава Богу, не иноземцы.
Когда какой-нибудь князь начинал проявлять признаки даровитости, остальные князья объявляли его штрейкбрехером и подсылали к нему убийц. Так был убит обвиненный в талантливости Андрей Боголюбский. Впоследствии оказалось, что произошла судебная ошибка. Слухи о талантливости Андрея Боголюбского были сильно преувеличены. Этот князь был более себялюбив, чем храбр, и стремился больше к завоеванию своих народов, чем чужих. С чужими народами он часто обращался по-человечески, в особенности с теми, которых ему не удалось завоевать. Со своими же народами он не церемонился, что его нынешние потомки Петр и Павел Долгорукие, принадлежа к конституционной партии, тщательно скрывают.
Остальные князья, а с каждым годом их становилось все больше и больше, проводили время в ссоре друг с другом и в придумывании себе приятных сердцу кличек.
Один называл себя «Храбрым»; другой – «Удалым»; третий – «Отчаянным»; четвертый – «Бесстрашным»; пятый – «Богатырем» и т. д.
Народ не мешал князьям ссориться, так рассуждая:
– Чем больше князья будут заняты ссорами, тем меньше будут заниматься нашими делами.
Тогда еще не существовала пословица «паны дерутся, а у хлопцев чубы трещат».
Чубы трещали у ссорившихся князей. Суздальские князья трепали чубы владимирским князьям; владимирские – суздальским. Киевские князья трепали чубы и тем, и другим, и, в свою очередь, подставляли чубы новгородским князьям.
Ростовские князья долгое время ходили без работы, но потом присоединились к суздальским князьям, вместе с ними трепали чужие чубы или давали трепать свои.
Много князей от чуботрепания за весьма короткое время облысели, как колено, и сделались родоначальниками балетоманов и вообще мышиных жеребчиков.
Не мешал также народ князьям называться «Удалыми» и «Бесстрашными».
– Пусть называются! – говорил, улыбаясь, народ. И добавлял добродушно: – Чем бы дитя ни тешилось, лишь бы не рубило головы.
Самая крупная ссора произошла между Торжком и Новгородом из-за Макарьевской ярмарки.
Торжок, славящийся своею обувью, ни за что не хотел приезжать на ярмарку.
– Если ты ходишь без сапог, – говорил Торжок, – то и приезжай ко мне! Обую. А таскать свой товар к тебе не стану. Сапоги вещь нежная и самолюбивая. Принесешь деньги, возьмешь сапоги.
Но Новгород ни за что не сдавался.
– При мне, – говорил он, – деньги, при тебе товар. Хочешь получить деньги, потрудись ко мне на ярмарку.
Сторону сапог приняли князья Ярослав и Юрий, а за Новгород вступился Мстислав Удалой.
Понятно, что раз вмешались князья, война стала неизбежной.
Макарьевская ярмарка одержала верх над сапогами в обратила их в бегство. Князь Юрий, ставший грудью за сапоги, еле спасся в одной рубашке. Торжок смирился и в знак покорности стал величать Новгород «господином». Потом это вошло в обычай и все, обращаясь к Новгороду, говорили: