Со знакомства с Полиной прошла неделя. Надо бы продолжить. Даже раньше надо было – но я слишком занят мыслями о губах девушки—киллера. Время это пролетело тихо, мирно, без происшествий, если не считать бедствием продолжающееся заваливание города снегом. Венцеславская не появлялась, но и найти не удалось – никто о ней ничего не знал.
Итак, Полина. Я позвонил Аньке. Она попыталась выпытать, что у нас было с миллиардершей, когда я ее отвозил. Узнав, что ничего, опять сказала:" У тебя нет шансов!", но согласилась взять меня на празднование Дня рождения Полины, которое состоится в пятницу.
Анька заехала за мной, и всю дорогу болтала. Она сообщила,что днюха у Полины завтра, и завтра они – молодежь – будут отмечать в клубе. А сегодня – официальная часть, с родителями и пафосом.
Мы прибыли в модный дорогущий ресторан, расположенный на третьем этаже не менее модного развлекательного центра. Полина встречала гостей в дверях – и правда, пафос голимый. Она была одета в платье нежного кремового цвета, и казалась юной и хрупкой. На меня девушка взглянула недовольно, холодно, и внутренне ощетинилась – приготовилась к обороне. Но, я просто улыбнулся, поздравил, и отошел. Болтаясь среди гостей, заметил, что виновница торжества нервничает, и выискивает меня глазами. Так же, рассмотрел брата Полины – восемнадцатилетнего паренька, который демонстрировал, как ему скучно, и как он всё, и всех, презирает. И мать этих двоих, держащуюся с достоинством королевы. Отца—миллиардера на празднике не было – Анюта сообщила, что Полинин папа болеет.
Анька бросила меня одного за нашим столиком, и занялась своим любимым делом – сплетнями с многочисленными знакомыми, обсуждая других знакомых, находящихся тут же. Я ждал удобного случая, что бы поговорить с Полиной. Повод – успокоить, что не собираюсь ей вредить, и рассказывать кому—либо о той ночи. Да и рассказывать не о чем.
Рядом с Полиной нарисовался ее мажор – помирились, значит. Это не страшно, я и знал, что помирятся. А вот появление Мирославы, под руку с Майклом – сюрприз неприятный. Лядь! Оттягивал неприятное объяснение с Мирой, а она времени не теряла. Наверное, когда приезжала в клуб, меня не нашла, а нашла рыжего… Конечно, вернуть ее расположение мне не трудно и теперь. Или нет? Новая игрушка интереснее старой, даже если старая красивей.
Дальше – больше. Нам показали фильм, сделанный из детских и юношеских видео Полины, мы похлопали, а затем мажор, держа девушку за ручку, объявил, что сделал имениннице предложение, и она согласилась. Гости опять похлопали, покричали "Поздравляю!", и уселись обратно за столики жрать.
Теперь с Полиной сложнее. Или, вообще без шансов. В мрачном настроении я отправился на балкон – воздухом подышать, и подумать, в относительной тишине. Пока шел, показалось, что одна официантка… Кинулся за ней, но, она исчезла, как сквозь землю провалилась. Показалось, конечно… И не мудрено – нервное напряжение последних дней заставляет мой мозг выискивать киллершу, и выдавать за нее всех похожих. Тем более, официантку я видел со спины, а Анастасию – только спереди. С чего я решил, что это она?
Вышел, наконец, на балкон и стал смотреть на ночной город, сверкающий разноцветными огнями рекламы.
Сильный толчок в спину, и я лечу вниз, на темное пятно автостоянки.
Сознание возвращается медленно, неразборчивыми, но страшно громкими далекими звуками – голосами и металлическим грохотом. Потом появляется зрение – цветными расплывчатыми пятнами. Наконец, вижу – возле меня суетятся врачи, позвякивая инструментами. Это самое звяканье и отдается в голове грохотом. Но, мои мысли туманятся и расплываются, как пятна до этого. Я в больнице? Я жив? Или, это моя душа смотрит с высоты на происходящее вокруг тела? Как в фильмах.
Врачи куда – то уходят, я лежу один, и вижу, как открывается дверь, и заходит ОНА, в накинутом на плечи халате. Не могу сопротивляться, не могу позвать на помощь… Даже пальцем не пошевелить. Только чувствую, как из моих глаз, от сознания безысходности, вытекают слезы.
Она запыхается и растрепана, будто спешила. Подходит, наклоняется, целует, шепчет" Ты умрешь!", и я умираю.
Умирать ужасно! Так я думаю, лежа в своей кровати, в своей квартире. Уже не удивляюсь, что оказался в ней, живой и здоровый. Привык.
Умирать ужасно. Особенно, в последний раз, когда меня столкнули. Испугаться не успел, но, за ту секунду, или несколько секунд, что я летел до бетонированной площадки стоянки, я успел представить, как расколется моя голова, и вокруг нее растечется кровь. Опять таки, как в кино, ибо в жизни я такую картину не видел. В момент удара в моей голове будто взорвалась звуковая бомба – треснувший череп, лопающиеся и рвущиеся сосуды, треск ломающихся костей громыхнули, слившись в один ужасающий звук, сопровождающейся страшной, невыносимой, болью.
Все позади, и надо постараться не думать об этом, и не вспоминать.
И опять она… Опять поцелуй… Что за извращенка? Целовать умирающих. Представляю, какое у меня было лицо. Если это лицом можно назвать… Как она, вообще, губы мои нашла, после такого падения?
Но, походу, убивает не она. Она спасает, оживляет, возвращая в прошлое. Так Анастасия – ангел?
Что за бред несу? Оживление, возвращение в прошлое, ангел… А чем еще объяснить происходящее? Или, это все сон? Длинный кошмарный сон. И, когда— нибудь, я проснусь.
Если она ангел – значит умерла. Жаль… Поблагодарить бы.
И, раз не она убивает – то кто? Этот человек был и в клубе, и на днюхе. Мира, рыжий, Анька. Полина… Эстер не присутствовала ни там, ни там, но нанять, кого— нибудь, она могла. Стоп! Моя бывшая женушка на Дне рождения была тоже. А "Каприз" между прочим, принадлежит ей. Надо бы Ларису навестить.
Не уснуть. Встаю, подхожу к окну. Уже утро, и дворник метет двор. Прошлый снег убран, но, не переставая, сыплет новый, не сильный и мелкий. Наконец —то новогодняя погода, а не дождь и слякоть, как было почти весь декабрь. Похоже, зима будет снежной.
Все же… Дворник похож на профессора. Вдруг – он. В жизни всякое бывает.
Я спустился во двор и сел на скамейку. Обменялись с дедом кивками.
– Вы, случайно, не Венцеславский? – спрашиваю я.
– Знаете меня? – обрадовался дворник.
– С Настей учились вместе! – ответил я, ожидая, что старик скорбно возвестит о смерти внучки. Но нет, он радостно закивал.
– Как она? – продолжил я – Давно не виделись!
– Все нормально!Работает! Но…– профессор покосился на меня – не замужем еще!
– Вот как! – задумчиво протянул я. Значит, не Ангел. А я то, напридумывал…
– А где работает? Хорошо устроилась?
– В доставке! – сухо и быстро, мимолетно говорит дед, и сообщает – Я вот Настиных одноклассников помню! Некоторых. А вас…
И он уставился на меня. Я назвал свою старую фамилию, объяснил, что учились с Настей в параллельных, и добавил, воспользовавшись мамулиной формулировкой:
– Мы с вами из одного круга!
– А—а! – протянул профессор – Знал ваших родителей!
И, мгновенно изменившись, он отставил метлу, и вальяжно, но со строгим достоинством – будто его тело хрустальное – сел рядом со мной. Так, как положено садится в НАШЕМ кругу.
– Жаль вашего отца! А как матушка?
– Ничего! Держится! Болеет…
Мамуля, по— моему, не болела, но так принято говорит о дамах ее возраста.
– Дайте, пожалуйста, телефон Насти! – попросил я – Хотелось бы пообщаться.
Профессор насторожился.
– А нету! – сказал он – У меня мобильника нет. Вообще! Не пользуюсь! Вредно, знаете ли!
– Жаль…– вздохнул я – Но, по стационарному—то звоните? В больницу, или, той же внучке?
– Нет у меня ее номера! И дома нет! – произнес профессор, встал, и принялся мести.
– Как же вы с ней связываетесь? – не отставал я.
Дворник не ответил. Я вздохнул, и собрался идти домой – сегодня от деда ничего не вытащишь. Но, я не отстану – потом продолжим. Вдруг, профессор замер, и спросил:
– Вы помните?
– Что?– переспросил я.
Профессор молча сверлил меня взглядом.
– Поцелуй? – продолжил я – Помню!
– Ах! – всплеснул руками дед – Проклятье!
– И хочу понять, что происходит! – сказал я – Вы не беспокойтесь, ничего плохого не замышляю! Понять хочу.
Дед молчал, таращась на меня, потом спросил:
– Когда Настя вас целовала?
– Ну…
Я не знал точно, сколько прошло дней.
– Недавно!
– Господи! – воскликнул старик, бросил метлу в кусты, и поспешил прочь.
Но, я его догнал, и пошел рядом.
– Не хотите, что бы мы встретились – объясните тогда сами, что происходит! Эти поцелуи, возвращение в прошлое…
– Поцелуи? – взвизгнул дед – Их что, несколько было?
– Три! – ответил я.
Дворник побледнел, и прислонился к дереву.
– Объясните мне! – требовал я. Дед молчал. Я схватил его за грудки, и потряс, как грушу.
– Что она со мной делает? Я имею право знать! – орал я.
Профессор поморщился, схватился за грудь, и я его отпустил. Что, в самом деле… Как бандит…
– Меня пытаются убить! – произнес я – Ваша Настя должна знать, кто!
– Она умирает…– тихо произнес старик— Вместе с вами…
– Что? – не понял я.
– Я ей передам, что вы хотите встретится! – сказал старик, и побрел, сгорбившись, дальше. Я за ним не пошел.
Настя тоже умирает? Как это?