Упорные попытки продолжать игру, к которой вы по самой своей природе не приспособлены, – даже когда все уже давно понятно, – сокрушительны для вашей личности и раздражают всех, кроме самых азартных игроков.
Утро перед нашим отлетом. Джейми приносит кофе для нас обоих, ставит на прикроватный столик и возвращается ко мне в постель. Сегодня днем мы будем в Санта-Крус, в гостях у бывшей девушки Джейми и ее мужа. И вот я сажусь в кровати, опираюсь на подушки и с ходу, не дав себе подготовиться, начинаю разговор.
– Милый… у меня какое-то странное чувство. – Он вопросительно смотрит. Пытаюсь сформулировать точнее. – Эти люди… я ведь их совсем не знаю.
– Ты ведь будешь со мной.
У Джейми прекрасный голос, глубокий, особенный. Он, как обычно, сбивает меня с мысли, и я на секунду умолкаю. На секунду.
– Ну… Ехать в отпуск к бывшей девушке своего парня… Это все как-то…
Он убеждает: Белла давно не его девушка, а просто старинный друг.
Я спрашиваю:
– И как выглядит старинный друг Белла?
Он смеется и тянется ко мне с поцелуем.
– Друг по колледжу. – Джейми произносит «колледж» так, как я говорю «школа». Давным-давно и не в этой жизни.
Потом он принимает душ, и я вижу его силуэт сквозь шторку, расписанную в виде карты мира. Он выходит и говорит:
– Просто поверь.
Всю дорогу от Нью-Йорка до Сан-Хуана Джейми спит. Я стаскиваю с него бейсбольную кепку, поправляю сбившиеся растрепанные волосы. На нем белая футболка, старые джинсы и кроссовки. Он высокий и худой, одни ноги торчат – как жеребенок.
Джейми мой первый настоящий парень.
Мы вместе три месяца.
Для меня все началось тем вечером, когда он сказал: он не может спать с женщиной, если по-настоящему ее не любит.
– Я по природе моногамен. – Вот как это прозвучало.
Я ответила:
– И я.
Мы приземляемся на Санта-Крус и выходим из самолета в крошечный аэропорт. Какой-то мужчина держит табличку «Джейн и Джеймс».
Они что, послали за нами автомобиль?
Однако Джейми смеется.
– Это они и есть.
Белла роскошна, как ни посмотри: темные большие глаза, длинные темные волосы, гладкая темная кожа.
Она говорит: «Джеймс» (звучит Жемс) и целует: в щеку, еще раз, еще.
Мужчина, которого я приняла за водителя, представляется: Ив, ее муж. И когда он тоже целует меня – раз, два, три, – я думаю: «Бабушка, какие мягкие у тебя губы».
Белла берет мои ладони в свои, словно встретила долгожданную подругу.
– Джейни.
Так меня звали в детстве. Я настолько потрясена ее теплотой, что говорю в ответ:
– Белли.
И в первый миг надеюсь, что никто этого не услышал. Однако, когда мы идем к автомобилю, Ив шепчет:
– Она Белла.
В лицо бьет сильный ветер. Мы загружаемся в машину и едем. Джейми наклонился вперед, к переднему сиденью, и разговаривает со «старинным другом».
У начала подъездной дорожки Белла выпрыгивает из джипа – открыть ворота. Впрочем, сначала она резко машет рукой, обращая наше внимание на табличку на стене. «Дом над волной».
Джейми сжимает мои пальцы. Я начинаю что-то оживленно говорить про то, что такой необычной архитектуры раньше никогда не видела, – но тут джип делает рывок, и мы въезжаем в огороженный двор.
Это отличный большой дом. Вокруг веранда. Двор вымощен белой плиткой, а в каждом окне отражается голубовато-зеленое Карибское море.
Белла демонстрирует нам вид из нашей комнаты. Сейчас в ее речи усиливается акцент.
– Мой отчим ар-ки-тектор. Он сконструировал окна так, что вода повсюду. Вот увидите, дом классный.
Ив смешивает нам напитки – ром и что-то еще – и выносит поднос на веранду. Двор в окружении цветущих деревьев спускается к самому берегу.
Белла говорит Джейми:
– Тебе привет от Александры. Горячий.
Пока Ив расспрашивает меня про полет, про снег, про браслет у меня на руке, Белла рассказывает Жемсу о близких друзьях – он никогда их не упоминал, – живущих по всему миру. Мне приходит на ум, что все мои близкие друзья сосредоточены в пределах пары-тройки штатов.
Джейми спрашивает:
– А поплавать можно?
– Конечно, – отвечает Белла.
Джейми поворачивается ко мне.
– Пойдем?
Ему словно опять одиннадцать лет. Как мне это нравится!
Мы переодеваемся в купальники и идем к воде – бледные, словно гусеницы. У меня улучшается настроение, совсем улучшается. Вода мягкая, бирюзовая, и мы с Джейми каким-то образом снова становимся мы с Джейми. Я поднимаю взгляд и замечаю Ива и Беллу: они стоят у перил веранды и держатся за руки. Машут нам – как в туристической рекламе: щелчок – и снимок. Говорю об этом Джейми; он сообщает, что у меня голова забита южноамериканскими романами с их магическим реализмом.
– И совсем здесь не то, – спорю я.
– А что?
– Скорее уж фотореализм.
– Скорее уж живопись.
Они будто специально позируют, и это задевает. Однако цвет лужайки, ведущей к веранде, похожие на взмах кисти завитки на колоннах, весь этот калейдоскоп цветов удерживает меня от лишних слов – ведь иначе получится, что я критикую его друзей.
На ужин нас потчуют местными лобстерами. Накрыто на веранде. Белла и Ив говорят между собой почти полностью по-французски. Поначалу Джейми вставляет только отдельные французские фразы, словно в шутку, но Ив одобрительно кивает, и вскоре Джейми переходит на французский, изрядно меня удивив.
Мне не приходилось говорить по-французски лет с тринадцати: тогда я водила знакомство с симпатичной французской семьей, живущей на четвертом этаже многоквартирного дома рядом с железнодорожной станцией. С той поры я только и запомнила, что иногда они пользовались лифтом, а иногда поднимались пешком.
– На Рождество мы ездили к родителям Ива, – произносит Белла по-английски, ласково касаясь щеки мужа. – Они такие милые.
Меня она спрашивает:
– Ну как лобстеры?
– Милые, – говорю я.
Ой, да я же ее передразнила! Есть у меня такая дурная привычка: так многие травоядные подражают хищникам. Чтобы выжить.
В постели Джейми интересуется:
– Как тебе Белла?
Его тон не оставляет мне вариантов, и я послушно отвечаю:
– Отлично.
– Совершенно не сомневался: ты с ней поладишь. – Он улыбается.
Я хмыкаю.
– Угу. С кем я только не ладила.
– Золотко, – говорит он. И напоминает, что Белла всего лишь его добрый друг. Не надо настраивать себя против нее.
В темноте я верчу на языке фразу: «Ты прав, прости».
Однако к тому моменту, когда решаюсь произнести ее вслух, он уже спит.
Трасса идет через холмы по берегу океана. Я сижу на переднем сиденье рядом с Ивом. Дорогу то и дело перебегают зверушки, похожие на пышнохвостых крыс. Ив говорит, что это мангусты.
– Их привезли сюда лет сто назад из Индии, охотиться на змей. Они и охотились. Истребили змей и сейчас…
Снимает руки с руля и машет рукой. Я заканчиваю фразу за него:
– …и сейчас на острове нет змей, зато от мангустов некуда деваться.
Он улыбается и говорит, что мальчишки ловят их по пятьдесят центов за хвост.
Дорога кончается; мы останавливаем машину и выходим. Теперь я вижу, какая здесь сушь, вижу проплешины; то, что я принимала за деревья, не деревья вовсе, а кактусы. Ив приготовил закуску для пикника. От пива и солнца меня клонит в сон, и я просыпаюсь, только когда Ив втирает мне в спину лосьон.
– Обгоришь, осторожнее.
Джейми плещется в воде. Я встаю и собираюсь пойти к нему, но тут рядом с ним выныривает Белла. Они смеются. Ха-ха-ха. Хи-хи-хи.
После душа мы переодеваемся к ужину. Я признаюсь:
– Знаешь… если бы я владела французским, было бы куда проще.
– У тебя получится. Надо только себя отпустить.
– В смысле?
– Ну это как с Шекспиром: в какой-то момент – раз! – и он пропитывает тебя всю.
За ужином я пытаюсь так и сделать. Пусть пропитает.
Белла говорит, а я перевожу: «Жемс, гадкий мальчишка, ты хочешь тискать мои груди, ведь правда?»
Когда я просыпаюсь, Джейми нет.
Небо белое.
На веранде один Ив. При виде меня он поднимается и наливает кофе. Я спрашиваю его, где Джейми.
– Может, они пошли погулять?
Я плаваю. Потом принимаю душ. Затем читаю.
– Погода не очень, – говорит Ив. И предлагает поехать в город.
Он ведет машину, а я его рассматриваю. В уголках глаз у Ива уютно лучатся морщинки. И я теперь вижу, какой он весь мягкий, какой безыскусно женоподобный, – словно мальчик, воспитанный старшими сестрами. Он расспрашивает меня об издательстве. Говорю, что работаю ассистентом редактора, практически секретарем, однако у меня при этом есть возможность читать присланные на отзыв рукописи.
Он упоминает, что тоже написал роман.
Спрашиваю, о чем.
– О молодости – или о подлости? Я не слышу его за шумом ветра.
Он смотрит на меня, словно на сообщника, и я заговорщически киваю в ответ.
В городке Кристианстед Ив показывает мне старинные укрепления и доки. При движении он слегка тянет носки – как Марсель Марсо.
Потом он ведет меня в огромный магазин дьюти-фри, где продают духи, фарфор, хрусталь и часы. Пшикает мне на руку из разных пробников, принюхивается и выносит приговор: «слишком сладко», «пахнет мускусом», «неинтересно», – прежде чем я успеваю даже втянуть носом воздух. В конце концов у меня не остается незанятой кожи; он определяется с выбором и покупает мне духи.
Начинается дождь. Ив обхватывает меня за плечи, и мы бежим в припортовый ресторан.
Официантка, южанка со светлыми волосами, спрашивает у него:
– Где носило?
– Да антракт у меня, – говорит он.
Перед уходом он отводит ее в сторону, и они о чем-то шепчутся.
Когда мы возвращаемся, Белла медленно поворачивает голову и смотрит на Ива. Он поясняет:
– Мы пообедали в городе.
Белла что-то отвечает ему по-французски.
Джейми интересуется, не хочу ли я поплавать.
В воде я спрашиваю:
– И где вы были все утро?
– Просто гуляли.
– А я посмотрела на старинные укрепления.
Мы беседуем словно два незнакомца, коротающие вечер в одном отеле. Однако Джейми внимательно слушает, и я заключаю:
– Они старые и крепкие.
Вечером мы едем в Кристианстед уже вчетвером. Белла притормаживает перед рестораном со светловолосой официанткой, но Ив предлагает другой, и мы отправляемся туда, где столики вынесены прямо на берег.
Джейми рассказывает о ресторане, который хотел бы открыть, потом о сценарии, который планирует написать. Белла слушает, подавшись вперед и не отводя от него глаз.
После второй порции спиртного мне приходит в голову вопрос:
– А чем вы вообще занимаетесь, ребята?
Белла говорит:
– Мы здесь на время. Пока отчим продает этот дом.
– Как у Альберто дела? – интересуется Джейми.
Я обращаюсь к Иву:
– А ты?
Белла замолкает и прислушивается.
– Я? Я пишу картины. Романы. Играю на рояле.
– А где рояль? Я не видела.
Европейцы, замечает Ив, отличаются от американцев – не так зациклены на карьере.
– Главное – свобода.
Я киваю:
– Само собой. Живи свободным или умри.
Перед сном я выхожу на веранду выкурить сигарету. Ив выходит следом за мной. Окликает, целует в щеку. Так медленно, словно его губы и моя щека срослись.
– Спокойной ночи.
В спальне я спрашиваю у Джейми:
– Что вообще происходит?
– О чем ты? – Он почти спит.
– Ну…
Джейми не отвечает. Потому что не знает, что сказать?
– Мы сто лет не занимались любовью, – говорю я, когда мы вдвоем принимаем душ. – Только сейчас дошло.
У Джейми взгляд, словно я закутана в три шубы.
– А почему вы с Беллой расстались?
Он отвечает не сразу.
– Она переспала с другим.
– Ох!
– Хотела, чтобы я ревновал.
Я не могу удержаться.
– Как сейчас?
– Зачем ей сейчас моя ревность?
Я вытаращиваюсь на него.
– Не твоя. Ива.
– Что ты несешь? – Он выходит из душевой кабинки.
Я выключаю воду и иду за ним, хотя на волосах остался несмытый шампунь.
Заворачиваюсь в простыню и смотрю, как он протирает окошечко в запотевшем зеркале, достает бритву.
– Вы с Беллой, – говорю я. – Пожалуйста, остановись.
Меня слегка трясет.
Он уверяет, что я все не так поняла: Белла просто хочет обсудить с ним свои проблемы с Ивом.
– А что бы ей не обсудить проблемы с Ивом с самим Ивом?
Джейми поворачивается ко мне:
– Она ему не верит.
– Тогда зачем вышла за него замуж?
– То-то и оно.
Теперь мы единодушны. Обсуждаем пару, которой повезло меньше, чем нам. Я-то верю Джейми, доверяю ему. Простыня падает, я притягиваю его к себе, покрываю поцелуями шею, грудь, губы.
Стук в дверь. Голос Беллы:
– На корте через пятнадцать минут.
– Отлично, – откликается Джейми. И мне: – Не сейчас.
Мы играем в теннис на площадке у отеля. Пока никто не успел возразить, заявляю, что буду играть в паре с Ивом. Мы все сильные игроки, поэтому кто как разделится, роли не играет. Однако, произнося эту фразу, я смотрю Белле в лицо. И улыбаюсь.
Восхищаюсь подачами Ива. Он – моими. Мы как бы заодно. У нас как бы уговор, даже заговор. Кружок посвященных. Мы подаем друг другу тайные знаки. На той стороне корта Белла начинает сильно ошибаться.
После тенниса проходим мимо бассейна, и Белла опускается на колени, словно собираясь побрызгать в лицо водой. А вместо это брызгает в Джейми. Он в ответ. Потом она. Затем он. В конце концов Джейми сталкивает Беллу в бассейн.
Охранник дует в свисток.
Белла поднимается по лесенке; мокрые волосы облепили голову словно шлем. И конечно же, сквозь мокрую белую рубашку просвечивают груди.
– Посмотри, что ты наделал, – говорит она Джейми.
Посреди ночи я просыпаюсь от поцелуя. По нашей привычке тянусь включить свет, но он перехватывает мои руки и притягивает к себе.
Когда Джейми засыпает, иду в ванную. Зажигаю сигарету и звоню брату – именно он нас познакомил.
Генри берет трубку после первого же гудка – словно ждал.
Я рассказываю ему про дом, про окружающие виды, про мангустов. Тараторю, просто чтобы удержать его у телефона, и он это понимает. В конце концов рассказываю, как Джейми столкнул Беллу в бассейн.
– Уверен, он это просто так, – говорит Генри.
– Вряд ли.
– Ты сама себя накрутила.
Мы оба молчим.
– Ладно. Пойду охранять спальню.
– Джейми на такое не способен.
Я вздыхаю.
– А мне кажется, ему эти игры нравятся.
Даже лучшего из всех мужчин, заверяет брат, тянет к чужим женщинам.
В его голосе слышится упрек: такая взрослая, а не понимаешь! Я вообще готова кого-то любить?
Протирая после завтрака посуду, Белла прижимается к Джейми.
Позже, в нашей комнате, я говорю:
– Будет лучше, если Белла перестанет тебя лапать.
– В Европе так принято.
– Угу. В Европе.
Днем я сообщаю Иву, что хотела бы купить духи для подруги. Он отвозит меня в город, но магазин закрыт.
Поэтому мы идем в бар – тот самый, со столиками у воды. Я пытаюсь вызвать его на откровенность – бесполезно.
– Ты такая юная, – говорит он мне. – Даже для своего возраста юная.
Описывать меня мне у него получается добродушно и как-то даже почти по-отечески.
Я завожу свою обычную песню: про дружную любящую семью, про традиции, в которых выросла. И неожиданно даже для себя признаюсь:
– До Джейми я боялась секса.
Я бы продолжила, однако Ив мягко касается моего запястья, нежно проводит по коже пальцами.
Я тоже испытываю желание – и все же убираю руку. Не из страха, не из любви к Джейми – просто этого требуют мои представления о приличиях.
После ужина я сама вызываюсь помыть посуду. Ив вытирает. Он сидит на стуле и наблюдает, как я счищаю с тарелок остатки еды. Я чувствую его взгляд.
– Не смотри на меня так.
– Где карты? – доносится голос Беллы. – Можно сыграть в покер.
Ив выносит на веранду карточный столик. Белла готовит «фишки»: оливки и пластмассовые шпажки-зубочистки.
Я рассказываю Иву, что играть меня учили бабушка с дедушкой. В детстве.
– Наверное, это не настоящий покер, а местечковая версия.
Белла перебивает:
– Давайте начинать.
– Я в карты не очень умею, – снова говорю я.
– Ну покер – это не совсем карты, – замечает Джейми. – Это игра на умение распределять деньги.
Каждый кладет в центр стола оливку.
– Семикарточный стад, хай-лоу? – спрашивает Белла.
Она раздает каждому по две карты рубашкой вверх и одну вверх картинкой.
– Хоть объясните мне правила, – прошу я. – Как у вас тут положено распределять деньги?
Ив начинает:
– Вот: пара, две пары, три пары вида… – Он запинается и смотрит себе на руки. – Есть стрит, флеш…
– Делают ставки, – подсказывает Белла.
– Это игра на мозги. – Джейми ставит на кон оливку.
Игра меняется с каждым раундом, и я оставляю всякие попытки разобраться. Мысленно назначаю себя Главным Неудачником – в кино такие проигрываются в пух и прах, а потом спасаются от кредиторов, убегая по крышам вагонов. Ставлю на кон уже не оливки, а шпажки. Сдает Ив; он удивляется, что я пасую, однако карты мои видеть не может. Одними губами шепчу ему: «Пусто». И пожимаю плечами: ну вот так не везет.
Зной все сильнее. На конец весны совсем не похоже – скорее на середину лета. Белла переодевается в черное платье без рукавов, облегающее, как гидрокостюм. Ив то и дело встает, чтобы подлить нам. Свои карты он всякий раз забирает и носит с собой до бара и обратно, иногда засовывая в карман шорт. Стопка добычи рядом с Джейми растет; это объясняется не столько его везением, сколько поведением Беллы. Объявив пас, она поднимается, встает за спиной Джейми, заглядывает через плечо в его карты и водит его рукой, выбирая нужную. Уже можно уходить, ведь я полностью проигралась. Бросаю фишки-оливки в рот, начинаю жевать.
Белла поворачивается ко мне:
– Скучаешь?
– Ну…
– Можно поменять игру. – Она тасует колоду. – Хочешь?
– Да!
– Ну тогда играем на раздевание. Покер, пять карт, безо всякого хай-лоу.
– Слушайте, – протестую я. – Если это из-за меня…
– Нет, – бросает Белла. – Ты права. Было скучно.
Ив забирает мой стакан.
Верчу головой. Привет, Джейми, это я, Джен.
У него пустой взгляд.
Какие там мне давали советы по выходу из трудных ситуаций? Вот мамин, на случай, если парни идут вразнос: «Звони нам, мы приедем и тебя заберем». А вот школьного учителя физкультуры, на случай попытки изнасилования: «Падай на четвереньки и начинай есть траву». Угу.
Первые несколько сдач я только пасую и не делаю ставок. Выигрывает Ив, потом Джейми, потом снова Ив. Потом мне приходит три туза. Делаю ставку и выигрываю. Ив передает мне часы Джейми; Джейми подвигает рубашку Ива, белую в желтую полоску, хлопок такой гладкий, что блестит. А потом наша красотка привстает и вывинчивается из своего гидрокостюма, под которым больше ничего нет.
Я словно слышу, как в голове Джейми стучит в ритме все ускоряющегося сердцебиения: «Не смотреть, не смотреть».
Мне казалось, у Беллы окажутся круглые совершенные груди – как в рекламе, – но они просто обычные и особо не отличаются от моих.
Ив снова приносит освежающее. Джейми уставился в сброшенные карты.
Белла бросает на него короткий взгляд; я вижу, как она зла. Ив начинает следующую раздачу, но она отталкивает карты.
Он собирает колоду, опять тасует и начинает новую раздачу, уже без нее.
Белла поднимается и идет в дом. Неровной походкой, словно на высоченных каблуках.
Я жду, что Ив пойдет следом. Он не двигается с места.
Я тоже остаюсь. Безо всяких правил делаю ставки, выигрываю и проигрываю. А потом у меня не остается ничего, кроме одежды. Тогда я говорю:
– Я все.
– Нельзя, – заявляет Ив. – Не по правилам. Если кто-то уже раздет, выходить из игры нельзя. У меня фулл. – Он открывает мои карты. – Пара десяток.
– Надо было раньше предупреждать!
Ив пожимает плечами:
– Одежда – это просто трофей.
Я собираюсь возразить:
– Это не трофей! – А получается: – Я не трофей!
– Ив… – цедит Джейми.
Я не узнаю его голос. Так начинают драку.
Из-за раздвижной двери Белла решительно говорит:
– Думаю, гостям пора отдыхать. Они устали.
В доме темно, и я едва различаю ее халат.
Ив неподвижен. Белла распахивает дверь, подходит к столу и сгребает разбросанные карты.
– Мы все устали.
Я поворачиваюсь к ней. Так нервничаю, что горло пережало и голос звучит хрипло.
– Слушай, все всем понятно: ты хочешь переспать с Джейми, чтобы Ив приревновал. Ведь так? И это я хоть как-то могу понять и принять. – У нее такой ледяной взгляд, что я запинаюсь. – Но тогда Ив будет домогаться меня, а этого я принять никак не могу.
Джейми качает головой.
Ив смотрит с раздражением.
Белла растерянно моргает.
Мы в комнате наверху, вдвоем. Я замираю у окна. Ничего уже не знаю. Джейми раздевается и чистит зубы. Потом подходит ко мне сзади, наклоняется, целует в шею.
– Ты бы хотел, чтобы я промолчала?
– Думаю, Белле сейчас очень плохо. – И добавляет после паузы: – Не всегда и не все надо произносить вслух.
Он меня поучает?
Джейми целует меня в макушку.
– Ложись спать.
Я не двигаюсь с места.
Под утро похолодало, небо светлеет. В такой час веришь, что стоит пристально посмотреть на звезды, и они растворятся.
Джейми продолжает делать вид, что они с Беллой просто добрые друзья и она вовсе не пытается его соблазнить, а я все придумала.
Ложусь рядом с ним, не сняв белья.
Джейми засунул голову под подушку. Он тоже не спит.
Когда после полудня я просыпаюсь, беллодрама уже в прошлом. Трое завтракают на веранде. Солнце вовсю жарит; вода сверкает и бликует. На столе фруктовый салат и сок.
– Привет, малыш, – говорит Джейми.
– Привет, – здороваюсь я со всей компанией.
Обхожу стол, иду к пустующему стулу. Мимо Джейми, который тянется ко мне, словно мы счастливая пара, и отдых восхитительный.
Ив ставит передо мной чашку кофе.