Раздевайся?
Как бы так осторожно намекнуть этому нахалу, что вот так незадача: как раз сегодня я оставила дома тело для чувственного раздевания перед красивым мужчиной под томную музыку и впопыхах впрыгнула в свое обычное, с попой в хлопчатобумажных трусиках и пуританском лифчике?
– Нет! – вот все, что смог выдавить мой речевой аппарат.
Восклицание вышло до того писклявым и возмущенным, словно я была непорочной монашкой, обнаружившей в кровати обнаженного и крайне возбужденного постороннего мужчину.
– Не паникуй. Это он не тебе, – хмыкнула поверенная, швыряя на стол сумку.
Ее пальцы нырнули в копну черного шелка волос, негромко щелкнули заколки, и брюнетка перестала быть таковой. Швырнула парик на стол, взлохматила русые волосы и пристально глянула на меня.
– Да-а… Работы много, – протянула дамочка задумчиво и полезла в сумочку.
За считанные мгновения на столе вырос ряд из баночек, непонятных дисков, косметичка и перчатки. Я так засмотрелась, что даже не заметила подошедшего Габриэля. Лишь вздрогнула, когда он тронул меня за локоть, разворачивая к себе.
– Все нормально? – заглянул в мои офигевшие от происходящего глаза. Видать, выискивал в глубинах следы надвигающейся истерики и бегущего с распростертыми объятьями безумия. Уж не знаю, что он там углядел, но констатировал следующее:
– Выглядишь бледной.
Как по мне, отсутствие эйфории в данном случае как раз говорило в пользу того, что со мной все чудесно, и кукушечка не каркает, улепётывая в неизвестном направлении. Но я не стала развивать тему внешнего вида и задала главный вопрос:
– Что происходит?
– Тебя крайне профессионально подставили, чтобы иметь рычаг давления на Дрогорада.
Даже не сразу поняла, о ком говорит этот крайне необычный мужчина.
На моей памяти о своем настоящем имени дедушка вспоминал только при подписании официальных документов. Все звали его по урезанной фамилии «Алин» или же «господин Алинар».
Дед никогда не представлялся именем, данным при рождении. Даже я, его любимая и ненаглядная внучка, до десяти лет свято верила: моего деда зовут Алин Алинар. Если бы мама случайно не проболталась, я бы так и оставалась в неведении.
Но откуда Габриэль мог знать настоящее имя деда? И зачем кому-то потребовался рычаг давления на хозяина книжного магазинчика, что на улице Великих домов?
Видать, некая усердная работа мысли отразилась на моем лице, потому что Габриэль отрезал:
– Все потом. Сперва вытащим тебя.
– Габриэль, – окликнула поверенная, натягивая перчатки и вооружаясь тюбиком с подозрительной рыжей бурдой, – осмотри ее, пока я крашу волосы.
Габриэль кивнул, подхватил меня за талию и усадил на стол – я даже пискнуть не успела. После чего опустился на корточки, схватил мокрый край моего платья и резким движением дернул наверх.
– Поздравляю, вам это все-таки удалось, – глупо хихикнула я. – Вы задрали на мне юбку.
Мозг озадаченно сморщил извилины и поспешил откреститься от последней фразы. Мол, это не я, все претензии к языку, который несет какую-то дичь. И вообще, мне давно пора перезагрузиться, откладываю глубокий обморок из последних сил.
Габриэль быстро встал, склонился к моему лицу и шепнул:
– Ещё одно слово, и мы займёмся безудержным прелюбодеянием.
– При свидетелях? – ужаснулась я.
Явно не тому ужаснулась.
– Я всегда могу отвернуться, – насмешливо пропела Джулия Белл, никакая не поверенная Дэвида Хрона, у которого кто-то свистнул крайне ценный медальон. – И, Габриэль… Не то чтобы я была так уж категорически против ваших страстных кувырков на столешнице в допросной, но лучше отложить открытое прелюбодеяние до более подходящего момента.
– Пожалуй, что так… – мужчина кивнул и вернулся к осмотру.
Сильные руки умело стянули с меня ботиночки. Под мои болезненные охи Габриэль повертел стопу в разные стороны, проверяя на вывих и перелом. Обошлось.
– Покажи руку.
Я послушно вытянула перед собой пострадавшую конечность. Хоть паралич и прошел, но пальцы слушались плохо, ощущались, как пять переваренных сосисок, и неприятно пульсировали в такт ударам сердца.
– Чисто, – констатировал после осмотра Габриэль и нахмурился. – Работал профессионал.
– Габи, сладкий, – пропела девушка, встряхивая волосами… очень-очень рыжими волосами! – В этом городе только один профессионал.
Знай девушка, поспешно стирающая с лица яркий макияж, что перешла дорожку одному из самых гениальных и столь же беспринципных людей преступного мира, меня бы оставили куковать за решеткой в ожидании справедливости.
Но она не знала.
Никто не знал.
– Мне пора, – обронил Габриэль и осторожно коснулся кончиков моих пальцев. – Слушайся Джулию, она поможет. Я буду ждать снаружи. Как выйдешь из участка, поверни направо и пройди четыре дома. Удачи.
Мужчина вышел, а за меня взялась загадочная профессионалка Джулия.
Раздеваться все же пришлось. И если я легко влезла в алое платье, которое по крою напоминало утонченный алый мешок с рукавами и широким ремнем в области талии, то Джулии пришлось изрядно попотеть, чтобы под душераздирающий стон стежков втиснуться в мое.
– Нам нужно обвести вокруг пальца этих идиотов в форме, – скороговоркой выпалила знакомая Габриэля, толкая меня на стул и хватая со стола косметичку. Запоминай главное: искусство притворяться начинается с веры. Первый, кто должен поверить в обман, – ты сама. Вот твое новое лицо.
Джулия сунула мне в руки пудреницу. С зеркальной поверхности крышки смотрела брюнетка с томным взглядом и яркими губами. Симпатичная и крайне растерянная.
– Забудь, кем ты была раньше. Обязательно оставь пряди возле лица, чтобы боковое зрение ловило новый образ, – наставляла девушка.
Не скажу, что экспресс-курс мне сильно помог, но было интересно.
– Шаг второй – твоё тело. Хочешь кого-то облапошить – начинай врать с жестов. Наши тела рассказывают тысячи историй ещё до того, как кто-то откроет рот. Если на выходе из участка тебя кто-то остановит, прежде чем заговорить, немного оттяни ворот платья, чтобы собеседник увидел ключицу, и оближи губы, сконцентрировав внимание на алой помаде, а не на голосе. Вот, держи, – девушка протянула мне свои туфли.
– Неудобно, – пожаловалась я, едва ноги взяли неожиданную для обувки высоту.
Но «поверенная» только отмахнулась, велела мне походить по допросной, а сама принялась гримировать собственное лицо. Она умело работала кистями, не забывая в процессе болтать:
– Каблук сделает твою походку мягче, медленнее, изменит силуэт фигуры… И кстати, вот, – девушка смела все пузырьки со стола в сумку и протянула ее мне. – Повесь на сгиб правой руки, чтобы замаскировать ее частичную недееспособность.
Меня развернули и подтолкнули в сторону выхода из допросной.
– Шаг третий – эмоциональное состояние, – уже положив ладонь на дверную ручку, озвучила последнее наставление Джулия и хитро глянула. – Я спала с Габриэлем. Дважды. Он шикарный любовник.
Не знаю, какой реакции ждала моя загримированная копия, но я крупно облажалась даже в этом и не оправдала надежд.
– Даже так? – невпопад заявила собеседница и усмехнулась. – Тогда как тебе такое признание: я обожаю приходить в книжный магазин. Захожу и выбираю одни из самых дорогих и желанных книг. А потом… потом я незаметно вырываю по несколько страниц из середины и возвращаю книги на место.
Воображение представило, как я, со свойственной только мне удачей, покупаю именно эту пострадавшую книгу, прихожу домой, погружаюсь в чтение и… на самом интересном моменте обнаруживаю пропуск.
У меня дернулось нижнее веко, непроизвольно сжались кулаки, и забила копытом ярость.
– А вот теперь пошли! – возрадовалась Джулия.
И мы пошли.
Я, моя тщательно загримированная копия и увязавшийся следом полный провал.
В свое оправдание скажу только одно: меня не брали даже на роль дерева в школьных постановках. Глупо было ждать, что я справлюсь.
Я никогда не была яркой и заметной девочкой. Я никогда не была девочкой, которую приглашали танцевать одноклассники. Я никогда не была той девочкой, которой дарили цветы на свиданиях. Большую часть жизни я провела в компании книг, вечно вся в себе и… ожидании чуда.
Как можно было требовать от меня невозможного?
Увы, но жизнь не спрашивает твоего мнения.
Жизнь ставит тебя в интересные позы и наслаждается процессом.
– Как прошла беседа, госпожа поверенная Дэвида Хрона? – уточнил один из конвоиров, ждавших в конце коридора, ведущего в допросные.
– Сносно, – огрызнулась я, напрочь позабыв, что должна оттянуть ворот и облизать губы.
Подельница метнула в мою сторону взгляд. Будь это копье, я бы уже хрипела на полу и с ужасом таращилась на древко, пробившее грудную клетку.
– Пожалуйста, пожалуйста, – громко всхлипнула Джулия, переключая внимание конвоиров на себя. – Поверьте, я не виновата. Я ничего не брала. Я не знаю, кто взял медальон. Я порядочный человек и никогда не украла бы такую ценность у господина Хрона… Джулия, прошу! – неслось мне в спину. – Передайте господину Хрону, что меня подставили! Я не брала. Ничего не брала.
Лже-Фелисити крайне талантливо размазывала слезы по щекам и билась в придуманной истерике.
– Вперед, – ворчали те, – нам еще определять тебя в камеру.
– Нет, нет! Я невиновна! Я порядочный человек!
Очень хотелось развернуться и сказать, что порядочные люди не рвут тайком страницы в новых книгах, но адреналин крайне вовремя обездвижил язык и велел мотать из этого царства взяточничества и беззакония.
И я поковыляла прочь.
Что там говорила моя новая знакомая? Каблук сделает твою походку мягче, медленнее, изменит силуэт фигуры?
Ну-ну!
Я одолела всего пару метров и… Так уж вышло, что именно сегодня природная ловкость взяла единственный отгул, чтобы смотаться и проведать престарелую родственницу. И вместо нее на смену заступил талант оступаться на ровном месте.
На очередном шаге споткнулась и проскакала на одной ноге грациозной ласточкой, в надежде избежать позора, но запуталась в подоле алого безобразия, в которое меня обрядили, и с громким яростным «твою мать!» рухнула, как подкошенная.
Тишина, долгая, как годы, повисла над моментом.
Я таращилась в серую плитку на полу, чувствуя, как в эту же секунду Джулия взглядом выжигала на моей спине «кривая бестолочь».
– Всемилостивые Предки, – ко мне подскочил тот самый сержантик, что вел допрос. – Вы в порядке?
Вот только его-то для счастья и не хватало!
Промычав нечто невразумительное, я попыталась восстать, не потеряв при этом достоинства. В результате потеряла часть содержимого сумочки.
– Блин! – выпалила я, прижимая ту к боку, но положение не спасла.
С громким шлепком на пол вывалилась косметичка и длинная-длинная лента маленьких квадратиков популярного средства контрацепции.
Ну, знаете, клубничный запах, ребристая поверхность, все дела.
Как говорится, если провал, то только эпичный.
– Ой… – смущенно пискнула я и резко присела.
Сержантик повторил маневр. Наши руки одновременно схватили концы того самого, а лбы радостно поприветствовали друг друга.
– Уууфф! – выразили мы удивительное единодушие и схватились за ушибленные головы, но заветной ленты для безопасных утех никто не выпустил.
Секунду мы смущенно таращились друг на друга, а после сержантик потянул ленту на себя.
– Я вынужден вас арестовать.
– За что?! – возмутилась я, от избытка чувств дернув свой конец.
– Вы украли мое сердце, – заявил страж. Лента вновь оказалась на его стороне.
– Уверены, что оно у вас было? – проскрипела я, продолжая потеху по перетягиванию каната.
– В таком случае предлагаю уединиться в допросной номер семь, дабы мы оба смогли постичь квинтэссенцию моих переживаний и протестировать парочку ваших квадратиков.
Мужчины, запоминайте! Некоторые слова провоцируют даже слабую девушку на удар в причинное место и контрольный в голову. Даже лента не выдержала и лопнула по шву на две части.
Соперник качнулся и осел на пол, а я вскочила на каблуки, точно сердитая ведьма на метлу.
– Ну, знаете ли…
Я опасно покачнулась, воинственно взмахнула зажатой в руке лентой удовольствия и таки выбежала из участка. Точно городская фурия промчалась по пасмурной улице, вспомнила о Габриэле и побежала в обратную сторону.
Бежала быстро.
Так быстро, что едва не пролетела мимо переминающегося за углом мужчины. Если бы тот не перехватил за талию и не придержал, очнулась бы от возмущения еще не скоро. Возможно, в противоположной части города.
– Как все прошло? – спросил мужчина, узрел в моей сжатой ладони честно отвоеванный хвостик ленты и усмехнулся. – Как непростительно мало, оказывается, я знаю о пропускной системе… Идёмте, Фелисити, ваш дедушка ждет.
В это же время Мастер Масок прошел мимо черного хода картинной галереи, а на переполненный и оживленный перрон сошла женщина с внешность ангела, душой дьявола и, может быть, самым длинным шлейфом из тайн.