Васильич серьезен, как Ленин в Мавзолее.
Взгляд острый, напряженный.
На меня не смотрит. Потому как нихера нового не увидит.
А вот на поплавок – да. Там все куда интереснее…
– Пал Васильич, а может, динамитом? А? Час уже сидим!
Я вообще эту тему с рыбалкой никогда не понимал. Ну тупо же до невозможности! В самую срань собираешься, чешешь хер знает, куда, там выгружаешься, раскладываешься, чего-то прикармливаешь, разбрасываешь по воде гнилой батон или дурно воняющее тесто. Потом забрасываешь удочку.
И сидишь.
Тупо сидишь и смотришь на поплавок.
В это время тебя сверху жрут комары, а снизу муравьи.
Если ты дурак, и поперся на рыбалку в кроссах, то еще и ноги мокрые и ледяные.
Сидишь ты, смотришь, смотришь… А потом – раз! И вылавливаешь рыбешку, мелкую, как член у гномика!
Заебись развлечение!
Васильич даже не поворачивается ко мне, только хмыкает:
– Я тебе, щенку, динамит в штаны твои дырявые суну… Хотя… Тебе все равно не навредит…
– Почему это? – обижаюсь я и даже вполне искренне.
– А нечему там вредить… Не отросло.
Вот почему я не люблю общаться с возрастными мужиками! Вечно тебя щенком выставляют!
А мне это непривычно, вообще-то.
Я досадливо сплевываю, тоскливо разглядываю уже час как неподвижный поплавок и от нечего делать уныло размышляю, когда это моя веселая жизнь, полная приключений, опасностей, экстрима, жизнь, в которой я, Макс Курагин, ощущал себя очень даже крутым чуваком, защитником своей маленькой сестренки, добытчиком, да и просто удачливым засранцем, неожиданно превратилась вот в это.
Унылое говно.
Рыбалку утреннюю, отвратней которой может быть только рыбалка зимняя, подледная.
Учебу в универе, причем, на том факультете, который я и не люблю особо, и сам бы нихера не выбрал.
Работу бумажную и нихрена не героическую! А мне-то совсем все по-другому представлялось!
И Васильич по-другому расписывал, когда вербовал меня, старый хрен!
Я припоминаю его слова:
– Вот куда ты, щенок, потом собираешься? Ну, после всего этого? – Васильич выпивает залпом рюмку водки, занюхивает сиськами сидящей прямо на нем медсестрички, одобрительно крякает, продолжая меня поучать, – у тебя ни работы нормальной, ни перспектив. Только судимость не снятая в анамнезе.
Я морщусь. Ну да, рассказал по пьяни… Ну а чем еще, простите, можно было заняться в богом и людьми забытом санатории, подведомственном силовым и не силовым структурам? МВД, короче.
А, учитывая, что попал я туда в не сезон, то есть аккурат после новогодних праздников, то он еще и полупустой стоял. Хорошо, хоть медсестры симпатичные и контактные имелись.
Конечно, я понимал, не дурак же, что там каждая первая – стучит и постукивает, но, в конце концов, кому и чего они могли настучать? Длину моего члена? Тоже мне, секретная информация.
Потому я дурел со скуки, переживал за сестренку, которую, после того, как мы спасли длинноногую Рыжулю, помеху мою, боль головную, оказавшуюся дочерью генерала ФСБ и сестрой подпола ФСБ (вот свезло, да?) и утрамбовали ее обидчика на больничную койку, увез в неизвестном направлении еще один подпол, теперь уже из МВД.
Увез ее, сука, под предлогом того, что на нас, брата и сестру Курагиных, объявлена охота, что папаша обиженного нами мелкого уродца – не просто обычный чел, а прокурор, а потому надо нас разъединить и спрятать.
Вот и спрятал. Меня – сюда, в санаторий МВД, лечить опорно-двигательный. А Люську мою – к себе на дачу. И, как позднее выяснилось, к себе под бок. Сука ментовская. До сих пор злюсь, когда про это думаю!
А тогда-то я и не знал. И не подозревал даже! Потому что сестренка у меня – та еще засранка, и для парней у нее не только острый язык припасен, но еще и заточка, которой учил ее пользоваться я. Кто ж знал, что подпол сумеет в ней подобрать код!
Так что, пока моя сестренка отвисала у подпола, я лез на стену в санатории. Охреневал от процедур, кислородных коктейлей, настоек шиповника и жратвы без соли.
Ходил в трениках, трахал медсестер и дурел, дурел, дурел…
А потом чисто случайно встретил на завтраке Пал Васильича, бодрого такого мужика, за полтос, крепкого и кряжистого. Мы переглянулись одинаково тоскливыми взглядами и как-то сразу поняли друг друга.
И уже вечером сидели у него в комнате, которая была похожа на мою одноместную халупу, как каюта лайнера премиум-класса за утлую лодочку, пили коллекционное пойло, курили сигары, сука, настоящие, кубинские! Лапали медсестер.
Ну и за жизнь разговаривали.
Я вообще не знал, кто такой Пал Васильич, что у него за должность, но понимал, что, судя по фаршу, очень солидный человек.
Правда, со мной он по-простому базарил. И особо даже не учил жизни.
Так, немного выговаривал, особенно, когда историю мою несчастливую вытянул. Мастерски, надо сказать, там прям опыт допросов серьезный чувствовался. Это сейчас я понимаю, что он меня вербовал, причем, под конкретное дело, но тогда я на раздрае и эмоциях все за чистую монету принимал. Идиот, чего уж там. Прав, наверно, Васильич, щенок я против него.
Так вот, он тогда и говорил, что никакой у меня перспективы нет, особенно, если дело свое захочу, как планировал. Чтоб автомастерская для суперкрутых байков и спортивных тачек, и там же весь фарш: мойка, полировка, арт и так далее.
– Идиот ты, щенок, – качал он головой, поощрительно лапая медсестричку за ляжку, – словно и не в России живешь. Никто тебе здесь развернуться не даст, даже если бабло найдешь. Нет, мастерскую ты откроешь, это да. Но так и останешься на том же уровне, будешь жигули и калины шиномонтажить, да капоты раскуроченные собирать… Затоскуешь, начнешь чудить, потом запьешь, потом закодируешься … Через два-три года женишься, заведешь детей и забудешь о своей мечте. Потому что жизнь прихлопнет.
Я смотрел на него хмуро, курил шикарную сигару и понимал, что Васильич прав. Что так оно все и будет. Даже если вдруг у нас с малой все выгорит, и в итоге скопится нужная сумма, чтоб и ей хватило, и мне, и еще осталось матери перечислять в дом инвалидов, то… Все так оно и будет.
– Нет перспектив у малого бизнеса, понимаешь? – дымил сигарой Васильич, бдительно следя за переменой эмоций на моей пьяной роже, – у нас только давить умеют. И все.
– И че делать? – наконец-то сказал я те самые слова, которых он, похоже и ждал.
Хитрый старый черт.
– Ну… Ты можешь приносить пользу стране. И страна в итоге, если будешь себя правильно вести, отблагодарит…
– Это как? – скривился я, уже чуя подвох. Верней, не так. Не подвох. Жопу чуя. Конкретную такую.
– А вот так, – он выразительно огляделся по сторонам и смачно шлепнул взвигнувшую девчонку по заднице.
– Тоже мне, бля… Награда, – хмыкнул я, в противовес своим словам, жадно затягиваясь сигарой. Ну а чего? Когда еще такие покурю? Или, если послушаю его, то, может …
Перспектива продаться за сигары и бухло почему-то не вызвала отторжения. Уже по одному этому можно заценить, насколько я был вдатый.
В итоге наш разговор свернулся.
В тот раз.
Но продолжился. И длился, длился и длился.
И вот его логическое завершение.
Я сижу в совершенно мокрых кроссах, мерзну, как последняя тварь, меня кусают в дырки на джинсах муравьи, а в физиономию – комары, а рядом совершенно невыносимый Пал Васильич, из которого, когда он трезвый, слова доброго не допросишься. Только мат, приказы и унижения.
На что я вообще подписался?
И надо мне оно все?
– Твой отчет – дерьмо, – как ни в чем не бывало, продолжает Васильич, – ты, вроде, одиннадцать классов заканчивал, чего ж такой косноязычный? Жертва ЕГЭ гребанная…
– Как умею, – огрызаюсь я хмуро, прикидывая, я что будет, если я, к примеру, удочку утоплю? Ну, случайно? Закончится этот бред, или нет?
– А надо по правилам, – ворчливо гундосит Васильич, – тебя, дурака, несколько месяцев этому учили… Но, видно, свинью новым трюкам не обучишь…
– Да задрал уже, Васильич! – не выдерживаю я.
Ну в самом деле, я за неделю работы нарыл возможных фигурантов и нащупал парочку каналов! Без доказательств, конечно, и это жирный минус, но с перспективами внедрения! А он меня чморит! Ни одного слова в простоте!
– Рот закрой, щенок, – все так же тихо говорит Васильич, не отрывая взгляда от поплавка, – распустился. Рыбу распугаешь. Отчет не по форме. Как я его буду предъявлять? А если проверка? Ты у меня проведен по всем статьям расходов, там один твой байк половину расходов оперативных тянет…
– Ой, да кто вас проверять будет… – хмыкаю я.
– Не скажи… Непогрешим только Сам… – он многозначительно поднимает взгляд вверх, давая понять, кого имеет в виду, – а мы все ходим под статьей. От тюрьмы и от сумы…
– Ну всеоооо… Приехали, бля… – я тоже поднимаю взгляд к небу, показывая свое отношение к его словам.
– Наглый ты все-таки щенок, – качает опять головой Васильич, – никакой субординации, никакого уважения к старшему по званию…
– Так мне вообще звание не положено, – удивляюсь я, – я – негласник же, насрать мне на субординацию!
– Ну да, ну да…
Васильич больше не поднимает эту тему, переходит к сути. Наконец-то. Спустя час после неподвижного сидения в этой срани.
Вот спрашивается, не мог в городе где-то со мной пересечься? Обязательно было меня сюда переть, в жопу мира? На корм комарам? У меня, так-то, похмелье! И вообще, кулаки болят, я их вчера хорошо почесал о рожи придурков на стоянке.
Идиот, надо было отчет не сразу на энергии и драйве писать, а утром, или вообще, когда отосплюсь, ближе к вечеру.
Но нет!
Захотелось же похвастаться, какой я крутой внедряльщик! Как я сумел провернуть дело! И что теперь немного совсем осталось!
А еще ужасно хотелось получить хотя бы одобрительное ворчание от Васильича, это как минимум. Ну а как максимум – пожатие руки и отеческое: «Молодец». Ну не дурак ли я после этого?
Дурак.
Сам виноват.
Хавай теперь, не обляпайся…
– Но вообще, если по сути, – продолжает Васильич, – то ты – молодец…
Я замираю. Да правда, что ли? Реально? Он меня молодцом назвал???
На душе как-то сразу тепло становится, приятно так.
– То, что ты этих мальчишек побил, конечно, плохо, – тут же опускает меня на землю вредный Васильич, – теперь сложно будет с ними контакт наладить… То, что ты принес от них – это, похоже, как раз то, что мы и ищем… И очень надо выяснить, где берут. А как ты это выяснишь, дурака кусок? После драки?
– Васильич! – меня настолько распирает от гордости, что в кои-то веки что-то правильно сделал, что я даже подпрыгиваю на месте, – говно вопрос! Ты не помнишь, что ли? Все великие дружбы начинаются с драк? Все будет пучком!
– Да? – Васильич смотрит на воодушевлённого меня, потом отворачивается опять к поплавку, – ну посмотрим. Отчет перепиши, и со словарем сверь, а то жи-ши… с буквой и… Вали уже отсюда. Всю рыбу распугал.
– Ага, ну, тогда до связи!
Я не собираюсь упускать шанс на нормальное завершение дня, то есть на сон и потом ночной жор.
– А то завтра в универ… Работы столько… И по учебе задают…
– Езжай уже… – Васильич машет рукой, не оглядываясь, – пиздюк малахольный…
Я прыгаю на байк и сваливаю со скоростью ветра оттуда.
А по дороге приходит мысль: на кой, спрашивается, хер он меня вообще тащил на личную встречу? За отчет и проеб при знакомстве с потенциальными фигурантами мог и по телефону натянуть… Но зачем-то захотел это лично сделать…
Странно все.
Но плевать.
Домой, в съёмную хату, спать, спать, спать!
А потом жрать! А потом опять спать!
А утром – в универ, решать вопросы по налаживанию контактов с побитыми мною парнями.
Все должно получиться!
Тут, самое главное, что опять помеха не нарисовалась. Рыжая.