ГЛАВА ПЕРВАЯ
1

Дагестан, хотя и рядом с Чечней вроде бы находится, существенно отличается внешне от соседней республики. И пусть горы тоже Кавказом называются, но здесь Кавказ совсем иной. Нет уже привычных ельников, поднимающихся по невысоким хребтам почти до самых перевалов. В Дагестане больше навороченных каменных скал и кустов, не радующих разнообразием цвета. По идее, здесь даже «камуфляжку» следовало бы сменить, добавив в нее несколько оттенков коричневых тонов. Бандиты где-то себе такую «камуфляжку» раздобыли… Их почти не видно…

– Ерема, ползком вправо со своими… Поверху зайти попробуй… Под самые скалы… Если получится, не давай им голову поднять, когда мы перебегать начнем…

«Подснежниками» [1] во взводе снабжены только командир, заместитель командира и три командира отделений.

– Понял… Выполняю… – зло отозвался командир отделения младший сержант Еремин.

Стас Еремин вообще парень от природы сухой и злой, что характером, что телом, из одних, кажется, сухожилий состоящим. Педантичный и точный, аккуратный во всем, даже в бою. Спуска ни себе, ни солдатам отделения не дает. И потому отделение у него отличное, хотя большей частью из молодых бойцов состоит.

– Страшный сержант! Попробуй из подствольника… По верхнему пулемету… Навесом…

– Понял… Я уже сам присматриваюсь…

В боевой обстановке, да еще когда ползешь, понятно, не говорят: «Понял, товарищ старший лейтенант». В боевой обстановке вообще многое меняется, здесь даже солдат иногда офицера на «ты» зовет и сам этого не осознает, а офицер и не заметит.

Заместителя командира взвода, старшего сержанта Сережу Лопухина, во взводе все, включая командира, зовут «страшным сержантом». Наверное, за мягкий нрав и тихий, почти ангельский голос. Но ни нрав, ни голос не мешают Лопухину быть лучшим в батальоне гранатометчиком. Никто из подствольника не умеет так точно гранату послать, как Сережа. Будто рукой с места на место перекладывает, из ствола в точку…

Подствольник зычно ухнул. Кусты мешали рассмотреть, насколько эффективным был выстрел. Но, судя по тому, что замолчал пулемет, прячущийся на небольшой каменной возвышенности, похожей на детскую снежную крепость, страшный сержант и сейчас не подвел.

Из-за спины несколько очередей раздалось. Пули в опасной близости над головами пролетели. А если бы командир или кто-нибудь перебежать в это время попробовал?! По этим очередям старший лейтенант Алексей Пашкованцев понял, кто стрелял.

– Собакин, разоружи ментов… Забери у них автоматы… Стрелять не умеют… – сердито прикрикнул Пашкованцев.

– С удовольствием… – отозвался командир второго отделения сержант Коля Собакин. – Я ментов с детства не люблю… Особенно вооруженных…

– А кто их любит… Даже безоружных… Покажи… – предложил лежащий на позиции перед командиром младший сержант Вася Русаков.

– Русаков… Из всех стволов, придавливаешь точки… Собакин, сдвигаешься к нам за спину… На бегу огневую поддержку Русакову… Готовы?

– Готов!

– Готов!

– Пошли…

Плотный огонь должен был бы заставить бандитов головы в плечи вдавить и из-за камней не высовываться. Но они знали, что видно их плохо… Практически почти не видно… И потому несколько очередей навстречу прозвучало. И даже пулемет дал длинную затяжную очередь, впрочем, излишне высокую. Второй пулемет в низинке оказался, и его старались оттуда не выпустить. А из низинки и обзора никакого, и сектор обстрела ограничен. Но все равно: пулемет – он и в Африке пулемет, и с ним стоит быть осторожнее…

* * *

На рассвете, буквально в километре от выступивших на прочесывание местности спецназовцев, четверо бандитов обстреляли на дороге две ментовские машины. Первую подожгли гранатометом, вторую искромсали автоматными очередями. Из шести ментов двое остались в живых. Сами они только вяло отстреливались, и неизвестно было, чем бы для них засада окончилась, если бы не подоспел взвод старшего лейтенанта Пашкованцева. Бандиты не просто отступили, они побежали, потеряв сразу двоих. Оставшихся двоих начали преследовать и сами напоролись на засаду. Хорошо, что у бандитов нервы не выдержали и они не подпустили спецназ на дистанцию кинжального огня. Иначе быть бы большим потерям. А получилось так, что кто-то один оказался слабохарактерным, дал преждевременную очередь, к которой остальные вынуждены были уже присоединиться. Старший лейтенант привычно сосчитал приблизительное количество стволов – около двадцати автоматчиков и два ручных пулемета. С пулеметами ошибки быть не могло, что касается автоматчиков, то в таком определении Пашкованцев мог ошибиться не больше, чем на пару стволов в ту или в иную сторону. Но все равно это была слишком большая банда, чтобы упустить ее просто так…

И спецназ вцепился в противника мертвой хваткой, преследуя по пятам уже в течение трех часов и постоянно сокращая дистанцию. Во взводе пока был только один легкораненый, которого сразу отправили в штаб с донесением и с требованием подмоги, может быть, и с воздуха. Боевики за это время, по подсчетам старшего лейтенанта, потеряли шестерых. Несмотря на знание местных условий и усиление пулеметами, в обученности они спецназовцам значительно проигрывали. И Пашкованцев был уверен, что если помощь не подойдет и не прилетит, с боевиками через пару часов все равно будет покончено. А патронов на пару часов боя хватит, потому что просто так кусты и камни расстреливать спецназ не любит. Неприцельный огонь ведется только тогда, когда требуется прикрыть чье-то передвижение. Правда, передвигаться пришлось много, но это передвижение уже создало такую диспозицию, что бандиты теперь уже и с места двинуться не могли, чтобы не попасть под обстрел…

* * *

Иногда с позиции боевиков раздавались одиночные выстрелы. По звуку можно было определить, что стреляли из снайперской винтовки «СВД» [2], но настоящего снайпера в банде, видимо, не было, и еще раз нашла подтверждение старая истина, что не винтовка делает снайпера, а снайперская стрельба – это искусство. Не имея навыков, не пройдя школу, трудно овладеть стрельбой через оптический прицел. И даже на такой сравнительно невеликой дистанции. Может быть, даже наоборот, на короткой дистанции автомат является более действенным оружием. Тем не менее винтовка начала досаждать…

– Собакин, где у тебя Лавров?

Ефрейтор контрактной службы Юра Лавров еще в срочную службу закончил снайперскую школу. Звезд с неба не хватал, но работал грамотно и надежно.

– Недалеко от меня лежит…

– Спроси, винтовку слышал?

– Он сам про нее говорил…

– И что?

– Хочет вправо забраться… Где повыше…

– Пусть забирается… Дай ему кого-нибудь в прикрытие…

Наушник донес отдаленные голоса:

– Все в порядке… Они пошли…

У ефрейтора Лаврова бесшумная снайперская винтовка «винторез». По дальности боя она с «СВД» состязаться не может, но на такой дистанции дуэль снайпера со снайперской винтовкой в руках «чайника» может закончиться только с единственным результатом.

– Если начнут обстрел, прикройте Лаврова огнем… Собакин… Русаков…

– Я тоже на месте… – сообщил младший сержант Еремин. – Видно не все, но лучше…

– Лаврова видишь?

– Вижу, как кусты колышутся…

– Прикрой тоже…

Очереди сверху справа стали раздаваться чаще. Видимо, у Еремина в самом деле была неплохая позиция, потому что стрелять просто так никто бы не стал.

– Мы их достаем, командир… Двоих точно достали… Может быть, даже четверых, но здесь я гарантию дать не могу…

И пулемет перенес огонь на возвышенность под скалами. Значит, отделение Еремина доставляет бандитам неприятности.

– Страшный сержант, второго пулеметчика накрыть можешь?

– Мне его не видно…

– А на слух?

– Здесь профиль неровный… Звук гуляет… Я попробую…

Старший сержант Лопухин долго старался уловить по звуку местонахождение пулеметной точки. Старшему лейтенанту Пашкованцеву хорошо видно было, как Сережа приподнялся на колено, прячась одновременно за кустом, прижал рукоятку автомата к плечу и взялся за рукоятку подствольного гранатомета. Автомат в небо смотрел, выискивая правильную траекторию для навесного выстрела. Но пулемет, как будто пулеметчик почувствовал что-то, смолк.

– Ерема, пулеметчика оживи…

Справа сверху почти сразу за командой раздалось несколько автоматных очередей. И пулемет ответил на них, как огрызнулся. Так большая сильная собака отвечает на лай мелких дворняжек. Только старший лейтенант Пашкованцев знал, что не размер собаки определяет ее бойцовские качества. Маленький ягдтерьер в своей ярости может и кабана, и медведя на месте держать. Так и автоматы могут доставить пулеметчику неприятности. А особенно автоматы с «подствольником…

Ствол в руках старшего сержанта Лопухина едва заметно пошевелился сначала в одну сторону, потом наполовину назад, последняя корректировка была внесена, и раздался гулкий выстрел. Пулемет замолчал одновременно со взрывом гранаты…

– Вот ни хрена себе… Лопух, кажется, пулеметчику по затылку попал… – сказал сверху младший сержант Еремин.

– Он это может… – привычно скромно одобрил себя Лопухин.

– Только вот, к несчастью, пулемет цел… Его кто-то за ствол к себе перетаскивает… Лента зацепилась, не дает…

– Руки оторви, чтоб не лапал… – посоветовал сзади Собакин.

Сверху усилился огонь, отдать пулемет в руки кому-то другому спецназовцам не хотелось.

– Оторвали, – обыденно доложил младший сержант Еремин. – Кажется, вместе с головой…

– Так и не подпускай никого к пулемету… Что там у Лаврова? Ерема, тебе видно?

– Кусты шевелятся…

– Долго же они шевелятся…

– А они, кажется, в обратную сторону шевелятся…

– Что-то ихнего снайпера не слышно… – сказал старший лейтенант.

– Может, Лавров уже сделал дело? – предположил сержант Собакин. – Он шустро стреляет, не как мы…

– А что ему внизу делать? Стрелял бы сверху… – высказал Пашкованцев недовольство. – Не сообразил, что ли?

– Командир… У нас раненый… Лавров напарника тащит…

– Помогите ему… Доложите – что там…

Верхние кусты простреливались боевиками лучше, и потому раненого вытаскивали долго. Только через семь минут сержант Собакин доложил:

– Снайпер Соломатина снял… Когда они уже залегли с Лавровым. Ранение в области правой ключицы ближе к груди, пуля пошла вдоль тела. Выходного отверстия нет… Лавров снайпера уничтожил…

– Обеспечь перевязку. Оставь Соломатина на ментов… Он сам как, в сознании?

– В сознании, только говорить не может… Сукровица изо рта…

– Легкое задето… Скажи, я приказал поправляться… Что менты?

– Перевязку делают. Это умеют…

– Нормально. Пусть с ним остаются, – распорядился Пашкованцев. – Будут еще раненые, относить туда же. Всем готовиться, скоро начнем выбивать… Зарядили подствольники… Приготовили запасные гранаты…

* * *

С чеченскими боевиками такая тактика действовала безотказно. А чеченские боевики имели намного более солидный боевой опыт, чем дагестанские бандиты. Хотя многие дагестанские бандиты начинали свою бандитскую карьеру именно в Чечне и индивидуального опыта тоже набрались, все же в коллективных и в командных действиях обычно они проявляли слабость. Не зря все же чеченцы ездили на подготовку в зарубежные лагеря, где занятия проводили хорошие арабские специалисты. Но старший лейтенант Пашкованцев помнил это хорошо из личного опыта, даже чеченцы могли дрогнуть от подобных действий. Слишком сильна была психологическая нагрузка, которую не все могли выдержать. Взвод же Пашкованцева давно и до автоматизма отработал эту ситуацию.

– Первое отделение?

– Готово! – отрапортовал младший сержант Еремин.

– Второе отделение?

– Готово! – сообщил сержант Собакин.

– Третье отделение?

– Готово! – рапортовал младший сержант Русаков.

– Огонь!

Тридцать автоматов одновременно с двух сторон и с трех уровней высоты начали поливать очередями узкое пространство между скалами. Крошились камни, срезались пулями кусты.

Вторую команду можно было не давать, потому что каждый командир отделения знал продолжительность первого этапа и скомандовал бы самостоятельно, но все же старший лейтенант сказал:

– Отставить! Пять секунд…

Это значило, что следовало неторопливо сосчитать до шести…

Пауза в пять секунд заставляла боевиков поднять головы и автоматы. После такого массированного огня, заменяющего артподготовку, обязательно должна была бы следовать лобовая атака, так, по логике, казалось каждому. А чтобы атаку встретить, нужно мужественно поднять голову, подготовить оружие и приготовиться к стрельбе, то есть отыскать цель. А для этого следовало даже шею вытянуть, потому что боевики никого перед собой не видели.

– Давай! – скомандовал Пашкованцев, но скомандовал одновременно с тем, как выдали по выстрелу одновременно тридцать подствольных гранатометов. Площадь поражения при этом должна была быть значительной, поскольку стрельба велась с разных точек.

– Десять секунд… – прозвучала команда.

Каждый боец должен сосчитать до одиннадцати. И одновременно со счетом зарядить подствольник и сменить рожок у автомата…

– Огонь…

И опять полетела пыль от камней, опять посыпались с кустов листья и ветви…

– Пять секунд…

Гранатометы ухнули так, что в ушах у всех застрял гул.

– Вперед!

По этой команде нужно было не только вперед бежать, следовало еще и очередной рожок в автомате на бегу сменить, и подствольник перезарядить. Все это было сделано на первых десяти шагах. А дальше уже и командовать не надо было. Боевики бежали в узком пространстве между скал, в том самом пространстве, которое они заняли, мысля себя, как триста спартанцев, защитниками непроходимого места. Но массированного обстрела нервы не выдержали. Обычно они не выдерживают только у одного – двух… Всегда бывают такие… Но единичный или сдвоенный испуг с такой страстью выплескивается наружу, что остальных заражает моментально. Срабатывает психология толпы. Побежал первый, убегают все… Их и убегало-то всего восемь человек. Убегало без надежды на спасение, только из-за страха, заставившего забыть, что спасение не на открытом месте, а исключительно за камнями, которые страх заставил покинуть. Беглецов преследовали и просто расстреливали.

– Ни одного не отпускать! – крикнул в спину обогнавшим его солдатам старший лейтенант. Он не так быстро бежал, чтобы всех обогнать. Не было надобности, потому что солдаты свое дело знали и завершили бы все без него.

Пашкованцев не услышал очереди сзади. Он не видел, как раненый бандит поднял над землей голову с глазами, залитыми кровью, ничего не смог перед собой рассмотреть, но нажал на спусковой крючок автомата, который все еще держала рука. Но больше он выстрелить не успел, потому что пробегающий мимо солдат без остановки дал очередь в спину бандиту. Но было уже поздно, потому что два пули все же попали старшему лейтенанту в ногу, хотя он сразу и не почувствовал это. Просто было какое-то легкое неудобство в икре, похожее на судорогу, мешающую бежать, потом, через три длинных шага, старший лейтенант ощутил, что нога почему-то стала слушаться хуже, а еще через три шага Пашкованцев попросту споткнулся и упал на одно колено. И только после этого пришла боль.

Алексей уже был однажды ранен в Чечне и хорошо знал, что такое ранение, на примере других, понимал, что если бы была задета кость, то он и последние шесть шагов пробежать бы не смог. Значит, поражены только мягкие ткани, а такое ранение только сильно кровоточит, но быстро заживает и вообще угрозы для жизни обычно не представляет…

Санитарный пакет всегда лежал в одном и том же большом кармане разгрузки. Разорвать его и наложить тройной широкий тампон и бинт прямо поверх штанины – дело двух минут. Но торопиться было некуда. Бой уже закончился, и солдаты связывали за спиной руки у оставшихся в живых боевиков, собирали оружие и осматривали раненых.

– Потери в ходе атаки есть? – не прерывая перевязку, спросил Пашкованцев.

– Есть, – сказал старший сержант Лопухин. – Ранен командир взвода, и мне пулей мочку уха задело. Остальные в норме…

Закончив перевязку, старший лейтенант вытащил из кармана под бронежилетом, где берег ее от ударов, трубку мобильника, проверил, есть ли связь, и набрал номер дежурного по комендатуре:

– Здравия желаю, товарищ майор. Старший лейтенант Пашкованцев…

– Да, старлей… У меня записано, что ты на прочесывание вышел…

– Докладываю. На дороге бандиты устроили засаду на две ментовские машины. Менты перебиты, кроме двух сержантов… Сержанты с нами. Мы подоспели по ходу перестрелки, двоих бандитов подстрелили сразу, двоих преследовали… Потом они соединились со своими основными силами. Мы без подготовки вступили в бой с большой бандой, ориентировочно около двадцати человек… Наш раненый пришел?

– Нет пока…

– Должен вот-вот быть… Банда уничтожена полностью. Есть раненые. Солдат – тяжелое ранение, офицер – легкое…

– А кто с тобой еще из офицеров?

– Я один…

– Ты, что ли, ранен?

– Так точно…

– Что требуется?

– Вертолет за тяжелым раненым… Его снайпер поймал…

– Понял, запрашиваю… Ты сам как, нормально?

– Нормально…

– Дождешься прокуратуру?

– Пусть гонят… И на дорогу тоже…

– На дорогу уже выехали… Мы так и не поняли, что там произошло… Думали, двух ментов бандиты захватили…

– Я жду… – Пашкованцев отключился от разговора, резко встал и тут же присел – нога держала с трудом.

– Навылет? – спросил младший сержант Русаков.

– Нет, Василий… Две пули в ноге…

– Это хуже… Когда навылет, заживает быстрее и без последствий…

– Какие тут последствия… – махнул рукой старший лейтенант. – Я после ранения еще бежал… Кажется, и стрелял даже…

– Это в горячке… Потом другая горячка начнется… Сейчас резать раны надо, пули извлекать… Разрезанные мышцы уже не здоровые мышцы… На пару недель в госпиталь загремите… Потом в отпуск по ранению отправят…

Младший сержант Русаков вояка опытный. Срочную службу воевал, потом по контракту воевать начал. В общей сложности – уже шесть лет… Его пытались даже в военный институт отправить учиться Русаков офицером стать не захотел. И от школы прапорщиков тоже отказался. Такие у него причуды…

– Ты вот что сделай, дружище… Пулемет, который получше, чтобы без ремонта, присмотри и прибери к рукам… Я в рапорте только один пулемет отмечу… Нам пулемет нужен… И патроны к нему… Чуть-чуть только «на развод» им оставь, остальные забери… И пулеметчика себе назначь… Из надежных… Парней предупредить не забудь… Наш пулемет, а у бандитов только один был… Который гранатой разбили…

Загрузка...