– Ого! – крикнул Джек Гэмлин.
Он осадил свою лошадь на краю крутого обрыва. То было тесное горное ущелье, шириной не больше пятидесяти футов, но глубиной не меньше двухсот, служившее руслом горной речке, которая то тихо скользя, то быстро перебегая, то звучно падая, достигала самого дна расселины и там терялась в однообразном, неумолкаемом рокоте. Две высокие сосны, росшие на противоположном краю обрыва, вывороченные с корнями, повалились поперек ущелья: одна из них, прямая и стройная как стрела, зацепилась верхними ветвями за верхушку клена, росшего по эту сторону ущелья, и образовала нечто в роде воздушного моста, по которому в эту самую минуту бестрепетно перебирался мальчик лет четырнадцати. К нему и относилось восклицание мистера Гэмлина.
Мальчик остановился на полдороге через пропасть и взглянув сверху вниз на всадника, хладнокровно отозвался: – Ну так что-же, что ого?
– Разве нет другой дороги через эту чертову дыру, или вы ее всем другим предпочитаете? – продолжал Гэмлин очень серьезно.
Мальчик присел верхом на ветку и, болтая босыми ногами над бездной, вперил критический взгляд на собеседника. Джек для этого случая изменил несколько свою внешность: вместо обычного щегольского костюма, предписанного современною модой, он оделся на подобие испанского вакэро, т. е. надел широчайшие белые штаны с мелкими сборками, пунцовый широкий кушак, куртку и сомбреро (широкополую черную испанскую шляпу), что было чрезвычайно живописно и сидело на нем гораздо красивее, чем на настоящем вакэро. Мальчик не отвечал. Это удивило и даже обидело мистера Гемлина, который всегда гордился своим уменьем ладить с женщинами, ребятами, лошадьми и всякими вообще неразумными существами. Однако, он улыбнулся и промолвил спокойно:
– Подите-ка сюда, Джордж Вашингтон; мне нужно с вами потолковать.
Мальчик не стал оспаривать столь лестного, хотя и невозможного титула, но, подобрав ноги, встал на сосновый ствол и перебравшись до его вершины, перелез на клен. Тут он с ловкостью настоящей белки стал спускаться вниз, то перескакивая с одной ветки на другую, то хватаясь за них руками и перемахиваясь на лету, и вскоре совершенно легко и свободно очутился на земле. При близком рассмотрении оказалось, что он красивый мальчик, впрочем, настолько загорелый и покрытый веснушками, что его овальное лицо напоминало какое-то птичье яичко. Джек Гэмлин тотчас подумал, что этот мальчик вполне кстати в такой обстановке и составляет столь же необходимую черту этой лесной чащи, как и журчанье невидимого ручья, и бархатные тени, трепетавшие на лоснящейся шкуре его белой лошади, и этот жаркий воздух, напоенный запахом лаврового дерева. Если бы мистер Гэмлин имел более определенные понятия насчет лесных фавнов и дриад, он вероятно не усомнился бы в возможности встретить их именно тут.
– Я не расслышал, что вы там говорили, генерал? – заметил он с утонченной любезностью, – но ваша установившаяся репутация мне порукой, что вы не изволили соврать. Из этого я могу заключить, что другой переход через эту пропасть существует?
Мальчик улыбнулся: от этого его верхняя губа, очень короткая, совсем исчезла, выказав ряд белейших зубов, а совершенно черные глаза так и запрыгали от удовольствия.
– А вы не сумеете его отыскать! – сказал он лукаво.
– Да ведь и вы не нашли-бы вот этого доллара, кабы я вам не помог.
С этими словами мистер Гэмлин нагнулся к своему левому стремени и указал на землю, где в траве так и заблестел новенький доллар. Это был один из его фокусов, который всегда удавался, доставляя притом великое удовольствие и выгоду ребятишкам, а иногда немалый конфуз и даже проигрыш старшим.