В 1948 ГОДУ в Москве Государственное издательство географической литературы выпустило в свет сборник документов под названием: «Русские открытия в Тихом океане и Северной Америке в XVIII веке». Сборник открывался посвящением: «ПАМЯТИ Григория Ивановича Шелихова. К двухсотлетию со дня рождения (1747–1947)», а на следующей странице был помещён выразительный портрет Шелихова, изображённого при шпаге и подзорной трубе.
К этому времени имя Шелихова носил, во-первых, пролив между полуостровом Аляска и островом Кадьяк и, во-вторых, залив в северной части Охотского моря между Камчаткой и материком. До начала ХХ века залив назывался Пенжинской губой – как назвал его при открытии в 1651 году землепроходец Михаил Стадухин. В начале же ХХ века обширная акватория получила новое наименование, и название Пенжинская губа сохранилось лишь за северо-восточной частью залива, глубоко вдающейся в сушу.
А в 1956 году по Указу Верховного Совета в честь Григория Ивановича Шелихова (Шелехова) был назван Шелеховым новый посёлок (с 1962 г. – город) в Иркутской области, возникший при строительстве алюминиевого завода. Редкий случай – память русского купца чтила как царская, так и Советская Россия, что само по себе говорит о его исключительных заслугах перед Отечеством.
Григорий Шелихов родился в 1747 году в местах донельзя русских и донельзя сухопутных – в городе Рыльске Курской губернии. Парень смолоду разбирался в мехах – ими торговал отец, да и в коммерции тоже разбирался, поскольку в родственниках у него были состоятельные рыльские купцы Иван и Андрей Шелиховы и московский купец Фёдор Шелихов. Выходцам из Центральной и Северной России давно уже было не в диковинку осваивать Сибирь, и в 1773 году, в двадцать шесть лет, энергичный курянин поступает на службу к иркутскому купцу Ивану Голикову, тоже выходцу из Курска. А ещё через два года Шелихов – уже как компаньон Голикова – организует с ним и его племянником Михаилом купеческую компанию для пушного и зверобойного промысла в Тихом океане и на Аляске.
Капитан Кук Аляску тогда ещё и в подзорную трубу не видал!
В 1774 году Шелихов вместе с якутским купцом Павлом Сергеевичем Лебедевым-Ласточкиным (?–1800), впоследствии своим конкурентом, вызвались снарядить секретную экспедицию на Курильские острова во исполнение указа Екатерины II, для чего у «морских компанейщиков» тобольского купца Ивана Мухина и Засыпкина был приобретён корабль «Св. Николай». То есть весьма рано Шелихов попадает в поле зрения сибирских властей и устанавливает с ними прочные связи. Деловая активность Григория Ивановича возрастает, он становится пайщиком восьми компаний, а в августе 1781 года Шелихов и Голиковы учреждают прообраз будущей Российско-американской компании – Северо-Восточную компанию.
В 1780 году Шелихов по успешном возвращении с Алеутских островов судна «Святой Павел» продаёт его за 74 тысячи рублей и получает «достаточный капитал для дальнейших предприятий».
В ноябре 1781 года «в Рыльский городской магистрат города Рыльска от купца сего города и морского компанейщика Григория Шелихова» было подано «Объяснение» о целях учреждения им компании. Шелихов писал:
«…имею я торг в Сибири, в Иркуцкой губернии и составляю кампанию в Северо-восточном Тихом окияне для поисков неизвестных островов и земель и сыскания необитаемых диких народов, которых собственными трудами и капиталом из усердия к отечеству стараясь сыскать и подводить под высокосамодержавною российскаго императорскаго престолавластия, а затем и для собственной пользы через посредство промысла на тех островах и землях дорогих зверей…»
Шелихов сообщал в магистрат, что «строение» имеет «морских судов на манир галанских конструбцию, не больше по них 52 фут», а также «галиоты и брегантины от казны в Охоцком порту с платежом двойного по тамошнему окладу жалованья ластовых (грузовых. – С.К.) судов мастера…»
«И те суда, – продолжал Шелихов, – компаниею с разными товарами отправлял и отправляю на извесныя по Курильской гряде острова, а другия на ближния и дальния Алеуцкия острова во том же Северо-восточном Тихом окияне, а пригон с ыскания неизвестных островов и разведования Северной Америки, где находятся необитаемые доселе дикия народы, которые и приводим через ласковое с ними обхождение, подарки и другие средства в подданство под высочайшею российскаго императорскаго престола власть…»
Итак, у Шелихова уже сформировались взгляды на то, что и как ему в этой жизни делать. Он переезжает из Иркутска в Охотск, строит три галиота (флагман – «Три святителя») и вместе с женой, двумя детьми и двумя сотнями работных людей отправляется на Аляску.
Его «шелехиада», описанная им позднее в книге «Российского купца Григория Шелихова странствования по Восточному океану к американским берегам», длилась пять лет… Он бороздит Бобровое-Берингово море, промышляет зверя, организует исследования – от Алеут до Курил, в 1784 году ставит на острове Кадьяк первое постоянное русское поселение на американской земле, сражается с аборигенами, берёт в заложники (аманаты) их детей, но также обучает местных жителей грамоте, ремёслам и земледелию…
В архивах сохранился удивительный по силе духа его составивших документ – «Постановление Г.И. Шелихова и мореходов его компании, принятое на острове Кыктаке (Кадьяке. – С.К.) 1785 г. декабря 11». С одной стороны, это, по сути, протокол общего собрания экспедиции Шелихова, на котором обсуждались вполне конкретные насущные вопросы. Экспедиция находилась в сложном положении – как сообщал пункт 2-й: «…не по знакомству с сими дальними краями во время зимовки немало российских народов общества нашего волею божиею разными болезнями померло и тем малую нашу силу важно обезсилило», и было решено летом следующего года возвращаться в Охотск, распродать там добытый мех и снарядить новое судно для нового похода… Но с другой стороны, «Постановление…», явно носящее следы авторства Шелихова, – это своего рода манифест и программа будущих действий автора манифеста.
В сборнике документов «Русские открытия в Тихом океане и Северной Америке в XVIII веке» издания 1948 года сие знаменательное историческое «Постановление…» из десяти пространных пунктов занимает четыре страницы, и привести его здесь полностью возможности нет, поэтому ограничусь преамбулой, пунктом первым и завершением пункта последнего.
Итак:
«В американских странах на острове Кыктаке Трёх Святителей: Василия Великого, Григория Богослова, Иоанна Златоустого, Симона богоприимца и Анны пророчицы компанион рыльской купец Григорий Иванов Шелихов с товарищи и со всеми двух судов компании своей при гавани лично находящимися мореходцами учинили.
1. Определили мы каждый из усердия себе любезному нашему отечеству по своей воле для сыскания неизвестных досель никому по островам и в Америке разных народов, с коими завести торговлю, а через то… стараться таких народов под власть российскому императорскому престолу покорить в подданство. И по усердному нашему желанию американских предел помощию божиею уже дошли, и чрез годичное время здесь в Кенаях немало народов нашли, от коих с великим трудом и по битвам и по претерпению крайних и многих нужд и опасностей в залог дружелюбия и детей уже в аманаты более четырёхсот получили, из числа которых мальчиков немалое число в талмачи (переводчики. – С.К.) частию обучили, а сверх тех ещё учим некоторых российской грамоте. И торг сей стороны с обитателями завели, места с их угодьями, частию осмотря, описали, на карту и план положили. И сверх того внутрь земли Америки и по берегу оной независимых ни у кого в подданстве разных же родов о диких народах слышим, а чрез то и надеется надобно бы труды и убытки наши с пользою поправить, а тем самым открыть отечеству нашему непредвидимые нашим трудом доходы».
Из уже приведённых строк можно понять многое: и меру испытаний авторов документа, и понимание ими важности соединения в одно личного и государственного интереса, и их желание не истреблять «разных же родов» «дикие народы», а включать их в пределы русской жизни. Первопроходческим духом проникнуто всё шелиховское «Постановление…», а завершается оно так:
«…должны мы для распространения в здешнем краю промыслов и торговли и разширения Всероссийской империи границ обыскивать все части с становых неизвестных островов и обитающих на таких местах народов чрез ласковое обхождение, в дружество приводить как на островах, так и по матерой американской земле обитаемых; для сего расположения имеем мы прожить в здешних местах, как выше сказано, по приходе судна трёхгодичное время, а потом… с божиею помощью выходить имеем в Охоцк.
На подлинном подписали разных городов и разного звания мореходы, состоящие по компании Голиковых и Шелехова.
По постановленному на Кадьяке 11 декабря 1785 года и вышло! В 1786 году люди Шелихова ставят крепости на острове Афогнак у юго-восточных берегов Аляски и на полуострове Кенай. А в 1789 году по его приказу первые границы Русской Америки обозначаются 15 металлическими знаками.
АЛЕКСАНДР Радищев шутливо назвал Григория Ивановича Шелихова – «царёк Шелихов», а Державин – русским Колумбом, по заслугам и по значению!
Знаменитый деятель эпохи Александра I Михаил Сперанский отмечал, что Шелихов составил «себе обширный план, ему токмо тогда свойственный». Собственно, Шелихов реализовывал программу Ломоносова, хотя и вряд ли был с ней знаком. Он не просто «срывает деньгу», не противопоставляет промысловую и колонизаторскую деятельность деятельности исследовательской и цивилизаторской, а проводит их в единой связке. Он даже разрабатывает план деятельности миссионерской. Позднее этот план будет реализован в Русской Америке православными монахами, и – весьма успешно. Православных в американском штате Аляска есть немало даже в XXI веке.
Кто-то может заметить, что примерно так, как Григорий Иванович, поступали и голландские, и английские негоцианты. Так, да не так! Западными европейцами двигала в первую очередь корысть, ну, и уж во вторую – национальная спесь. Рассматривать интересы аборигенов как элемент государственного строительства державы вряд ли кому-либо из них приходило в голову. «Бремя белого человека» они несли исключительно в собственных интересах, а к «цивилизуемым» аборигенам относились как к рабам и полулюдям – свидетельств тому хватает.
Шелихов же радел о пользе государства, и двигала им – в первую голову – национальная гордость.
Разница, думаю, есть…
Глядя на его портрет, встречаешь умный, внимательный и одновременно открытый взгляд… Красивое, интеллектуальное, располагающее к себе лицо, ладно сидящий европейский костюм, кружевной галстук, маленький парик… Личность, натура заявлены вполне. И видно, кроме прочего, что, говоря языком современным, был Григорий Иванович «человеком команды». Да и могло ли быть иначе, если среди его сотрудников и сподвижников были выдающиеся организаторы Михаил Матвеевич Булдаков, Александр Андреевич Баранов, Николай Петрович Резанов?
О всех них я позднее расскажу.
А в морских соратниках у него были такие опытные мореходы, как подштурман Гавриил Логинович Прибылов (его именем позднее были названы острова, Прибыловым открытые), как Герасим Григорьевич Измайлов…
В те же годы, когда в северной части Тихого океана трудился Шелихов, до неё добрался и Джеймс Кук. В своём дневнике он 15 октября 1778 года записал: «Вечером 14-го, когда я с мистером Веббером был в индейском селении неподалёку от Самгунудхи (на алеутском острове Уналашка. – С.К.), здесь высадился русский, которого я счёл главным среди своих соотечественников на этом и соседних островах. Его имя было Ерасим Грегорев Син Измайлов; он прибыл на каноэ, в котором было три человека, в сопровождении 20 или 30 одиночных каноэ».
У Кука был океанского класса «Резолюшн», а у Измайлова – каноэ. На каноэ через океан не ходят, так что Измайлов был здесь у себя дома. Кук являлся гостем, а Измайлов – хозяином, и хозяином радушным: снабдил англичан ценнейшими данными об этих водах, исправил ошибки на их картах, да ещё и дал скопировать две русские карты Охотского и Берингова морей.
Я с удовольствием познакомлю читателя с извлечениями из «Рапорта в Камчатскую Большерецкую Канцелярию Штурманского ученика Герасима Измайлова» от 14(25) октября 1778 года…
«По прибытии моём к здешним Алеутским островам, – докладывал Измайлов, – сего 1778 года, августа 14 числа, но по задолженности моей в реченной канцелярии должности к переписи здешних народов, имел я отбыть из гавани с острова Уналашки сентября 2-го числа на остров Умнак, Четырёх сопок и протчие (мимоходом брошенное «протчие» говорит само за себя: мол, чего там, дело обычное, давно знакомое. – С.К.). А по прибытии моем, сентября 23 числа, прибыли на тот же остров Уналашку, и стали не в дальнем расстоянии от гавани моей, на полуношной стороне в бухту два пакет бота с острову Лондону, называются агличанами. А я, по исправлении своей должности, имел к ним прибыть в крайней скорости, а по прибытии находился трои суток, оказывая к ним ласковость и приветствие. Служил, что было собственного, притом приказал алеутам ясашным плательщикам, в бытность их промышлять рыбу и довольствовать…
На большем пакет боте, называемом Резулюшон, господин полковник называется Дем Кук, лейтенантов трое: первый – Жион Гор, второй – секунд Дем Скин, третей – Жион Вилимсын (Джон Гор, Джеймс Кинг и Джон Уильямсон. – С.К.); всего комплекту, что состоит на пакет боте 110 человек, в том числе все афицеры. На другом пакет боте, называемом Ескадре («Дискавери». – С.К.), на нём командир в ранге маиора Чир Тлярк, лейтенантов двое: первый – пример Димск Борин, второй – секунд Жион Рикман (Чарльз Кларк, Джемс Барни и Джон Рикмен. – С.К.), всех числом на Ескадре 70 человек, в том числе и афицеры…»
Тон документа – деловой и конкретный, и видно, что русские в районе Алеут и Аляски к тому времени обосновались уже прочно и, я бы сказал, рутинно… Жили-жили, не тужили. Вот и «аглинские» корабли пожаловали…
Что же – хлеб да соль, а я ем, да свой!
Младшему сверстнику Шелихова (на два года моложе), воспитаннику «Иркутской навигацкой» школы Герасиму Григорьеву сыну Измайлову было тогда тридцать три года. В двадцать три года он участвовал в экспедиции Креницына – Левашова, в 1771 году, в двадцать шесть лет, попал в плен к польскому ссыльному Морису Беньовскому. Напомню, что тот поднял мятеж на Камчатке, захватил судно и бежал во Францию. До Франции было далековато, Измайлов там ничего не потерял, и он вместе с камчадалом Паранчиным решил бежать. Кончилось тем, что Беньовский выпорол их и высадил на пустынном берегу курильского острова Симушир. Однако Герасим не пропал и добрался с Паранчиным до Сибири. Их доставили в Иркутск и после долгих допросов освободили. Вскоре Герасим Григорьевич опять ушёл в море, в 1775 году вёл съёмку камчатских берегов, в начале 1776 года был назначен командиром судна «Св. Павел» купцов Афанасия Орехова из Тулы, Ивана Лапина из Соликамска и Василия Шилова из Великого Устюга в экспедицию на Лисьи острова с базой на острове Уналашка.
В 1778 году Измайлов и Дмитрий Иванович Бочаров на галиоте «Три святителя» завершили открытие северного берега залива Аляска от Кенайского полуострова до залива Якутат.
По результатам съёмки Бочаров составил карту «полуострова Алякса»… Тогда Аляску русские называли и так, хотя, например, участник 2-й экспедиции Беринга Свен Ваксель предлагал назвать вновь открытую землю «Новая Россия». Предложение это не прошло, но первопроходческий дух Беринга и его соратников Шелихов и его сотоварищи восприняли в полной мере.
С такими людьми можно было горы сворачивать…
ПЛАНЫ Шелихова становились всё более масштабными. Поддерживаемый генерал-губернатором Иркутским и Колыванским Якоби, он уже и с Филиппинами был готов торговать, тесня на рынках Тихого океана европейцев и янки. А желая развернуть дело шире, Шелихов совместно со своим «компанионом» Голиковым ходатайствует в феврале 1788 года перед Екатериной о беспроцентной ссуде в 200 тысяч рублей на 20 лет.
Подробно описав деятельность Шелихова с 1783 года, в которой чисто коммерческий момент был, по сути, не главенствующим, «компанионы» сообщали, что «на исполнение ж вышедонесённого употребили мы более 250 тысяч рублей, не получая возврата ни одной копейки…».
Затем Шелихов и Голиков «всеподданнейше» просили «оградить нас самих и собственность нашу безопасностию от других, кои хотели бы открытиями нашими воспользоваться…», то есть добивались привилегии в виде монополии.
Желая расширить возможности России на Тихом океане и в Америке, просители сообщали, что имеют «намерения… завести укрепление воинской команды до ста человек, а в числе оных артиллеристов хотя человек четырех да оружейных мастеров два человека…», и поясняли, что «сии воинские люди не столько нам нужны для сказанных островов Кыктака (Кадьяка. – С.К.) и Афогнака, как для тех крепостей, кои мы полагаем зделать на матером американском берегу и на островах Курильских…».
Показательно следующее место прошения:
«В помощь же команды можем мы с пользою употребить до нескольких тысячь из жителей островских, яко народа храбраго, крепкого сложения, удобнаго к перенесению всяких трудностей, ко всяким предприятиям способнаго, неустрашимаго, и коего повиновение к русским начальникам и приверженность к подданству вашего императорскаго величества во многих случаях опытом нами уже изведано…»
Первые широкие и постоянные контакты русских промышленников с аборигенами тихоокеанских островов, включая Алеуты, следует относить к началу 1750-х, и особенно – 1760-х годов. Сперва эти контакты зачастую сопровождались конфликтами, и – отнюдь не по вине русских, о чём в своём месте будет сказано. Но как видно из прошения Шелихова и Голикова от февраля 1788 года, к концу 1780-х годов ситуация уже изменилась настолько, что «компанионы» были готовы создавать из «островских» жителей даже воинские формирования.
Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона утверждает, что Шелихов вместе с Иваном Куликовым (Голиковым) получили просимые 200 тысяч рублей из Коммерц-коллегии вместе с похвальной грамотой. В действительности же императрица двум сибирским купцам отказала, сопроводив доклад Комиссии о коммерции рядом язвительных замечаний, сделанных ею с апреля по август 1788 года. Тем не менее сам срок написания замечаний доказывает, что Екатерина приняла решение не сразу, а после длительных раздумий. В итоге она написала:
«1. Двести тысяч на двадцать лет без проценты. Подобново займа еще не бывало ниже тогда, когда Сенат раздавал деньги и заводы охочем людям… Подобной заем похожо на предложение тово, которой слона хотел выучить говорить чрез тридцатилетний срок, и, быв вопрошаем, на что такой долгой срок, сказал: либо слон умрёт, либо я, либо тот, которой мне даёт денег на учение слона.
2. Военные люди в Сибир равно нужно; сто человек тамо то, что тысечи здесь.
3. Чтоб Голиков и Шелихов одне торговали в новооткрытые места, сие прошение есть сущее монополие и исключительное торговле, противное моим правилам…», и т. д.
Впрочем, Екатерина отказала Шелихову и Голикову скорее потому, что резонно была не готова пойти на обострение тихоокеанской ситуации. Хватало проблем с Турцией, непросто было со Швецией… В Америке английские колонии восстали против метрополии, лишь в 1783 году получив независимость, и внешнеполитическая ситуация обострилась – в том числе и для России. Действовал комплекс очень разных причин, включая тайные происки Англии, которая имела достаточный опыт скрытого влияния на придворную элиту в Петербурге и на императрицу – вспомним хотя бы лейб-медика Екатерины Роджерсона…
Но главной причиной отказа были всё же «новороссийские», южные заботы императрицы. 27 марта 1788 года Екатерина писала: «Пособие монаршее теперь обращено на полуденные действия (то есть на финансирование ведущейся Русско-турецкой войны и пр. – С.К.), для которых дикие американские народы и торговля с ними оставляются собственному их жребию».
В то время действительно шла вторая екатерининская война с Турцией… И ещё впереди были взятие Очакова и Измаила, суворовские Фокшаны и победы Ушакова при Тендре и Калиакрии… Поэтому, в своё время мгновенно снарядив экспедицию Креницына – Левашова, императрица через четверть века пометила на полях доклада Комиссии о коммерции по прошению купцов Шелихова и Голикова: «Многое распространение в Тихое море не принесёт твёрдых полз. Торговать дело иное, завладеть дело другое».
Положение было неустойчиво, и Екатерина не захотела рисковать, а только отметила Шелихова и его компаньона почётными регалиями. 12 сентября 1788 года последовал Указ Правительствующего сената «городов Курска голове и купцу Ивану Голикову и Рыльска купцу Григорию Шелихову», по которому они награждались золотыми медалями и серебряными шпагами. На аверсе медалей была изображена императрица, а на реверсе выбита надпись: «За усердие к пользе государственной распространением открытия неизвестных земель и народов и заведения с ними торговли».
В том же указе имелось и нечто более существенное: от награждённых требовали представить «карты и записки подробныя всех открытых ими мест с означением, откуда островские жители получают железо, медь и другие нужныя для них вещи, тако ж с пространнейшими объяснениями о твёрдой Американской земле…».
Примерно в то же время, когда Екатерина на инициативу Шелихова отреагировала вяло, она санкционировала две экспедиции (состоявшуюся – Биллингса и сорвавшуюся – Муловского), целями которых было как раз «завладеть», да ещё и как завладеть новыми территориями, и как раз – на Тихом океане… Об этом в своём месте будет сказано.
Но почему настолько разным оказался царицын подход к сходным проблемам? Почему она не заинтересовалась идеями Шелихова? Что ж, зарубить на корню русские перспективы в Русской Америке было жизненно необходимо и Лондону, и Парижу, и Мадриду, и новым англосаксонским хозяевам североамериканского континента, и тайные интриги против Шелихова могли в ситуации присутствовать. К слову, донесения французского посла при петербургском дворе ещё петровских времён Ж. де Кампредона позволяют утверждать, что и французы – уже тогда – имели в Петербурге весьма осведомлённую агентуру. Например, в докладной записке от декабря 1721 года Кампредон сообщал в Париж, что Пётр ищет морские пути в Тихий океан, приводя на сей счёт немало конкретных деталей. У англичан агентура была наверняка ещё более мощной – она имелась у них в России со времён Ивана Грозного.
А мутные фигуры англофилов до мозга костей Александра и Семёна Воронцовых? Эти два брата-графа отворачивали Россию к Англии на протяжении добрых тридцати лет! Первый из них был назначен послом в Лондон в 1762 году – двадцати одного года от роду. Второй пребывал там в том же качестве с 1784 по 1800 год. Отставил его уже император Павел.