Заметим одну важную особенность зеркала: пока я смотрю в него, оно неизменно представляет мне черты моего лица, но если затем я пошлю это же самое зеркало своей возлюбленной, ей не удастся разглядеть в нем мой образ.
Из спальни родителей слышались голоса.
– Это хорошее предложение, – говорил отец. – Наш род не хуже его, но он богаче. Гудбранд привез много добра из Восточных стран, разъезжает в синем плаще и золоченом шлеме. И он сам сказал мне, что не гонится за приданым.
Асгёрд подошла ближе, села на пол и стала слушать.
– Так вот что у тебя на уме. Хочешь отдать нашу дочь за Гудбранда? И будут у него две жены, как у Харальда конунга?
– Как по мне, он немногим уступает конунгу. Но все дело в том, что он овдовел.
– Что сталось с Гудрун Длинноногой?
– Она замерзла насмерть.
– Вот новость! Как это могло случиться?
– Она захотела поехать к родным, началась буря, и лошадь сломала ногу. Сдается мне, вполне могло быть так, как он рассказывает об этом.
– Все видели, что он сделал с рабыней, про которую сказал, что она ему изменила.
Отец сердито хмыкнул.
– Вечно ты мешаешь одно с другим! Это только рабыня, а наша дочь будет женой, по закону и обычаю, с правом на имущество. Гудбранд весь вечер твердил, как ему нужна жена, чтобы смотрела за хозяйством.
– Что ты ответил?
– Пока ничего. Но ты сама знаешь, как у нас обстоят дела, и неразумно было бы дожидаться лучшего…
Асгёрд тихонько поднялась с пола и прокралась к своей постели.
– Я слышал о смерти Гудрун, – сказал Торстейн. Они стояли на узкой полосе земли, которую занимает море в прилив, между лесом и водой. Шел крупный весенний снег, и Асгёрд накинула плащ себе на голову.
– Все говорят, что ты даешь хорошие советы. Скажи, как мне быть?
– Тебе решать, – отвечал Торстейн, – но я думаю, что тебе найдется место в моей усадьбе.
– У тебя уже есть жена, – только и сказала Асгёрд.
– Между мной и Ингибьёрг не было любви, я женился потому, что ее отец давал хорошее приданое.
– Так ты хочешь развестись с ней?
– Нет у меня причин разводиться с ней. Но если она будет недобра к тебе, может, причина и появится. А между ее и твоими детьми для меня не будет различия. Разве что твоих буду любить больше.
Широко открытыми глазами Асгёрд глядела на него. Торстейн стоял без шапки, волосы и борода у него были темно-русые. А глаза смеялись.
…Снег к утру перестал, следы лошади Торстейна не замело, и нетрудно было заметить, что она несет двойную ношу. Служанка, видевшая, как уходила Асгёрд, получила кольцо в подарок и молчала. Но потом вспоминала, будто напоследок хозяйская дочь сказала так: «Лучше быть наложницей хорошего человека, чем женой плохого».