Пробуждение было очень приятным, а точнее – самым приятным за последние несколько дней. И морально, и физически. Стараясь не шуметь, Рой аккуратно вышел на кухню и щёлкнул чайником. Самое время приготовить лёгкий завтрак. Телевизор лениво бормотал. Ничего не хотелось делать. Совершенно. Рой уже лениво подумывал о том, что, может быть, стоит почитать книгу, когда раздался лёгкий стук в дверь. На пороге стоял Хмурый.
Рой даже опешил – что такое должно было случиться, если Хмурый пожаловал к нему сам?
– Заходи, – сказал Рой.
– На Еврея напали, – только и сказал Хмурый.
– Пошли в подвал, – быстро сориентировался Рой. – Настя спит.
Хмурый аккуратно протиснулся в дверь и спустился следом за Роем. К счастью, подвал был убран – анатомический театр скрывался за соседней стеной. Здесь стоял только стол с фотографиями и тетрадями, кресло, а в другой части верстак и шкаф с инструментами. По крайней мере, ничего другого видно не было.
Хмурый опустился на небольшой табурет, Рой на стул возле письменного стола.
– Рассказывай, – сказал Рой.
– Да чего там, – махнул рукой Хмурый. – Около Озёрска. Поставщик знакомый подъехал, только не как обычно, а один, да и машина не та. Ну, понятно, парни подобрались. А лицом вылитый поставщик, один в один. Охрана среагировала, так эта сволота подорвала себя. Под одеждой жилет с взрывчаткой был. Итог – три трупа, один тяжелораненый, самого Еврея осколками зацепило. А настоящего поставщика, как понимаешь, нашли уже потом, мёртвым.
– Нет слов, – коротко прокомментировал Рой. – Допель, что ли, как Балабол?
– Угу, – кивнул Хмурый. – Помнишь, как мы этим фокусом муров отделывали? Не думал, что и нас так с носом оставят. Дар-то редкий.
– И ещё реже встречаются такие люди, которые готовы себя подорвать, – кивнул Рой.
Хмурый пожал плечами.
– Хреново, Рой, – хмыкнул он. – Очень и очень хреново. Теперь уже непонятно, чего и от кого можно ждать, кто друг, а кто враг. И с какой стороны ударят – тоже непонятно… Что думаешь-то?
Вместо ответа Рой поднялся и заходил туда-сюда, размышляя.
– Что с такими оборотнями делать? – спросил Хмурый. – Пароли не помогут – под пыткой сознаться заставят.
Рой вышел в соседнее помещение и вернулся с небольшим ящиком. Открыл, аккуратно вынул куски пенопласта и вытащил небольшую цифровую камеру. Вот только выглядела она необычно – к корпусу были приделаны какие-то коробочки, цилиндрики, отовсюду торчали провода, куски изоленты, виднелись следы эпоксидного клея. Посмотрел на неё с некоторым сожалением, а потом поставил перед Хмурым.
– Вот. Говорить не хотел, да и не доработал ещё. Но время не то.
Хмурый задумчиво посмотрел на камеру.
– Это что? – спросил он. – Выглядит как фотоаппарат.
– А это он и есть, только переделанный.
Хмурый непонимающе посмотрел на Роя.
Тот молча взял камеру, направил на Хмурого и нажал на спуск. Щёлкнула вспышка, аппарат запиликал.
– И где фотографии? – спросил Хмурый.
– А их не будет, – ответил Рой. – Однако могу сказать, что у тебя есть развитый дар, достаточно хорошо прокачанный, и при активации ты сможешь поддерживать его семь или десять минут. Могу точно сказать, что не полиморфизм.
Рой щёлкнул ещё раз.
– Не телекинез.
Щёлкнул ещё раз.
– И не пирокинез.
Хмурый открыл рот и даже подскочил.
– Постой! Тебе что, эта штука показывает?
Рой кивнул.
– Да, – сказал он. – Можешь проверять людей на наличие полиморфизма. А заодно и силу дара.
Хмурый посмотрел на него, как доколумбовый индеец на ружьё.
– Рой! Сукин ты сын! – в восторге произнёс он. – Откуда у тебя такая штука и как она работает? Это, вообще, что?
– Это дарометр, – сказал Рой. – Он показывает силу дара Улья у человека и может определить, есть ли у него определённый дар или нет.
– Это ты сам сделал? – в возбуждении спросил Хмурый. – Как работает-то?
– Да, – кивнул Рой. – Разрабатывал, правда, не один, но основные идеи мои.
Хмурый внимал, сияя, как ребёнок, увидевший Деда Мороза.
– Помнишь те бумажки-индикаторы, которые делает знахарь Чтец? Зажмёшь такую бумажку, напряжёшься, и она темнеет при использовании дара. Вижу, помнишь, – начал Рой. – И ещё такие бумажки, которые заточены под определённый дар – примерно как лакмусовая бумажка на вид щёлочи или кислоты. Так вот, меня довольно долго мучила идея научиться фиксировать дар, измерять его и прочее.
Рой помолчал.
– И вот на основе этих бумажек я придумал такое устройство, – продолжил Рой. – Облучать такую бумагу светом, направленным на человека. Скажу сразу, результат был нулевым. Полный провал. Потом мне пришла идея – а что, если взять не бумажки Чтеца, а специальную сверхчувствительную фотобумагу? Я ещё помню время, когда фотоаппараты были не цифровыми, а плёночными. Знаешь, на плёнку падал свет, она снимала что-то, потом её несли в фотоателье, там промывали всякими растворителями и закрепителями и проецировали с неё изображение на фотобумагу, тоже пропитанную раствором. На бумаге появлялось фото, его промывали закрепителем и вешали на стену или клали в альбом.
Рой сделал паузу.
– Так вот, я подумал, а что, если дать Чтецу такую бумагу и попросить сделать из неё его карточку-индикатор?
От восторга у Хмурого заблестели глаза. Он понял суть.
– Здесь мне пригодились знания одного опытного фотографа. Скажу честно, готовя фотобумагу нужного качества, мучились долго. Но результат превзошёл все ожидания – стоило зарядить её в старый плёночный аппарат и блокировать со всех сторон слоем из хлопьев споранов… Тоже, кстати, отдельная тема – чтобы собственный дар не фонил. И как только откроется объектив и в аппарат хлынет свет, бумага начинает менять цвет прямо пропорционально силе объекта. Чем сильнее дар, тем темнее бумага.
Рой снова помолчал.
– А дальше я придумал брать бумагу, заточенную под определённый дар. Если фотать человека, у которого этого дара нет – бумага не меняет цвет. И я уже собрал более продвинутую версию, которую ты держишь. Посмотри сзади, там приклеена шкала от светло-розового до кирпично-красного и есть маленькое окошечко. Бумага может менять цвет в указанном диапазоне.
Хмурый принялся изучать аппарат.
– Щёлкаешь человека, – продолжил Рой, – смотришь в окошечко на оттенок цвета и сравниваешь его с тем, который приложен на бумажке. Если цвет белый – у объекта нет дара, а если плёнка заточена под определённый дар, то нет конкретно этого дара. Насыщенность цвета показывает силу дара.
– Рой, да ты гений! – потрясённо сказал Хмурый. – Я всегда так думал, но не знал, что настолько.
Рой чуть отвёл взгляд, смущаясь.
– А теперь я покажу тебе, как менять бумагу и прочее, – сказал он.