Глава 1 Начало всех начал
Среди цветов – вишня, среди людей – самурай.
Эта книга посвящена самураям, но для того, чтобы понять, кем были эти суровые и храбрые воины, которых также называют японскими рыцарями, необходимо прежде всего познакомиться с историей Японии, ее культурой и традициями. Поэтому рассказ о самураях мы начнем издалека – с доисторического периода развития этой страны, с древнейшей истории Японии, с ее мифологии и религии. Дело в том, что древняя японская религия «синто» («путь богов»), основанная на почитании природных явлений и объектов и душ умерших, и распространившийся в Японии позднее буддизм оказали огромное влияние на формирование бусидо (по-японски это значит «путь воина») – кодекса чести японских самураев. Кстати, о том, что японцы издревле были храбрыми воинами, свидетельствуют уже их древнейшие мифы о происхождении мира. Ведь в них упоминаются такие виды оружия, как копье и меч, которыми и боги и герои пользуются постоянно.
Древние японские книги, «Кодзики» и «Нихон сёки», составленные в начале VIII века, повествуя о происхождении мира, рассказывают, что когда-то давным-давно на Равнине Высокого Неба появились первые боги. Причем были они невидимы, и никто не знал их имен. Неизвестно, сколько времени прошло, прежде чем там же появились и другие боги, и среди них Идзанаги и Идзанами – брат и сестра и первые из богов, чьи имена стали известны людям. Старшие боги поручили им сотворить землю и дали в руки волшебное копье. И вот, разглядывая с Небесного Плавучего Моста покрывающий Землю Океан, брат и сестра погрузили в него копье и взбаламутили его воды. Когда же они вытащили его из воды, с его наконечника сорвались капли, которые упали вниз и застыли, превратившись в Оногородзима – «Сам собой сгустившийся остров». Божественная пара спустилась на остров, а яшмовое копье использовала в качестве опорного столба в своем доме. Брат и сестра стали супругами и породили множество детей, и среди них – Японские острова.
Идзанами и Идзанаги. Картина художника Кобаяси Эйтаку (1843–1890).
Не надо долго вчитываться в древние хроники, чтобы встретить там и первое упоминание меча. Это оружие принадлежало Идзанаки, которым он убил своего сына, Бога огня, рождение которого причинило страшную боль Идзанами. Богиня была так расстроена случившимся, что ушла в подземный мир. В раскаянии из-за первого в мире убийства и скорбя о своей жене, Идзанаки, подобно Орфею, спустился в подземное царство, чтобы вырвать ее из когтей богов Ада. Однако его попытка не удалась; на обратном пути его преследовали восемь Богов грома и прочие злые духи, от которых он весьма искусно отбивался своим мечом. Вернувшись, он совершил многочисленные омовения, чтобы очиститься от адской скверны, и при этом породил еще трех детей, ставших впоследствии главными японскими богами. Так, из воды, омывшей его левый глаз, возникла Богиня солнца Аматэрасу, из омовения правого глаза – Бог Цукиёми, а из воды, омывшей Идзанаки нос, – Бог Сусаноо. Самая старшая из детей, Аматэрасу, получила во владение Равнину Высокого Неба; порывистому Сусаноо, Богу стихий, бурь и вод, досталось море, а Цукиёми почему-то сделался Богом луны. Аматэрасу Омиками («Великая, священная богиня, сияющая на небе») стала не только главной богиней японцев, но и прародительницей японских императоров. Дело в том, что это она послала на землю своего внука Ниниги-но Микото («Юношу – бога рисовых колосьев») и подарила ему три волшебных предмета: бронзовое зеркало (с помощью которого боги однажды выманили на свет рассерженную Аматэрасу, скрывшуюся в пещере), подвески из яшмы и «Меч Клубящихся Туч» – подарок ее брата, грозного Сусаноо.
Айны – коренные жители Японских островов. Фотография ХIX в.
Кстати говоря, добыл Сусаноо этот меч отнюдь не без труда, хотя и не столько своей силой, сколько с помощью хитрости. Дело в том, что в то время на земле в области Идзумо жил некий гигантский змей с восемью головами и восемью хвостами, и был он так велик, что его хвосты заполняли сразу восемь долин. Его глаза были подобны солнцу и луне, на хребте росли леса. Этот змей, глотавший людей целыми деревнями, особенно любил молодых девушек, и вот Сусаноо и вызвался его убить. Выбрав в качестве приманки красивую девушку, он вооружился отцовским мечом и спрятался неподалеку, однако помимо оружия припас для чудовища еще и изрядное количество сакэ. Змей приполз и, не обращая внимания на девушку, погрузил все восемь голов в чашки с сакэ (видимо, чашки эти были подходящего для него размера!) и выпил все до последней капли. Вскоре после этого он опьянел и стал легкой добычей Сусаноо, который выскочил из засады и принялся рубить обездвиженного змея на куски. Когда же он дошел до хвоста, то клинок отскочил, и он обнаружил, что там спрятан волшебный меч. Этот прекрасный клинок он подарил своей сестре, а поскольку ту часть змея, где он был найден, окутывали черные тучи, придумал ему название: «Амэ-но муракомо-но цуруги», или же «Меч Клубящихся Туч».
Что же касается Ниниги-но Микото, то на земле он женился и со временем передал все три подарка своей матери своему внуку Дзиммо, как раз и ставшему первым императором Японии. Согласно традиции он взошел на трон 11 февраля 660 года до н. э., и этот день вплоть до настоящего времени, несмотря на всю его легендарность, является едва ли не главным национальным праздником страны.
Современная археология, впрочем, дает более приземленные, но ничуть не менее убедительные доказательства присутствия человека на Японских островах на протяжении последних 100 000 лет. Первые 90 000 лет Япония была связана с Азиатским материком. Затем, в конце последнего ледникового периода, таяние ледников привело к поднятию уровня Мирового океана, и Япония оказалась отрезанной от материка теми самыми проливами, которые сыграли такую важную роль в ее дальнейшей истории. Что же касается первобытного населения, то оно появилось на островах Японского архипелага в каменном веке, около 40 000–30 000 лет назад. Жители образовавшихся Японских островов промышляли рыболовством и охотой, на морских берегах они собирали моллюсков, в лесу – орехи и ягоды, пищи им вполне хватало. Этот долгий отрезок времени, японский неолит (позднейший каменный век – время, когда все орудия делаются из камней и костей животных), получил название Дзёмон. Японцы тогда еще не владели обработкой металлов, они не знали гончарного круга, но уже умели делать горшки: скатывали из мокрой глины длинные полоски-колбаски, налепливали одну глиняную колбаску на другую и обжигали их на огне. Перед обжигом они украшали керамику, отпечатывая на глине веревки, отсюда и название периода («дзёмон» по-японски значит «веревочный узор»). Кроме того, они лепили удивительные фигурки догу, что переводится как «одеяние, закрывающееся с головой», и ученые всех стран мира до сих пор не могут решить, кого именно они изображают – то ли земных людей в ипостаси небесных богов, то ли неведовых пришельцев из космоса.
Весь уклад их жизни изменился, когда примерно около 300 года до н. э. на острова с материка стали переселяться племена, уже знавшие обработку металла, гончарный круг и умевшие выращивать рис. Между аборигенами и пришельцами, по всей видимости, сразу же начались вооруженные столкновения, настолько они были друг другу противоположны во всем.
Кто были обитавшие в то время в Японии аборигены? Ученые считают, что это были так называемые айны, или эмиси, самоназвание которых «айну» переводится с их языка как «человек» или «мужчина». Происхождение этого народа остается неясным. Их часто относят к австралоидной расе, однако последние исследования дают возможность предположить их близкие расовые связи с тунгусами, алтайцами и другими жителями Урала и Сибири. Впрочем, сами айны тоже были пришельцами, появившимися в Японии около 8–7 тысяч лет назад, и это они как раз и создали там неолитическую культуру Дзёмон. Внешне эти черноволосые и густобородые «дикари» очень сильно отличались от японцев и говорили на своем языке. Главным божеством у айнов был медведь, на которого они же и охотились. Естественно, что с пришедшими с материка переселенцами имели место и смешанные браки, чем объясняется относительная волосатость японцев по сравнению с другими монголоидами, однако полного смешения аборигенов с ними так и не произошло, а дружественные отношения между ними так и не сложились. Айны пытались уничтожить пришельцев, а те, в свою очередь, уничтожали айнов.
«Айны охотятся на оленя». Картина японского художника Бёзана Хирасавы (1822–1878), кисти которого принадлежит уникальная серия акварельных рисунков под названием «История и обычаи айнов». Он несколько лет прожил на острове Хоккайдо среди айнов, а все его работы сделаны в 1850–1860 гг. Бёзан Хирасава рисовал тушью, акварелью, гуашью, серебром, бронзой и в основном продавал свою графику иностранным туристам. В Японии сейчас имеется всего лишь четыре его рисунка, часть работ находится у нас в России, в Омске. Пока найдено только 60 рисунков. Расшифровкой сюжетов занимались этнографы, историки университета Чиба и Токийского национального музея. Эти яркие и необычные по сюжетам акварели носят ярко выраженный этнографический характер. В сюжетах своих картин Хирасава изобразил традиционный уклад жизни айну – сцены охоты, рыбной ловли, ритуальных праздников, их встречи с японцами. Используя опыт общения с этим народом, художник сумел передать их самобытную материальную и духовную культуру.
Айны охотятся на медведя, который задрал потерявшуюся лошадь. Бёзан Хирасава.
Вот как были описаны айны в японской хронике «Нихон сёки», где они фигурируют под именем эмиси/эбису; слово «эмиси», по всей видимости, происходит от айнского слова emus – «меч»: «Среди восточных дикарей самые сильные – эмиси. Мужчины и женщины у них соединяются беспорядочно, кто отец, кто сын – не различается. Зимой они живут в пещерах, летом в гнездах [на деревьях]. Носят звериные шкуры, пьют сырую кровь, старший и младший братья друг другу не доверяют. В горы они взбираются подобно птицам, по траве мчатся как дикие звери. Добро забывают, но если им вред причинить – непременно отомстят. Еще – спрятав стрелы в волосах и привязав клинок под одеждой, они, собравшись гурьбой соплеменников, нарушают границы или же, разведав, где поля и шелковица, грабят народ страны Ямато. Если на них нападают, они скрываются в траве, если преследуют – взбираются в горы. Издревле и поныне они не подчиняются владыкам Ямато». Даже если учесть, что большая часть этого текста из «Нихон сёки» («Истории Японии») является стандартной характеристикой любых «варваров», с которыми приходилось сталкиваться древним японцам, то все равно охарактеризованы они здесь достаточно подробно.
Известно, что в основе всех без исключения религий лежат три древнейшие группы верований, уходящие своими корнями еще в палеолит. Это анимизм – вера в душу и в духов, тотемизм – вера в то, что каждый человек имеет своим предком некую духовную сущность, например животное, и магия – суть которой в том, что путем неких обрядов и действий можно оказать воздействие на души живых и умерших людей и животных. Пережитки этих верований можно найти в любой современной религии и в культуре. Например, хорошо нам всем знакомые фамилии Волков, Медведев, Скворцов есть явные пережитки тотемизма, оккультизм во всех его видах – современная интерпретация анимизма, ну а различные религиозные обряды, суеверия и «плохие приметы» – это типичная выродившаяся магия. Что же касается Древней Японии, то уже ко времени правления десятого императора, которого звали Судзин (около 200 г. н. э.), в японских мифах стала преобладать примитивная форма анимизма, которая получила название синто, или «путь богов». Характерной чертой синто является то, что определенные места: водопады, вершины гор, нагромождения скал необычайной красоты или даже просто лежащие у дороги и поросшие мхом камни – считаются местом обитания духов – ками.
– Что такое ками, Марико-сан?
– Ками необъяснимо, Анджин-сан. Это похоже на дух, но это не дух, как душа, но не душа. Может быть, это бесплотная сущность вещи или человека… вы знаете, человек становится ками после смерти, но дерево, камень или растение, картина – тоже ками. Они существуют между небом и землей и навещают землю богов или покидают ее в одно и то же время.
– А Синто? Что такое Синто?
– Ах, это тоже невозможно объяснить. Это похоже на религию, но это не так. Сначала это не имело даже имени – мы только называли это Синто, Путь Ками, тысячу лет назад, чтобы отличать от Батсудо, Пути Будды. Но хотя это и неопределимо, Синто – это сущность Японии и японцев, и хотя оно не является ни теологией, ни божеством, ни верой, ни системой этики, оно служит нашим оправданием существования. Синто – это культ природы мифов и легенд, в которые никто не верит всем сердцем, но все-таки каждый в целом их почитает. Человек есть Синто в то же самое время, если он рожден японцем.
– Вы тоже Синто, несмотря на то что стали христианкой?
– О да, конечно…
Айны на приграничном рубеже. Кодама Садаёси. Картина XVIII в. Токийский национальный музей
Такие места становились средоточием культа, и, как правило, рядом с ними строились синтоистские святилища, легко узнаваемые по характерной форме ведущих к ним ворот, напоминающих греческую букву «П» и называющихся тории. Ками не боги в том смысле, какой мы вкладываем в это слово, и переводить «ками» словом «бог» неправильно. Ками – это магические сущности, которые могут обитать в дереве, в камне, в горном потоке, ведь если душа есть у человека, то почему бы ей не быть у ветра или родника? Однако и богам в этой религии тоже нашлось место, вот только место это всегда было «где-то там», в то время как ками могли находиться рядом с людьми постоянно. Согласно учению синто, вся Вселенная едина, а святые места являются теми уголками творения, где человек может слиться с природой и почтить ее творцов. Синто не объясняет этот мир, но приглашает человека принять в нем участие, отождествляя себя с такими природными явлениями, как деревья, земля, вода, рождение, жизнь и смерть. А так как для японцев, в силу естественно-географических причин их проживания, все эти явления были намного ближе, чем, например, у тех же христиан, то и неудивительно, что эта религия настолько им понравилась, что сохраняется наравне с буддизмом в Японии до сих пор! Кстати, один из наиболее почитаемых синтоистских храмов в Японии в Исэ на острове Хонсю как раз и был, как считается, построен императором Судзином, причем японцы верят, что именно в нем хранится то самое волшебное зеркало богини Аматэрасу! Самое интересное, что для того, чтобы подчеркнуть, что этот храм не какой-то там памятник, а часть живой природы, его каждые двадцать лет сначала сносят, а затем опять отстраивают заново.
Кроме этого, древние японцы верили в то, что весь мир наполнен различные волшебными сущностями, подчас демонического характера, которые враждебны человеку, иногда безразличными к нему, а иногда и такими, которые могут помочь в трудную минуту, надо только лишь их об этом хорошо попросить!
Культурные различия, вызванные естественно-географическими причинами, бывают порой даже очень занятны. Ну вот, например, хорошо известно, что в древности все природные пространства у славян имели своих мифических хозяев. В лесу хозяйничал леший, в реках и озерах – водяной и русалки, в болоте – болотник, в поле – полевой. Обжитое человеком пространство также было заселено духами. В доме тайно жил домовой, в бане – банник, в овине – овинник. А если в доме появлялась кикимора, то его обитатели ждали беды. В озерах также водились русалки, в лесу – правда, это уже несколько более поздний персонаж – жила также Бага-яга. Но этим-то, в общем, список известных нам волшебных сущностей и ограничивается, причем все они за чем-то следят и равным образом за что-то отвечают.
А вот у японцев этих самых волшебных сущностей так много, что просто и не сосчитать, хотя у них тоже есть отвечающие за что-то духи – например, дух помоек, в силу чего он соответственно пахнет и обладает скверным характером. Но что вы скажете о том же Бакэ-дзори, который просто селится в старой обуви, за которой давно не ухаживали? Или о таком духе, как Иттан-момэн, что забирается в постиранное белье, вывешенное для просушки, и любит обвивать и душить человека?
Гуляя в японском лесу, вы можете встретить женщину с мощной гривой волос, которая, увидев одинокого путника, станет громко смеяться. Но даже не подумайте смеяться ей в ответ, потому что это Хари-онаго, людоедка. На конце каждого ее волоса – острый крючок. Стоит только засмеяться ей в ответ, как она раздерет ими несчастного на кусочки и сделает из него сябу-сябу – тушеное мясо. Впрочем, не стоит никуда ходить в лесу и просто с красивой девушкой, которую вы можете там повстречать вроде бы как случайно. Дело в том, что она может оказаться лисицей-оборотнем кицунэ, а к ней у японцев отношение двоякое. Это смесь обожания и страха. У кицунэ сложный характер, который может сделать из демона как лучшего друга человека, так и смертельного врага. В зависимости от того, с кем именно лисица собирается общаться, она может принять любой облик – красивой девушки, миловидного юноши, мудрого старика или невинного ребенка. Они способны поддержать умную беседу и, кроме того, знают толк почти в любой профессии. И в то же время нет жены милее, чем кицунэ. Полюбив, они готовы для своего избранника на любые жертвы. Кроме того, чернобурые лисы приносят удачу в торговле, а белые и серебристые вообще дали клятву божеству злаков Инари помогать всему человечеству. Очень повезет тем людям, которые по воле случая поселятся на священной для кицунэ земле. Такие счастливые семьи называют «кицунэ-моти»: лисы обязаны всюду следить за ними и охранять от всяких бед, а любого, кто обидит кицунэ-моти, ожидают болезни и несчастья.
Нельзя спрашивать в лесу и совета у ежа. Ежи в Японии отнюдь не добрые зверюшки, как у нас, а злые, и общение с ними к добру не приводит! А еще в японских лесах встречаются злобные лешие тэнгу, злые духи акурё и демоницы кидзё. Не обошлись японцы и без гномов, причем опять-таки совсем не таких, какими они были в Европе. Например, неизменными спутниками тех же тэнгу являлись тэнгу-караси – злые гномы с острым птичьим клювом и крыльями!
Зато Сунэ-косури существо вполне безобидное, и у него только лишь одно занятие в жизни – кидаться людям под ноги для того, чтобы они спотыкались. Так что если вы споткнулись в Японии, то виноват в этом, скорее всего, именно он! А вот Абуми-гути – это ожившие конские стремена, которые, если они остались после смерти своего хозяина на поле сражения, превращаются в странного вида зверька и бродят по свету в его поисках. Дзюбокко – это деревья, выросшие на полях битв. К ним также лучше не подходить, потому что они высасывают кровь из человека. Дзёре-гумо тоже живет в лесу и ночью превращается в паукообразного монстра. А вот Ко-дама – дух старого дерева – совершенно безобиден, это всего лишь лесное эхо.
Гюки – химера, похожая на быка, живет в старых прудах. Если она выберет кого в жертву, то будет преследовать, не отставая до самой смерти. А когда поймает, то выпьет тень человека-жертвы, после чего тот заболеет и умрет. Шаги гюки беззвучны. Избавиться от монстра можно только одним способом – повторяя странную фразу: «Листья тонут, камни плывут, коровы ржут, кони мычат». И вот ведь какой фантазией надо было обладать, чтобы такое придумать?!
Впрочем, покоя вам не будет даже у себя в доме. Например, если у вас есть масляная лампа, то Абура-акаго посетит вас обязательно. Выглядит он как младенец, а его дело – воровать масло из лампы. Причем это тоже дух, но дух особый. Будучи человеком, он воровал масло из святых мест и продавал его. А вот после смерти в наказание превратился в это… Тэньё-намэ имеет вид человека на очень длинных ногах, а его занятием является вылизывание потолков в комнатах. Вреда от него нет. Напротив, его появление говорит о том, что потолки пришла пора чистить.
Впрочем, император Судзин прославился не только тем, что воздвиг святилище в Исэ, но и тем, что сделал у себя в государстве два очень важных нововведения. Так, столкнувшись с угрозой мятежа, он создал институт военачальников четырех самых важных областей страны. Они стали носить титул сёгуна (что можно перевести примерно как «главнокомандующий») – и это был первый случай употребления этого термина, ставшего впоследствии таким значимым. Другое нововведение было более простым, но так же очень важным – он ввел подоходный налог.
Ничуть не менее важно, что у него был сын, а у того, в свою очередь, тоже был сын, и вот этому-то отпрыску императора Судзина, которого звали принц Ямато, и довелось сыграть очень важную роль в истории самураев, хотя сам он об этом, разумеется, даже и не подозревал. Начнем с того, что личностью он был наполовину легендарной, однако в легендах о нем отчетливо узнается характерный самурайский архетип. Ну, точно так же, как в рыцарских балладах Западной Европы, древнерусских былинах или сказаниях древних греков, посвященных их богам и героям.
Но вот что интересно. Еще философ Сократ заметил интересную особенность современной ему греческой мифологии: ее олимпийские боги ведут себя так в ней, как это не могло бы прийти в голову ни одному нормальному древнему греку. Они чревоугодничают, предаются разврату с земными женщинами, а боги-дети свергают богов-отцов вместо того, чтобы их уважать. Соответственным образом ведут себя и дети богов, например, тот же Геракл, далеко не всегда показанный в мифах объектом, достойным для подражания. Не верите? Но ведь он же использует стрелы, отравленные ядом Лернейской гидры, то есть применяет оружие, которое доблестные воины всегда осуждали. Что это? Случайность? Или так было сделано специально, чтобы показать простым смертным, как делать не следует, и то, что позволено Юпитеру, не позволено волу?!
Так, например, тот же бог Сусаноо, желая досадить своей сестре богине Аматэрасу, во-первых, снес межи на ее полях, оросительные каналы засыпал, во-вторых, в ее покоях, предназначенных для еды, испражнился и разбросал испражнения.
Впрочем, богиня, как истинная японка, не стала его за это упрекать, хотя иначе как безобразным его поведение трудно назвать, а сказала: «На испражнения похоже, но это братец мой – бог, наверное, наблевав спьяну, ты так сделал. А что межи снес, каналы засыпал, – так это, наверное, братец мой – бог, ты землю пожалел и потому так сделал» – то есть для всех этих безобразий нашла приличное оправдание. Так говорится в «Кодзики» («Записках о деяниях древности»), то есть информацию обо всех этих его некрасивых деяниях следует считать чем-то вроде тех сведений, что содержатся в Библии у христиан.
И вот теперь то же самое мы встречаем и в сказаниях о подвигах и легендарного принца Ямато Такэру. Своей храбростью он вполне мог бы соперничать с рыцарем Круглого стола Ланселотом Озерным или одним из древнерусских былинных богатырей. Вот только истинно рыцарский дух в нем почему-то совершенно отсутствует, а многие поступки его кажутся попросту странными, если не сказать больше!
Так, его карьера мастера меча началась с того, что он убил своего старшего брата всего лишь за то, что тот опоздал к обеду. И не просто убил, а задушил, оторвал ему конечности, завернул в соломенные циновки и выбросил! Этот поступок так шокировал его отца, императора Кэйко, что он отправил сына на остров Кюсю, где его воинственная натура могла бы найти себе выход в битвах с врагами императора. Первыми, кого он должен был убить по приказу отца, были братья-храбрецы Кумасо. Подобравшись к дому врага и обнаружив там три ряда стражников, он переоделся в женскую одежду, данную ему его теткой, и присоединился к пировавшим там вражеским вождям. Когда они достаточно опьянели, он выхватил спрятанный под одеждой кинжал и убил их обоих, то есть действовал не как самурай, а как самый настоящий подлый и презренный ниндзя. Затем он победил еще одного вождя в провинции Идзумо, причем опять-таки не силой, а хитростью. Сначала он с ним подружился, да так, так что тот стал считать его чуть ли не своим братом. Потом он сделал меч из дерева и стал носить его, засунув в ножны словно настоящий. В конце концов он пригласил доверчивого вождя искупаться в реке. Свои мечи они оставили на берегу, и тут, выйдя из воды, принц Ямато предложил ему в знак дружбы обменяться мечами. Вождь ответил согласием, а затем принял его коварное предложение скрестить мечи в дружеском поединке. Разумеется, он тут же обнаружил, что его новый меч сделан из дерева, но было поздно, потому что принц Ямато убил его.
Ямато Такэру в костюме служанки готовится убить вождя Кумасо. Ксилография Цукиоки Ёситоси (1839–1892).
Статуя Ямато Такэру в Keнрокуэн в Каназава, провинция Исикава.
Понятно, что все эти поступки принца Ямато откровенным образом не соответствовали идеалу самурая-воина, однако он и в дальнейшем вел себя совсем не так, как подобало бы настоящему самураю, то есть «рыцарю без страха и упрека»! Получив приказание снова отправиться в путь, он опять посетил свою тетку, верховную жрицу великого святилища в Исэ, и получил от нее священный «Меч Клубящихся Туч», то есть практически самое могущественное оружие из всех существовавших в то время. Но, даже обладая таким мечом, победу в этом походе Ямато одержал отнюдь не при помощи этого меча. Дело в том что гигантский змей, убитый Сусаноо, чудесным образом воскрес, встал у него на пути и потребовал, чтобы тот вернул ему «Меч Клубящихся Туч». Однако Ямато просто перепрыгнул через змея, а биться с ним не стал. Другим препятствием в его странствиях стала прекрасная девушка по имени Ивато-химэ, которую он страстно полюбил. Вот только вместо того, чтобы жить вместе с ней долго и счастливо, он почему-то решил ее покинуть и направился в страну Сагаму, правитель которой решил его погубить, хитростью заманил в долину, поросшую сухой высокой травой, а затем поджег ее. Вот тут-то принц наконец-то и использовал меч, скосил вокруг себя траву, поджег ее и этим спасся. Правителя и его людей он, разумеется, также всех убил и сжег их тела. А вот меч его с тех пор стал известен как «Кусанаги-но цуруги» («Меч, Раздвигающий Траву»).
На этих ксилографиях Утагава Куниёси (1798–1861) вы можете увидеть некоторых самураев из тех 47 верных вассалов, что совершили поступок, о котором в Японии спорят до сих пор. Прочитать о нем вы сможете на страницах 489–499. Ну а пока перед вами постепенно пройдет целая галерея мастерски выполненных работ этого великого мастера и коллекции музея Уолтерса.
Ято Нориканэ с копьем в руке пьет из фарфоровой чаши. Известно, что он так же мастерски владел копьем, как и мечом, а своей смелостью даже превзошел своего отца. Его поэтическим псевдонимом было имя Токухо, а сочинял он стихи в жанре хайку или хо ку.
Догу – глиняная фигурка эпохи Дзёмон с лицом в форме сердца. Токийский национальный музей.
Едва избежав смерти, он опять вернулся к Ивато-химэ. Но зная (откуда – непонятно!), что он не может остаться с ней навсегда, Ямато покинул ее и на этот раз, хотя и оставил ей на память свое величайшее сокровище – «Меч Клубящихся Туч», или «Раздвигающий Траву», который Ивато-химэ приняла со слезами на глазах и зачем-то решила повесить на тутовое дерево. Тут на героя опять напал вездесущий гигантский змей, через которого он вновь перепрыгнул, однако при этом задел его ногой. От этого у него начался жар, распространившийся по всему телу. Купание в холодном ручье принесло ему облегчение, и жар спал, но болезнь его не покидала, и он слег.
Предчувствуя скорую кончину, больной принц вновь захотел увидеть Ивато-химэ. И она перед ним появилась, поскольку, как оказалось, все это время она тайно следовала за ним в его странствиях. Принц воспрянул духом, но его здоровье продолжало ухудшаться, и в итоге он умер и превратился в белую птицу, которая улетела на юг.
Таков трагический конец жизни Ямато, описанный в эпических сказаниях о подвигах самураев, равно как и рыцарей Круглого стола, встречающиеся постоянно: герой одинок, его повсюду преследуют враги, а в итоге он умирает молодым от нелепой случайности. Причем представление о самурае как об одиноком воине-герое живо в Японии до сих пор, а принц Ямато первым стоит в ряду ее героев. Более того, его имя есть в обеих самых ранних официальных историях страны – полумифологической «Кодзики» («Записках о деяниях древности»), составленной в 712 году, самой старой из дошедших до нас японских книг, и уже упоминавшейся «Нихон сёки» 720 года. Вообще-то говоря, японская история просто изобилует подобными героями и неудачниками. Вот только не совсем ясно, зачем именно образ Ямато, с которого-то, по сути дела, как раз все и началось, был создан таким противоречивым и столь мятущимся? Возможно, правда, что это было сделано специально, и мы в данном случае опять-таки имеем дело с «принципом Юпитера и вола», и он просто был наглядно призван, чтобы показать самураям, что есть в их истории и такие примеры, следовать которым явно не следует! Или, напротив, героическое в нем (хотя в чем оно, это самое «героическое»?) должно было затмить собой все негативное в его образе? Кто знает?!
Хотя художник – автор этого изображения и неизвестен, он, безусловно, прекрасно знал историю самураев и разбирался в их вооружении. Перед нами самурай в полном боевом снаряжении, детали которого выписаны исключительно тщательно и подробно. Библиотекаконгресса США.