Вероятно, в школе, на уроках русской литературы. Виноват, разумеется, «как всегда», А. С. Пушкин, написавший роман в стихах «Евгений Онегин». Это произведение проходят в школе. В том возрасте, когда детский ум из-за отсутствия жизненного опыта не вполне понимает смысл гениального текста, разлетевшегося на цитаты. Например: «Чем меньше женщину мы любим, тем легче нравимся мы ей…» В народе часто слово «легче» заменяют на «больше», потому что так логичнее и естественнее – оперировать понятиями одного ряда. Смысл фразы искажается и создает впечатление, что женщины склонны к мазохизму.
Почему-то на подсознательном уровне запоминается именно это, и когда наступает время, повзрослевшие мальчики в своем поведении нередко копируют Евгения Онегина, не принимая адресованных им женских чувств. В единичном случае это не так страшно. Пугает другое – если все это перерастет в систему. Взяв на вооружение эту формулу, заманчиво думать, что достаточно лишь меньше любить женщин, чтобы им нравиться. На этой базе, полученной еще в детстве, мужчины порой пытаются строить отношения. Возможно, не стоит читать «Евгения Онегина» в подростковом возрасте – многое понимается слишком буквально и без глубины. Пушкин же тут совсем не виноват.
Боречкину фразу «Я не хочу тебя к себе привязывать…» я восприняла столь остро, потому что она была несвоевременной. Конечно, женщина способна стерпеть многое… Только вот мужчинам желательно понимать – кому он это говорит: одни и те же слова воспринимаются по-разному двадцатилетней девушкой и сорокалетней дамой. И если в более зрелом возрасте женщина отнесется к ним философски: примет к сведению, а может, даже посмеется, то молодая неиспорченная девушка, вчерашняя девственница, вполне способна уйти в депрессию из-за потери самооценки и разбитых иллюзий… Реальность может показаться ей слишком грубой и циничной. При этом часто у мужчины и в мыслях не было специально обидеть девушку, он, как всегда, слишком занят собой. Но она-то этого по неопытности еще не понимает, не осознает, не чувствует. Ей кажется правильным, что любовь одна на всю жизнь, а здесь, похоже, ее предали. И предательство это не в бытовом, сиюминутном смысле, а в глобальном.
Образно это звучит так. Когда девушка доверяется понравившемуся мужчине, она чувствует собственную наполненность, ей необходимо поделиться этим с возлюбленным. У нее одно стремление – донести до него свой наполненный до краев стакан. Ей невдомек, что он-то может этот стакан не взять, проигнорировать дарящий жест, а то и вовсе его отвергнуть. В таком случае девушка остается в растерянности с наполненным стаканом в руках. Сумеет ли она справиться со своей хрупкой ношей, да и захочет ли в следующий раз наполнить свой стакан и подарить его мужчине? Возможно… Но не сразу и не каждая. Пройдет достаточно времени, прольется много слез… Будут ли сделаны выводы? Не всегда или, с большой вероятностью, они будут неверными. Уже завтра девушка проснется и подумает: «Все мужики…» (тут у каждой найдется собственное слово, чтобы дать им заслуженное определение).
Что же чувствует мужчина, не принявший наполненный стакан? Скорее всего, очередную победу и над женщиной, и над самим собой. Существует известная пословица: «Не плюй в колодец – пригодится воды напиться», а есть и ее обратный вариант, выдуманный изыскателями, но от этого не менее верный: «Не пей из колодца – пригодится плюнуть». Порой складывается впечатление, будто мужчины живут как раз по второму сценарию. Это оправданно, если женщина не нравится. А если нравится? Бояться любви не нужно, бежать – бесполезно, а убивать ее – преступление. Любовь должна жить ровно столько, сколько ей отмерено! Герой, конечно, хочет быть любимым, но, сохраняя свою независимость, постепенно умирает от жажды!
Такие пространные рассуждения бродили в моей голове, пока я наряжала елку. Получилось неплохо. Монотонность действий всегда приводит меня в философское настроение. Стоп! Я ничего не забыла? Ах, да! Под елку надо поставить фигурки Деда Мороза и Снегурочки. Они у меня фарфоровые, довоенные. Я очень их люблю! Сколько новогодних праздников они повидали на своем веку! Правда, они убраны в коробку, а коробка – на высокой полке. Заберусь на стул и достану. Пусть мой Самый Лучший порадуется, а вдруг у него в детстве тоже такие были?
На самом верху нужная мне коробка была заставлена другими. Я стала их раздвигать, и вдруг от моего неловкого движения одна из них с грохотом свалилась на пол! Хорошо, что в ней не было ничего бьющегося! Там лежали открытки с видами Ленинграда – Санкт-Петербурга и пригородов – я когда-то их собирала. Потом на много лет сложила и спрятала подальше. Выбросить рука не поднялась. Зато потом было всегда приятно подолгу их пересматривать. Теперь они разлетелись по всей недавно убранной комнате… Как меня угораздило задеть коробку? Руки-крюки! Я села на пол и начала собирать открытки. Конечно, не засмотреться я не смогла. Особенно на те, которые с видами Летнего сада. Люблю это место. Одна открытка из рассыпавшегося набора привлекла мое внимание и вызвала вереницу очередных воспоминаний. Ох, и сентиментальная ты стала, Надежда!
Итак, после расставания с Боречкой я долго находилась в каком-то странном оцепенении, будто замороженная. Не хотелось ничего, даже нравиться мужчинам. Они все как-то разом утратили для меня интерес и ценность, словно выгорели, померкли. В общении с ними появился неведомый ранее страх: «А вдруг?..» Из-за этого я замкнулась в себе и длительное время просидела дома, не принимая участия в забавах юности. Но потихоньку подруги стали вытаскивать меня на какие-нибудь веселые сборища. Там-то мне и встретился Владислав – веселый энергичный молодой человек. Он говорил с улыбкой и задорно смеялся, правда, больше собственным шуткам. А в целом он был очень мил.
В компании Владик слыл интеллектуалом и сердцеедом. Причем второе бросалось в глаза быстрее. Подруги прожужжали мне этим все уши. Может быть, поэтому я не спешила познакомиться с ним поближе, даже чуть-чуть сторонилась его. Наше знакомство состоялось само собой. Мы оказались на чьем-то дне рождения и оба в тот день были без пары, в то время как остальные гости пришли со своими половинками.
Сначала, сидя за столом, Владик веселил публику, словно тамада. Нужно сказать, его язык был, что называется, без костей. Создавалось впечатление, что он может часами болтать без умолку, рассказывая занимательные истории. Я слушала его и поражалась: как это он не устает? Удивительное дело, но его рассказы оказались довольно содержательными: там был и юмор, и остроты, и какие-то интересные факты. Все затихли, слушая Влада. Особенно женская половина компании – внимала, не скрывая восторга, из-за чего некоторые ребята занервничали и вышли из комнаты покурить. Вот так один милый юноша в одночасье затмил всех мужчин! Казалось, в комнате он один… и даже нет, не в комнате, а на какой-то невидимой сцене. В рассказах Влада не чувствовалось самолюбования, он был искренне увлечен тем, что говорит.
А когда дело дошло до танцев… тут-то ему ничего не оставалось, кроме как пригласить меня – ведь я была без пары. И я пошла танцевать, ловя на себе ревнивые взгляды девушек, пришедших со своими кавалерами, но оставшихся за столом.
– Напомни, как тебя зовут? – спросил Влад, прижимая меня за талию.
– Надежда, – смущенно ответила я.
– «Надежда – мой компас земной…», будешь Надя-компас! – шепнул он мне на ушко и тихонько рассмеялся.
«Дожила… – подумала я. – Раньше была француженкой-Надин, а теперь Надя-компас!»
Эти слова, сказанные в шутку, показались мне довольно фамильярными (все-таки к кличкам я не привыкла) и абсолютно не соответствовали моему нынешнему меланхолическому настроению, но я почему-то не обиделась и даже засмеялась ему в ответ! Да и возможно ли на него обижаться? Он был весь обаяние. Высокий, стройный, легкий, с немного насмешливыми глазами, удивительно шелковистой кожей и красивыми кистями рук. Он много улыбался, и на его щеках играли ямочки… Загляденье!.. Тогда, во время танца, я вдруг почувствовала, что мужчины мне всё еще интересны, самую малость!
За первым танцем последовал другой, затем, третий. Остаток вечера мы провели за разговорами вместе. Благодаря Владику мое подавленное настроение постепенно куда-то улетучилось, словно я помолодела душой. Я смотрела на него как на сказочного волшебника, который в одночасье сумел расколдовать меня от злых чар депрессии и дурного настроения. Появилось ощущение, что мы тысячу лет знаем друг друга… И я, танцуя с ним, поняла, что он мое лекарство, необходимое как воздух. И если его не будет рядом, я опять скачусь в черноту… Случится то, чего я боюсь больше всего, – почувствовать себя ненужной. А я этого не хочу, нет! Я хочу счастья!
С того дня рождения я возвращалась домой с легким сердцем. Владик провожал меня до самой парадной. Нам было весело и интересно. На прощание он звонко чмокнул меня в щечку, сказал, что сегодня был самый чудесный вечер в этом году, и попросил мой номер телефона.
А потом Владик исчез на длительное время, словно его ветром сдуло. Ни звонков, ни писем, ни приветов через общих знакомых. Такое мужское поведение встречается сплошь и рядом. Но в то время я еще этого не знала, поскольку мои предыдущие поклонники так не делали.
Пережив душевный подъем, я вновь ощутила себя каким-то нелепым тяжелым мешком с мокрым песком. Лишней в этой прекрасной жизни… С каждым днем таяла моя надежда на новую встречу. Возникла обида, потом закипела злоба, а дальше – гадкое чувство жалости к себе. Это все плохие друзья, но с ними приходилось мириться, раз уж они поселились в моем сознании.
Чтобы развеять грусть-тоску я уходила гулять в Летний сад. Стояла осень, желтые листья облетали, а скульптуру потихоньку готовили к укрытию на зиму. Прогулки сперва мне помогали, пока однажды я не начала внимательно разглядывать лица мраморных бюстов и статуй. Делала я это неосознанно, просто глазу очень хотелось за что-то зацепиться…
И вдруг я увидела Владика! Точнее, его копию, выполненную в мраморе. Знакомые черты я обнаружила в мужском бюсте под названием «Вакх». Мне, наверное, следовало бы порадоваться, а я лишь расстроилась и ушла из сада. Мне хотелось Владика скорее забыть, а не получалось, я очень скучала…
Однажды, перебирая дома разные бумаги и книги, я нашла те самые, свалившиеся сегодня на пол, открытки «Летний сад». На одной из них был изображен Вакх, удивительно похожий на моего Владика. Я вынула открытку из набора и положила поближе, в записную книжку, чтобы иногда любоваться. Так прошло два месяца.
Вдруг в моем доме зазвонил телефон (в те времена еще пользовались городским стационарным телефоном). Я сняла трубку, и мое сердце чуть не выпрыгнуло наружу! Это Влад! Как ни в чем не бывало, словно мы расстались вчера.
– Привет, что сегодня делаешь?
– Не знаю еще…
– Бросай всё – пошли гулять по набережным!
– Отличная мысль – гулять по набережным в начале декабря!
– А ты что, холода боишься? Куртка-то потеплее найдется?
– Найдется…
– Ну так собирайся – через полчаса жду на углу.
Я, конечно, не была готова к такому повороту событий. Но в душе была рада. Послушно собралась и вышла на улицу. Мы гуляли до самого вечера, и все повторилось: Владик снова был мил, весел, интересен и говорлив. Тогда же я заметила одну особенность: его живое лицо под воздействием освещения или эмоций каждый раз менялось так, словно этих лиц у него было несколько. «Человек-хамелеон», – подумала я, но меня это не смутило.
После этой прогулки мы стали встречаться. Он словно взял надо мной шефство в плане расширения моего кругозора. Он мог позвонить мне поздно вечером, чтобы потом всю ночь проговорить на свои любимые темы – об архитектурных стилях, встречающихся в Петербурге, о музыке и о литературе с точки зрения ее философского содержания. И это заставляло меня штудировать справочники и энциклопедии, статьи, монографии, альбомы… Я тянулась за Владом, и мне это нравилось.
Правда, в нашем общении было и то, что меня раздражало и огорчало. Случалось, что он пропадал на недельку-другую, а потом вновь появлялся.
Кроме того, при более тесном общении выяснилось, что у него есть «любимые» словечки и выражения. Например, ироничное: «Беда…», которое он произносил не всегда к месту. Складывалось впечатление, что он не воспринимал жизнь всерьез. Или «Мы с подругой…». С какой-такой еще подругой? Даже нет, с которой: бывшей, настоящей или параллельной? Мне казалось, что подругой была я, но, скорее всего, я ошибалась. Да и что он вкладывал в понятие «подруга»? И не у нее ли он пропадал неделями? Вопрос оставался открытым. Но, когда он вновь начинал очередные воспоминания со слов «Мы с подругой…», я в душе съеживалась до крошечного размера и злилась сама на себя, не раз задаваясь вопросом: почему жизнь ко мне столь несправедлива и для чего я каждый раз это выслушиваю?
Ответ был обезоруживающе прост: Влад мне нравился, он делал мою жизнь яркой, наполненной, осмысленной. Ради этого я была готова не то чтобы потерпеть, а подождать… Вдруг все еще изменится? Так по наивности я полагала в то время и… по ночам размазывала слезы по щекам. Меня задевало то, что я не была у него единственной.
Мы продолжали встречаться. Росла и стопка прочитанных мною книг, рекомендованных Владом. Наши свидания были полны содержательных бесед, но в них иногда проскальзывала и задушевность, и вспышки страсти. Случались и порывы нежности. На первый взгляд все было хорошо, но отношения, которые больше напоминали дружеские, трудно было назвать ровными. Однажды Владик сказал мне:
– А что если тебе перекрасить волосы в пепельный блонд? А то каждый раз одно и то же.
– Не хочу, – ответила я. – Этот оттенок мне категорически не идет.
– А ради эксперимента? Волосы – не зубы, отрастут! – и засмеялся.
– Нет, не проси.
– Жаль. Скучная ты… Да шучу я, шучу. Что, обиделась? Беда…
– Нет, не обиделась.
– Мы с подругой однажды поэкспериментировали – покрасили ей волосы зеленкой, а потом долго хохотали! Она так даже в институт ходила. Ничего!
– Молодцы, завидую вам! Восхищаюсь твоей подругой!
– Нет, я вижу, что тебя это бесит. Да, и купи себе красные колготки – будешь яркая и загадочная, ммм… настоящая Надя-компас! – снова веселый смех.
– Как у подруги? А ты нас не перепутаешь? – спросила я и натянуто улыбнулась.
Да, да, конечно, я обиделась! Я скучная! Я тяжелый мешок с мокрым песком, хотя зачем я сама себе дала такое определение? Действительно, беда…
После этого разговора Владик снова пропал. Я уже привыкла к такому порядку вещей. Но я грустила, словно брошенная хозяином собачка или кошка, мне не хватало его присутствия. Соцсетей тогда не существовало, и разлука всегда была самой настоящей, хоть и временной. Пережить разлуку помогали прогулки и любование красотами Петербурга.
Однажды, я бродила в одиночестве по набережной Невы. Была весна – жаркие апрельские денечки, такое в Питере случается, но ненадолго. Вдруг впереди себя я увидела прогуливающуюся парочку. Первое, что мне бросилось в глаза – красные колготки и такого же цвета замшевые туфли на каблуке. Затем – целый образ: маленькое черное платье, крупный, красный же, пластмассовый браслет на запястье, крошечная красная сумочка на плече и распущенные волосы – пепельный блонд!!! Рядом с девушкой шел мой милый Владик и что-то увлеченно ей рассказывал, не замечая ничего вокруг, а она громко смеялась, запрокидывая голову. Ее лица я не видела. «Вот и подруга…» – подумала я, замедлила свой шаг и перешла на противоположную сторону улицы, чтобы остаться незамеченной. Не помню, как я в тот день добралась до дома – меня душили слезы, я шла не разбирая дороги. Придя с улицы, я первым делом вынула из записной книжки открытку с Вакхом и разорвала ее на мелкие части.
Владик вскоре вернулся. Как всегда, словно ушел вчера. Милый, приятный, веселый. С новыми рассказами об архитектуре, книгах и многом другом. Мы гуляли по Летнему саду. Я молча слушала его, но вдруг поймала себя на мысли, что не слышу, не вникаю в его речь. И тогда я поняла, что безумно хочу тишины. Моя душа тонет в лавине слов. Мне хотелось бы просто помолчать с эти человеком, настроить души на одну волну и почувствовать тишину. Такую тишину, чтобы можно было услышать биение сердца… Мы сели на скамейку, и вдруг я не выдержала, перебила его:
– Владик, давай помолчим, – сказала я, обхватив ладонями, словно в молитвенном жесте, его красивые кисти рук.
– В смысле? Тебе не интересно? – удивился он.
– Давай помолчим, просто побудем в тишине…
– Ты в тишине без меня не насиделась? Я тебе всё рассказываю как другу…
– А почему не как подруге? Хотя да, конечно, я же не ношу красные колготки…
– Ты скучная тетка! Ты про Катьку, что ли? Увидела, да? Она моя сестра. Троюродная. Она шикарная, да?
– Ясно, не оправдывайся… Шикарная… И… давай помолчим… Я устала.
– С тобой все ясно, Надя-компас! Беда… никакой ты не компас. Давай, пока! В другой раз договорим!
– Пока!
Влад поднялся со скамейки и ушел. А я осталась сидеть на месте. В тот момент я ощутила покой, мое сердце больше не разрывалось. Эти отношения себя исчерпали. Они завершились так же, как и начались, – сами собой. Я отпустила Владика, а он, по всей видимости, – меня.
Удивительное совпадение: вскоре подружки подарили мне такую же открытку с Вакхом, и я положила ее на место. Не люблю, когда набор неполный.