В молодости я вообще не курил, а вот после тридцати пяти сорвался.
Ну а как иначе? Работа крайне нервная, на очередное задание – как в последний раз. И кто бы там что ни говорил, а такие мысли все равно посещают любого, кто едет туда, где стреляют… К тому же семьи нет, разгружаться некуда, все, что я видел на войне, это кровь, страдания и смерть. И все это приходилось носить в себе, разряжаться я так и не научился.
Кто-то начинает курить – это самое безобидное. Кто-то пить. Бывают и такие, что на наркоту срываются, чудить начинают. Таких сразу под списание, потому что в напряженной обстановке могут выкинуть что-нибудь совсем странное. Потом расхлебывай за ними кашу.
И вот прямо сейчас мне нестерпимо захотелось покурить. Конечно, обстановка совсем не боевая, однако как тут не нервничать – ты вроде бы умер, а по факту живой, в молодом теле и многое, что должно произойти, еще не произошло?
Желание я побороть не сумел, но дал себе четкую установку – больше не курить… Все-таки, как бы там ни было, а я за здоровый образ жизни!
Сигареты в карманах, конечно же, не обнаружилось, поэтому я и принялся искать того, у кого ее можно было стрельнуть. Двинувшись налево, я миновал угол здания и метрах в тридцати впереди увидел курилку. На кирпичной стене слева от меня была прибита косая табличка с указателем «Место для курения».
У старой раскидистой липы стояли трое парней примерно моего возраста и судя по беловатым клубам дыма, сигареты у них были. На обеих лавочках лежали сумки, видимо, с рыльно-мыльными принадлежностями и другими личными вещами, что были у каждого призывника.
Без лишних раздумий я направился к ним, и это стало моей первой ошибкой. Да и я, в силу прожитых лет, кое-что запамятовал и даже не попытался определить, знакомы они мне или нет. Двое из этой компании стояли ко мне боком, а третий – спиной. Само собой, заметили меня не сразу, а когда я был уже на половине пути.
– О, Юрец! Гляди, это же Громов! – в тот момент, когда я услышал голоса, понял, что они мне знакомы… И буквально в следующую секунду на меня нахлынуло позабытое воспоминание из подросткового возраста.
Того, что стоял ко мне спиной, звали Юра, фамилия у него была нестандартная – Коньяков. Мой злейший враг из старшего класса, который в школе не упускал возможности поиздеваться над младшими классами, ударить, отобрать что-нибудь или просто зацепить обидным словом. Хулиган, придурок и просто отвратительный и мелочный человек. У меня с ним случались стычки чуть ли не каждый месяц, почти всегда в его пользу, потому что он был раза в полтора крупнее и никогда не ходил один. А крупнее он был не за счет накачанных мышц, а просто потому, что разжирел на родительских харчах. Батя у Коньякова был в исполнительном комитете города, поэтому имел материальный и финансовый ресурс, что позволяло всей семье чувствовать себя хорошо. Втихую от государства, конечно же. Вот Юрик и раскабанел! Спорт для него был всего лишь словом, хотя тот не упускал случая побаловаться шестнадцатикилограммовой гирей, что стояла в школьном спортзале.
И все же один раз я ему хорошо засветил в челюсть. Ошеломленный, тот сел на задницу и долго не мог понять, что произошло и как так получилось. Кажется, это было в десятом классе. Потом он стал вести себя тише, но все равно иногда пытался задеть.
А уже потом, когда я отслужил срочку и вернулся домой в отпуск, случайно попавшийся мне на железнодорожном вокзале Коньяков решил вспомнить старое развлечение. Жаль, немногие пассажиры и пешеходы имели честь лицезреть, как один уставший с дороги дембель в звании сержанта, накостылял отморозку и сломал ему нос.
Сейчас Коньяков обернулся, чтобы убедиться в том, что его друзья не ошиблись. И они не ошиблись, перед ними действительно был я. Только уже другой я, прошедший жестокую школу войны и жизни.
– Оба-на! Максимка! – обрадовался тот, хищно оскалив желтые зубы. – Ты чего тут забыл, а?
– Твою мать… – с досадой процедил я, остановившись на половине пути. И чего я его сразу не узнал? Память – вещь капризная, однако.
– В армию захотел? – рассмеялся Юра, намеренно подначивая и провоцируя на конфликт. – Ну и кого ты сможешь защитить? Ты же трус!
Я прекрасно понимал, что разойтись по-хорошему сейчас вряд ли получится. Ну, как известно, лучшая защита – это нападение! Правда, махать кулаками на сборном пункте – дело такое, можно и в дисциплинарный батальон загреметь. Хотя, туда не отправят, пока я еще не стал солдатом. Пока что я просто призывник. Но это может сыграть роль на том, куда меня распределят.
– Коньяков, какое тебе дело? – громко переспросил я, продолжив движение.
У меня была одна особенность, которая пришла с возрастом и опытом ведения боевых действий – у меня было заниженное чувство физического страха. Куда ниже, чем у обычных людей. Меня не испугать ножом, не боюсь боли, а к виду крови я привык точно так же, как фермер к сорнякам на огороде.
– М-м… О, заговорил! – гыгыкнули дружки.
– Громов! Я тебе говорил, чтобы ты не появлялся там, где хожу я? – осклабился тот, затем посмотрел на меня с какой-то странной заинтересованностью. – Ну ладно, и куда тебя определили? В пионерский отряд? А там хоть форму военную выдают?!
Все трое противно заржали.
– Угадал, вот прямо туда! – невозмутимо ответил я. – Решил проверить, на что я способен. А ты все жиреешь? Вон, второй подбородок появился. Ряху отъел, как у бати! Что, откосить не получилось? А как же папаня? Он тебе не помог или просто ты его достал своей тупостью?
Юрка явно опешил. Видать не ожидал, что сядет в лужу.
– Э-э, че оборзел, да? – Юрка напыжился, словно индюк. – Оперился?! Знаешь, что я могу с тобой сделать?
Но я на это не повелся. Он просто воздух сотрясал, а сам поглядывал по сторонам, чтобы не выхватить от кого-нибудь из сотрудников призывного пункта. Да и не перед кем тут было понты разводить.
– Я не пойму, ты там рот, что ли, проветриваешь?
От моих слов у Коньякова глаза на лоб полезли. Прежний я такого ему точно не говорил. А верные шестерки, Кирилл и Федор, тоже растерялись, не ожидая такой дерзости с моей стороны.
Конечно же, я прекрасно понимал что, несмотря на мое активное военное прошлое, дать отпор этому здоровяку сейчас будет непросто. Да, он полноват и неуклюж, но руками машет как мельница. А дури там хватит на троих. Но у нового меня есть кое-что на такой случай…
Да, в молодости я был совершенно обычным парнем, без каких-либо выдающихся физических параметров. Сейчас же в голове были обширные знания, имелся большой боевой опыт, а мышечная память подсказывала, куда и как бить. Однако стоило помнить, что слабыми мышцами серьезного вреда не нанести. Будь ты хоть мастером боевых искусств.
– Тебе хана, Максимка! – зарычал Юрка, закатывая рукава.
Он уже понял, что зрителей нет, поэтому рассчитывал справиться со мной быстро.
Да я намеренно его спровоцировал, потому что терпеть оскорбления от какого-то ушлепка, который, к тому же ничего в жизни не добился, больше не собирался. Помню, перед самым развалом Союза отца Коньякова с позором уволили из комитета, а спустя лет десять он просто спился до прихода «белочки»… Сам же Юрка попался на крупной краже металла и сел на неопределенный срок. А больше я про него ничего не слышал.
И все же у меня было, что противопоставить давнему врагу. Я несколько лет активно занимался айкидо, видом единоборства, где сила противника используется против него самого. Моя собственная сила тут особой роли не играла.
Айкидо – очень интересный и неоднозначный вид боевых искусств, особенно в связке с дзюдо. Ну и помимо этого я немного практиковал еще кое-что, но об этом расскажу позже.
В общем, когда Юрка, словно обезумевший гиппопотам, ринулся в атаку, я ловко ушел с линии атаки. А затем быстро контратаковал, использовав ломаный прием Суми Отоши, ухватив его за руку и провернув вокруг своей оси. Фишка в том, что в этом виде спорта масса и дурь противника не играют никакой роли. Достаточно просто использовать определенные техники вывода противника в такую позицию, где он разом теряет все преимущество в силе и весе. Сразу же отметил, что прежние навыки в основном остались, но техника исполнения хромала. И тем не менее получилось, пусть и не очень красиво – Юрка охнул и вдруг как-то неуклюже рухнул на асфальт. Думаю, он и сам не понял, как так получилось. А его дружки Кирилл и Федор, ожидавшие хлеба и зрелищ, настолько обалдели от случившегося, что даже не попытались вмешаться.
– Да ты…
– Это че, а? Как это?
Коньяков, кряхтя словно дед, поднялся, снова бросился в атаку. На этот раз мне слегка перепало, потому что тот вцепился в меня, словно бульдог в грелку. Однако итог был тем же, подгадав момент и вывернув ему второе запястье в болевом приеме, я снова положил его на асфальт. Не потому, что у меня силы больше, а потому, что от боли противник сам валился в ту сторону, куда мне было нужно. Коньяков завыл от досады и злости.
– Слушай сюда, баран! – спокойно произнес я, все еще сжимая его кисть. А заодно и выкрутил ему палец в болевом приеме. – Еще раз криво посмотришь в мою сторону, вякнешь что-то, сильно пожалеешь. Понял?
– Ар-рх, ну ты…! Я тебя все равно найду, Громов… – просипел тот, морщась от боли и покрываясь потом.
Надавил еще сильнее и Юра завопил, словно его режут.
– Найдешь? А чего меня искать, вот он я, перед тобой! Давай, выскажи мне прямо сейчас все, что думаешь. Можешь даже побить меня. Или передумал?
– Пусти, гад!
– Извинишься, тогда отпущу.
– Пошел ты!
Я резко надавил.
– А-а-а! Пусти! – взвыл тот.
– Извинись, как положено, тогда и отпущу, – процедил я, склонившись над ним. – Говори, прости меня засранца, Максим Сергеевич.
– А-а… Урод!
Я надавил еще сильнее и тот затрепыхался, словно рыба, выловленная из воды.
– Ну! – повысил голос я.
– Прости… Прости меня, засранца. Максим… Сергеевич!
– Ну вот, другое дело! – похвалил я.
Я отпустил Коньякова, а перед этим ловко вытащил из заднего кармана его модных джинсов пачку «Camel». Правда, про зажигалку как-то не подумал. Напоследок тот посмотрел на меня злыми глазами, будто задумал что-то очень нехорошее…
О, если бы я знал, что эта по сути простая, но эффектная самооборона принесет настолько неожиданные плоды. Да что там, это полностью переставит мой жизненный состав на новые рельсы, хоть и не сразу.
Никто из нас даже не подозревал, что за всем этим процессом наблюдал офицер в традиционной советской форме, с погонами капитана. У соседнего здания стояла неприметная, поросшая живой изгородью беседка, именно там и находился наблюдатель. Видно было, что его вся эта картина на курилке крайне заинтересовала.
И когда троица поспешила свалить подальше, этот офицер непринужденно направился в мою сторону. Вид у него был самый обычный, а вот по глазам я быстро определил, что он явно непрост.
Окинув меня взглядом, капитан достал сигареты, выудил из кармана зажигалку. Честно говоря, курильщик из него никакой – опытный человек это заметит сразу.
– Красиво ты того парня раскрутил! – между делом произнес капитан, доставая зажигалку. – Смотрю, знаком с приемами айкидо?
Я-то воробей стрелянный, по петлицам на форме и значке на груди быстро предположил, что передо мной не абы кто, а скорее всего, офицер Главного Разведывательного Управления. Лично с ними пересекался всего пару раз, но ребята эти толковые, хотя и очень скользкие.
– Есть такое дело, – уклончиво ответил я, не подав виду. Курить, кстати, уже расхотелось. Дураку ясно, что капитан мной заинтересовался. Неужели это кто-то из «покупателей»?
– Молодец, – похвалил офицер, а затем как бы между делом поинтересовался: – В какие войска идешь? Команду уже определили?
– Пока не знаю, заключения не еще не видел.
– М-м… – протянул тот. – А куда хочешь попасть?
И тут я задумался. В прошлой жизни я начинал с мотострелков, тогда у меня не было ни связей, ни опыта. Да вообще ничего не было. Армия и армия, куда забрали, туда и пошел. Потом повезло перескочить в воздушно-десантные войска.
– Ну, не знаю, – тут я начал хитрить. Сложно сказать, насколько правдоподобно у меня получалось. – В разведку бы попробовать, думаю, там бы от меня мог быть толк. Много литературы про них читал, да и в кино видел.
Капитан принялся искать что-то в карманах, кивая головой. Я отметил, что пачку сигарет он убрал обратно, так и не закурив. Видимо, это была всего лишь причина, чтобы завязать со мной разговор. Именно так и вербуют, если видят хорошего кандидата, который к тому же и выглядит молодо и наивно. Вот только я далеко не прост.
– А фамилия твоя как?
– Громов. Максим Громов.
Повисла небольшая пауза.
– Капитан Игнатьев, – представился он. Очевидно, что обозначенная офицером фамилия «левая» и скорее всего, такого человека не существует. – Со спортом у тебя как?
– Хорошо. Бегать люблю, с турником дружу.
– По медицине противопоказания есть?
– Да вроде все хорошо.
– А психологически как?
– Не жалуюсь.
– А в Афган бы полетел?
– Можно и туда, – я непринужденно пожал плечами.
– Хм… Смотрю, массы в тебе маловато… Но, это ерунда, наешь! А тот, которого ты на асфальт положил, он кто? – поинтересовался капитан.
– Да-а, так… Старая история, еще со школы. Пытается самоутвердиться за счет унижения других. Все никак понять не может, что его время ушло, а жирными боками никого не удивить.
– Смотрю, ты за справедливость?
– Вроде того. А вы с какой целью интересуетесь?
На несколько секунд повисла напряженная пауза.
– Вот что, Максим Громов… – негромко произнес он, выудив из кармана своего кителя маленький блокнот. – Насчет разведки не знаю, а кое в чем я, пожалуй, смогу тебе помочь. Вижу, в тебе есть некоторый потенциал. Было бы несправедливо, если бы такой парень остался незамеченным. А таланты, если они, конечно, есть, можно и развить. Но не обольщайся, моя помощь – только первый шаг. Все остальное зависит от тебя самого, думаю, с этим понятно?
О, эти слова мне были знакомы очень хорошо. Сколько раз я слышал их от вышестоящих начальников всех рангов! Да только эти самые начальники с удовольствием пользовались моими заслугами, при этом забывая про того, кто именно сделал всю неприятную работу. Нет, в штабники я не рвался…
Сколько раз видел, как тому или иному знакомому офицеру давали повышение, а я оставался в тени, хотя косяков за мной не числилось. Нет, в целом я был доволен – очень многих молодых ребят я выучил и поставил на ноги. Многих спас от смерти, вытащив их с поля боя и вернув матерям и женам. Но и многих потерял, к сожалению. Короче, если подводить черту, то карьерный рост у меня не задался, потому что я был любителем остро поспорить с начальством. Потому про меня и вспоминали в последнюю очередь.
– Спасибо! – отозвался я.
– Не за что. Кстати, заранее скажу, что служить тебе придется на востоке!
Я снова кивнул, приняв к сведению. Меня это совершенно не волновало.
Поболтав еще немного, он покинул курилку и вскоре скрылся в главном корпусе призывного пункта. Черт, а этот Игнатьев, несмотря на невысокое звание, оказывается, важная птица.
Вообще, система призыва солдат на срочную службу не такая уж и сложная, часто бывают различные отступления от правил и рокировки. В целом же, все довольно просто – в военном комиссариате молодые парни кому уже исполнилось восемнадцать, проходят медкомиссию, там же на них оформляются военные билеты и личные дела призывников. Затем, по согласованию с вышестоящим органом в назначенный день будущих солдат везут на сборный пункт края или области. Оттуда иногда возвращаются отдельные персонажи с «белым» билетом. Как правило, либо домой, либо куда-нибудь в тихое и спокойное место. Все призывники еще раз проходят контрольный медицинский осмотр, чтобы исключить все случайные «косяки» местных военкоматов и уже оттуда отталкиваются, кто и куда поедет. Распределение идет по всей стране, но служить рядом с домом остаются только особо привилегированные. Зачастую, некоторые уже знают, что и где им предстоит делать, но большая часть остается в неведении ровно до тех пор, пока не сформируют команду и к ним не подойдет так называемый «покупатель». Им называют старшего офицера, либо прапорщика, прибывшего за молодым пополнением для какой-либо воинской части.
Когда минут через тридцать я вернулся в главное здание, ко мне подошла одна из работниц военного комиссариата и отправила в отдельный кабинет. Это было неспроста, значит, за меня уже договорились…
Внутри кабинета была практически спартанская обстановка – ничего лишнего. Письменный стол из советских прессованных опилок, кресло и пара дубовых шкафов. На линолеуме лежала истоптанная ковровая дорожка, у двери притаилась напольная вешалка. На столе примостилась печатная машинка «Ятрань», черный дисковый телефон, графин с водой, стакан и несколько потертых книжек. А на подоконнике причудливый кактус.
На рабочем кресле сидел полноватый человек, лет пятидесяти. Не знаю, кем он был – форма одежды гражданская, а вот манера поведения – ну чистый пиджак. Важности ему не занимать, чего он даже не скрывал. Но это точно не военком, его я хорошо знал в лицо. К гадалке не ходи, скорее всего, он тут для того, чтобы решать какие-то особые вопросы. А тот факт, что меня сюда позвали не просто так, был очевиден.
– Ты кто?
– Громов Максим Сергеевич!
– А-а! – хозяин кабинета выпрямился в кресле, смерив меня взглядом ищейки. – И что дальше?
– Прибыл по вашему приказу!
Тот улыбнулся самым краешком рта, но виду не подал. Вместо этого он откопал в стопке папок мое личное дело и принялся изучать его. Потом посмотрел на меня изучающим взглядом, и снова уткнулся в изучение документов.
– Посмотрим, посмотрим… Служить, как я понимаю, хочешь?
– Хочу.
– Похвально. А где?
– В хорошем месте. Но не в строительном батальоне точно. И не в железнодорожных войсках.
– Да ладно, а почему? – поднял бровь тот. – Боишься лопатой землю кидать?
– Я ничего не боюсь, – спокойно ответил я. – Просто хочу реальную пользу стране приносить, не тратить время, чтоб ведра с цементом таскать. История про незаменимых людей – это чушь. Инженера-атомщика в короткие сроки можно научить штукатурить стену, а вот штукатур запустить ядерный реактор точно не сможет. Так что тут каждому свое. Ну и если служба понравится, то и на сверхсрочную можно остаться. Вообще, в разведку было бы неплохо.
– Ишь ты какой, шустрый-быстрый! – тот смерил меня хитрым взглядом. – А вдруг там, куда ты хочешь, такие не нужны?
– Такие – это какие?
– Вот как ты. Выскочки.
– С чего вы взяли? – парировал я. – Вопрос-ответ. Вы спросили, я ответил. Я же не сам залетел в ваш кабинет и начал требования предъявлять…
Про себя усмехнулся. В Вооруженных Силах все нужны, особенно те, кто качественно выполняет приказы, проявляет разумную инициативу и не задает лишних вопросов. Тут, конечно, я был не лучшим кандидатом, ввиду того, что часто имел свое отдельное мнение, которое не стеснялся доводить до командования. Подобное не делало мне славы, а соответственно и новые звезды на погоны где-то терялись. В этой жизни я такую ошибку постараюсь не допустить.
– Ну, хорошо… Так зачем ты в разведке нужен?
На вопрос собеседника я не ответил, да ему мой ответ и не требовался. Скорее всего, меня уже определили, а все это просто сотрясание воздуха и попытка понять, из какого теста я слеплен и чего от меня ожидать.
Воцарилась тишина – пиджак молча листал мое дело, осматривал справки, предписания. Изредка что-то там записывал. Я тоже молчал.
– Вот что, товарищ Громов… – наконец выдал он. – Не буду ходить вокруг, да около, а скажу как есть. У нас формируется особая команда, которая завтра отчаливает… – он начал шуршать картой. Было видно, что он не особо ориентируется. – Вроде, в Таджикскую ССР. Да, точно. Почти к границе с Афганистаном. Род войск непростой, но интересный. Если вкратце, то это и есть разведка. Назначение и цели не афишируются, думаю, понимаешь почему… Далеко не каждый вхож, но если отобрали, то считай, крупно повезло. Обучение пройдут далеко не все, но если вытянешь этот путь с честью, будет тебе и сверхсрочная и реальная польза для Родины, и много чего еще. Конечно же, не сразу. Вопросы есть?
– Вопросов нет.
Этим я его снова удивил – по приподнявшейся левой брови я догадался, что собеседник не ожидал подобного. Наверняка любопытные юнцы засыпали его вопросами, как и что, а тут прям исключение из правил.
– Значит, ты согласен? – уточнил он.
– Согласен.
– Хорошо… Хе-хе, еще бы ты был против! – тот довольно потер ладони друг о друга, став немного похожим на паука. – Ладно. Личное дело остается у меня. И об этом разговоре никому ни слова. Для всех друзей и знакомых – ты просто ждешь распределения. И все.
Это было очевидно. Такой информацией раскидываться налево и направо – глупо. Поколебавшись, я хотел было выйти наружу, но остановился у двери.
– Все-таки один вопрос будет… Разрешите?
– Ну?
– А какая численность у команды?
– А какая разница? На месте и увидишь.
В мотострелки формируются большие команды – до пятидесяти человек, чаще обходятся малыми группами по двадцать с лишним человек. Бывает по десять, по пять. В общем, тут разброс очень большой. Да и не силен я в этих делах, за всю мою военную службу в военном комиссариате я появлялся крайне редко. Ну, разве что в дежурке, отметку о прибытии и убытии поставить. Очевидно, что мое новое место службы действительно будет особенным… Черт возьми, ни черта себе поворот! Уж там-то я найду применение своих талантов.
Вдруг в кабинет настойчиво постучали.
– Войдите! – лениво отозвался мой собеседник. Видимо, ожидал, что кто-то опять дверь перепутал. Но нет…
Дверь приоткрылась и внутрь заглянул молодой мужчина, лет тридцати. Он обошел меня, решительно направился к столу, что-то произнес старшему на ухо.
– М-м… Серьезно?
Гость коротко кивнул и, не глядя на меня, быстро вышел из кабинета.
Вдруг зазвенел телефон. Собеседник нахмурился, взял трубку.
– Слушаю, Амиров!
Самого разговора я не слышал, но заметил, что хозяин кабинета явно напрягся, на лбу выступили капельки пота. Примерно минуту ему что-то объясняли. И ему это не нравилось.
– Я понимаю, Павел Александрович. Но как я это сделаю? – спросил он.
Кто-то на то конце линии начал ему что-то доказывать и объяснять. Судя по интонации, на том конце провода был кто-то важный. Наверняка нужно чьего-то сынка пристроить в теплое место?!
– Хорошо, хорошо…
В какой-то момент Амиров посмотрел на меня, затем перевел взгляд на лежащее перед ним мое личное дело. Придвинул его поближе, в задумчивости начал медленно перелистывать страницы. Затем попытался что-то возразить в трубку, при этом еще больше побледнел. Еще несколько секунд разговора и он положил трубку обратно на корпус аппарата.
– Э-э… Громов, погоди-ка… – протянул хозяин кабинета. Видно было, что он нервничает, кажись, ему за что-то прилетело.
– Что-то не так?
– Ну… в психологических тестах вы написали одно, а вот разговор с психиатром у вас получился странным. И это несколько меняет планы… А впрочем…
– И что это значит?
Суть очевидна. Тесты писал прежний я, а с психиатром на сборном пункте разговор вышел иначе. А еще товарищ Амиров почему-то перешел на «вы»… Впрочем, мало ли за что человеку влетело? У каждого начальника есть начальник побольше, который непременно считает, что его слово – закон.
– Да, в общем-то, ничего серьезного, – пожал плечами тот, вертя в руках ручку.
Некоторое время было тихо, лишь где-то под потолком жужжала надоедливая муха. Собеседник шумно вздохнул, молча сделал какую-то запись в мою книжку, затем кивнул на дверь.
– Кгхм… Так, запомни номер команды, «47У».
– Принял. Надеюсь, все в силе?
– А? Да, да… – нервно отмахнулся он. – Все, пока свободен! Если что – вызову!