Отец гнал машину по извивающейся как змея, узкой дороге вдоль лесной опушки. Холодная весна наконец уступила место припозднившемуся лету, которое вдохнуло новую жизнь в Ксертонь и ее окрестности. От мягких снежных шапок уже давно не осталось и следа, как и от тревог выпускных экзаменов. Мне стоило радоваться или хотя бы испытать ощутимое облегчение, ведь результаты превзошли мои скромные ожидания, однако я то и дело ерзала на сиденье, чувствуя себя как на иголках из-за выпускного.
– Что-то ты совсем притихла. – Костя мельком покосился на меня, продолжая держать обе руки на руле.
– До сих пор не уверена, что поехать праздновать со всеми – это хорошая идея.
– Ты готова.
– Ни к чему я не готова.
«Ася Черная вновь недооценивает себя, дамы и господа!» – почти пропел мне на ухо Каандор с заднего сиденья, и оттого, как неожиданно он подал голос, я подскочила.
– Заткнись.
Папа резко обернулся ко мне, полный невысказанного возмущения, и я поспешно постаралась объясниться:
– Нет-нет, я не тебе.
Костя мельком посмотрел в зеркало заднего вида, хотя прекрасно знал, что дух ему не покажется.
– Что, опять паясничает?
– Угу.
– Хоть кто-то сегодня в хорошем настроении, – ухмыльнулся отец.
– Именно это меня и пугает. – Я сложила руки на груди и отвернулась к окну.
Проносящийся мимо пейзаж успокаивал как никогда. Мне всегда нравилось, как преображался лес с заходом солнца. В сумерках все оттенки становились мягче, а атмосфера – таинственнее. Птицы замолкали, а воздух очищался от суматохи дня и с каждым новым вдохом наполнял легкие безмятежностью, помогая миру живых отойти ко сну.
Только на самом деле покой давно покинул эти края.
– Что, если вы с Денисом без меня не справитесь?
– Во-первых, нас далеко не двое сегодня в патруле, а во-вторых, мы прекрасно справлялись со своими обязанностями задолго до того, как ты вообще узнала о существовании вампиров и о том, кто ты сама.
Я закатила глаза.
– Раньше Ксертонь не была спорной территорией, которую хотят оттяпать себе сразу несколько кланов древних.
Отец пожал плечами.
– Жаль, конечно, что мать Стаса отошла в мир иной, толком так и не распробовав на вкус простую человеческую жизнь. Она была единственной, кто мог сдерживать другие вампирские кланы. На территорию настоящей чистокровной никто другой не положил бы глаз, если бы она была жива. Странный у вампиров, конечно, в этом плане кодекс чести. Ольга была взрослой женщиной, повидавшей многое. Именно ее семья владела лесопилкой и принимала к себе первых странствующих. Ксертонь – такой же ребенок Ольги, как каждый из Смирновых. Она прекрасно понимала риск, на который шла. Должно быть, она решила, что все ее воспитанники уже достаточно подросли и пора бы наконец пожить для себя. Что до Владимира, то я считаю, что доктор сделал своей жене настоящий подарок из любви.
– Подарить свой жене смерть в муках без возможности на спасение – довольно сомнительный подарок, не находишь?
– Нахожу. Но и с уважением отношусь к тому, чего Ольга желала для себя. О мертвых либо хорошо, либо никак. – Его ладонь скользнула по рулевому колесу. – Запомни.
– О Галине ты тоже готов сказать что-нибудь хорошее только потому, что она мертва? На всякий случай напомню, как они с Глебом похитили меня, хотели убить и в целом добраться до тебя.
Отец метнул на меня недовольный взгляд и сильнее сжал пальцами руль.
– Либо хорошо, либо никак. В случае с Галиной никак вполне подходит.
На это мне сказать было нечего, поэтому салон снова наполнила вязкая тишина. Лишь моя тревога за отца и Дениса, который стал мне хорошим другом после полугода совместных изнурительных тренировок, царапала внутри. Если хотя бы с одним из них что-то случится, пока я буду танцевать на выпускном или нежиться в бассейне спа-комплекса отца Ростовой, то не смогу себя простить.
Машина замедлила ход и свернула за ограду из высокого кустарника, который тянулся вглубь, скрывая территорию отеля от любопытных глаз. Строительство спа-комплекса Татьяниного отца закончилось не так давно, и Ростовы приготовились принимать первых посетителей, которыми и должны были стать мы с одноклассниками. Я достаточно скептически отнеслась к заявлению директора, что наш выпускной пройдет именно там. В голове не укладывалось, как мы в красивых платьях с традиционными лентами выпускников будем топтаться около хамама или стоять, как безликие манекены, вокруг бассейна. Я терялась в догадках, как выпускной совместим с поездкой в спа-центр, и не только я, однако скептицизм большинства одноклассников и их родителей растворился в воздухе, стоило директору упомянуть, что спа на деле больше похож на отельный комплекс, где выпускники смогут провести почти целую неделю за счет очень щедрого дарителя, который решил остаться неизвестным. Никто, конечно, не догадывался, чей же отец был спонсором, раз директор сохранила имя в тайне. Ну да, ну да. Татьяна же совсем не попадала под отчисление после распущенных обо мне слухов. Скандал таинственным образом утих, а Татьяна публично извинилась по школьному громкоговорителю – таким тоном, будто она зачитывала по бумажке кем-то заранее подготовленную речь, которая должна была удовлетворить мою жажду справедливости и спасти задницу Ростовой. У меня после дня открытых дверей проблем в жизни насчитывалось предостаточно, а сил в запасе оставалось критически мало, поэтому вести непонятно ради чего войну с мнимой королевой школы мне попросту казалось скучным. Смогла ли я простить Таню? Нет, однако за последние месяцы мы научились по крайней мере игнорировать друг друга, держа хорошую мину при плохой игре ради нашей общей подруги – Даши.
– Купальник взяла? – сменил тему отец.
– Конечно.
– А платье для выпускного бала?
На мгновение я замялась. Когда я только думала о переезде в Ксертонь, одним из решающих пунктов в списке «за» для меня был именно этот день. Я мечтала провести последний класс в школе, и особенно выпускной бал, по-другому, не боясь давления со стороны одноклассников и их насмешек над теми моими ценностями, которые отличались от их, но план сбросить с себя плащ белой вороны с треском провалился. Да, я обрела на новом месте друзей. Ксертонь приблизила меня к корням, открыла тайны собственной семьи. К тому же, хоть и неожиданно, так получилось, что мои мама и отец стали жить в одном городе, и мне больше не приходилось разрываться, ища место, которое я могла бы называть своим домом. Вот только каждое мое счастливое воспоминание омрачалось прикосновением темной изнанки волшебного мира, а сердце зияло ранами, которые вряд ли однажды затянутся до конца.
– Взяла, но пока не уверена, что оно мне понадобится.
– Дай себе разгуляться вволю, хотя бы на денек. Ты же такая молодая еще! – отец раздосадованно покачал головой.
– Если я хотя бы на мгновение расслаблюсь, то веселиться примется и Каандор.
«Ты заблуждаешься, если думаешь, что я способен сделать хоть что-то, чего не жаждала бы твоя душа», – подал голос мой темный попутчик, но я не стала отвечать. Спор о том, кто из нас главнее в этом теле, за прошедшие полгода стал мне казаться вечным, как этот мир. Жизнь разделилась на до и после с того момента, как сдерживающая наследие моего отца печать оказалась сломлена и я познакомилась с духом оборотня внутри себя.
Во время наших разговоров поздними вечерами Каандор любит сравнивать себя с зеркалом. Говорит, что на самом деле между нами нет большой разницы: разве только в том, как дух молниеносно принимал решения, считая любой мой сиюминутный порыв за волю сердца и стремясь поскорее помочь ее исполнить. Здесь и начинались мои проблемы.
Я чувствовала слишком много и порой так ярко, что вслед за накалом эмоций перед глазами принимались крутиться живые картины. И в них далеко не всегда одни герои были настроены дружелюбно по отношению к другим, ведь помимо положительного и светлого в моей душе находилось место и тьме. Наверное, похожее испытывали и другие люди. Вот только именно моя темная сторона любую жестокую сиюминутную фантазию воспринимала за руководство к действию, как ученики на лабораторной работе.
– И вообще, – продолжила я, с прищуром глядя на отца, – откуда у тебя взялось столько спокойствия? Неужели ты совсем не переживаешь, что я снова брошусь на Диану или, скажем, на Артура? А что, если на этот раз мне под руку попадется кто-то из людей?
Костя на мгновение посерьезнел. В его глазах мелькнула тень беспокойства, которая не укрылась от меня, но все же он отмахнулся, всем своим видом стараясь выражать уверенность.
Ох, папа. Если бы я могла сама в себя поверить.
– Ты многому научилась за последние полгода, – попытался Костя меня приободрить. – Если бы я увидел, что ты не справляешься, что ты еще не готова, то в патрулях с Денисом ходил бы кто-то другой. Все знания и техники хорошо отработаны, связь с духом окрепла. Ни одного инцидента в школе с начала года – это уже о многом говорит.
Я усмехнулась.
– Конечно, за последние полгода ничего не произошло: я минимально общалась с другими ребятами. Вообще сомневаюсь, что меня на выпускном кто-нибудь ждет.
– Ну, как минимум с Дианой и Дашей ты общаешься.
– Да, но совсем немного в школе. Большую часть времени они гостят у нас дома при тебе. Это не одно и то же.
– И это происходит только потому, что ты сама решила закрыться от других. Ничто не мешает тебе жить двойной жизнью, Ася.
– Ты прекрасно знаешь, что мне мешает.
Кровь. Достаточно одной капли, чтобы свести меня с ума и разрушить хрупкое равновесие между человеческим сердцем и звериной жаждой.
– Только не говори, что набила чемодан книгами и собираешься всю неделю провести безвылазно в номере.
– Обещаю спускаться ко всем как минимум во время завтраков и ужинов.
Костя отвлекся от дороги и наградил меня взглядом исподлобья, в котором легко читалось одно-единственное слово: серьезно?
– Две книги для Даши, честно. И лишь одна – для меня.
– С твоим аппетитом одной книги на неделю действительно мало. Ладно, я спокоен.
Раз отца вполне устроил ответ, я решила не уточнять, что мы с Дашей договорились обменяться несколькими романами из наших библиотек, и она тоже кое-что для меня обещала привезти в спа-центр. Мне давно хотелось почитать фэнтези о фейри, а Даше – познакомиться с творчеством Эмили Бронте. Я могла сама выбрать и купить себе в книжном что-нибудь подходящее, но тогда не было гарантий, что Даша уже успела прочитать эту книгу, а значит, и обсудить историю не получилось бы.
Страницы романов уносили меня далеко за границы реальности, позволяя получить хоть краткосрочную, но все же передышку от проблем. Иногда, правда, даже во время чтения реальность неумолимо заглядывала через плечо и громко комментировала какой-нибудь фрагмент, из-за чего приходилось отвлекаться от процесса и проговаривать вслух: «Каандор, заткнись». Темный попутчик живо интересовался всем, что увлекало меня, и я не знала наверняка, искреннее у него любопытство или оно было скорее следствием нашей неизбежной связи, которая ограничивала его возможность находить себе занятия и развлечения. Дух не мог свободно расхаживать по земле без меня, своего якоря. Впрочем, Каандора, как мне казалось, вполне устраивало такое положение вещей.
Проехав еще немного, отец вновь свернул и медленно повел машину по прямой асфальтированной дороге, пока путь нам не преградил красивый кованый забор с причудливыми линиями. Присмотревшись, я поняла, что прутья были изогнуты в виде цветов с остроконечными листьями и сложными соцветиями: один крупный шарик по центру обрамляло пять поменьше, отчего казалось, что сердцевина имела форму звезды. Поверх ворот красовалась яркая тканая растяжка с надписью: «Добро пожаловать в „Сад эдельвейсов“».
Дважды коротко посигналив, отец подождал. Ворота послушно распахнулись, и мы наконец попали внутрь. Стоило машине проехать еще немного, как живая ограда закончилась, и взгляду открылись красоты на территории комплекса, от которых перехватывало дыхание. По левую руку от дороги тянулась бескрайняя поляна с дикими цветами. Она утопала в свете алого заката, одновременно завораживая буйством красок, но и напоминая о том, как быстро солнце способно обжечь, если подобраться к нему слишком близко.
– Вот и приехали, – подчеркнуто радостным тоном сказал Костя, точно стараясь меня подбодрить. – Осталась всего неделя – и прощай, школьная пора.
– М-да уж, – только и нашла что ответить, чувствуя, как тревога распространяется по телу.
Эта поездка определенно не могла закончиться хорошо.