Парадные площади
Парадное лицо Санкт-Петербурга – это, безусловно, Адмиралтейство в окружении великолепных ансамблей центральных площадей: Дворцовой, Исаакиевской и Сенатской.
Ансамбль Дворцовой площади, с которой мы и начнём этот маршрут, формировался в течении почти ста лет.
В 1754 году по проекту выдающегося зодчего Бартоломео Франческо Растрелли начинается строительство Зимнего дворца императрицы Елизаветы Петровны. Величественное здание в стиле барокко длиной 220 и шириной 167 метров вмещало более тысячи разных помещений общей площадью более 45 тысяч квадратных метров.
В планы Растрелли также входило сооружение с южной стороны полуциркульной колоннады и установка в центре площади памятника Петру I, созданного скульптором Бартоломео Карло Растрелли – отцом архитектора. Но этим планам не суждено было осуществиться.
Конная статуя Петра I была создана ещё в 1747 году, но после смерти Елизаветы Петровны о ней надолго забыли. И только император Павел I повелел установить скульптуру перед фасадом Михайловского замка, снабдив ее надписью «Прадеду правнук».
Необходимо отметить, что если внешне дворец дошёл до наших дней без существенных изменений таким, каким его задумал Растрелли, то внутреннее убранство бесконечно менялось вплоть до начала XX века в соответствии со вкусами и потребностями императорской семьи.
Комплекс помещений для проживания одной персоны: спальные покои, будуар-уборная, ряд гостиных, кабинет и другие – в Зимнем дворце называли «половинами». Кроме «половин» императора и его супруги, имелись «половины» наследника, великих князей, великих княжон, министра двора, а также запасные «половины» для временного пребывания высочайших особ и членов императорской семьи. По мере увеличения числа членов семьи Романовых количество запасных половин также увеличивалось. Все эти «половины» располагались на парадном втором этаже. Первый этаж предназначался для многочисленной обслуги (числом более 500 человек), кухонь, кладовых, разных мастерских и прочих подсобных помещений. Третий этаж был отдан для проживания фрейлин. Был ещё подвал, в котором хранились несметные запасы вин, коллекционных коньяков, водок, настоек, ликеров и прочей элитной алкогольной продукции.
Дворцовая площадь
В начале ноября 1917 года винные погреба Зимнего дворца, где хранилась пятая часть всего алкоголя Петрограда, подверглись реальному штурму.
Охранявшие вход солдаты Преображенского и Павловского полков упились вместе с ликующим народом. Поставленные в караул большевиками питерские рабочие-красногвардейцы смогли продержаться трезвыми только сутки. Не выполнили свою задачу и броневики, посланные к Зимнему для наведения порядка. Посылали и пожарных, которые должны были залить винный погреб водой, но в результате те тоже напились сами.
Пьяное буйство вооружённых людей приобрело такой размах, что большевики учредили Особый комитет по борьбе с погромами, который 6 декабря ввёл в Петрограде осадное положение. Порядок навели латышские стрелки, расстреливавшие мародеров на месте, но только после того, как все запасы спиртного в городе были уничтожены.
Первым хозяином дворца в 1761 году был Пётр III со своей супругой Екатериной Алексеевной, которая, став вскоре Екатериной II, повелела рядом с дворцом построить здание Малого Эрмитажа для размещения коллекций картин. Автору этого здания, архитектору Юрию Матвеевичу Фельтену, удалось связать уходящее барокко с нарождающимся классицизмом.
Малый Эрмитаж
В 1837 году Зимний дворец выгорел в результате пожара, но практически все ценности удалось спасти. Царствующий в это время император Николай I распорядился восстановить дворец в кратчайшие сроки и тогда же созрело понимание о необходимости иметь специальное здание для размещения разросшихся музейных коллекций. В 1838 году при посещении Мюнхена император заинтересовался местной картинной галереей (в Мюнхене она называется Пинакотека) и пригласил ее строителя, архитектора Лео фон Кленце, в Петербург. Так появилось здание Нового Эрмитажа, построенное по проекту немецкого зодчего в стиле «неогрек», украшенное 28 статуями мастеров искусств древнего мира.
Главный вход в Новый Эрмитаж фон Кленце предложил оформить десятью фигурами атлантов и представил малую модель, выполненную по его эскизам. Скульптор Александр Теребенев, которому было поручено создание пятиметровых исполинов, привлёк к работе 150 каменотесов. В течении года, пока выламывались глыбы для статуй, Теребенев своих учеников обучал и натаскивал, а потом поручил каждому, в зависимости от способностей, определенный участок работы. Сам Александр Иванович занимался лицами и окончательной отделкой готовых атлантов. В 1848 году все они заняли свои места.
Александр Иванович Теребенев к 30 годам (1845 год) уже успел проявить своё дарование, особенно во время восстановления Зимнего дворца после пожара. Статуи Мудрость и Правосудие для Иорданской лестницы, гигантский барельеф
в кавалерийском зале, ангелы в дворцовой церкви и другое – выдвинули Теребенёва в ряд лучших скульпторов.
Атланты Нового Эрмитажа принесли ему звание академика, бриллиантовый перстень от государя, орден святой Анны 3-й степени и 17 тысяч рублей.
Многочисленные заказы позволяли Теребеневу вести широкий образ жизни, но с годами его стало покидать вдохновение. Он был уволен из Эрмитажа не дослужив до пенсии, разорился и в 1859 году скончался в нищете всеми забытый.
Двое из его бывших учеников организовали скромные похороны и только они шли за гробом на Митрофаньевское кладбище. Могила не сохранилась.
Главный вход в Новый Эрмитаж. Атланты
Новый Эрмитаж, торжественное открытие которого состоялось в 1852 году, стал первым в России музейным зданием, построенным специально для хранения художественных ценностей. Большинство из его 60 залов и кабинетов дошли до наших дней без изменений.
Существует поверье, что надо потрогать гранитный пальчик атланта и тогда вам будет сопутствовать счастье в личной жизни и удача в делах.
Давайте последуем этому поверью, а затем вернёмся на Дворцовую площадь.
Перед нами гигантская дуга здания Главного штаба со знаменитой аркой, созданные в 1819-1829 годы гением зодчего Карла Ивановича Росси в стиле ампир.
Мы привычно называем все здание Главным штабом, хотя военным оно полностью никогда не принадлежало. Если смотреть на арку со стороны Зимнего дворца – Главный штаб русской армии занимал правую часть дуги, а в левой находились министерство иностранных дел (окнами на площадь) и министерство финансов (окнами на Мойку).
В настоящее время правая часть, по-прежнему, принадлежит военным, а левая передана Государственному Эрмитажу и там организовано современное музейное пространство.
Здание Главного штаба
Криволинейные границы Дворцовой площади были утверждены ещё в 1765 году генеральным планом Адмиралтейской части, который разработал архитектор Алексей Васильевич Квасов. К 1819 году по «квасовской дуге» стояли несколько домов, которые последовательно выкупались казной.
Сначала Росси отстроил правую часть здания, затем левую и только потом проступил к сооружению арки.
Во время разборки лесов Карл Иванович, следуя давней традиции, уходящей корнями в античные времена, находился под аркой вместе с рабочими, тем самым внушая уверенность в надежности конструкции.
Затем состоялся парад войск гвардии, которые торжественным маршем прошли через новую арку.
8 июля 1945 года в Ленинграде состоялся Парад Победы, во время которого через арку Главного штаба торжественно прошли победители Великой Отечественной войны.
Основной темой украшения всего ансамбля стал триумф России в Отечественной войне с Наполеоном. Скульптурное убранство по рисункам Росси выполнили замечательные скульпторы – Степан Пименов и Василий Демут-Малиновский. Главное украшение триумфальной арки – колесница богини Ники, которая держит в одной руке венок победы, а в другой жезл с российским двуглавым орлом. Колесница запряжена шестёркой лошадей (крайних ведут под уздцы римские воины). Вся композиция выполнена из выколотной меди на чугунном каркасе.
Здание выглядит абсолютно симметричным, но это не так – портик в правой части имеет 14 колонн, в левой – 12.
В обоих частях были устроены домовые церкви: у военных она была освящена в честь Георгия Победоносца, а в левой части – в честь святого князя Александра Невского.
Обращает на себя внимание стеклянный купол над правой частью здания – таким вот образом Росси предусмотрел освещение библиотеки Главного штаба. Но конструкции купола более поздние – они появились после пожара, случившегося в библиотеке в 1902 году.
В 1834 году состоялось торжественное открытие Александровского столпа. В центре площади, по инициативе архитектора Огюста Монферрана, строителя Исаакиевского собора, была воздвигнута колонна в честь императора Александра I. Это стало возможным благодаря тому, что к этому времени уже был наработан опыт сооружения колонных портиков Исаакиевского собора (об этом речь впереди).
Гигантский монолит длиной более 30 метров и весом более 700 тонн обрабатывали и полировали 250 каменотесов. Под стать колонне был и пьедестал кубической формы весом 400 тонн.
Подготовка к подъему заняла несколько лет. Монферран написал подробнейшую инструкцию, где указал место и манёвр каждого участника уникальной операции. Четкие и слаженные действия более 2 тысяч человек позволили установить колонну на пьедестал за 40 минут.
Ствол колонны никаким образом не скреплён с пьедесталом и держится исключительно собственным весом.
Общая высота памятника составила 47,5 метров, что выше Вандомской колонны в Париже, установленной в честь побед Наполеона.
Существуют свидетельства, что при сооружении фундамента, архитектор неожиданно наткнулся на сваи, забитые еще Растрелли под конную статую Петра Великого. Это тем более поразительно, что место, где воздвигнут столп находится не в геометрическом центре площади – до Зимнего дворца 100 метров, а до арки Главного штаба почти 140.
Таков, видимо, гений места.
Пьедестал памятника украшают барельефы: фигура Победы, заносящая в книгу Истории памятные для нее даты «1812, 1813, 1814», аллегорические скульптуры Справедливости, Мудрости, Милосердия, Изобилия, а также различные воинские атрибуты. Две крылатые фигуры держат надпись: «Александру I благодарная Россия».
Венчает колонну фигура ангела с чертами лица Александра I, выполненная скульптором Борисом Орловским.
В 1925 году было принято решение заменить ангела на скульптуру вождя мирового пролетариата, но, к счастью, это осталось на бумаге.
И, наконец, здание штаба Гвардейского корпуса, построенное в 1843 году архитектором Александром Павловичем Брюлловым, завершило формирование ансамбля Дворцовой площади. Зодчему удалось найти архитектурное решение, связавшее барокко Растрелли с ампиром Росси.
Покидая Дворцовую площадь вспомним об одном событии из советского периода. В 1924 году на волне «шахматного бума», охватившего страну в 1920-е годы, на площади (в то время она носила имя председателя Петроградской ЧК – Моисея Урицкого) состоялось представление «живых шахмат». Бойцы Красной Армии, одетые в защитную форму, изображали «чёрных», а матросы Красного Флота, одетые в парадную форму – «белых». Брусчатку расчертили на 64 квадрата, по которым двигались живые фигуры – матросы и пехотинцы, короли со знамёнами, королевы в сарафанах, всадники, артиллеристы с пушками. Фигуры меняли позиции, получая указания от "командующих" – гроссмейстеров Ильи Рабиновича и Петра Романовского. Ходы конём действительно выполнялись конём, не было только слонов.
Представление, за которым следили восемь тысяч зрителей, длилось пять часов и закончилось вничью.
Оставим Дворцовую площадь и, пройдя вдоль Адмиралтейского проспекта, остановимся на углу с Гороховой улицей, откуда открывается прекрасный вид на башню Адмиралтейства. К сожалению, весь четырехсотметровый фасад величественного здания закрыт от нас купами деревьев, а когда-то Дворцовая, Адмиралтейская и Сенатская площади представляли собой единое открытое пространство с перекликающимися ампирными фасадами Главного штаба, Адмиралтейства и Синода с Сенатом.
Адмиралтейство, как кораблестроительную верфь, по велению Петра I закладывают на этом месте в 1904 году, через год после того, как Ингерманландия была отвоёвана у шведов.
Местность, где ныне стоит Санкт-Петербург, назвалась по-фински «Ингер-манлаа» – «прекрасная земля». Шведы добавили сюда еще свое слово «ланд» и получилась «Ингерманландия»—«Земля прекрасной земли».
Адмиралтейство
Стапели, на которых строились корабли, были окружены мазанковыми амбарами в виде буквы П, в которых располагались вспомогательные производства.
Вокруг верфи была построена крепость по всем правилам фортификационной науки – с рвами, бастионами и глассисом, то есть открытым пространством, чтобы издалека заметить приближающегося неприятеля. Первоначально гласис доходил до нынешней Большой Морской улицы.
После подписания Ништадтского мирного договора в 1721 году, надобность в крепости отпала и гласис начал застраиваться. Участки между Малой Морской и Адмиралтейским проспектом были отданы под застройку только в 1770-е годы.
Собственно, нынешние Дворцовая площадь, Александровский сад перед Адмиралтейством и Сенатская площадь – это остатки того самого глассиса.
Со временем мазанковые строения верфи сменяются каменными. Архитектор Иван Кузьмич Коробов, зная вкусы Петра, возводит в центре башню с часами, увенчанную высоким шпилем.
Строителем всех шпилей в городе, включая и шпиль Петропавловского собора, был искусный голландский мастер Харман Ван Болос. Также он строил купола, подъёмные и раздвижные мосты, водовзводные машины, водяные и ветряные мельницы, деревянные и каменные шлюзы. Современники заслуженно именовали его «разных художеств мастер».
В 1738 году новое каменное здание Адмиралтейства было окончено и сразу стало градообразующим центром. На генеральном плане города, составленном архитектором Петром Еропкиным, тремя лучами от Адмиралтейства расходятся Невская, Вознесенская и Средняя перспективы.
В начале XIX века начинается грандиозное перестроение столичного города Санкт-Петербурга – появляется то парадное лицо, которым мы восторгаемся и поныне.
Парадное ампирное лицо города начинает формироваться в 1801 году закладкой нового Казанского собора.
Затем последовательно перестраиваются: Стрелка Васильевского острова, Адмиралтейство, здание Главного Штаба, здание Сената и Синода и Исаакиевский собор.
То Адмиралтейство, которое мы знаем с детства, начинает возводиться в 1806 году по проекту зодчего Андреяна Дмитриевича Захарова, который создал грандиозное сооружение в стиле ампир, сохранив при этом коробовскую композицию с центральной башней и шпилем.
Кораблик, венчающий шпиль – один из символов нашего города. Он вознесен, как и в предыдущем сооружении Коробова, на высоту 72 метра. На его позолоту потребовалось 2,5 килограмма сусального золота.
Арка Адмиралтейства
Скульптурное убранство здания создавали замечательные скульпторы: Феодосий Щедрин, Степан Пименов, Василий Демут-Малиновский, Иван Теребенев (отец автора атлантов Эрмитажа) и другие.
В 1823 году все строительные работы были завершены, а спустя двадцать лет верфь была перенесена ниже по течению реки и в здании Адмиралтейства осталось только Морское министерство.
За все время существования верфи (1704 – 1844 годы) было построено около 300 военных кораблей.
В советское время здесь размещалось высшее военно-морское училище, а в настоящее время – Главное командование военно-морского флота России.
«С подъятой лапой, как живые…»
Продолжим движение по Адмиралтейскому проспекту и на следующем перекрестке нашему взору откроется вид на грандиозное здание с колонными портиками. Это знаменитый «дом со львами», построенный для князя Лобанова-Ростовского архитектором Огюстом Монферраном в 1819 году. Главный подъезд со стороны Адмиралтейского проспекта украшают скульптурные изображения сторожевых львов, изваянных итальянским мастером Паоло Трискорни.
Дом стал знаменитым благодаря упоминанию в поэме Александра Сергеевича Пушкина «Медный всадник», главный герой которой, Евгений, спасается от страшного наводнения, взобравшись на одного из львов:
Где над возвышенным крыльцом,
С подъятой лапой, как живые,
Стоят два льва сторожевые…
Лев – царь зверей и, как и положено царю, работой себя утруждать не должен, тем более работой в качестве сторожа. Поэтому, чтобы всё-таки лев охранял дом от злых духов и всякой нечисти, под лапу ему подкладывают шар, чтобы не дремал.
Дом со львами
Князь Александр Яковлевич Лобанов-Ростовский и его супруга, Клеопатра Ильинична, здесь не жили – они изначально намеревались использовать дом как доходный, сдавая помещения внаём. Но в полной мере это осуществить не удалось – доходы едва покрывали затраты на содержание огромного здания, поэтому решено было его продать.
Покупателя долго не находилось и тогда князь решил провести лотерею, призом в которой стало бы это здание, и выпустил миллион билетов по одному рублю. Но император Николай I, узнав об этой затее, вызвал Лобанова-Ростовского к себе и строго отчитал: дескать, не подобает лицу княжеского достоинства заниматься подобными сомнительными аферами и … выкупил дом в казну. Новым владельцем стало Военное министерство, которое располагалось здесь до 1917 года.
Гостиница «Англетер»
Обойдя дом со львами, проследуем на Исаакиевскую площадь и, прогуливаясь по скверу, расположенному в центре, рассмотрим окружающие площадь дома.
На углу с Малой Морской улицей находится здание гостиницы «Англетер», построенное неизвестным архитектором в первой половине XIX века как доходный дом и в 1870-е переоборудованное под отель. Тереза Шмидт, владелица отеля, назвала своё детище «Шмидт-Англия» – в память о далекой родине.
В начале XX века новые хозяева – граф и графиня Медем, отбросили слово «Шмидт», а «Англию» переиначили на французский манер. Так и получился «Англетер». В советское время гостиница называлась «Интернационал», затем – «Ленинградская», а с 1970-х – это единый комплекс с гостиницей «Астория».
Здесь в разное время останавливались Антон Павлович Чехов, танцовщица Айседора Дункан, основатель Юзовки (нынешний Донецк) британский подданный Джон Джеймс Юз. Мемориальная доска на фасаде со стороны Малой Морской напоминает о том, что «Англетер» навсегда связан с трагической гибелью поэта Сергея Есенина.
Здание гостиницы «Астория» было построено в 1913-1914 годах по проекту архитектора Федора Ивановича Лидваля – большого мастера «северного модерна», обратившегося, на этот раз к модернизированной неоклассике.
С первых дней своего существования «Астория» приобрела славу самой комфортабельной гостиницы Петербурга. Название происходит от имени американского бизнесмена Уильяма Уолдорфа Астора. Отели с таким именем существуют во многих городах мира.
Гостиница «Астория»
В разное время здесь останавливались Mихаил Булгаков, король Марокко Мухаммед VI, принц Чарльз Уэльский, американский президент Джордж Буш-старший, английский премьер-министр Тони Блэр, актёры и актрисы с мировым именем: Джина Лоллобриджида, Джек Николсон, Ален Делон и другие.
В 1957 году, после концерта в Доме ветеранов сцены, в номере гостиницы скончался Александр Вертинский.
По итогам конкурса, устроенного журналом «Форбс» в 2007 году, в номинации «самый романтичный отель мира», «Астория» находится на девятом месте.
Одновременно с «Асторией», на другой стороне Исаакиевской площади, по проекту немецкого архитектора Петера Беренса было возведено здание посольства Германии, грубая мощь архитектуры которого ассоциировалась у петербуржцев с германским милитаризмом. На аттике фасада размещалась скульптурная группа – обнаженные молодые люди, ведущие коней под уздцы. В июле 1914 года, после фактического начала войны, посольство было разгромлено патриотически настроенной толпой. Во время этого акта вандализма скульптуры были сброшены и впоследствии исчезли.
Бывшее германское посольство
Естественным продолжением площади является Синий мост через Мойку – самый широкий мост в мире (97,5 метров), за которым находится Мариинский дворец, построенный по проекту архитектора Андрея Ивановича Штакеншнейдера в 1839-1844 годах.
Мариининский дворец
Дворец называется Мариинским в честь любимой дочери императора Николая I – Марии, которая наперекор династическим традициям, существующим во все мире, заявила родителям, что, во-первых, выйдет замуж только по любви, а во-вторых никуда из Петербурга не уедет.
Дети королевской крови себе не принадлежали – их браки заключались, сообразуясь, исключительно, с политической целесообразностью. Причём девочки должны были ехать на родину мужа и там жить, по сути, в роли заложника добрососедских отношений.
По свидетельству современников Мария Николаевна лицом и характером походила на своего венценосного отца, поэтому пришлось императору раскошелиться на сооружение «представительства герцогства Лейхтенбергского в Санкт-Петербурге» – так официально именовался дом для молодой семьи – Максимилиана и Марии Лейхтенбергских.
В конце XIX века дворец был продан в казну и в нем разместили Государственный совет.
После прихода к власти большевиков дворец служил казармой для красногвардейцев, потом был общежитием Промакадемии на 1000 коек, затем в его стенах проходили занятия Высшей партийной школы.
После Великой Отечественной войны в здании разместили исполнительный орган городской власти – Исполком народных депутатов, а в настоящее время работает Законодательное собрание Санкт-Петербурга.
Ещё во время возведения Мариинского дворца Николай I принял решение о расширении Исаакиевской площади.
Архитектор Николай Ефимович Ефимов в 1844 – 1845 годах создал по сторонам дворца два похожих, но не одинаковых, здания для министерства земледелия и государственных имуществ. Здание справа предназначалось для министра, поэтому фасад выглядит наряднее, а в здании слева сидели простые чиновники – им можно и попроще. В 1868 году старшим помощником столоначальника здесь служил Модест Петрович Мусоргский, сочинявший в это время оперу «Борис Годунов».
С 1924 года оба дома занимает созданный академиком Николаем Ивановичем Вавиловым Институт прикладной ботаники и новых культур. Здесь же располагается и Санкт-Петербургская научная сельскохозяйственная библиотека, составляющая более миллиона единиц хранения на 26 языках. При институте находится коллекция семян и растений, насчитывающая 330 000 образцов. В начале Великой Отечественной войны эвакуировать коллекцию общим весом в несколько тонн не удалось. Учёные оберегали её от обстрелов, морозов, пожаров и полчищ крыс. 28 сотрудников института умерли от голода, но так и не тронули ни одного зерна или картофельного клубня.
В 1987 году, к 100-летию со дня рождения Вавилова, в бывшем доме министра был воссоздан его рабочий кабинет.
Бывшее здание Министерства земледелия
Бывшее здание Министерства государственных имуществ
Центральной доминантой площади является памятник Николаю I, установленный по проекту Огюста Монферрана в 1859 году. Конную статую, опирающуюся только на две точки изваял и отлил в бронзе Пётр Карлович Клодт, автор знаменитых композиций на Аничковом мосту.
Равновесие памятнику обеспечивают свинцовый балласт из дроби, засыпанной в круп лошади, а также колонны, уходящие в фундамент из-под копыт через весь пьедестал.
Памятник Николаю I
Николай I изображен в мундире Конногвардейского полка, шефом которого он и был. Пьедестал памятника, набранный из разных пород гранитов и белого мрамора, украшают аллегорические скульптуры Силы, Мудрости, Правосудия и Веры (лица имеют портретное сходство с лицами супруги и дочерей покойного императора) и четыре горельефа, отражающие важные вехи царствования: 1825 год – восстание декабристов; 1831 год – усмирение холерного бунта; 1832 год – награждение Сперанского за составление Свода российских законов и 1851 год – строительство Николаевской железной дороги.
Припоминается поговорка из советского времени: «дурак умного догоняет – Исаакий не пускает». «Умный» – это Пётр I, близкий большевикам царь-реформатор, «дурак» – Николай I, палач декабристов, жандарм Европы, притеснявший Пушкина.
Исаакий в этой поговорке – собор, построенный в честь Исаакия Далматского – небесного покровителя Петра I (Пётр родился 30 мая – в день святого Исаакия).
Первая деревянная Исаакиевская церковь была построена в Морской слободе для работников Адмиралтейства. В ней произошло венчание Петра I и Екатерины. Здание естественным образом обветшало и тогда, по указу Петра, было заложено новое каменное строение по проекту немецкого архитектора Георга Маттарнови, автора проекта Кунсткамеры.
Церковь построили поблизости от берега Невы (сейчас на этом месте Медный всадник) и, видимо, не вполне правильно рассчитали фундаменты. Здание пошло трещинами, а пожар, случившийся от удара молнии, довершил процесс разрушения.
Новый, третий по счету, храм начали строить только при Екатерине II, которая, как известно, себя позиционировала продолжательницей дела Петра Великого и не могла допустить, чтобы церковь в честь его небесного покровителя находилась в забвении.
Исаакиевский собор
Сооружение было поручено архитектору Антонио Ринальди, автору Мраморного дворца, который и в этом проекте предусмотрел сплошную мраморную облицовку.
После внезапной смерти императрицы Екатерины строительство было остановлено, Ринальди покинул Россию, а воцарившийся Павел I, повелел архитектору Винченцо Бренна упростить проект насколько возможно. В результате получилось уродливое сооружение, которое народ воспел в эпиграмме:
Сей памятник двух царств,
Обоим столь приличный -
На мраморном низу
Воздвигнут верх кирпичный.
Начало XIX века совпало в России с началом грандиозной перестройки центра города в стиле ампир. В это парадное лицо Петербурга третий Исаакиевский собор не вписывался никаким образом.
Наконец, в 1818 году начинается сооружение четвёртого Исаакиевского собора по проекту французского архитектора Огюста Монферрана и продолжается сорок лет – настолько колоссальным был объём работ.
За весь период в строительстве приняло участие более 400 тысяч рабочих.
Молодому неизвестному архитектору без протекций, Огюсту Монферрану, в 1815 году в Париже каким-то чудом удаётся получить аудиенцию у российского императора Александра I и заручиться его благосклонностью. Молодой человек представил альбом, в котором было около ста эскизов различных сооружений.
В 1816 году Монферран приезжает в Санкт-Петербург и побеждает в конкурсе проектов нового собора. Комиссия отдала предпочтение французу, потому что, в то время как остальные участники представили на конкурс по одному-два варианта, Монферран представил 12!
Гигантское здание в плане представляет собой квадрат со стороной сто метров. Высота собора – 101,5 метра.
В основание фундамента было забито более десяти тысяч свай, которые надо было спилить в один уровень (в начале XIX века ещё не существовало ни нивелиров, ни лазерных уровней). Решение, простое, как все гениальное, подсказал Августин Августинович Бетанкур – выдающийся инженер, который, к счастью, жил и работал тогда в России: свайное поле окопали, дождались заморозков и… по льду спилили. Благодаря инженерному гению Бетанкура, придумавшему хитроумные устройства, состоящие из канатов и блоков, были сооружены колонные портики собора. Каждая колонна весом 114 тонн устанавливалась за 45 минут. Этот опыт позволил в дальнейшем установить Александровскую колонну на Дворцовой площади.
Огромный вес крыши и купола воспринимают стены собора, достигающие в некоторых местах толщины 20 метров.
Несущую основу купола выполняет металлическая конструкция в форме конуса, которая внутри собора закрыта декоративной сферической поверхностью, а снаружи – параболической, покрытой золотом. Купол собора, видимый с далеких окраин, во время войны не был замаскирован и служил ориентиром, точкой отсчета немецким артиллеристам, планомерно обстреливающим город. Это обстоятельство позволило сохранить в подвалах собора ценности, вывезенные из пригородных дворцов Пушкина и Павловска, которые не успели эвакуировать.
Внутри собора могут свободно находиться 10000 человек.
Обойдём вокруг Исаакиевского собора и, перейдя через Адмиралтейский проспект, окажемся на Сенатской площади.
Сенатская площадь – площадь только по названию – это небольшой уютный сквер, являющийся продолжением Александровского сада. В 1763 году в бывший дворец канцлера Бестужева-Рюмина, который находился на углу с Английской набережной, из здания Двенадцати коллегий переехал Сенат, и с этого момента площадь стала именоваться Сенатской.
После сооружения памятника Петру I площадь стала Петровской, но это название не прижилось.
14 декабря 1825 года на площади выстроились восставшие полки, отказавшиеся дать присягу новому царю Николаю I. В честь этого события площадь в советский период истории именовалась площадью Декабристов.
По пути к памятнику Петру I рассмотрим здания, ограничивающие площадь с левой стороны.
Классицистическое здание с колонным портиком – это манеж Конногвардейского полка, построенный архитектором Джакомо Кваренги в 1807 году. По обеим сторонам широкой лестницы установлены конные статуи Диоскуров из белоснежного мрамора, исполненные в Италии скульптором Паоло Трискорни.
Манеж Конногвардейского полка
Начало Конногвардейского бульвара, проложенного на месте канала, соединявшего Адмиралтейство с Новой Голландией, украшают две колонны с вознесенными на них Гениями Славы. Это ответный подарок прусского короля, получившего от Николая I две конные композиции «Конь с водничим» работы скульптора и литейщика Петра Клодта (копии скульптур с Аничкова моста).
Колонны Славы
За бульваром находится построенное в 1829-1834 годах в стиле ампир протяженное здание Сената и Синода с помпезной аркой, через которую проходит Галерная улица.
В конкурсе проектов здания Сената и Синода Карл Иванович Росси не участвовал – к этому времени его отношения с Комиссией по делам строений полностью расстроились и он был отлучён от государственных заказов. Существует легенда о том, что Николой I, который остался недоволен представленными на конкурс проектами, вдруг вспомнил про именитого архитектора, чьим творением на Дворцовой площади он ещё так недавно восторгался. На вопрос: почему Росси не представил свой проект, последовал невнятный ответ чиновников, что, мол, болен, занят и тому подобное. «Передайте Росси, что я жду его проект» отрезал император. «Да, и скажите, чтобы непременно арка была – мне его арка очень понравилась».
Так это было или почти так, но Росси нарисовал только эскизы фасадов. Всю остальную работу, включая надзор за строительством осуществил архитектор Александр Егорович Штауберт.
Карл Иванович Росси остаток жизни провёл в крайней нужде, всеми забытый настолько, что даже в энциклопедическом словаре Брокгауза-Ефрона нет статьи о нем.
И только в 1923 году об архитекторе вспомнили и, отдавая должное его вкладу в создание парадного лица Петербурга, переименовали бывшую Театральную улицу в улицу Зодчего Росси.
Здание Сената и Синода
В советское время здесь располагался Исторический архив, который в 2006 году переехал в специально построенное здание.
В настоящее время, после реконструкции и реставрации, в бывшем здании Сената и Синода работает Конституционный суд Российской Федерации и Президентская библиотека имени Ельцина.
Завершая прогулку, полюбуемся великолепной панорамой Университетской набережной Васильевского острова, которая открывается от подножия памятника Петру Великому, известному далеко за пределами России как Медный всадник
Памятник называется «медным» с легкой руки Александра Сергеевича Пушкина, тогда как на самом деле он бронзовый (бронза – сплав меди с оловом).
Историю создания монумента в книге «Старый Петербург» очень подробно изложил бытописатель нашего города – Михаил Иванович Пыляев. Я лишь коротко остановлюсь на основных моментах.
В 1765 году Екатерина II, прогуливаясь по Сенатской площади с Иваном Ивановичем Бецким, выразила пожелание видеть на этом месте «блаженной памяти Петра Великого» монумент.
Иван Иванович Бецкой – незаконнорождённый сын князя Ивана Юрьевича Трубецкого, который 16 лет провёл в шведском плену.
Не имея возможности унаследовать фамилию и княжеский титул, Иван Иванович, тем не менее, преуспел на дипломатической службе, куда был определён по протекции отца. Выполняя дипломатические поручения, он не один раз объездил всю Европу – всюду принят и везде обласкан.
В какой-то момент, из-за ссоры с елизаветинским канцлером Бестужевым-Рюминым, Бецкой оставил Россию и поселился в Европе, переезжая с места на место.
После кончины императрицы Елизаветы Петровны Пётр III вернул Бецкого на службу, назначив его руководить Комиссией по делам строений.
Первые двадцать лет царствования Екатерины II стали для Ивана Ивановича периодом расцвета творческой энергии и воплощения давних замыслов в сфере культуры, искусства и просвещения.
Он много лет руководил Академией художеств, курировал строительство гранитной Дворцовой набережной, основал Воспитательные дома, Институт благородных девиц и много чего ещё.
К этому моменту скульптор Этьен Морис Фальконе уже прибыл в Петербург с ученицей Марией Калло и тремя подмастерьями и даже успел выполнить малую модель будущего памятника.
К началу работы над образом Петра скульптору исполнилось 50 лет, и он с жаром принялся за исполнение такого масштабного проекта. Первые эскизы он выполнил ещё в Париже, а по прибытии в Петербург – велел соорудить деревянный помост, имитирующий будущий постамент. Опытный наездник, ростом и фигурой похожий на царя Петра, вскакивал на помост и вздыбливал коня. Фальконе делал эскизы, заставляя наездника повторять эту процедуру бессчётное количество раз. Затем он распорядился, чтобы привели другую лошадь и все повторялось сначала.
Медный всадник
Фальконе настоял на том, что постамент должен быть из монолитной глыбы и это стало началом противостояния с Иваном Ивановичем Бецким, который по велению императрицы возглавил весь процесс сооружения памятника. Бецкий настаивал на постаменте из сборных гранитных плит.
Глыбу необходимых размеров нашли, но предстояло доставить ее на Сенатскую площадь, что в XVIII веке было весьма сложной задачей.
Екатерина объявила награду в 7 тысяч рублей тому, кто предложит приемлемый способ перетаскивания камня и такой человек нашёлся.
В золотой век Екатерины, когда фунт мяса стоил 2 копейки, столько же десяток яиц, курица – 5 копеек, а половина теленка – 1 рубль, 7 тысяч рублей были колоссальной суммой.
Подготовка заняла несколько лет: построили бараки для 400 рабочих, вырубили просеку и утрамбовали грунт, изготовили специальную платформу, шары и лотки. Также был построен специальный плот для дальнейшего перемещения камня по воде.
Не теряя времени каменотесы, вывешенные на верёвках, приступили к обработке камня, придавая ему нужную форму.
К началу 1770 года все было готово и понемногу движение началось. В платформу были «запряжены» люди, так как лошадей невозможно научить дёрнуть одновременно. На камне находилась команда барабанщиков, подававшая сигналы тянущим, а также кузница, в которой готовили зубила для каменотесов.
Екатерина II, увидев воочию грандиозное действо, велела отчеканить медаль с девизом «Дерзновению подобно!».
К тому времени, когда камень занял уже своё место на Сенатской площади, полномасштабная модель скульптуры была готова. Голову Петра Великого с тем выражением лица, которое понравилось императрице, после нескольких неудачных вариантов, представленных Фальконе, вылепила ученица – Мария Калло.
Но отношения Бецкого и Фальконе уже ухудшились настолько, что скульптор отказался отливать статую.
Поиски других литейщиков заняли несколько лет, но когда те прибыли и стали осуществлять необходимую подготовительную работу, Фальконе объявил, что он сам выполнит отливку.
Прошло ещё немало времени и когда все было готово и отливка, наконец, началась, случилась авария – отвалились трубы, по которым в форму поступал расплавленный металл. Фальконе, видя, что дело его жизни и честь гибнет, проявил малодушие и выбежал из мастерской. За ним устремились подмастерья, и только Емельян Хайлов – литерный мастер, приставленный Бецким для надзора, не растерялся, смог исправить повреждения и тем спас статую. Правда получился изъян в том месте, где присоединялись подводящие трубы. Исправление заняло ещё два года и обошлось казне в 2 тысячи рублей.
Поскольку все необходимые части памятника были уже готовы, Бецкой распорядился отправить Фальконе на родину и поручил окончание работ архитектору Юрию Матвеевичу Фельтену.
Фальконе выплатили 92 тыс рублей, ещё 25 тыс получили подмастерья.
Прежде чем установить на камень конную скульптуру возвели вокруг деревянный забор высотой 10 метров.
Необходимо пояснить, что Фальконе изначально предполагал, что статуя будет удерживаться на двух задних ногах лошади. Для этого в круп коня был помещён балласт из чёрного железа весом 250 килограмм.
Юрий Фельтен, не будучи уверенным в расчетах скульптора, решил подстраховаться. Он ввёл в композицию змею, немного удлинил хвост лошади и получилась третья точка опоры.
Ещё только приступая к работе, Фальконе говорил, что не хочет изображать Петра полководцем и военачальником, хотя он, безусловно был и тем и другим. Я хочу, говорил он, изобразить царя-реформатора.
Всмотримся в памятник: лошадь, под которой подразумевается Россия, «объезжает» царь-реформатор. Уздечка уже есть, а седла ещё нет – видимо, не все реформы удалось осуществить. Вместо седла Фальконе подкладывает под тело Петра медвежью шкуру, которая тоже олицетворяет Россию. Пётр изображен в плаще – одежда «Героя» всех времён. Но это всё-таки царь – и Фальконе водружает ему на голову лавровый венок.
Открытие памятника решили приурочить к двадцатилетию воцарения Екатерины II, уже ставшей Великой. Под гром пушек и крики «Ура!» забор, окружавший памятник пал и началось всеобщее ликование. Современник происходящих событий поэт Василий Рубан написал по этому поводу восьмистишие:
Колосс Родосский, днесь смири свой гордый вид!
И Нильски здания высоких пирамид,
Престаньте более считаться чудесами!
Вы смертных бренными соделаны руками.
Нерукотворная здесь Росская гора,
Вняв гласу Божию из уст Екатерины,
Прешла во град Петров чрез Невския пучины,
И пала под стопы Великаго Петра.
С этого момента Сенатская стала главной площадью нашего города. На ней прошли торжества, посвящённые 100-летию Санкт-Петербурга. Император Александр I принимал парад войск гвардии, стоя перед памятником. Таким образом, проходящие полки отдавали честь и Александру, и Петру Великому.
И сегодня, любуясь Медным всадником и видя простертую петровскую руку, мы чувствуем уверенность, что пока он на своём месте – с городом ничего плохого случится не может.