«Возможно, вы совершенно не виноваты. Даже если виноваты, помните, что все совершают ошибки».
Автору было 25, когда он встретил Ронду – свою будущую жену. Правда, через полтора года брака они разошлись, оформив совместную опеку над дочерью Еленой. Коулман мог видеть Елену по средам и выходным. Когда девочке было 7, он снова женился и стал проводить время с дочерью гораздо реже, хоть и старался превратить каждую минуту в праздник.
Когда Коулману было 40, у него родились сыновья-близнецы. Он был счастлив воспитывать их, но всегда испытывал чувство вины за то, что не уделял внимание дочери от первого брака.
В возрасте 17 лет вопреки решению суда Елена перебралась жить к отцу и его новой семье. Казалось, всё должно было наладиться, но девушка не поладила со сводными братьями.
В 22 она призналась, что никогда не чувствовала себя любимой, особенной и нужной отцу. Это был конец. Пройдет несколько лет, прежде чем они заговорят снова.
Отчуждение от ребенка заставляет вас чувствовать себя потерянными и отчаянно жаждать ответов. Виноватых найти непросто, а иногда невозможно. Но если вы хотите иных отношений, будьте готовы измениться. Вы должны увидеть себя глазами детей и активно искать доказательства их правоты. И даже если вы думаете, что идеи ваших детей – полная чушь, вы всё равно должны начать со слов: «Хорошо, давай посмотрим на это вместе».
Всегда ли возможно примирение? К сожалению, нет. Коулман рассказывает две истории, которые закончились по-разному.
Ральф был грубым, эгоцентричным бизнесменом, требовавшим от сына Фрэнка благодарности, почтения и подчинения. Фрэнк мечтал заниматься гуманитарными науками, но отец пригрозил прекратить платить за учебу в колледже, если сын не будет обучаться чему-то практическому. В итоге парень получил степень бакалавра в области бизнеса, но вскоре вернулся к филологии.
Психотерапия помогла Фрэнку противостоять диктатуре отца и свободно вздохнуть после разрыва отношений.
Ральф считал, что сделал всё возможное для сына, оплатив образование и обеспечив материальное благополучие, так и не смог извиниться, признать право сына выбирать свой путь.
Иным был результат с другой семьей.
26-летняя Карина рассказывала о многочисленных случаях, когда мать Шинейд вызывала у нее чувство стыда и унижения, особенно в подростковом возрасте. Из-за этого во взрослой жизни девушка испытывала тревогу и неуверенность в себе.
Шинейд, мать Карины, рассказала о своем детстве: отец, которому поставили диагноз «параноидная шизофрения», бил ее, постоянно пропадал в психиатрических лечебницах, а в 42 покончил жизнь самоубийством. Мать безжалостно сравнивала Шинейд с ее более привлекательными и общительными старшими сестрами.
Коулман выразил сочувствие и поделился с ней своей историей. Поняв, что ее не обвиняют, Шинейд задумалась о необходимости признания страданий дочери.
На сеансе с Кариной Шинейд сквозь слезы принесла свои извинения, признавшись, что не стала матерью, которой мечтала быть. А дочь со слезами на глазах ее благодарила.
Первый шаг должны делать родители. Им нужно предоставить ребенку время и место, чтобы поговорить, почему отчуждение было необходимо. Родители должны сопереживать и попытаться найти в словах ребенка зерно истины.
В обоих случаях шанс на примирение зависел от способности родителей собраться с духом, проявить эмпатию и загладить свою вину.
Что может послужить причиной отчуждения?
• Развод родителей.
• Неприязнь со стороны партнера взрослого ребенка.
• Психическое заболевание или зависимости.
• Психотерапевт взрослого ребенка.
• Чувство излишней близости к родителю и желание ребенка обрести контроль над своей жизнью.
• Разногласия по поводу выбора, ценностей, образа жизни.
Несмотря на эти частные причины, Коулман подчеркивает, что отчуждение связано с глобальными переменами в обществе. Акцент на верности семье был заменен стремлением к самореализации, личному счастью. Значит, любые причиняющие боль отношения можно разорвать.
Вдобавок многое из того, что молодое поколение считает травмирующим или попустительским, едва ли привлекло бы внимание родителей любого предыдущего поколения. Для того чтобы называться травмой, событию теперь не обязательно быть связанным с серьезными угрозами жизни или здоровью, а также выходить за рамки обычного жизненного опыта.