Целовалась я в жизни чуть чаще, чем занималась сексом.
И всякий раз поцелуи были про что-то свое.
Иногда – про то, как нам не о чем разговаривать друг с другом, поэтому давай делать то, что не требует слов.
Иногда – про неловкость первого свидания и настороженность практически незнакомых людей.
Иногда – про то, что так положено – целоваться девушке с мужчиной, раз уж они собираются что-то замутить.
Наверняка на психфаках всего мира не раз писали дипломы, кандидатские и докторские на тему невербальной коммуникации посредством поцелуев. Но все гениальные открытия в этой области остались в пыльных архивах, там же примерно, где и мои изыскания о роли варенья из крыжовника в личной жизни литературных героинь викторианской эпохи.
А жаль.
Я бы почитала.
Потому что внезапно вся вот эта невербальная коммуникация и ее сложный анализ вылетели из головы, выдутые холодным ветром.
С Егором целоваться было просто… вкусно.
Совершенно бездумно, бездуховно и бесстыдно.
У него были упругие губы, горячее дыхание и умелое нетерпение – и это все, что я могла бы сказать, потому что вместо размышлений – я целовалась.
Мне хотелось еще и еще – не отрываться от его рта, чуть-чуть привставать на цыпочки, держаться за твердые плечи под влажной футболкой.
И наслаждаться его вкусом.
Его руки, лежавшие у меня на талии, потихоньку сползали на бедра, а там было недалеко и до задницы, которую он стиснул, резко втягивая носом воздух.
– Мммм… – сказал Егор, отстраняясь и окидывая меня немного мутным, но по-мужски оценивающим взглядом с головы до ног.
Оп!
И куда теперь делось мое «бездумно»?
Три коктейля и лихое безумие покинули чат. Я начала опасно трезветь и осознавать, что я все еще осталась собой – довольно крупной девочкой в наш век, когда лишний вес куда большее преступление, чем колдовство или разврат в былые времена.
В полутьме бара, сидя за столом, мне еще удавалось скрывать свои истинные габариты, а тут он их оценил самым надежным способом – облапав со всех сторон.
Если он сейчас что-нибудь скажет про то, что мне надо похудеть…
На всякий случай я тоже отстранилась и приготовилась мужественно выдержать это испытание. Я ведь не только большая, я еще очень сильная девочка, не впервой.
Ну же, не тяни! Пока я еще не окончательно сошла по тебе с ума!
Но Егор тут же рывком вернул меня обратно, впечатался твердыми бедрами в мой живот, еще сильнее сжимая пальцами ягодицы и выдохнул мне на ухо:
– Я охренеть как тебя хочу! Поехали ко мне!
Жар ударил мне в голову, прокатился волной по телу, превращая все мышцы в трясущееся желе.
Вместо ответа я сама пригнула его за шею к себе и впилась губами в губы.
Он тихонько то ли зарычал, то ли мурлыкнул, и, не отрываясь от поцелуя, выудил из кармана телефон и быстро ткнул на иконку вызова такси.
Меня всегда удивляли парочки в кино и сериалах, которые отчаянно, несмотря на присутствие таксиста, целуются, ругаются, трахаются в салоне машины. Он же человек, а не робот! Он же все это видит, имеет какое-то свое мнение.
Друзьям потом наверняка рассказывает, что вот, вчера вез молодоженов, так они даже за руки держаться стеснялись, а сегодня бесстыдную парочку – так они чуть друг друга не сожрали! Причем от девки еще можно было ожидать – такая толстуха кого угодно сожрет, а вот парень со своими широчайшими мышцами спины и бицепсами мог бы найти себе кого-нибудь получше, но поди ж ты – так ее валял на заднем сиденье, что после заказа пришлось перекурить.
Но оказалось, когда ты сама целуешься в такси с охренительным мужчиной с этими самыми прокачанными широчайшими мышцами, царапаешь их ногтями под футболкой, едва удерживаешься от стонов и чувствуешь наглые руки, забравшиеся под платье и обнаружившие полоску нежной кожи над резинкой чулка, то как-то совершенно наплевать, что там думает водитель. Пусть завидует молча.
Я была уже совершенно трезва, но меня несло какой-то горячей волной, которая предварительно уже снесла крышу и дальше хозяйничала в моей голове в свое удовольствие.
Егор тоже дрожал, вжимаясь в мое тело напряженным своим, резко дышал и стискивал то бедро, то грудь, то выдыхал на ухо что-то неразборчивое, но возбуждающее до вставших дыбом волосков на коже.
Перед входом в довольно дорогой и приличный отель нам пришлось привести себя в порядок и чуть-чуть выдохнуть. В холле, встречавшем натертым паркетом, позолоченными люстрами и умиротворяющей тишиной было бы совсем не к месту целоваться как бешеные лисы.
Мы переглянулись, выпустили друг друга из объятий, поправили волосы и сделали шаг друг от друга.
В лобби отеля царила такая тишина, что слышно было тиканье часов над стойкой ресепшена. Красные ковровые дорожки приглушали шаги, швейцары и носильщики провожали нас понимающими взглядами, седой лифтер косился то ли с осуждением, то ли – ожидая, что мы набросимся друг на друга, едва сомкнутся двери лифта.
От нас шарашило атомным возбуждением и нетерпением, но внешне придраться было не к чему, Егор даже свитер накинул, скрывая залитую пивом футболку.
Идти с ним по длинным коридорам отеля к номеру, не разговаривая, не прикасаясь друг к другу, в ожидании того, что сейчас будет за закрытыми дверями его номера – было пугающе, странно, сладко, непривычно.
Когда Егор отпер дверь, пропустил меня вперед, медленно запер замок и повернулся ко мне, я вдохнула и забыла выдохнуть.
Никто никогда не смотрел на меня так.
В его глазах было все, о чем я только читала до сих пор в романах: восторг, страсть, обещание и нетерпеливое желание, от которого кружилась голова.
Никто никогда не хотел меня – так.
– Индивидуальная экскурсия? – проговорила я срывающимся голосом, надеясь шуткой разрядить невыносимое напряжение между нами.
– Сейчас проведу… – хрипло пообещал Егор и сделал шаг ко мне, одним движением стягивая свитер вместе с футболкой.