– О горе мне, горе! Горе! – простонал качающийся в седле всадник, выезжая на берег озера. – Ик… Горе мне!
От воды шла холодная, пронизывающая до костей хмарь. Туман окутывал прибрежные заросли, покрывал неподвижную гладь воды. Двигался, словно живой.
Зирвент из Фингабора чувствовал себя хуже некуда. Он ехал всю ночь, точнее, лошадь несла его куда-то, а он спал, чудом держась в седле. Вечеринка с приятелями-вагантами закончилась в полночь. Как только Зирвента усадили на лошадь, он отрубился. Несколько раз его стошнило, поэтому куртка, седло и бок животного успели покрыться вонючей коростой. Запах был тот еще.
Затем, как это всегда бывает, наступил отходняк. Головная боль, слабость, трясун и чувство, что в животе кто-то помешивает здоровенной ложкой. Зирвент понял, что все еще едет. Едет и едет. И никогда эта проклятая езда не кончится…
Вагант стонал и охал в предутренней тишине. Никто на помощь не пришел. Его трясло. Страшно хотелось пить. Похмелье и холод скрючили беднягу, и он торчал в седле, словно засохший стручок фасоли. Если бы лошадь сбросила его, он был бы только рад. Но лошадь была покладистой. Она просто шла, пока лесная тропинка не вывела ее к озеру, за которым виднелись покрытые синевой горы.
В конечном итоге жажда одолела и животное. Лошадь остановилась, понюхала воздух и нерешительным шагом направилась к воде.
– Горе… Чтоб я сдох… Больше никогда не буду так напиваться… – пробормотал Зирвент и поднял голову. Черепную коробку кто-то набил камнями. На одеревеневшей шее она держалась с большим трудом.
Воспаленными красными глазами вагант огляделся. Лошадь приблизилась к воде, фыркнула, раздула ноздри. Ей не очень нравилась аура, окружавшая это место, но жажда победила.
Зубы Зирвента отбивали стаккато. Он потер ладони, подул на них. «Неужели наступила зима? Не может быть? Еще вчера было… Что было вчера?» – подумал вагант. Он был уверен, что, выезжая с постоялого двора, он застал июль месяц.
Лошадь подошла к воде, вступила в нее копытами, опустила голову. Туман задвигался и немного отполз от берега.
Зирвент обругал лошадь – просто так, чтобы выразить всю степень своих мучений. Потом поднял голову и посмотрел на озеро. Насколько позволял видеть туман, оно было овальной формы, низкие берега заросли кустарником и деревьями. Вдали горы, а перед горами… Зирвент поднял тяжеленные руки, чтобы протереть глаза. У гор, на дальнем берегу, стоял окутанный туманом замок. Можно было рассмотреть башни и стены, будто бы сотканные из тончайшего шелка и нитей радуги.
В этот момент голову несчастного путника пронзила боль. Мученик науки застонал, проклиная небеса и землю. Досталось и приятелям-студентам, что подбили его на пирушку. Надо же было повстречать их в том медвежьем углу, куда его занесло волею судьбы по дороге домой. Именно там!
Нет, больше никаких попоек! Таких попоек!
Зирвент поглядел на воду. Жажда обрушилась на него с новой силой. Вагант дернулся в седле, чтобы упасть. Соскочить самому не было сил. Дернулся еще раз, потом еще раз, пока тело не начало съезжать влево. Лошадь сделала шаг в правую сторону, чем помогла своему хозяину. Зирвент шмякнулся на мокрую гальку и угодил затылком в ледяную воду. Шляпа слетела. Вагант захрипел, перевернулся и, распластавшись на брюхе, стал пить. Вода ломила зубы, но ему было все равно. Он захлебывался, плевался, сопел, но ему было все равно. Лошадь покосилась на ваганта едва ли не с презрением.
Через пару-тройку минут Зирвент уже мог сесть. Что и сделал, испытывая дикое желание расхохотаться во весь голос. Умылся, поймал шляпу, нахлобучил на голову. И понял, что окончательно замерз. Пальцы ломило, губы свело. Вагант встал, покачиваясь, и услышал конское ржание, затем храп и скрип металла.
– Как ты посмел пить из моего озера, чужестранец? – прогремел чей-то голос.
– А? Чего?
Зирвент струхнул и хотел броситься бежать. Голос не внушал никакого желания остаться на месте. Однако ноги были не в той кондиции, чтобы совершать стометровые пробежки на время.
Однако вагант попытался. Результат не был впечатляющим. Ноги бедняги заплелись, и он со всего маху шлепнулся на собственную задницу. На мелководье. От такого толчка в его голове на несколько мгновений прояснилось. Он увидел рыцаря. Огромного рыцаря на огромном коне. Оба черные. Лица всадника видно не было, оно скрывалось за глухим забралом.
В одной руке страхолюда покачивался огромный меч, в другой – щит.
– Ответь, чужестранец! – прорычал рыцарь из-под забрала. Его конь стоял неподвижно, покрытый черной попоной.
– Я?
– Ты!
Меч поднялся и указал на Зирвента. Словно вынося приговор.
Вагант потерял сознание.
– Не знаю я этой дороги. Хм. Никогда не бывал в этих местах, – сказал Браги, останавливая черного битюга у развилки. Лошадь, везущая позади рыцарское снаряжение огра, остановилась и тихонько заржала.
В лесу стояла, словно гнилая вода в луже, тишина. Ни тебе писку, ни тебе визгу.
– Не нравится? – фыркнул Рыцарь Железного Кулака. – Мне тоже. Нисколечко не нравится. В воздухе пахнет волшебством… – Огр сплюнул на землю. – Брр! Ну и утречко. Зуб на зуб не попадает. Ладно, едем. Посмотрим, что будет в конце этого пути.
Браги тронул тяжеловеса, и тот покатил вперед, словно гигантский валун по склону холма. Только такой конь, великан среди лошадей, мог вынести вес странствующего рыцаря, огра по рождению, прозванного Страшилой. Каждый шаг коняги отдавался вполне ощутимой дрожью земли. Очень часто это пугало лесных обитателей, поэтому тишина не особенно волновала Браги. На его приближение многие зверушки реагировали неадекватно.
От развилки огр свернул влево. Эта тропка была наименее заросшей. Значит, ею пользовались.
Проехав метров пятьдесят, Браги приостановил коня. Ноздри огра уловили запах озерной воды. Сомнений быть не может. Рядом озеро или большой пруд. Это вселяло надежду, что удастся наловить рыбы и как следует подкрепиться. В желудке, после целых суток пути и двух маленьких перекусов на ходу, начинало урчать.
Соблазненный запахом воды, битюг пошел быстрее. По обеим сторонам дороги росли осока и терновник. Березы чередовались с соснами и елями, образуя некое подобие свода над головой Браги. Тропинка походила на туннель.
Врожденное чутье на колдовство и всякую разную необычность, а также многолетняя практика странствующего рыцаря, борющегося со злом, заставили огра вытянуть из кольца на поясе боевую секиру. Мало ли что. Незнакомый лес – незнакомые опасности.
Тишина. Копыта битюга бьют в землю, покрытую прошлогодней хвоей и пожухлыми листьями. Тун-тун-тун.
– Сдается мне, где-то рядом может быть жилье, – сказал Браги сам себе. – Если повезет, то поселок рыбаков. Или деревушка. Надеюсь, для меня там вилы не приготовлены.
Впрочем, он прекрасно знал, что нет на свете вил, которые могли отправить его к праограм. Многие пытались указать ему его истинное место, да где они теперь?
Огр навострил уши. Поблизости кто-то разговаривал.
– Ты обязан сражаться, чужестранец! – Голос, похожий на отдаленное грохотание грома.
– Я? – Тоненький голосок насмерть перепуганного существа. – С какой стати я… Да и не умею. С ума вы съехали, благородный господин?
– Такова судьба, чужестранец! От судьбы не уйдешь! – заявил обладатель голоса-грома.
Браги хмыкнул. Забавная, должно быть, сцена.
– Я не верю в судьбу! Я не собираюсь сражаться ни с вами, ни с кем другим! Я вообще не рыцарь… не мое это дело!.. Вот…
– Ты пил из моего озера, поэтому обязан повиноваться судьбе!
– Какой еще судьбе? Ничего я не знаю ни о какой судьбе! Я был… был не в состоянии понять, куда еду… Лошадь сама привезла меня сюда! Я не ви… ик… виноват! Сражайтесь с ней, благородный господин!
– Сражайся! – рявкнул гром. – Или я тебя убью просто так! Ты умрешь, как трус!
Наступила тишина. Потом послышался звук падающего тела.
– Мать-перемать! – проговорил голос-гром. – Ну и слабак.
Огр ухмыльнулся и направил коня в сторону голосов, по той же самой тропинке, по которой недавно проехал Зирвент из Фингабора. На берегу Браги застал следующую картину. Возле воды топчется тощая гнедая коняга. Неподалеку от полосы гальки валяется мокрый и измазанный всякой пакостью тощий тип. Человек. Рядом – черный рыцарь на черном коне, весь с ног до головы в сплошных латах. Морда скрыта под забралом. По всему видно, могуч, с таким не просто сладить, если что…
– Приветствую благородного рыцаря в черном! – прогрохотал огр, выезжая к берегу. Браги поднял вверх топор, отдавая салют.
Рыцарь развернул коня. Нападать не стал.
– Вот так явление! Два путника подряд! За сто лет. Вот уж точно – поверишь в судьбу!
Едва Зирвент очнулся, как понял, что черный рыцарь ему не привиделся. Похмелье все еще терзало несчастного студента, словно стервятник полуживую еще жертву. Вагант встал на карачки, потом на колени, потом на ноги. Если уж погибнуть, решил он, то с честью, глядя смерти в лицо… как подобает мужчине.
Да только сделать это было не так просто. Зирвент почувствовал, что поджилки его трясутся от страха сильнее, чем от похмелья. Черный рыцарь возвышался над ним, словно несокрушимый утес, и был готов в любой момент разрубить его гигантским мечом.
Мысленно Зирвент еще раз проклял своих приятелей, подбивших его на пирушку. Хоть и погулял славно, а помирать все едино не хочется.
– Впервые за сто лет я повстречал у моего озера чужестранца, – проговорил рыцарь.
От страха Зирвент опять чуть не повалился на землю. Он был бесконечно далек от всех этих героическо-воинских штучек и в свои двадцать лет хорошо знал только сомнительные заведения и университетские аудитории. Драки и подвиги были не по его части. Лишь один раз в жизни Зирвент брал в руки меч, и тот не являлся настоящим оружием, а был деревянным, потешным, каким награждали короля вечеринки на Дне Арвендийского Университета. Вид черного рыцаря, тычущего тошнотворной железкой в его сторону, лишил студиозуса мужества, которого и так было не ахти как много.
Не будь похмелье таким зверским, Зирвент давно бы дал деру. Это был его способ решать подобные проблемы. Но что вспоминать сейчас о шустрых ловких ногах, так часто спасавших хозяина от неприятностей? Нет, вагант понял, что ему не уйти.
– Я немедленно удалюсь, благородный господин, – проблеял Зирвент, еле держась в вертикальном положении.
Черный рыцарь наклонил голову, рассматривая бедолагу.
– Судьба! Мы не в силах избежать ее! Ты пил из моего озера, поэтому теперь обязан вызвать меня на поединок!
– Я не знал, что это ваше озеро! Откуда? На нем и не написано ничего… Я хочу сказать, что не стал бы пить, если бы знал!..
– Это не имеет значения, чужестранец, ибо это – судьба, – ответил рыцарь.
– О! Я же говорю вам! Я ничего не знаю! Я не могу… Я не воин… я оружия сроду в руках не держал… Позвольте мне уехать! Я никому и никогда не расскажу, что здесь находится озеро. – Зирвент огляделся. – Я даже не знаю, где я!
Зубы ваганта выбивали дробь. Произнося слова скороговоркой, он чуть не прикусил себе язык.
– Ты обязан сражаться, чужестранец! – отозвался рыцарь, раскачивая мечом.
Зирвент закачался, словно рябина на ветру. Может, он просто спит и попал в кошмар? С похмелюги чего только не приснится! Но если и так, то кошмар не желал проходить.
Дальше последовал обмен репликами, свидетелем которого и стал Браги, оказавшийся неподалеку.
– Сражайся! Или я тебя убью просто так! Ты умрешь, как трус! – заревел вконец разъярившийся псих в черных латах.
Этого оказалось достаточно, чтобы вышибить из ваганта дух. Не выдержав столь «радужных» перспектив, Зирвент повалился на землю.
– Мать-перемать! – произнес рыцарь в черном, качая головой. – Вот же влип…
– Судьба не судьба, а встреча странная, – отозвался Браги, подбоченясь в седле. – Утро, туман на озере и черный рыцарь в полном вооружении… И это. – Огр кивнул на валяющегося без сознания Зирвента.
– Назовись, чужестранец, – чопорно предложил черный.
– Браги из Шидама, Рыцарь Железного Кулака, прозванный Страшилой. – Огр выпятил грудь, чтобы незнакомец смог разглядеть герб на стеганом камзоле.
– В таком случае приветствую тебя, рыцарь! – Черный явно был польщен. Вложив меч в ножны, он поднял руку в перчатке, салютуя. – Меня зовут Роменехиас из Валонфога. Я – Рыцарь, Покрытый Тьмой До Исполнения Условий! Потому у меня нет герба и скрыто лицо!
Огр поклонился в седле, убирая секиру обратно в кольцо за пояс.
– И это, стало быть, твои владения? – спросил Браги, оглядываясь с прищуром. Здесь все было пропитано какими-то чарами. Да и от самого Роменехиаса несло ими, словно пивом от пивной бочки. Неспроста.
– Именно так, благородный рыцарь… Э… э… Позволь спросить тебя…
– Валяй…
Именно таким тоном и задают подобные вопросы.
– Ты – огр?
– Огр. Как есть огр.
– Но как же? Огр… Разве бывают странствующие рыцари… огры? – спросил Роменехиас в растерянности.
– Бывают.
– Как же так?
– Это в своем роде… повеление судьбы. Я слышал, как ты сказал: два путника за сто лет – судьба, верно?.. Наверное, судьба заключается еще и в том, что один из этих путников – нечеловек. Я тоже в этом кое-что понимаю, благородный Роменехиас.
– Странно. Очень странно, – отозвался черный.
Зирвент пошевелился, издавая страдальческий стон. С озерца потянуло бризом, принесшим к ноздрям Браги «аромат» перегара студиозуса.
– А ты ничего не имеешь против огров? Могу уехать. Тогда никто из нас не узнает, в чем заключалась воля судьбы.
– Когда-то давно я странствовал по свету, победил множество злодеев. Но среди них не было огров. А мое отношение к вашему племени… – Роменехиас повел плечами. – Не знаю. Как-то не думал.
– Ну, по крайней мере, честно, – сказал Браги. – Не твой ли это замок на том берегу озера?
– Мой, благородный Браги. И я приглашаю тебя в гости, разделить со мной трапезу. Надеюсь, ты не откажешь мне…
– Не откажу, – ответил огр. – Я достаточно долго в пути, чтобы начать мечтать о сытной пище и крыше над головой на ночь.
– Все это в твоем распоряжении.
– Что же делать с ним?
Рыцарь повернул голову к ваганту. Зирвент пытался сесть. Вид у него был жалким донельзя. Словно у кота, которого окунули в сточную канаву.
– Нельзя бросить его здесь, – сказал огр.
Рыцарь, Покрытый Тьмой вздохнул.
– Да, видимо, это судьба. Ничего не поделаешь. Ладно. Все едино. Сто лет… Два гостя лучше, чем один, а один лучше, чем ни одного.
Огр впился зубами в свиную ногу и посмотрел на рыцаря, сидевшего напротив через стол.
– Значит, ты не ешь и не пьешь? – спросил Браги.
– Нет.
– И доспехи не снимаешь?
– Не снимаю. – Тяжелый вздох. Пальцами в латной перчатке Роменехиас постукивал по краю столешницы. – Кто бы знал, кто бы догадывался, каково это! Таскать на себе эти железяки и днем и ночью в течение целого века! Врагу не пожелаешь!
Огр посмотрел на его забрало, пытаясь рассмотреть глаза хозяина озера и замка. Вроде бы они были голубыми.
– А скука! С ума свихнуться!
– А как же… – Вагант, сидящий справа от Браги, кашлянул, – вы, благородный господин, не умерли с голоду? Сто лет – не шутка.
– То-то и оно. Голода я не чувствую. Я всегда сыт. Всегда полон сил.
– А сон?
– Сон? Да. Сплю, но не оттого, что устал… Просто во сне ко мне приходят видения…
– Какие? – тут же спросил огр.
Рыцарь махнул рукой, меняя тему.
– Как вам мой замок?
– Впечатляет, – заметил Зирвент, оглядывая богато украшенный зал с большим горящим камином. Огр кивнул, рассматривая черного собеседника.
Вагант хрустел и сопел, уплетая еду за обе щеки. Изголодавшийся и ослабший с похмелья, Зирвент не заставил упрашивать себя дважды. Поняв, что непосредственная опасность миновала, он принял приглашение Роменехиаса и поехал с ним и невесть откуда взявшимся огром в замок у озера.
– Магия. Чары, – сказал рыцарь. – Убранство, огонь, отделка. Невидимые слуги. Подозреваю, что это привидения тех слуг, которые жили здесь давным-давно.
Браги поднял брови и указал на копченый окорок в своей руке.
– Еда натуральная. Откуда она приходит, не знаю. Но в замке есть волшебный котелок. Он слышит все мои желания и исполняет их. Невидимые слуги вытаскивают из него еду и все остальное, если мне нужно. Однако все это я пожелал впервые за сто лет… мне-то самому провизия не нужна. Вот в чем горькая ирония. Однако я рад попотчевать гостей.
– Вот бы мне такой котелок, – усмехнулся вагант.
– Я бы подарил его тебе, чужестранец, но, боюсь, он потеряет свою волшебную силу, как только ты вынесешь его из замка.
Зирвент вздохнул, думая о том, что один паршивый котелок мог бы избавить его от проблем с добыванием еды на всю жизнь. И еще о том, что чары всегда имеют двойную сторону. Никогда не позволяют насладиться их результатом в полной мере. От огорчения вагант налил себе полный кубок красного вина и приник к нему.
Огр некоторое время задумчиво жевал.
– Так что ж, хозяин, и озеро твое, и замок? – спросил Браги.
– Мое. То есть считается моим. До тех пор, пока кто-нибудь не вызовет меня на поединок и не победит.
Зирвент вздрогнул и сжался.
– Я не буду драться с тобой, благородный господин…
Роменехиас поднял руку.
– Я не требую этого от тебя. Я сделал так, как велено. Как того требует заговор. Но… ты испил воды из озера… Ума не приложу, что теперь с тобой делать.
Огр посмотрел на него, отрыгнул, навалившись на спинку резного стула.
– Расскажи по порядку. Глядишь, умные мысли появятся. – Огр хрустнул пальцами. – Не раз приходилось мне видеть похожие заклятья, много земель изъездил, чудес и диковинок встречал великое количество. Вдруг сумею чем помочь?
– Не думаю, Браги, – ответил Роменехиас.
– Попробуй. Кстати, почему ты не вызвал на бой меня, когда мы встретились?
– Потому что ты не пил воды из озера.
– Это важно?
– Важно. – Роменехиас пошевелился, латы скрипнули. – Расскажу всё, чего там. Всё равно делать нечего.
– Угу, – проронил огр, поглядев за спину рыцаря. В проеме открытой настежь двери промелькнула чья-то фигура. Браги показалось, что это женщина в длинном платье.
– Сто лет назад я был обыкновенным рыцарем. Молодым, горячим, как большинство моей братии. Конь, меч, щит. Все, что у меня было. Выехал я из родительского замка в Валонфоге и отправился куда глаза глядят. Постепенно стал обрастать славой, совершал подвиги, участвовал в турнирах, даже угодил героем в несколько баллад. Труверы изобразили меня прямо-таки самым-самым. Наврали, конечно. Рыцарь как рыцарь. Просто мне везло. Я ни разу не был серьезно ранен, никогда не находился на грани жизни и смерти. Выходит, везение.
– Везение? – сказал вагант, взмахнув индюшачьей косточкой. – Что есть везение? Везение сиречь судьба!
– Молчи, стручок! – прогудел Браги, нависнув над Зирвентом. – Молчи и слушай!
Студиозус сник и принялся за уничтожение яств, которых на столе было еще много.
– Так или иначе, забрел мой конь однажды в эти края. Что-то есть в них, вы и сами заметили. Своя, природная сила, не созданная никаким волшебником. Никому не подчиняющаяся. Остановил я коня на берегу. Оно было прекрасным, озеро это, спокойным, гладким, словно стекло или хрусталь… Волшебное озеро. Спешился я, чтобы размяться, отдохнуть и перекусить. Пустил конягу пастись по сочной зеленой травке. А сам задремал после обеда. Проснулся от того, что кто-то щекочет мне щеку травинкой, открыл глаза, смотрю…
Зирвент и Браги замерли, заинтригованные. Рыцарь рассмеялся.
– Дева. Прекрасней которой нет на свете. Сидит рядом со мной в траве и улыбается. Сон, думаю, не может этого быть! Встаю, а она в сторонку отодвигается, но не убегает и не исчезает, не рассеивается, как мираж. Смотрит этак лукаво. Не сплю, значит… Кто ты, спрашиваю, как тебя зовут, прекрасная нимфа?
– Так это нимфа была? – спросил Зирвент. – Озерная хозяйка? Дух? – добавил вагант, не обращая внимания на грозный взгляд огра.
– Не-е. То есть все не так просто, – ответил Роменехиас из Валонфога. – Спрашиваю, значит, как зовут тебя, краса? Она и отвечает: не узнаешь имени моего до срока. Наберись терпения… А надо сказать, влюбился я в нее без памяти. Сразу! Все прошлые приключения, все дамы сердца, дарившие мне свои шарфы после победы на турнирах, стали вмиг дурнушками. Все познается в сравнении, Браги. Ну вот. Я же ей представился – честь по чести, по всей форме. Она показывает мне на замок, что на другом берегу озера. И говорит: там – мой дом. Знаю я, что мила твоему сердцу, храбрый воитель, однако приближаться ты можешь к замку лишь в полночь. Иначе не избежать нам обоим беды. Почему, спрашиваю. Запомни, отвечает, сегодня в полночь подъезжай к воротам, только тихо. Я буду ждать. И исчезает. Смекнул я, что дело чарами пахнет. И озеро, и замок тот, словно из радуги построенный, и сама дева. Попытался припомнить сказки и легенды всякие, но все какая-то принцесса-лебедь на ум лезла.
– Которую злой колдун превратил в птицу? – пропищал вагант.
– Ту самую. Я уж и то и другое передумал. Загадка в этом была зловещая. У меня нюх на такие штуки. Странствующий рыцарь все-таки. Ну вот. Еле дождался положенного часа. Подъезжаю к воротам замка тихонько. Тишина. Луна светит полная. В лесу волчары воют – жуть. Открывается калитка в воротах, и выходит она, моя дева. Прекрасная, словно… в общем, нет слов, чтобы описать то, что я чувствовал.
– Эх, – вздохнул вагант, – любовь! Прекраснейшее из…
От тычка огрского локтя Зирвент чуть не слетел со стула. Браги кашлянул со всей значительностью. Студиозус умолк, хитро поглядывая на Роменехиаса.
– Гуляли мы при луне вокруг озера. И слов не было нужно нам, однако жгло меня изнутри что-то… Спрашиваю ее: неужто пленница ты в этом замке? И как чуяло сердце, так и оказалось. – Рыцарь взял наполненный вином кубок, поднял и опустил. – Чего бы не отдал за глоток вина!.. Эх. Поведала мне дева такую историю. Жил-был граф, было у него две дочери. Жили счастливо, душа в душу, вдовец и две кровинушки его. Кхе. Только одна кровинушка была не очень-то и душевная, понимаешь, Браги. Злая, сварливая. Старшая Зенгра. Отца не уважала, сестру младшую третировала. Дрянь была, одним словом… Пришло время выдавать старшую замуж. Думал граф, думал, как поступить, кому нужна будет такая злая женщина, мать детей будущих. Так ничего и не мог придумать. Однако в один прекрасный день появляется у замка человек, весь в черное закутанный. Глаза страшные, улыбка льстивая, речи словно мед. Отдай, говорит, граф, дочь мне старшую, такая мне и нужна. Граф рад-радешенек – сплавил дочурку замуж за черного. А оказался черный этот чародеем, чернокнижником могучим. Села старшая дочь к нему на коня – да только их и видели. Словно вихрем унесло. Осталась младшая дочка. Но не тут-то было. Оставила старшая на ней свое злое проклятье. Не выйдешь замуж, пока я не вернусь. Бросила в лицо, тет-а-тет, граф-то ничего и не знал, а девушка промолчала. Приезжали женихи, но все вдруг отказывались от нее. Граф чуть с ума не свихнулся от горя. Так уж, думали, и останется младшая без суженого… А однажды ночью падает в озеро с неба нечто. С плеском и шумом. Будто камень из катапульты. Потом, глянь, выходит из воды женщина, вся в черном. Глаза огонь мечут, молнии из пальцев вылетают, волосы развеваются. Страх! Оказалось, что это старшая дочь вернулась. Научилась чародейству у мужа своего да и убила его в один прекрасный день, как того ее черное сердце возжелало… Увидел ее граф и проклял, а сам умер от сердечного приступа. Так вот и попала младшая дочка, словно кур в ощип. Отыгралась на ней ведьма-колдунья. Чары навела на окрестности, сделала так, что сестрица не могла никуда убежать. Только вокруг озера этого волшебного и способна была прогуливаться. В роли служанки оказалась моя прелестница, в заточении находилась…
Рыцарь оглядел гостей, оглядел стол. Кликнул слуг и велел принести еще и того, и другого, и третьего. Появились призраки, еле заметные контуры человеческих фигур, неслышно передвигающиеся по воздуху. Трое. Вагант наблюдал за ними с открытым ртом.
– Думал, уснете от моего рассказа, – проговорил Роменехиас с улыбкой в голосе. – Не скучно?
– Напротив, – ответил Зирвент.
– Увлекательно, – подтвердил огр, видя, как по воздуху к столу вереницей, словно журавлиная стая, летят блюда с кушаньями. «Хороший замок, – подумал Браги. – Мне бы подошел, если бы не судьбина моя бродячая. Главное – жратва здесь на уровне».
– Ну, если увлекательно, продолжу. Однажды появляюсь я. Дева гуляла по берегу озера и увидела меня, спящего на полуденном солнышке. Здесь, в общем-то, и начинается новая часть истории… Моей и Даривенды… Ну, то первое свидание окончательно убедило меня, что она и есть моя суженая, одна на веки вечные… Мы встретились в полночь, еще и еще. Только на третий раз она открыла мне свое имя. И сказала, что сестра ее в полночь улетает творить свои колдовские дела, но в замок все равно входить мне нельзя, мигом колдунья проведает. Совсем я с ума сошел от этого, понимаешь, Браги. Кровь в голову ударила. Рыцарь как-никак, освободитель угнетенных, спаситель красавиц и прочее в таком духе… Ничего не сказал Даривенде о своем плане, а сам, как последний дурак, явился утром к воротам замка и давай долбить в них. Зенгра! Открывай, а то хуже будет! Она открыла – злая, сама не своя после ночных делишек и полетов. Ух, признаться, струхнул я малость, когда колдунью увидел. Явился, значит, к моей сестрице, спрашивает, а у самой искры из глаз, а во рту клыки, словно у вурдалачки. Руки ее хочешь? Я сказал ей все как думал. Разозлил, не без этого. А Зенгра и говорит: испытание пройдешь, твоя будет. Какое, спрашиваю. Узнаешь, мол. И закрыла ворота. Стоял я, стоял, звал, кричал, стучал, но ничего не добился. Уехал в хижину, которую соорудил здесь в лесу неподалеку. Спать лег, ворочаюсь, вспоминая слова Зенгры. Вдруг прилетает горлица, садится на веточку возле меня и говорит человеческим голосом: «Зачем ты пришел? Зачем вызвал ее? Зачем? Нашла бы я способ убежать, если бы терпения у тебя хватило, а теперь не знаю, как быть… Испытание хочет устроить тебе сестра. Я не знаю, в чем заключается оно, но если любишь меня, выдержишь. Смотри за пояском!» И улетела Даривенда.
Рыцарь медленно поднялся со стула, скрипя черными латами. На почти негнущихся ногах подошел к камину.
– Тогда я совсем с ума съехал. Носился по лесу, рубил кусты мечом, звал колдунью на бой, хотел медведя встретить или чудовище лесное какое-нибудь, чтобы в поединке силу потратить и ярость утолить. Решил было к замку побежать, но не пускали меня чары и близко. Не помню, как в полубеспамятстве упал в траву и уснул. Проснулся в ночь. Луна светит, а рядом она, Зенгра. Жаркая, ласковая, юркая, словно ужица, ластится и гладит, сил лишая. Слова шепчет, которых я не слышал никогда… Голову я потерял, не знаю как… В общем, сильна была ведьма, ох сильна… Говорила она, что станет, если я буду с ней. Чуть не поддался. А вспомнив горлицу, будто протрезвел, голова ясная сделалась. Что же это такое, подумал. Гляжу, а поясок у Даривенды не тот, черный, не было такого у моей суженой. Сорвал поясок, оттолкнул колдунью и за кинжал. Зашипела Зенгра, заплевалась ядом, что разоблачил я ее. Не будет она твоей, кричит, все равно не будет! А ты – мой! Судьба твоя такая! Ничего не попишешь! Я ударил ее в сердце доброй сталью, и не успела Зенгра ничего сотворить. За исключением одного.
– Заклятья? – спросил вагант.
– Заклятья… Достало у колдуньи сил сотворить его. Будешь ты, говорит, хозяином замка и озера, будут у тебя слуги, будет у тебя все, но ничем этим воспользоваться ты не сумеешь. Сыт будешь, а еды вволю. Не захочешь, а вина – море… И суженая твоя рядом, но знать и чувствовать тебя она не сумеет. А тебе останутся лишь холод и тоска сердечная. – Голос Роменехиаса долетал, словно со дна глубокого колодца. Или из могилы. Огр навострил уши. Вряд ли Зирвент слышал то, что удалось уловить огру. Отдаленный ехидный смешок в покоях замка. – Судьба твоя, говорит, скитаться вокруг озера до той поры, пока не приедет рыцарь-чужестранец и не попробует воды. Вызовет он тебя на бой и победит… И лишь тогда ты воссоединишься с Даривендой. Спадут мои чары, выполнены будут условия… Свободны будете оба.
– Так, – произнес огр деловым тоном. – Допустим, это так… Что же в этом случае будет с тем, кто тебя одолеет в бою?
– Он займет мое место. Тот человек наденет мои латы и сделается новым хозяином замка. Озерным Рыцарем. До тех пор, пока не приедет другой…
– Хорошенькие дела! – воскликнул вагант. – То есть если бы я…
– Заткнись! – проронил огр.
Зирвент изобразил оскорбленное самолюбие.
– Сто лет здесь не было никого. Места тут глухие, – сказал рыцарь. – У меня уже и надежда пропала… Не хочу жить вечно… Надоело… Понимаешь, Браги, приходит она ко мне. Каждую ночь почти приходит. Во сне. И там… Словом, не в силах я больше выдержать… Я бессмертен, если никто меня не победит в бою. Насчет другого. – Роменехиас махнул рукой. – Пробовал топиться в озере, прыгал с высоченного дерева, со скалы, забирался вот в этот камин. Не помогает, Браги!.. Один способ есть.
Огр помолчал, раздумывая. Вагант посмотрел на него, прищурился, потом перевел взгляд на фигуру рыцаря в черном, стоящую возле огня. Отсветы пламени играли на блестящих латах.
– Но ведь если станется, что некий воинственный тип убьет тебя, благородный господин, то что?.. Это возможно?
– Возможно. Вероятно, в этом и есть суть заклятья.
– Как же тогда ты воссоединишься с Даривендой? – спросил Браги.
Рыцарь долго молчал.
– Можно сказать, мы… будем там, где…
– Так она мертва? – спросил вагант.
Браги схватил Зирвента за шкирку и чуть тряхнул.
– Придержи язык!
– Ладно, ладно…
– Мертва? Может быть… – отозвался Роменехиас. – Нельзя сказать с уверенностью. Иногда я чувствую, что она рядом. Она страдает, Браги. Сто лет. Десять десятков… – Рыцарь со скрипом сжал кулак, закованный в сталь. – Судьба…
– Ты уверен, что нет иного выхода? – спросил огр. – Случается, что все эти условия, сроки – обманка. Способ запудрить мозги легковерным болванам.
– Нет, не думаю. Это и правда судьба.
Роменехиас отвернулся к гобелену с изображением сцены охоты. В тишине Зирвент икнул и тут же стыдливо прикрыл рот ладонью.
– Идемте, я покажу вам ее, – прогудел черный рыцарь.
За сто лет под снегом, дождем и ветром гранит статуи начал трескаться и крошиться. Время не пощадило даже такие прекрасные и совершенные черты. Печать тлена и забытья легла на них невидимым покрывалом. И в то же время вся поза статуи выражала протест. Невероятное усилие вновь обрести свободу. Превращенная в изваяние женщина казалась живой…
Браги ощутил, как холодеет у него вдоль позвоночника.
Одетая в длинное платье, Даривенда протягивала к невидимому собеседнику руку. Ждала. Надеялась.
Надеялась победить время.
Десять десятков.
Судьба.
Огр замер. Роменехиас не преувеличил, говоря о красоте своей возлюбленной. Даже самый искусный трувер с полным набором изящностей и рифм в поэтическом багаже не сумел бы запечатлеть словами образ Даривенды.
Это был прекраснейший дух. Красота. Хозяйка озерных вод, ожидающая того, кто разбудит ее ото сна. Ускользающая мечта…
На ум Браги пришли обрывки одной услышанной при каком-то королевском дворе баллады. Ее словно списали с этой истории.
– Чтоб мне… – пробормотал себе под нос вагант, почесывая в затылке. – Невероятно… Это же…
– Зенгра превратила ее в камень, – пояснил черный рыцарь, протягивая к статуе руку. Он не коснулся ее, сжал пальцы в кулак. Браги подумал, что за все сто лет Роменехиас так и не осмелился притронуться к своей возлюбленной латной перчаткой, которую был вынужден носить всегда. – Суженая рядом… Но знать и чувствовать ее я не могу… Только иногда, как легкий сон под утро, после того, как пропадут чары Зенгры, чары тьмы… я могу видеть.
Огр с трудом отвел глаза от статуи. Постамент овевал дикий плющ, сквозь потрескавшиеся мраморные плиты скверика пробивалась трава. Скамеечки, покрытые затейливой резьбой, время погрызло еще сильней, поилка для птиц развалилась пополам, рядом с ее основанием лежал скелетик соловья. В этом месте не действовали чары, поддерживающие иллюзию в других частях замка. Скверик с печальным изваянием в центре казался тихим островком осени посреди летнего буйства красок и бьющей ключом жизни.
Бледный Зирвент сел в сторонке на каменную скамейку.
– Что ты скажешь, Браги? Понимают огры в человеческой красоте? – повернулся к нему рыцарь.
– В некотором роде… – смутился Страшила. – Не особенный я знаток по части романтики… Я чудовище, которое волею судьбы стало таким, каким ты его видишь.
– Значит, ты веришь в судьбу.
– Отчасти.
– Тогда… Ты знаешь, о чем я хочу попросить тебя?
Огр сглотнул. Посмотрел на статую. На трещины в граните и щербины там, где откололись небольшие кусочки.
Десять десятков.
– Знаю.
– Тогда…
– Я не могу ответить тебе сразу. Дай мне время подумать до утра, Роменехиас. – Огр отвернулся. Зирвент соскочил со скамейки и стал усиленно интересоваться цветами, растущими на краю вымощенной мрамором площадки.
Но уши навострил.
– Если согласишься, ты поможешь нам обоим… Есть шанс, что все пройдет не так, как сказала колдунья. Мы с Даривендой начнем все заново. На этот раз по-настоящему. Подумай, огр, подумай. Я верю. Это судьба.
– Не очень я уважаю высокие слова, я всего лишь…
– Да, ты не человек. Однако мне это безразлично. Потому что я тоже давно потерял человеческий облик. Я хочу вернуть его обратно.
– Понимаю.
«Сколько же я мотаюсь по разным землям, сколько раз пытался стать другим, собой настоящим? Добьюсь ли когда-нибудь цели? – пронеслось в уме у Браги. – А ему – рукой подать. Он счастлив, потому что знает как… Или думает, что знает!»
– Тогда…
– Дай время до утра. Прошу.
Огр посмотрел на небо. Солнце скрылось за плотной пеленой облаков, но тут же выглянуло снова.
– Мы встретимся там, где и сегодня, Браги, – сказал рыцарь. – Но… если желаешь, можешь переночевать в замке.
– Я бы не прочь, – отозвался с готовностью вагант.
– Заткнись! – проворчал Браги. – Ни ты, ни я здесь не останемся. – Огр повернул голову к Роменехиасу. – Я слышал ее…
– Да. Дух Зенгры по-прежнему в замке. Она не упустит своего. Чужакам здесь опасно находиться.
Огр кивнул.
– На рассвете. Мы будем ждать. Спасибо за гостеприимство, рыцарь. – Браги пробовал рассмотреть его лицо за решеткой забрала, пытался угадать, какие чувства он испытывает.
Угадывать не требовалось. Огр и так знал. И поэтому ему стало противно. За себя.
– Значит, на рассвете, – сказал он.
– Ох приключение… ик… так приключение… ик… Кому рассказать, не поверят…
Вагант шустро простирывал свои грязные вещички в озерной воде. Болтая, подозрительно поглядывал на волны, словно боялся, что из них вот-вот появится чудо-юдо.
– Ик… приключение…
– Перестань икать! – попросил Браги, лежащий пузом кверху возле костра.
– Ну, я ж не виноват!
– Выпей воды.
– Спасибо. Пил уже…
– Теперь-то можно. Никто не заставит тебя драться на дуэли, – сказал огр, наблюдая за мерно плывущими облаками. Солнышко грело. После сытной трапезы в замке хотелось спать, мысли ползли с ленцой. Браги зевнул.
Зирвент долго боролся с икотой и в конце концов одержал верх.
– А знаешь, я слышал о тебе, – сказал вагант, глянув через плечо.
– Ну.
– Как же, знаменитый Рыцарь Железного Кулака. Страшилой прозванный за… за красоту, в общем. Не обижайся, но морда у тебя та еще. – Поглядев на результаты трудов своих, Зирвент вздохнул и начал отжимать брюки.
– Не обижаюсь, – ответил огр.
– О твоих подвигах болтают от Гверны до Кавайлина, о тебе рассказывают анекдоты и байки. Слагают кабацкие песни, – продолжил студиозус, пытаясь отстирать курточку от следов попойки. Тер ее куском мыла, пыхтел. – В Лессире до сих пор с восторгом треплются о том, как ты на спор с местным градоначальником, упившись медовухи, измордовал банду троллей, разбойничавших в окрестностях города. Голыми руками! Или лапами?..
– Как тебе угодно, – ответил Браги, пожевывая травинку.
– Хе-хе. Еще в Монналинге слышал я историю, как ты помог эльфам Дома Желтых Хризантем победить злющего дракона. Эльфы сложили об этом песни, и какие!
– Слышал я эти песни, – ответил Браги, – склад и лад есть, но правды ни на грошик.
– Правды? Кому она нужна, огр? Слава героя обрастает мифическими подробностями. Ничего с этим не поделаешь. Закон жанра. Так складывается эпос. А вот еще – тот случай, с Проглотом в Пибадуре. И принцессу рассмешил, говорят. Это правда?
– Истинная.
Дрожа, в одних подштанниках, вагант подбежал к костру и развесил мокрую одежонку на воткнутых в землю палках. Потом подбросил еще валежника в огонь, пошерудил в углях толстой веткой.
Долго молчали, Зирвент грелся, обнимая руками плечи.
– Огр?
– Да.
– Еще говорят, будто ты… словом, не огр совсем. Не чудовище. Человек заколдованный. Рыцарь, на которого набросили чары.
– Мало ли болтают? – просопел Браги. – Кому нужна правда? Закон жанра – все обрастает подробностями. Как там их? – мифическими…
– Однако сам про себя ты баек не сочиняешь?
– Нет.
– Так ты все-таки…
– Отвянь!
Зирвент посмотрел на призрачный замок, видневшийся на противоположном берегу озера.
– Что ж это получается, – сказал вагант. – Ты не чудовище, а облик у тебя чудовищный… Это я так, фигурально. Помнишь ли ты что-нибудь из того времени, когда был человеком?
– Отстань, говорю.
– Но все же.
– С ума сойти можно! – Огр перевернулся на бок, в противоположную от костра сторону.
– Интересно ведь! Откуда я мог знать еще вчера, что попаду в эту глухомань и влипну в такую историю? И что в этой истории будет всё. Заколдованная дева, благородный воитель, любовь, колдовство, ведьма и заклятие, которое можно снять, только выполнив определенные условия! Да еще и знаменитый Страшила появляется откуда ни возьмись и спасает меня. Если я кому расскажу, никто не поверит!
– Вот именно. Поэтому не рассказывай.
– Расскажу на следующей же попойке.
– Кто-то бренчал о том, что не будет больше пить.
– Ну, так не буду, а по-другому буду. Не о том речь… Пойми, огр, эта история волшебная, романтическая! Уж поверь, я кое-что в этом понимаю…
– Ты?
– Я. Я – вагант, не забывай. В Арвендии просто созданы все условия для всевозможных любовных приключений. Огромный город, полный соблазнов и красивых женщин. Элизиум для таких, как я… А чем занимается студент?
– Учится.
– Нет. Учеба это учеба. А занимается студент… как бы это сказать…
– Волочением за всем, что носит юбку. Лишь бы мордочка смазливая была. – Браги сел и протянул ноги к огню.
– Хм, грубо, но точно, – улыбнулся Зирвент. – Так вот. Если хочешь знать, только этим я большую часть времени и занимался. – На лице ваганта появилось сладостно-мечтательное выражение. – Балкончики, беседочки, темные уголочки, сеновальчики, шепоточки, щипки, поцелуйчики и клятвы верности под омелой, батистовые платочки на память, запах духов, оборки на трусиках, румяные щечки, разгоряченные грудки… Мммм! Красота.
Огр расхохотался.
– Похоже, ты спец в таких делах. А еще обалдуй и ветрогон!
– Тем и живем, – не смутился Зирвент. – Однако я об иных материях повествую. Об этой истории. Она – настоящая. Такая, как в сказке, как в красивой легенде. И любовь в ней – истинная! – Студиозус горестно вздохнул. – Не то что с некоторыми… не то что с Меридеей… Кхе…
– Меридея, значит? – усмехнулся Браги.
– Меридея… Любовь моя…
– Ну-ну. Жениться собираешься небось?
– Э нет! Ни в коем случае!
– Понятно.
– Ничего тебе не понятно! – фыркнул вагант. – Ладно, речь не о неблагодарной и неверной дочке аптекаря. Речь об истинной любви. О судьбе. Потому что истинная любовь и есть судьба. Кто знает, может быть, я и ищу ее! – добавил он.
– Выходит, ищешь не там. Не в Арвендии и ее окрестностях надо это делать. – Огр раскрыл ладонь, и на нее спикировали две пестрые бабочки.
– Судьба, – проворчал вагант. – Не знаешь, где она найдет тебя. Роменехиаса нашла здесь…
– Что-то я не понимаю, – сказал Браги. Бабочки парой вспорхнули с его руки и улетели. – Ты что, завидуешь Роменехиасу?
Зирвент снова вздохнул.
– Сто лет, огр! Сто лет! Десять распроклятых десятков! Видел ее? Видел ее лицо? Я и подумал: а будет ли меня кто-нибудь ждать? Так стремиться ко мне, даже будучи статуей? Мурашки по коже, огр! Волосы на голове шевелятся, когда об этом подумаю!
Вагант отвернулся, стал смотреть на озеро.
Браги почесал затылок.
– Эге… Я и не знал, что тебя так сильно это задело за живое.
– Ерунда. Все познается в сравнении, правильно я мыслю? Когда видишь что-то другое, начинаешь думать, а много думать вредно, уж ты мне поверь, как студенту. От думанья башка пухнет и извилины в мозгах закручиваются. Вот я! Отправили меня мои возлюбленные родители учиться. В семнадцать лет. В Арвендию. Не хотел я, а папаня настоял, он у меня глава зеркалоделательной гильдии. Надо, говорит, тебе в люди выбиваться. Иди учись, станешь потом уважаемым человеком. Тьфу! Как приехал я, дурень провинциальный, в столицу Даймории, так крышу у меня и снесло. И пошел я в загул, по бабам, по кабакам… Переборщил, словом. Все проиграл, все пропил, что было. Если бы не одна знакомая женщина, меня приютившая, не давшая пропасть, не знаю, что бы со мной случилось. Отпоила, откормила после жестокого запоя, в чувство привела. Заставила пойти в банк, взять у гномов на отцово имя денег, сама выступила гарантом, потому как гномы ни гроша не дали бы мне, а им-то она знакома была. Словом, успел я поступить в Университет. Учусь с тех пор, стараюсь держаться в рамках. Учиться – хорошо. Когда не надо сдавать экзамены, конечно… Ну, да это все детали. В чем же суть?
– Ну?
– Я думаю: а моя ли это судьба? Может быть, да. Может быть, нет… Как можно определить? То, что я делаю, я делаю потому, что так захотели мои родители, – надулся Зирвент. – Чего хочу я сам, кто скажет?
– Философия, – отозвался огр. – Какие твои годы, стручок? Не мудрствуй. Радуйся, пока есть у тебя батистовые платочки, балкончики и беседочки с клятвами вечными под омелой. Не бери в голову всякую ерунду. Не ставь себя на место Роменехиаса. Ты понятия не имеешь, каково ему. Не пытайся быть им. В легенде это красиво, а по правде… тоска и тлен. Увядание. Даже каменная роза, придет время, рассыплется в пыль. Оставь все это легендам и эльфийским балладам. Оставайся в Арвендии, вернись туда после каникул, живи дальше в большом городе с большими соблазнами. И стань в конечном итоге уважаемым человеком, носи бархатный берет и пурпурный плащ, о котором твоему прадеду, скорняку, приходилось лишь мечтать долгими зимними вечерами в каморке, где, кроме него, охали и стонали в свете каганца жена и пятеро детей, видевших мясо лишь по большим праздникам… Вот это и есть твоя судьба, Зирвент. И прости огру его откровенность, мы, чудовища, бываем довольно бесцеремонными.
Браги отвернулся, стиснув кулак. Помолчали. Наконец вагант, сидевший до того тихо, словно мышка, кашлянул.
– Огр…
– Чего тебе еще?
– Ты вызовешь Роменехиаса на поединок?
Молчание.
– Вызову.
– Почему?
– Потому что это судьба. Его судьба. А я – орудие. Как всегда – орудие. Потому что у него может не быть другого шанса.
Зирвент поежился. Покосился на силуэт замка, покрытый еле заметной дымкой.
– Но тебе придется его убить, рыцаря этого, – сказал вагант тихо.
– Придется, – ответил Браги, не поворачиваясь.
Потом встал и направился в лес. Затрещали кусты. Чудище проломилось сквозь них и исчезло.
– Каменная роза рассыплется в пыль… – пробормотал Зирвент, ежась от прохладного воздуха, идущего с озера.
Рыцарь в черных латах выехал из-за деревьев и остановился. Битюг Браги и вьючная лошадь огра отозвались приветственным фырканьем. Тощая коняга студиозуса начала испуганно косить глазами.
– Ну, – сказал огр, подавая знак ваганту.
Зирвент, бледный от торжественности момента, побежал с ковшиком к воде и зачерпнул из озера. Когда он подавал ковшик огру, уже одетому в доспехи, руки ваганта дрожали.
Солнце едва успело подняться над далекой кромкой гор. На поверхности озера еще горели отблески рассвета. Было холодно. Готовиться к схватке огр начал затемно. Встал, размялся, пугая Зирвента уханьем и ворчанием, потом разложил свои доспехи и оружие на траве, проверил их и стал облачаться. Вагант поднялся, развел костер, с удивлением наблюдая за тем, какие манипуляции производит легендарный Страшила. Никто ничего не говорил. И когда огр закончил, тоже. Они ждали появления черного рыцаря.
И вот он появился. С обнаженным мечом в одной руке и щитом в другой. Живая статуя из металла.
– Приветствую тебя, Роменехиас из Валонфога, – сказал Браги. – Мы встретились здесь, как было условлено… Чтобы решить…
Зирвент переводил взгляд с одного на другого. Кадык на его тощей шее дергался.
– Значит, ты принял решение, огр? – спросил Роменехиас. – Что ж… так оно и к лучшему.
Браги поднес ковшик с озерной водой к губам.
– Если ты не желаешь, мы разъедемся навсегда, – сказал черный.
– Нет. Не разъедемся. Ты был прав, человече. Это судьба. Ничего больше.
Огр влил в себя целый ковш воды и отбросил пустую посудину.
– Вызываю тебя на поединок, хозяин озера. Да будет так!
– Вызов принимаю! Да исполнятся сроки!
– Приступим.
Черный отсалютовал мечом и спешился. Огр уже ждал его, со своим громадным мечом и треугольным щитом. Зирвент предпочел убраться подальше и спрятался за деревьями. Оттуда он и наблюдал за боем с начала до конца. Сначала противники сближались, присматриваясь к походке друг друга, соизмеряя дистанцию и выбирая тактику. Потом начали движение против часовой стрелки. Медленно, чуть уменьшая дугу. Затем Роменехиас напал с широкого замаха. И зарычал под забралом. Высокий и широкий в плечах, он был все-таки поменьше огра. Отчасти это давало ему преимущество в ловкости. Так думал вагант вначале.
Огр отбил сильный удар мечом, махнул щитом наотмашь, изменил позу, рубанул сам. Роменехиас отпрыгнул, увернулся, замер. Потом снова движение. На этот раз атаковал Браги. Удар, тяжкий лязг и стон железа. Искра вылетела из-под мечей и погасла. Зирвент затаил дыхание. Рыцарь в черном осел на одно колено, но тут же выправился и не оставил удар огра без ответа. Шаг, замах, косой удар сверху, возврат тяжелого клинка, низкий удар, словно косой. Огр подпрыгнул, что было невероятно при его размерах. Потом вбился в землю сапожищами и пошел, словно ожившая мельница, осыпая Роменехиаса ударами. Рыцарь отбивался щитом и мечом попеременно. Грохот разлетался над озером, пугая чаек и тревожа в лесу любопытную живность.
– Битва! И я это вижу! – прошептал белыми губами Зирвент, прячась за стволом сосны. – Я стал частью сказки! О боги!
Роменехиас вывернулся, крутанулся вокруг оси, ударил сбоку, на уровне пояса огра. Браги отразил этот удар краем щита. Противники разошлись. Вагант видел на своем веку не меньше дюжины турниров, но ни разу не был свидетелем такого поединка. Отчаянного. Обреченного. Он не мог подобрать к этому определения.
Рыцари молчали. Тяжелое дыхание вырывалось из-за их забрал.
Снова сшибка. Грохот. Стон стали. Два тела разлетелись. Мечи соединились в смертельном танце. Огр промазал, врубился оружием в землю. Роменехиас закрутил клинком перед собой.
Следующая серия была более медленная, более расчетливая. Два мастера боя словно наслаждались возможностью выложиться в поединке, показать, на что способны. Зирвент почувствовал, как земля уходит у него из-под ног.
«Жаль, что никто больше этого не видит! Жаль! Мне никто не поверит, скажут – брешу! Ну брехал… но ведь это правда! Без мифических подробностей! Тьфу!» – подумал он, сорвал с головы шляпу и швырнул ее в кусты. Потом сбегал за ней, боясь, что потеряется.
Огр атаковал, Роменехиас отбил его меч клинком у самой разлапистой гарды.
– Не смей поддаваться! – прорычал Браги из-под своего огромного шлема.
Черный рыцарь прыгнул, взвыл, обрушив клинок сверху. И достал огра по наплечнику. Дзонг! Великан покачнулся, и вагант подумал, какой же силы был этот удар… Страшила отступил на пару шагов, заслонился щитом, приняв на него мощный тычок острием. Развернулся вокруг оси, саданул наотмашь.
Он достал черного рыцаря по верхнему краю щита. Тот споткнулся правой ногой и стал падать. Зирвент взвыл от переизбытка чувств и вцепился в шляпу зубами.
Браги не дал Роменехиасу упасть, схватил его за наплечник, дернул на себя. Черный выпрямился. Поединщики замерли друг напротив друга.
– Кончай с этим, огр, – прохрипел Озерный рыцарь. – Ты победил.
– Дерись! – рявкнул Браги.
Роменехиас ударил, отчаянно, почти вслепую, вкладывая всю силу. Близко. Меч попал в нагрудник чудища. Браги отпрянул. Зирвент выдрал из полей своей шляпы приличный кусок.
– Мы можем продолжать до бесконечности, – сказал, задыхаясь, Роменехиас.
– Я готов, если это нужно.
– Кому?
– Тебе. И мне тоже, озерный рыцарь. Потому что…
– Не важно.
– Ты имеешь в виду шанс?
– Да, – ответил огр, но не сразу.
– Мой шанс… Значит, ты поверил в судьбу, Браги.
– Она приходила ко мне сегодня ночью, – сказал огр. – Зенгра… Я понимаю. Поэтому…
– Не продолжай. Давай закончим бой. Скоро мы все будем свободны. Чары падут. Ты не сможешь занять мое место, потому что ты не человек.
– Знаю.
Огр напал, вновь сшиблось страшное оружие, загрохотали щиты. Противники рубились, словно одержимые. Браги получил скользящий удар по шлему, ответил, разрубив верхний правый край щита Роменехиаса. Левая рука рыцаря в черном повисла. Он споткнулся, выбившись из сил.
– Странно. Я бессмертен, но не могу с этим ничего сделать. Я задыхаюсь, огр!
– Дерись! – загремел Браги, перехватывая меч.
Ударил. Рыцарь в черном, выпрямившись, отразил. Огр ударил еще раз. Роменехиас отбил снова. Потом откинул измятый щит, начал рубиться, держа меч обеими руками. Чтобы сравняться с ним, Браги сделал то же самое.
Пот стекал по лицам бойцов, из-под забрал слышалось сиплое дыхание. Даже сильный и могучий огр начал уставать и ошибаться. Очень непростым противником оказался рыцарь в черных латах.
Зирвент вконец извелся, изгрыз свой головной убор. Когда в очередной раз Браги ударил наотмашь и промазал, вагант швырнул шляпу на землю и принялся топтать ее.
Роменехиас собрался с силами и снова начал движение по часовой стрелке. Огр отступил, широко ставя ноги. Доспехи обоих были иссечены. Прошла почти минута. Никто не нападал. В какой-то момент, в тишине, Зирвент услышал крик чайки над озером.
Роменехиас бросился в бой. Засверкал, замелькал меч. Мельница. Град ударов, которые Браги отбивал не только своим клинком, но и забранными в сталь предплечьями. Рыцарь теснил огра, медленно, но верно. В последней атаке. И когда ошибся, когда дал слабину, чудовище воспользовалось этим.
Огр отскочил в сторону и ударил по шлему. Рыцарь в черных латах упал, выронил меч. Перевернулся на спину. Закашлялся. Вагант прижался к дереву и наблюдал за сценой огромными от страха глазами.
Браги воткнул свой меч в землю и опустился перед поверженным Озерным рыцарем на колени.
– Ты победил. Теперь можешь снять мой шлем… Как я мечтал об этом… Сто лет.
Огр сорвал с головы собственный шлем и развязал ремешки шлема Роменехиаса.
Зирвент ожидал увидеть нечто экстраординарное, наподобие свиного рыла с бакенбардами, но вместо рыла появилось лицо. Бледное, вытянутое, на котором горели голубые, словно небо, глаза.
– Свежий воздух, – просипел рыцарь. Его светлые волосы покрывала кровь.
Кровь казалась ваганту очень яркой. Он отвернулся. Но все-таки не мог не смотреть.
– Умираю, – сказал Роменехиас. – Конец. Я счастлив.
Гранатового цвета струя ударила из его рта. Потом гранат превратился в розовое, пузырящееся, быстротекущее, как бывает при ранении легкого.
– Слышишь? – спросил хозяин озера.
Огр поднял голову. Зирвент стал слушать. Со стороны замка, даже с такого расстояния, долетел до них полный злобы и отчаяния вопль.
– Условия выполнены. Заклятие снято. Зенгра больше не имеет власти. Она изгнана. А замок…
Вагант протер глаза. Замка больше не было. Чары растаяли, превратились в ничто. Теперь на месте зачарованного замка были только развалины.
Дикий крик черной ведьмы стих вдали.
– Я чувствую Даривенду. Иду к ней. Она зовет меня.
Огр молчал.
– Спасибо. Благодарю, благородный Браги из Шидама, за твой выбор. Этот шанс… Спасибо.
– Судьба, – проронило чудовище.
– Вот именно. Могло быть так, что и через тысячу лет… Я не мог больше ждать. Эта тоска…
– Понимаю.
Роменехиас схватил Браги за руку. Лапу. Закашлялся. Капельки крови полетели из его рта.
– Я снова человек. Может быть, и ты…
– Когда-нибудь.
– Всё. Прощай.
Огр кивнул. Глаза рыцаря закрылись.
Подошел вагант.
– Смотри, огр.
Огр посмотрел. Возле деревьев, там, где начиналась ведущая к замку тропинка, тянущаяся вдоль берега, стояли двое. Роменехиас, без доспехов, в красивой чистой одежде. И она. Женщина, переставшая быть статуей. Прекрасная, сияющая, не одинокая.
Зирвент всхлипнул. Двое смотрели на них, улыбаясь. Даривенда прижалась к своему паладину и положила голову на его плечо. Затем – легкий взмах руки на прощанье, и, не сказав ни слова, они ушли по тропе. И исчезли.
Зирвент плакал, вытирая слезы рукавом.
Через полтора дня, поплутав по лесу, огр и студиозус выехали на тракт, ведущий к границе княжества Ферсвинг.
– Надо было вернуться и посмотреть, действует ли тот золотой котелок или нет, – сказал Зирвент, размахивая веточкой рябины. Комары к нему так и липли.
– Ты повторил это раз пять за последние полчаса. И раз в тысячный за эти дни! – проворчал Браги. – Сколько можно?
Вагант весело взглянул на него.
– Ладно тебе. Я просто хотел тебя расшевелить. Ты похож на грозовую тучу!
– Придумал бы что-нибудь получше, умник! Ты же такой у нас начитанный, написанный, на… словом, где твоя ученость?!
– Сейчас бы кружечку пива. Тогда уж она поперла бы… ученость-то. Студент без пива – не студент…
Огр посмотрел на него, потом воздел очи горе.
– Я знаю у границы княжества, как раз там, куда мы движемся, несколько кабачков. Остановимся, промочим горло, – продолжал Зирвент.
– Когда доберемся до границы, поедешь своей дорогой. Мне попутчики не нужны. Тем более такие пустозвоны. Ты замолкал только ночью, когда спал. И то не всегда. Я со счету сбился, скольких девиц ты упомянул во сне… Уф! Нет уж. Езжай куда хочешь, но не со мной!
– Ну ты и злюка!
– Я – чудовище, не забывай!
– Не дуйся. Думаю, мы станем хорошими приятелями.
– Еще не хватало!
– Станем. И не бери в голову. История с Роменехиасом и Даривендой кончилась хорошо. Судьба! Вот она! Настоящая любовь побеждает злые чары. Такова мораль.
– Заткнись. Не гнуси! Не забывай, огры слывут в сказках людоедами. Если меня разозлить…
Вагант расхохотался.
– Это мифологические подробности! Ничего более! О, я уже чувствую запах еды из чьего-то котелка. А вот там крыша башни на заставе. Вперед, огр! Закатим пирушку! Но учти, денег у меня нет…
Браги из Шидама вздохнул.
– Конечно, как же иначе!
– Да! И еще мне нужна новая шляпа…