Когда Майк и Мэриан Илич в июне 1982 года купили «Ред Уингз» примерно за восемь миллионов долларов, они первым делом наняли архитектора одной из величайших династий в американском спорте. Джим Дэвеллано – или Джимми Ди, как он сам любил себя называть, – приехал в Детройт в статусе трехкратного обладателя Кубка Стэнли. «Нью-Йорк Айлендерс» выиграют свой четвертый кубок подряд уже без него, лишний раз доказав, что Дэвеллано умеет закладывать чемпионские команды на длительный срок. Однако в «Детройте» ему как генеральному менеджеру придется столкнуться с куда бо́льшими трудностями, чем он мог себе представить.
– Честно говоря, мне пришлось доставать команду со дна реки Детройт, – говорит он мрачно, будто вспоминая какую-то чудовищную трагедию. Дело в том, что на протяжении семидесятых и вплоть до середины восьмидесятых над «Ред Уингз» в хоккейных кругах Северной Америки не издевался разве что ленивый.
– В те времена «Ред Уингз» были банкротами во всех смыслах, – вспоминает тридцать лет спустя Джим Лайтс. Он тогда был женат на старшей дочери Иличей – Дэниз. Работал адвокатом, а после смены владельцев «Детройта» в 1982 году его назначили исполнительным директором клуба. Команда была не в лучшей форме и играла на плохом катке, который тогда представляла собой «Джо Луис Арена».
«Джо» построили всего за три года до прихода новых хозяев «Ред Уингз». Детройт возводил ее на деньги города, кое-как, экономя на всем. Она так и не была достроена до конца. На момент открытия раздевалки были недоделаны. Пресс-ложи не существовало вообще. Повсюду висели осветительные лампы на оголенных проводах. В пустынных фойе сувениры и напитки продавали с картонных столов.
«Ред Уингз» были прекрасной метафорой самого Детройта. Можно найти бесчисленное количество параллелей между некогда прекрасной командой-династией и пришедшим в упадок городом. В 1950 году, когда молодой Горди Хоу только выходил на авансцену НХЛ, Детройт считался одним из лучших городов Америки. Там проживало 1 850 000 человек, его границы постоянно росли.
Детройт был пятым по численности городом США, причем одним из самых богатых. Средний класс здесь по-настоящему процветал. Люди стекались в город из южных штатов и регионов близ Аппалачей в поиске работы на местных автомобильных и сталелитейных заводах, а также фабриках по производству пластмассы и запчастей, которые поддерживали гигантскую автомобильную индустрию. С 1950 по 1955 год Хоу привел «Ред Уингз» к четырем Кубкам Стэнли. В 1956 году «Крылья» проиграли в финале.
Но это длилось недолго. Лабиринт автострад потянулся из центра, проходя через несколько фешенебельных районов города, облегчая путь от заводов до пригородов, куда вместе с семьями перебиралось все больше и больше рабочих, львиную долю которых составляли белые граждане. За ними последовали и работодатели.
С 1945 по 1947 год Большая тройка автоконцернов – «Дженерал Моторс», «Форд» и «Крайслер» – воздвигла 25 заводов в окрестностях Детройта, в то время как в самом городе не было построено ни одного. К середине шестидесятых Детройт пришел в серьезный упадок, а на его улицах начались межрасовые стычки – этот конфликт нарастал уже два десятилетия. Детройт замелькал в новостях по всему миру. В июле 1967 года в западной части города пять дней бушевали беспорядки, в результате которых погибли 43 человека, 1189 получили травмы разной степени тяжести, 7000 попали под арест, а также было уничтожено более 2000 зданий. Чтобы остановить погромы, пришлось прибегнуть к помощи не только национальной гвардии Мичигана, но также 82-й и 101-й воздушно-десантных дивизий, которые получили приказ от президента Линдона Джонсона – и это в разгар вьетнамской войны.
Следующим жарким летом ожидались еще более массовые беспорядки, но жителей города отвлекли – а многие полагают, что и объединили, – бейсболисты «Детройт Тайгерс», которые в том году одолели «Сент-Луис Кардиналс» в финале Мировой серии.
Давление на автомобильную промышленность со стороны иностранных компаний, а также тот факт, что Большая тройка перенесла свои заводы и тысячи рабочих мест из Мичигана в Мексику и ряд других стран, привели к тому, что в начале восьмидесятых десятки тысяч людей остались без средств к существованию. Когда Майк и Мэриан Илич купили «Ред Уингз» в 1982 году, население Детройта уже упало до 1 200 000 человек. Спустя пару десятилетий в городе останется меньше 700 тысяч жителей.
Некогда мощные «Ред Уингз» также переживали тяжелые времена. Клуб был основан в 1926 году под названием «Детройт Кугарс». Свой первый сезон в Национальной хоккейной лиге команда провела на арене, которая тогда называлась «Бордер Ситис». Она располагалась на другой стороне реки Детройт, в канадском городе Виндзор.
В 1927 году команда переехала на «Детройт Олимпиа Арена». Как и в автомобильной индустрии, проблемы у нее шли по нарастающей. В первые годы своего существования у команды мало что получалось. В 1930 году она сменила название на «Фэлконс», а в 1932-м, перейдя в собственность Джеймса Норриса, вновь была переименована – в «Ред Уингз». Ее эмблемой стало крылатое колесо – в знак почтения к автомобильной промышленности города. Сегодня это один из канонических логотипов в мировом спорте.
Норрис, которому одно время принадлежали сразу четыре клуба «Оригинальной шестерки» в НХЛ, превратил «Детройт» в мощную команду. После его смерти в 1962 году за команду развернулась серьезная борьба между наследниками. В итоге она досталась Брюсу Норрису, которому также отошел зерновой бизнес отца. Под руководством младшего Норриса дела у «Крыльев» шли все хуже и хуже. Выход в финал Кубка Стэнли-1966 стал их лебединой песней. Годом позже команда набрала на шестнадцать очков меньше. Потом было еще хуже. С 1967 по 1982 год – до тех пор, пока на помощь не пришел Илич, – дела у команды шли настолько плохо, что в хоккейном мире ее называли не иначе как «Мертвые Крылья» (игра слов: Red Wings – Dead Wings).
Тем временем цены на нефть продолжали расти, вставляя палки в колеса автопрому Детройта, который не сразу отреагировал на изменения рынка. Рос спрос на небольшие машины с меньшим расходом топлива, и эту нишу заняли иностранные компании. В конце семидесятых лишь государственная помощь спасла «Крайслер» от финансового краха. Примерно в то же время в Детройте снесли очередной фешенебельный район Поултаун, чтобы по иронии судьбы построить на его месте завод «Кадиллак», на который ушли миллионы из государственных субсидий.
Команде Илича досталась относительно новая арена, которую воздвигли вместо «Олимпии». Однако у «Детройта» не было тренировочного катка. Из-за этого на арене было проблематично проводить концерты и прочие доходные мероприятия, поскольку в неигровые дни «Крылья» там тренировались. Впрочем, их частенько вытесняли цирковые представления и ледовые шоу, а тренировки приходилось устраивать на различных пригородных катках – от «Линкольн-Парка» вниз по реке вплоть до «Оук-Парка» в округе Окленд.
Но главной проблемой «Ред Уингз» оставался их ужасный состав.
– На момент, когда мистер и миссис Илич купили клуб, в команде на контракте был восемьдесят один игрок, представьте себе! – рассказывает Лайтс. – Но при этом не было даже восьми хоккеистов уровня НХЛ!
С финансовой точки зрения клуб был убыточен. Не удавалось продать даже две с половиной тысячи абонементов. Именно тогда жители Детройта увидели, насколько решительно был настроен Майк Илич, сколотивший свое состояние на сети пиццерий «Литл Сизарс». Ему хотелось создать нечто такое, чем его родной город мог бы по праву гордиться.
– Все началось с энергии Майка, его решительности, финансовых ресурсов и любви к Детройту, – считает Лайтс. – С любви, которую он подпитывал всевозможными маркетинговыми ходами, как, например, розыгрыш автомобилей на каждой домашней игре первого сезона. Да, он на каждом матче дарил болельщикам американскую машину в условиях обвалившегося автомобильного рынка Детройта. Все считали, что Илич спятил.
Не спятил, а схитрил по-лисьи, потому что в скором времени «Ред Уингз» стали одной из самых посещаемых команд НХЛ, несмотря на слабый состав. Болельщиков привлекал шанс уехать домой на новой машине, пусть даже ради этого приходилось лицезреть очередное разгромное поражение «Детройта».
– Таким образом мистер Илич напоминал людям, что в будущем все будет лучше, – продолжает Лайтс. – Потому что на тот момент команда выступала откровенно плохо.
И вот в такой обстановке Дэвеллано начал возрождать «Детройт» из руин. Это был пухлый мужичок невысокого роста, имевший проблемы с весом, а на голове у него росли, будто щетка швабры, неопрятные черные волосы. Кроме того, у Дэвеллано было два разных голоса. Когда он общался с журналистами, что, по всей видимости, ему нравилось, он говорил низким и напыщенным голосом, который шел из глубин его диафрагмы. Если же речь заходила о чем-то неприятном, то голос становился значительно выше и исходил, казалось, из верхней части горла.
Неизвестно, какой из этих двух голосов он использовал за ужином с новыми владельцами клуба вскоре после своего трудоустройства. А разговор, скорее всего, был неприятный.
С присущей ей откровенностью Мэриан Илич задала вопрос, который сразу же заставил Дэвеллано оправдываться. Шикарная блондинка невысокого роста, она говорила всегда по делу. Ни у кого не возникало сомнений в том, что Мэриан была равноправным владельцем «командочки», как она ее называла. Ярая хоккейная болельщица с детства, причем более активная, чем муж. И в жизни их совместной бизнес-империи она принимала участие никак не меньше его.
Майк Илич в свое время служил в морской пехоте. Мэриан Илич разговаривала так, будто тоже была морпехом и ей все равно, что об этом скажут люди. На корпоративных совещаниях она всегда славилась своей прямотой. Разговор за ужином также начала с места в карьер.
– Джимми, как ты считаешь, сколько нам нужно времени, чтобы выиграть Кубок Стэнли? – спросила она.
– Восемь лет, Мэриан, – ответил Дэвеллано. – Мы выиграем кубок через восемь лет.
Она вспыхнула, как спичка.
– Восемь лет! Бог ты мой! Да я уже старухой буду! Я даже на лед не смогу выйти!
Дэвеллано не знал, как повести себя в такой ситуации. Ему было несвойственно терять дар речи. Вспоминая тот разговор сейчас, он откровенно говорит, что его команде стоило бы выиграть Кубок Стэнли за восемь лет во избежание ненужных осложнений.
– В итоге мы выиграли его через пятнадцать лет, – рассказывает Дэвеллано и признает: повезло еще, что его не уволили раньше. – Но если начистоту, у нас и до победы в кубке были отличные составы.
Перестройку Дэвеллано начал с того, что пообещал болельщикам, прессе и владельцам «Детройта»: клуб больше не будет обменивать драфт-пики на игроков, чьи лучшие годы в НХЛ уже давно позади, а в «Ред Уингз» они приезжают доигрывать. На этой провальной стратегии «Детройта» выросло целое поколение болельщиков, пока Иличи не спасли команду.
Однако создавать клуб заново через драфт – мучительно медленный процесс, к тому же без каких-либо гарантий. Здесь потребуется огромное терпение и немалая доля удачи. Ведь уйдут годы на то, чтобы найти, собрать и вырастить игроков, которые на момент драфта были безбородыми юнцами. Если не брать в расчет очевидных будущих звезд (а некоторые из таких, кстати, так и не оправдали ожиданий), драфт новичков НХЛ – не более, чем лотерея талантов. Команды делают ставки на юношей в надежде, что когда-нибудь те вырастут в блестящих хоккеистов.
В «Детройте» считали, что никто не разбирается в драфтах лучше, чем Дэвеллано. Скауты клуба Нил Смит, Кен Холланд и Алекс Дэвидсон могли предоставить своему генеральному менеджеру надежную информацию и помочь советом. Вот только у владельцев клуба Майка и Мэриан Илич были большие ожидания и совсем не хватало терпения.
8 июня 1983 года это ни для кого не было секретом, когда представители «Ред Уингз» сели за свой столик на церемонии драфта в монреальском «Форуме». Практически все в НХЛ сходились во мнении, что в том году было три игрока, которые обязательно станут звездами. «Детройт» выбирал четвертым – его болельщики уже привыкли к подобным насмешкам судьбы.
Среди тех молодых звездочек был Пэт Лафонтэйн, признанный в том сезоне лучшим игроком Канадской молодежной лиги. Пэт был родом из Уотерфорд Тауншип – пригорода Детройта, но достался «Нью-Йорк Айлендерс» под третьим общим номером. Перед ним «Миннесота» забрала Брайана Лотона, блиставшего за сборную школы Маунт Сент-Чарльз в Массачусетсе, а «Хартфорд» задрафтовал Сильвена Тарджона, выступавшего за «Халл» в ведущей юниорской лиге Квебека (QMJHL).
Лучшим из оставшихся игроков был Стивен Грэгори Айзерман – центральный нападающий скромных габаритов, игравший за «Питерборо» в хоккейной лиге Онтарио (ОХЛ). Однако Илича не устраивал четвертый общий номер. Ему хотелось взять Лафонтэйна, вокруг которого можно было развернуть интенсивную маркетинговую кампанию.
Перед началом драфта Илич положил руку на плечо Дэвеллано и сказал:
– Джимми, сходи-ка за стол к «Айлендерс» и предложи своему приятелю Биллу Торри миллион баксов за обмен драфт-пиками.
Дэвеллано даже не повел бровью. Он взял Илича за руку и ответил:
– Майк, оставь деньги при себе. У нас все будет хорошо.
Все прошло без сюрпризов. «Крылья» выбрали Айзермана – худощавого и щуплого молодого человека, который подошел к их столику в красном галстуке. Он скорее был похож не на профессионального хоккеиста, а на старшеклассника, который ведет девушку на выпускной. Однако именно он вскоре станет надежной опорой клуба. Дэвеллано был прав, он понимал, что с точки зрения скаута у Стива Айзермана и Пэта Лафонтэйна много общего. Оба потрясающе одарены. Тем не менее как раз Айзерман в итоге стал лучшим игроком того драфта, причем с огромным отрывом (впрочем, Лафонтэйну в полной мере помешала раскрыться череда сотрясений мозга, иначе он мог набрать очков не меньше Айзермана). Оба в итоге попали в Зал хоккейной славы. У двух игроков, которых выбрали на драфте до них, карьеры в НХЛ не сложились.
Драфт 1983 года сыграл огромную роль для «Детройта». После Айзермана «Крылья» выбрали правого крайнего Лэйна Ламберта, сыгравшего в НХЛ почти 300 матчей, пока его карьера не оборвалась из-за проблем со зрением. А еще левого крайнего Боба Проберта, сочетавшего в себе бомбардирский талант и невиданную ранее жесткость. Ну, и Джо Кошура – еще одного правого крайнего. В паре с Пробертом они представляли собой самый грозный бойцовский тандем в истории НХЛ. Их прозвали «Bruise Brothers» (от англ. Bruise – синяк, что намекало на известный дуэт из фильма «Blues Brothers»).
В тот год «Детройт» показал на драфте изобретательность, которая ляжет в основу его династии. Под 86-м общим номером, на две строчки выше Кошура, «Крылья» выбрали Петра Климу, который блистал по другую сторону железного занавеса – в Чехословакии. Не было никаких гарантий, что Клима когда-либо сможет выбраться за пределы своей страны. Тем не менее Илич лично утвердил решение потратить достаточно высокий драфт-пик на молодого таланта из ЧССР.
– Таланта ему было не занимать, – вспоминает Лайтс. – Именно тогда мы и решили, что сделаем все возможное, чтобы стать лучше как можно скорее. Все началось именно с этого. Мы будем использовать иностранцев. И нам все равно, откуда они. Если парни играют хорошо, мы их найдем и привезем сюда. До Майка Илича такой тенденции не было.
Но как конкретно это сделать? Большой вопрос. И найти ответ на него должен был Лайтс.
– Мы принимали решения прямо по ходу пьесы, – вспоминает он. – Знаете, в мире нет учебников, в которых записан алгоритм, как выйти на игрока и уговорить его на побег. Спрашивать нам было не у кого. Мы полагались на здравый смысл и капитал, то есть на наличку. Но мы быстро поняли, что игроки по ту сторону занавеса, особенно чехи, двумя руками за то, чтобы перебраться в Северную Америку. Они ненавидели коммунистическую систему, русских и свою жизнь. Они желали оттуда выбраться. Им хотелось зарабатывать и играть в Северной Америке, в Национальной хоккейной лиге».
А больше всех об этом мечтал Петр Клима.
Петр Клима, 183 см, 86 кг, левый крайний форвард с правым хватом клюшки. «Ред Уингз» влюбились в него, как только Ник Полано, тренировавший в то время команду, впервые увидел Климу в составе сборной Чехословакии на Чемпионате мира-1983. Скауты других клубов также обратили на него внимание. Риск был велик, но он того стоил.
– Мы решили попытать удачи, хотя прекрасно понимали, что сначала надо подбить его на побег, – вспоминает Дэвеллано. Это было опасным делом, тогда вообще было непонятно, смогут ли чешские игроки когда-нибудь перебраться в НХЛ из-за железного занавеса.
Но Полано уже заложил фундамент для работы. С помощью скаута «Детройта» Алекса Дэвидсона он встретился с Климой в июне 1983 года в шведском городе Нючепинг. Через переводчика, в роли которого выступал его партнер по сборной и близкий друг Франтишек Мусил, Клима дал согласие на побег, но только после прохождения воинской службы.
Пару недель спустя на драфте новичков НХЛ у «Детройта» был дополнительный драфт-пик в пятом раунде. Полано решил не терять времени.
– «Миннесота» забрала Мусила во втором раунде, и я понял, что Климу тоже кто-то скоро выберет, – рассказывает он. – Тут, наконец, у нас появилось право на дополнительный выбор, и я уговорил Джимми взять его.