«Тогда, пошевелив от вежливости пальцами, я осведомился – не спросил, а именно осведомился:
– Не позволено ли мне будет узнать, чему я обязан приятностию нашей встречи?». А. и Б. Стругацкие, «Понедельник начинается в субботу».
Господин Козлятников пожелал встретиться со мной за ужином в ресторане «Горыныч». Я скривилась, благо говорили мы не по видеосвязи, но вежливо согласилась. Распрощавшись, скривилась ещё раз: не люблю я это место. Вкусно, конечно, но очень уж дорого. Не так вкусно, как дорого, вот что я скажу!
Почесала в затылке и пошла к боссу.
– Артур Давидович, встречу в ресторане придётся вам финансировать! – заявила с порога.
– В ресторане?
– Так точно. В «Горыныче», – добавила я мстительно. – Вы же знаете, что Козлятников скорее удавится, чем заплатит за ужин, если предложение о встрече исходит с нашей стороны.
– Знаю, – пробурчал босс, открывая в телефоне банковскую страницу. – И выбрал что подороже, с-скотина!
– Ну, мог и «Живаго» какой-нибудь назначить, и я бы не поспорила.
– Всё, перевёл тебе денег, надеюсь, хватит!
– Даже если я попрошу только манную кашу, это не помешает Козлятникову заказать блины с чёрной икрой, – заметила я, выходя за дверь.
Похоже, коньяку не хватило, вон, опять бутылка звякнула. И всё же, мне уже любопытно, что ж его так заклинило на этой переписке двух архитекторов?
***
Выглядел Адам Егорович, как всегда, превосходно: летний костюм самого модного силуэта, отлично подстриженные седые волосы, холодные бледно-голубые глаза, твёрдый подбородок… Просто истинный ариец, характер нордический! Я вспомнила его совсем, совсем другим: растрёпанным, с пятном от сажи на безупречном носу, с царапиной на щеке и оторванным карманом куртки. Именно таким он был, когда я вытащила его из подвала рассыпающегося барского дома в заброшенном поместье. Ну да, доска гнилая подломилась под ногой, надо было аккуратнее ходить…
За едой мы вели беседы исключительно светские: о погоде, о событиях культурной жизни столицы, вроде премьеры в МХТ или открытия выставки в Пушкинском музее. Слегка позлословили насчёт беспрерывно маячащих в новостях «селебрити», что бы ни значило это слово в применении к российской действительности, ну, и по общим знакомым прошлись немного, как без этого. Поймав себя на том, что начала от вежливости шевелить пальцами, я с трудом удержалась от хохота. Правда, Козлятников это явно заметил, посмотрел на мои руки, и губы его дрогнули.
Наконец нам подали кофе. Мой собеседник пригубил, еле заметно поморщился и отставил чашку. Внутренне я подобралась: вот сейчас начнётся разговор, ради которого я заплачу по счёту немалую сумму.
– Итак, драгоценная госпожа Литвинова, поведайте, чего ради вы потратили вечер на такого скучного старика, как я, да ещё и провели его в нелюбимом вами месте.
Возможно, мой визави ожидал, что я начну его разуверять и говорить о душевной молодости и прочих глупостях, но считаю, мы оба выше этого. Скопировав позу собеседника – руки на столе, пальцы сцеплены в замок – я сказала:
– Дошло до меня, Адам Егорович, что одна вещица, попавшая недавно ко мне в руки, может вас заинтересовать.
– Так-так… Уж не калужского ли разлива? – усмехнулся он.
– Всегда знала, что Москва – город маленький, – я мило улыбнулась. – Вот.
«Вестник Европы» за май одна тысяча восемьсот девяносто второго года по-прежнему лежал в той же самой канцелярской папке. Козлятников дёрнул за тесёмку и открыл картонную обложку.
Он листал журнал медленно, едва касаясь страниц пальцами, протёртыми спиртовой салфеткой. Остановился на статье Ключевского, прочёл несколько строк, кивнул. Дошёл до рассказа Гиппиус, поднял правую бровь и посмотрел на меня.
– Да, Алёна, порадовали вы меня. Я этого не искал, но был бы рад такому прибавлению в коллекции. И что вы хотите получить взамен?
– Прошёл слух, что к вам попала переписка двух второстепенных архитекторов, ученика и учителя…
– Вы считаете Чевакинского второстепенным архитектором? – правая бровь снова приподнялась.
Я пожала плечами.
– Камень и раствор, чертежи и математические расчёт… Не мой огород. Мне так говорили, я повторяю. И всё же, Адам Яковлевич, переписка у вас?
– У меня, – он откинулся на спинку диванчика и сложил пальцы домиком. – Вы считаете обмен равноценным?
– Вам решать, – я оглядела зал и помахала рукой официанту. – Рассчитайте нас, пожалуйста.
Тот кивнул и испарился.
– Ну хорошо, – кивнул, наконец, Козлятников. – Завтра Валерий привезёт вам пакет.
– Кто?
– Валерий, мой помощник.
– Ах, Дылда! – я соотнесла, наконец, человеческое имя с персонажем.
Мой визави поморщился.
– Не люблю это прозвище, фу.
– Хорошо, пусть приезжает. Я буду на месте с одиннадцати.
– Но, Алёна, одно условие…
Подошёл официант со счётом. Молча просмотрев его, я кивнула, достала карту и расплатилась. Козлятников терпеливо ждал, пока молодой человек отойдёт, потом поинтересовался:
– Вы не спросите, какое именно условие?
– Ну вы же всё равно скажете. А я, признаться, устала сегодня…
– Х-хорошо… Условие такое: из следующей вашей добычи вы дадите мне выбрать первому.
– Адам Егорович, это ведь не я решаю. Я могу лишь пообещать, что сделаю для этого всё, что будет от меня зависеть. Сделка?
– Сделка!
Словно невидимая иголочка чуть кольнула меня в левый висок.
***
Тётушка ждала меня, сидя за компьютером и правя какую-то статью. Дверь в её кабинет была распахнута настежь, что приравнивалось к приглашению, так что я сбросила туфли и вошла.
Ядвига Феликсовна развернулась в кресле, опустила на кончик носа щегольские очки в золотой оправе и спросила:
– Как ужин?
– Очень, очень дорого.
– Ну хоть вкусно?
– Ну-у… неплохо. Даже почти хорошо, на четвёрку с минусом. Минус – за лишний выпендрёж.
– Ой, милая, это просто необходимая приправа, нынешним шеф-поварам без этого нельзя. А встреча?
– Вроде положительно, завтра буду знать, – я зевнула. – Пойду спать, пожалуй, ужасно устала от разговоров и необходимости держать спину, – уже в дверях я остановилась и повернулась снова к Ядвиге. – Слушай, у тебя есть что-нибудь об архитекторе Чевакинском?
Тётушка задумалась.
– Пожалуй, нет. Могу завтра в библиотеке институтской поискать. А что?
– Поищи, если вспомнишь… Да ничего, в общем-то, просто это имя стало часто попадаться мне на пути. Хочу подготовиться, а то мало ли что?
Какое именно «мало ли что» уже ждало меня почти на пороге, я и представить себе не могла…
***
Дылда появился в магазине ровно в одиннадцать. Ожёг свирепым взглядом молоденькую барышню, проработавшую у нас меньше месяца, плечом отодвинул в сторону невесть откуда взявшегося покупателя – к нам ведь просто так не забредёшь, место-то не очень проходное! – и прошествовал по коридорчику к моей комнате.
– Принёс, – сумрачно сообщил он.
– Хорошо, – ответила я. – Давай.
На стол передо мной лёг разноцветный пакет какого-то duty free.
– Расписку напиши, – всё так же нелюбезно потребовал гость.
– Не-а, – я покачала головой. – Не было у нас договорённости насчёт расписки. Адам Егорович сказал, что ты привезёшь… определённый предмет, это всё.
– Порядок такой. Надо расписку.
– Могу написать, что получила пакет с… – я заглянула внутрь. – С запечатанным свертком в крафт-бумаге.
– Пиши.
Пожав плечами, я написала на листке бумаги несколько строк и расписалась. Дылда забрал расписку и пошёл к выходу.
– Валерий, постой! – окликнула я.
Он почему-то вжал голову в плечи, н остановился и даже повернулся.
– Чего ещё?
– Это тебе.
Чеховский сборник он взял, словно гранату с вырванной чекой – двумя руками. Взял, посмотрел на меня и переспросил:
– Адаму Егоровичу передать?
– Нет. Тебе, твоё, спрячь и никому не показывай.
Ни слова не говоря, Дылда развернулся и вышел. Я хмыкнула, села за стол и включила компьютер: пока есть свободная минута, посмотрю хоть, что этот самый архитектор построил, что-то не идёт он у меня из головы. Дверь в комнату снова со стуком распахнулась, и на пороге появился Дылда.
– Я… это… Спасибо хотел сказать! – выдавил он, и умчался быстрее, чем я успела раскрыть рот.
Лёлик с горящими глазами влетел в нашу с ним комнату. После ухода Дылды не прошло и нескольких минут, я даже удивилась, что они вообще в дверях не столкнулись. Впрочем, додумать ту мысль напарник мне не дал. Он плюхнулся на своё место, залпом допил чай из кружки, стоявшей перед компьютером подозрительно долго, вытаращил глаза и выплюнул выпитое в фикус на подоконнике. Фикус, кажется, с благодарностью похлопал Лёлика по плечу, и я с запоздалым раскаянием вспомнила, что не поливала его уже… давно, в общем, не поливала.
– Что это было? – прохрипел напарник.
– Твой чай, – пожала я плечами. – Дня четыре простоял, если не больше, ты всё водичку газированную пил.
– Фу-у, гадость какая! Почему ты меня не остановила?
Вопрос я проигнорировала как риторический, вместо ответа дала хороший совет.
– Иди рот прополощи как следует, а потом съешь активированный уголь.
– Ты думаешь… всё ТАК серьёзно? – вытаращил Лёлик свои голубые глаза, и без того большие.
– Мне бы на месте твоего желудка такое угощение показалось провокацией.
Он сорвался с места и поскакал выполнять рекомендации. Я насторожилась, мне показалось, что хлопнула дверь кабинета босса. Надо проверить, время уже к полудню, где его носит до сих пор? Вышла в торговый зал – посетителей нет, девочка за прилавком тупит в телефон. Как её зовут – Катя, Настя, Таня? А! Света!
– Артур Давидович приехал? – спросила я сурово.
– Нет ещё! – проблеяла она.
– Ладно.
Вернувшись за свой стол, я положила перед собой полученный от Дылды-Валеры пакет и погипнотизировала его. Вскрыть? Посмотреть, что внутри? Не-ет, мне уже один раз намекнули, что не вполне уверены в моей абсолютной честности, так что пусть лежит запечатанный. И я сегодня непременно напомню боссу тот разговорчик. А ещё чек за вчерашний ресторан приложу и сдачу до копеечки выгружу.
Драгоценный господин Балаян периодически постоянно начинает чувствовать себя царём горы, так что мне приходится ему поправлять корону, чтобы не натирала.
Надо отдать ему должное, это происходит нечасто, раз в два-три года…
Пока я размышляла, вернулся Лёлик. Утёр рот, посмотрел на меня щенячьим взглядом и полез в аптечку. Когда он наконец угомонился и снова уселся за стол, я поинтересовалась:
– Ты чего такой взбудораженный прискакал?
– А! – оживился он. – Ты ж помнишь, что я искал в последние дни? Так вот, вчера оказалось, что у этого мужика рядышком лежат не только «Сказки из избы», у него пять билибинских книг на французском языке. Пять, представляешь?
– И в хорошем состоянии?
– Муха не сидела! – ответил Лёлик с такой гордостью, словно сам лично эту муху отгонял все годы, начиная с тыщу девятьсот тридцать первого…
– И что?
– Ну, я забрал всё. Ты ж понимаешь, даже ежели этот дедушка французских внуков такой набор не возьмёт, мы их всяко пристроим.
– Возьмёт, – я махнула рукой. – Денег хватило?
Он состроил жалостную рожицу.
– Свои пришлось доложить. Как ты думаешь, босс вернёт?
– А вы как договаривались?
– Смотри по месту, потом отчитаешься. Ну, я и посмотрел! Нельзя ж было упускать!
– Это хорошо, что у тебя была с собой достаточная сумма, – ответила я, прислушиваясь.
Показалось, или хлопнула дверь машины? Остальные все у нас ездят на общественном транспорте, потому как ехать в центр с утра совсем невесело… Даже я чаще всего, если не предполагается дальних поездок или больших оплат, спускаюсь в метро.
– Так, Лёлик, – я потёрла кончик носа. – Босс приехал. Сам пойдёшь отчитываться, или мне отдашь?
– Сам пойду, – выдвинул он челюсть.
– Ладно. Тогда сидим, работает, ждём, кого вызовет.
Я успела слегка поковыряться в текущей почте, ответить на два запроса и стереть десяток рекламных писем, когда босс воздвигся на пороге нашей комнаты.
– Ага, – сказал он, обводя её взглядом. – Все тут.
Мы переглянулись, и я выразительно глянула на наручные часы: мол, время к обеду, странные вопросы задаёте.
– Лёлик, забрал, что надо было?
Тот положил на стол бумажный свёрток и вынул из него пять почти квадратных книг довольно большого формата в твёрдых переплётах, на которых видны были красочные, такие знакомые картинки – девушка в заснеженном лесу, царевич на сером волке, лягушка в золотой короне…
– Вот, – гордо сказал напарник. – Я выкупил всё.
Босс хмыкнул, осмотрел книги и кивнул.
– Добро. С Иваницким сам разговаривать будешь.
– Хорошо, Артур Давидович! – Лёлик расплылся в довольной улыбке.
– Что у тебя, Алёна?
Молча я сдвинула в его сторону пакет. Взяв его в руки, Артур Давидович внимательно осмотрел заклеенный край, похмыкал и мотнул головой в сторону своего кабинета.
– Пойдём поговорим.
Иногда я задумываюсь – почему всё ещё работаю на Балаяна? Особенно в те моменты, когда прямо вот всей шкурой чувствую: меня хотели обидеть, и обидели. Как сейчас. А потом вспоминаю всё то, что привело меня в конечном итоге к профессии охотника за книгами, и не в последнюю очередь – поддержку того самого человека, который сидит сейчас за своим рабочим столом, поглаживает кончиками пальцев так и не распакованный свёрток и молча на меня глядит.
Да, в тот момент без этой поддержки я бы не выплыла. Как-то всё сложилось совсем неудачно: после гибели родителей прошло меньше полугода, и я ещё не пришла в себя; тётушка Ядвига уехала в очередную экспедицию; диплом был на руках, а работы не нашлось никакой, кроме как учителем русского языка и литературы в школе. Покрутив так и эдак, я поняла, что пары месяцев в каком-нибудь шестом классе мне хватить, чтобы рехнуться или начать лупить детей линейкой, так что от этого предложения отказалась сразу. Ядвига Феликсовна звала присоединиться к ней на раскопках, но оказалось, что загранпаспорт мой закончился, так что поехать в Италию прямо сейчас не выходило. А есть, между прочим, хотелось каждый день! И надо было платить за квартиру, свет-газ-интернет, и тратиться ещё на массу мелких, но необходимых вещей.
Конечно, кто-нибудь хмыкнет и пожмёт плечами, мол, в соседней «Пятёрочке» уборщицы нужны всегда. Но тогда мне всё ещё казалось, что найдётся во мне какой-нибудь неожиданный талант, что-то, что могу только я – а с ведром и тряпкой талант этот размоется, потускнеет, превратится в поношенные туфли со сбитыми каблуками.
Ну вот, тут и случилась та самая вечеринка у приятелей, знакомство с Лёликом и неожиданная дружба, причём без тени романтического интереса. А ещё через несколько дней Лёлик привёл меня в «Лучший подарок» и познакомил с Балаяном.
Last but not least: то, что мой талант именно и заключается в розыске и добыче редких книг, решил именно Артур Давидович. И доказал это.
– Что молчишь? – спросил босс, выдёргивая меня из воспоминаний. – Рассказывай, как всё прошло.
– Нормально прошло, в штатном режиме. Поужинали, после ужина поговорили. Я предложила нашу цену, Козлятников согласился, и сегодня утром Дылда привёз пакет. Вот ресторанный чек.
– Что в пакете, смотрела?
– Вы же видите, что нет.
– Да кто ж вас, талантливых, знает? Вскрыла, поглядела, снова запечатала. Много ли дела, перемотать скотчем? – он ухмыльнулся, и я не выдержала.
Всё-таки вскипела, а ведь как себя уговаривала не поддаваться на провокации!
– Да, действительно, – ответила самым безразличным тоном. – Я могу идти?
И вышла, не слушая, что ещё он скажет. Пришла к себе, написала заявление об уходе и об отпуске на две недели, отнесла Наталье Геннадьевне.
– Лёлик, я ухожу.
– Угу… – ответил он, не поднимая головы. – Давай, пока!
А и в самом деле, рабочий день почти закончился за этими переживаниями…
В супермаркете возле дома я купила кучу разных упаковок мороженого – эскимо, рожки, крем-брюле и прочее, бутылку белого вина, и отправилась заедать и запивать стресс.
Тётушка была дома, и, рассмотрев покупки, спросила понимающе:
– Разлаялась с Артурчиком?
– Вдрызг.
– Ну и фиг с ним. Найдёшь другую работу, говорят же, что раз в семь дет надо что-то менять! Ты уже сколько у него работаешь? Восемь?
– Девять, – ответила я мрачно. – И за девять лет эта скотина не удосужилась понять, что я не ворую!
– Уверена, что он так не думает, – дипломатично отвечала Ядвига Феликсовна. – Просто занесло человека, бывало же уже такое? Ну вот. Ладно, забудь. Давай пить, есть и веселиться, а решать что бы то ни было будем завтра.
Телефон зазвонил на середине второго бокала. Я как раз колебалась в выборе между манговым пломбиром и классическим крем-брюле. Поскольку звонил Балаян, отвечать я не стала, только показала экран тётушке и помотала головой. Она согласно кивнула.
Когда вино закончилось, я задумалась, идти ли за добавкой или отправляться спать. Лень, конечно, победила, да и не пошла бы нам на пользу вторая бутылка. Да, иногда мне удаётся роль резонёра, жаль, что редко…
Звонок в дверь оторвал меня от умывания.
Посмотрела в глазок и выругалась шепотом.
– Кто? – спросила тётушка, бесшумно вышедшая из своей комнаты.
– Балаян.
Она вздохнула:
– Открывай, а то всех соседей перебудит.
Звонок и в самом деле трезвонил не переставая, словно босс просто держал палец на кнопке, не отнимая.
– Ну? – я распахнула дверь, но впускать незваного гостя не спешила.
– Дашь войти? Поговорим.
– Не о чем, я всё в заявлении написала.
Тут он сделал вещь, немало меня удивившую: достал из кожаной сумки знакомый уже пакет, по-прежнему запечатанный, и протянул мне со словами:
– Извини. Был неправ.
Ну что же, если человек к этому возрасту научился признавать неправоту, можно попробовать поговорить… И я посторонилась, давая ему войти.
– Добрый вечер, Ядвига Феликсовна, – босс почтительно поклонился.
Тётушка холодно кивнула и попыталась исчезнуть, но я её притормозила.
– Погоди-погоди! Я могу воспользоваться для разговора твоим кабинетом?
– Разумеется, – фыркнула Ядвига Феликсовна. – Если понадоблюсь, буду в гостиной.
Кабинет – когда-то прадедов, а теперь тётушкин – был большим, немного темноватым из-за высоких тополей, растущих прямо перед окнами, и из-за тёмно-зелёных плюшевых штор. Шторы, как и книжные шкафы, и письменный стол эпохи бидермайер, и кресло на рабочем месте, всё стояло на своих местах с тех самых прадедовых времён. Мы с Ядвигой только добавили пару кресел, чтобы можно было сидеть с удобством и читать.
– Прошу, – я указала на одно из этих кресел, сама опустилась в другое.
– А почему это кабинет Ядвиги Феликсовны, а не твой?
Я пожала плечами.
– А зачем мне кабинет? Дома я не работаю, а тётушка и статьи пишет, и книгу вот заканчивает. Комнат у нас четыре, как раз и выходит две спальни, гостиная и кабинет.
– Понятно. А если ты, например, замуж выйдешь?
– Артур Давидович, вы ж не об этом хотели поговорить? – умеренно рассердилась я. – Вопросы моего семейного положения волнуют вас примерно так же, как способы переворачивания пингвинов в Антарктиде!
– Ну, не скажи… – начал он ёрнически, потом увидел выражение моего лица и замахал руками. – Всё, всё, перестал. Так вот, Алёна, я уже сказал, что был неправ, и прошу прощения ещё раз.
– «Гасконцы, как известно, нетерпеливы, так что если гасконец раз извинился, хотя бы в глупости, то он уже убежден, что сделал вдвое больше, чем бы следовало», – процитировала я из «Трёх мушкетёров».
– Вот именно, – кивнул Балаян медленно и торжественно.
– Ну предположим… Тогда вопрос: чем вызваны ваши… подозрения?
– А! – он поёрзал в кресле, устраиваясь поудобнее. – Во-первых, конечно, Вероника. Она вывела меня из себя… Ну, капитально так, надолго. И я никак не мог понять, зачем.
Я понятливо покивала, но говорить ничего не стала: Вероника, последняя любовь Артура Балаяна, была глупой, истеричной, корыстной блондинкой средних лет, вцепившейся в него со всем пылом уходящей молодости. Два несомненных достоинства у неё имелсь: во-первых, блондинкой она была натуральной, ну, или вовремя подкрашивала корни волос. И во-вторых, Артуру оставалась верна. Зато и оттаптывалась на его нервах со всей широтой души.
– Что молчишь? – упёр в меня тяжёлый взгляд.
В ответ я лишь развела руками:
– Можно, я не буду это комментировать? Мне уже и так досталось!
– Ну я же извинился!
– Объяснений пока не было.
– Ладно… Словом, допекла меня Вероника, я и сорвался. А почему на тебе и насчёт финансового вопроса… Письмо получил. Не подымай бровь, я тебя сам этому и научил! Вот, почитай.
И в руки мне сунули листок бумаги. Распечатку е-мейла. Я пробежала текст глазами: ну, ничего неожиданного. Некий анонимный друг с одноразового адреса сообщал, что часть книг я гоню налево, выручку утаиваю, и вообще, машину поменяла полгода назад именно из уворованных денег.
Поскольку поменяла я «Опель» на «Пежо», говорить было не о чем, уж столько-то я зарабатывала вполне законным образом…
– Такое впечатление, что пишущий не особенно в теме, палит куда попало, – покачала я головой, возвращая писульку. – Адрес не пробивали?
– Нет, – сумрачно ответствовал Балаян. – Не успел. У тебя есть предположения, кто развлекается?
– Кое-какие имеются. Для начала скажите, когда это пришло?
– Первое – две недели назад, как раз в тот день, когда вы с Лёликом в Калугу уехали. Было ещё два, последнее пару дней назад.
– Вариантов я вижу несколько, – я подёргала мочку уха, почему-то это помогало формулировать. – Во-первых, кому-то мешаю лично я. Вариантов немного – Лёлик, Наталья Геннадьевна или Сергей.
– Да ну, фигня, – отмахнулся босс.
Спорить я не стала, хотя в хорошее отношение главной бухгалтерши не поверила бы даже за приплату.
– Во-вторых, Вероника периодически постоянно начинает ревновать вас к любому фонарному столбу. Может, в этот раз в роли фонарного столба выступаю я?
– Тоже ерунда. Тебе роль коварной разлучницы отводилась в прошлый раз, она так часто не повторяется.
– Третий вариант – вам хотят помешать, дёшево и сердито. Отправить мейл ничего не стоит, всего-то и надо, что зайти в интернет-кафе и зарегистрировать новый адрес на один раз. А вот чему хотят помешать, это уж вам решать, – я посмотрела в упор, и Балаян отвёл глаза. – Артур Давидович?
– А?
– Чему хотят помешать?
– Вопрос с обидами мы решили? Ты заявление забираешь?
– Предположим… – ответила я, помедлив.
– Да или нет?
– Да. С условием…
– Больше никогда, – кивнул он. – Тогда слушай. За перепиской Чевакинского я гоняюсь не зря. Да-да. Меня интересует в этом дуэте именно Савва Иванович. Дело в том, что…
– Стоп! – я остановила ещё не начатый рассказ. – Вы хотите, чтобы я подключилась к этому делу?
– Да.
– И как всегда, в роли золотой рыбки на посылках? Нет, Артур Давидович. На этот раз я согласна только на один вариант: в данном деле мы равноправные партнеры. Если будут неприятности или финансовые потери, мы делим их пополам, но и полученные дивиденды – тоже пополам.
Босс задумался, и думал довольно долго, несколько минут точно. Я не торопила, потому что решение он и в самом деле должен был принять для себя практически судьбоносное: впустить в бизнес чужого. Да это почти как в свою кровать уложить! Наконец он тряхнул головой и сказал залихватски:
– Принято!
– Хорошо. Теперь рассказывайте.
– Рассказываю. Пару месяцев назад ко мне обратился посредник. Его хозяина интересовали материалы о Чевакинском, тогда любые из имеющихся в свободном и закрытом доступе. Меня не торопили, и я собрал всё, до чего смог дотянуться: официальную биографию, статьи, в том числе в специальных журналах по архитектуре, копии архивных документов, опубликованную переписку…
– Разве что-то публиковалось?
– Как переписка – нет, но многое было, ты не поверишь, в иллюстрированном альманахе «Наследие вышневолоцкого уезда»!
– Понятно. И что дальше?
– А дальше… Слушай, – тут босс запнулся. – Извини, у тебя не найдётся чем горло промочить?
– Вы ж за рулём!
– Ерунда. На такси доеду, а машину ты завтра пригонишь.
– Ладно, минуту погодите…
Выйдя из кабинета, я постучалась к тётушке.
– Заходи, – раздался из спальни приглушённый голос. – Ну что, договорились?
Ядвига Феликсовна в домашних джинсах и тонком пуловере сидела в кресле и читала; на столике рядом стоял бокал с красным вином и тарелочка с сыром.
– Вроде да… Тётушка, у нас коньяку в доме не найдётся?
– В гостиной в баре возьми, – она и бровью не повела. – Там есть вполне приличный «Hennessy», но твоему гостю, наверное, лучше налить «Арвест». Впрочем, на твой выбор.
– Угу, спасибо.
Пригубив коньяк, Артур Давидович покатал его во рту, одобрительно кивнул и сделал ещё глоток, после чего продолжил.
– Ну так вот, отдал я добытые материалы посреднику, тот ушёл и снова появился буквально через день.
– Прошу прощения, что перебиваю, а посредник знакомый?
– Нет, – босс покачал головой. – Но с рекомендацией от хорошего знакомого, проверенной.
– Ясно.
– Пришёл он с запиской от своего нанимателя, который предлагал встретиться на его территории. Немедленно. В загородный дом меня должен был отвезти водитель, и он же – привезти назад.
– И вы поехали, вот так, никого не предупредив?
– Деточка, ты бы тоже поехала, – усмехнулся Артур Давидович. – Во-первых, записка была подписана, во-вторых, сейчас всё-таки не девяностые.
– Что же там была за подпись?
– Господин С. – босс назвал фамилию глухо известного олигарха из первой сотни.
Ну да, личность относительно известная. Не Абрамович и не Миллер, в каждом средстве массовой информации ежедневно не поминается, но кому надо – тот знает. Балаяну, видимо, было надо.
– Хорошо, предположим. Так что ему было нужно?
– Именно то, чем мы занимаемся. У господина С. случилось несчастье. Был у него сын, ставший талантливым архитектором. Работал, проектировал, но в тридцать два года заболел и сгорел очень быстро от какого-то агрессивного рака крови. Перед смертью он сказал отцу, что начал обдумывать загородный дом, а вдохновило его последнее из творений нашего героя.
– Чевакинского, – кивнула я.
– Именно. Вот только где молодой человек видел этот проект, он отцу не сказал. Однако в память о сыне господин С. желает дом всё-таки построить, и разыскивает архивы Чевакинского, спрятанные где-то в последних местах его жительства, – Артур Давидович помолчал, отпил глоток коньяку и спросил: – Что ты об этом думаешь?
Я встала и прошлась по кабинету. Принесла себе бокал и тоже пригубила коньяк. Потом села и в упор посмотрела на босса.
– Сколько он обещал заплатить?
Тот усмехнулся и на листке бумаги написал сумму. Число нулей впечатляло.
– А аванс какой?
– Треть он уже заплатил. И эти деньги останутся нам даже в том случае, если поиски окажутся бесплодными.
– Нам?
– Нам.
– Ладно. Тогда вот что я думаю. Во-первых, история слишком романтическая, чтобы быть правдивой, – я покачала бокал, и тяжёлая маслянистая жидкость лениво колыхнулась по дну. – Скорее всего, какое-то отношение к правде она имеет, но… Криминала там нет?
– Если и есть, то спрятан так хорошо, что я не докопался.
– Угу… Во-вторых, если указанный господин платит такие деньги, значит, все доступные и малодоступные места он уже проверил, осталось только то, что можно найти чудом и интуицией.
– Проверил, – не стал спорить босс. – И поделился нарытым. Завтра получишь результаты, если ты в игре.
– Я в игре, – проговорила я медленно.
Ещё минут сорок мы с Балаяном обсуждали заказ. Нашли в сети биографию господина С., в которой не было, вот удивительно, ни единого упоминания о рано умершем сыне, только о двух дочерях, живущих в Англии. Полюбовались на сохранившиеся постройки Чевакинского – Никольский морской собор, особняк Шереметевых на Фонтанке, дом Шувалова на углу Малой Садовой и Итальянской.
– Красиво, только ничего нам не даёт, – вздохнул Артур Давидович. – Это всё изучено до последнего кирпичика, до малейшего штришка на чертежах.
– Если бы искомое найти было легко, то такие деньги никто бы не платил, – для убедительности я постучала пальцем по записке с суммой гонорара.
Получилось громко. Артур Давидович вздрогнул и провёл рукой по глазам.
– Всё, испёкся, стар я стал для ночных мозговых штурмов. Вызываю такси и домой.
Я не стала его уверять, что пятьдесят восемь – это время расцвета, даже если этого босс ждал. Комплименты – не моя забота, их пускай Вероника говорит.
Забрав ключи и документы на его машину, я выпроводила, наконец, Артура Давидовича. На стук закрывшейся двери в коридор вышла тётушка.
– Наговорились?
– Ты ж всё слышала…
– Не всё, постоянно вас слушать – это рехнуться можно. Но иногда уши грела, да.
– И что думаешь?
Она сделала рукой неопределённый жест.
– Пока ничего не понятно. Что господин С. врёт – так это неудивительно, кто ж в таких делах правду говорит. Но кое-что истинное мы имеем.
– Что?
– Ему и в самом деле очень нужен последний проект Чевакинского. Или то, с чем он связан.
– Это-то понятно, за те деньги, что он готов платить за поиск, можно было пучок архитекторов купить. Но пока я не понимаю, что такого может оказаться в записях, бумагах, документах, чертежах?
– Клад? – Усмехнулась тётушка.
Я только фыркнула в ответ.
– Зарыто наследство старушкино под камнем на площади Пушкина? Мы-то знаем, что клады просто так не ищутся и не находятся.
– Знаем, – кивнула Ядвига Феликсовна. – Только не забывай о том, что между реальностью и представлениями твоего заказчика о том, что именно он рассчитывает найти, может оказаться очень большая разница.
– Это-то понятно, – я длинно вздохнула. – Хорошо вам, археологам: определили место и копаете. Что уж нашли, то нашли, дальше сплошь работа исследовательская. А у меня всё время старая сказка, пойди туда – не знаю куда, принеси то – не знаю что.
– Угу, нам хорошо. Но ты не поверишь, ведь в наших находках из этрусских времён кое-кто и сегодня находит поводы для того, чтобы начать драку. Ладно, хватит болтать, время давно уже детское.
И мы разошлись по спальням.
Увы, заснуть мне не удавалось. Я вертелась с боку на бок, взбивала и переворачивала подушку, считала овец, слонов, крокодилов… Но выгнать из головы размышления о том, где и как искать заказанное, не получалось никак. Наконец я плюнула, прокралась в кабинет и налила из оставшейся там бутылки хорошую порцию коньяку.
– И мне плесни, – раздалось за спиной. – Кажется, напрасно я так легкомысленно отнеслась к твоему новому заданию. Найдётся в нём второе и третье дно.
Я позволила себе саркастически усмехнуться.
– Драгоценная моя тётушка, по-моему, до третьего дна мы уже добрались, и оттуда стучат!
– Ну вот завтра поглядишь, что нарыли волкодавы господина С., и будем смотреть, с чего начинать дальнейшее движение.
Уснула я всё равно не скоро.
И надо признаться, что главным образом мои мысли занимал не предстоящий розыск письменных свидетельств – «работа есть работа, работа есть всегда» 9), – а сказанное тётушкой уже напоследок. Тихо сказанное, мне на ушко прошептанное…
________________
9) Булат Окуджава «Песенка старого шарманщика»
А сказала она буквально следующее: «Вообще-то этот заказ появился очень вовремя. Он послужит отличной дымовой завесой!».
Отстранилась, улыбнулась как ни в чём ни бывало, потрепала меня по щеке и ушла в спальню.
Дымовой завесой? Завесой для чего? Что, почтеннейшая Ядвига Феликсовна, доктор исторических наук, профессор кафедры археологии РГГУ, почётный профессор университета «Сапиенца» и прочая, и прочая, втихаря приторговывает раскопанными артефактами? Продаёт этрусские статуэтки по сходной цене?
Фигня какая-то.
И тем не менее это было сказано. Что называется – а теперь живите с этим…
***
Накопали волкодавы господина С., прямо скажем, немного. Прямо хочется всплакнуть над их слабыми дрожащими лапками, которыми они рыли и рыли, чтобы принести хозяину вот эти несколько копий документов из архива МАРХИ и из Ленинки. Что, даже в архив Адмиралтейства носа не сунули? Ах нет, пардон. Вот письмо из архива Военно-Морского флота… Ну да, как и следовало ожидать, «запрошенные вами документы не найдены».
Печально, господа. Прямо хочется утереть скупую слезу, да я опять забыла сунуть в сумку бумажные носовые платки.
Ну что же, теперь поглядим на официальную биографию нашего героя…
Википедия тоже не слишком расщедрилась на сведения, но по крайней мере, дала какую-то географическую привязку. Санкт-Петербург, конечно, где Чевакинский в основном и работал, мало что обещает, там наверняка всё вычищено поколениями юных архитекторов, делавших дипломы и курсовые работы. Ещё есть место рождения, село Вешки близ Торжка, и место смерти, село Выдропужск. Плюс приписываемые мастеру работы в Дылицах и в селе Хотилово Бологовского района.
Хорошо. Но это мы пока отложим, для начала надо собрать сведения о фигуранте и его наследии. Начнём, пожалуй, с архитектурных вузов – что-то студенты да узнавали, не всё ж они скатывали с интернета, кто-то да писал все эти дипломы и курсовые. А у студентов есть преподаватели, и с ними стоит поговорить.
Так, а что у нас есть по части архитектурных учебных заведений? Возьмём Москву и Питер для начала…
Через несколько минут я уже не была так уверена в простоте этой задачи. Девять высших учебных заведений в Москве и десять в Питере заявляли о наличии направления «Архитектура», «Архитектурное проектирование», «Реставрационное проектирование» и тому подобное. А я-то, наивная, думала ограничиться МАРХИ и Строгановским!
А ведь сейчас конец июля, будет ли кто-то из преподавателей на месте? Ну-ка, поглядим, когда вступительные экзамены?
Сайт Архитектурного института меня порадовал – экзамены идут вот прямо сейчас. Вот и славно, значит, будем привлекать к работе специалистов.
– Лёлик, – окликнула я напарника, увлечённо резавшегося в какую-то игру в телефоне. – Лёлик, ты мне нужен!
– Ага! – он отложил телефон и уставился на меня.
– Вот тебе список, – я протянула листок с девятью названиями. – Нужно выяснить, кто из преподавателей специализируется на елизаветинском барокко и попросить разрешения прийти с вопросами о Савве Ивановиче Чевакинском. С вопросами пойду я, ты только попроси назначить время. Можешь представить меня журналисткой…
– Не надо, – Лёлик листок отложил в сторону. – Журналистов сейчас мало кто любит, да и зачем множить количество лжи в этом мире? Скажу, как есть, ты человек редкой профессии, они хотя бы из любопытства согласятся на встречу.
Глядя на захлопнувшуюся дверь, я только головой покачала: иной раз напарник мой выглядит лопух лопухом, а иногда выдаёт сентенции словно истинный философ.
Ну что же, а я пока займусь отправкой официальных запросов. Наш герой был главным архитектором Адмиралтейства целых двадцать шесть лет, так что материалы о его постройках должны у них быть. Центральный архив ВМФ мне не помощник, они хранят документы начиная с Великой Отечественной, а вот Госархив ВМФ – самое то, у них начало датируется 1696 годом. Значит, пишем им.
Сделано.
Где ещё служил Савва Иванович? Ага, три года был архитектором Академии Наук. А что у этих ребят с хранением документов? Архив есть, существует с 1722 года, правда, именуется почему-то Архивом Конференции… Ладно, они предлагают онлайн-запрос, мы не гордые, начнём отсюда.
Сработало. И ответ появился на экране немедленно. Вот только…
Единственное, что нашлось в системе о человеке, который всё-таки три года служил в Академии наук главным архитектором – это «Два рисунка обелисков, спроектированных им для установки в Москве на большой Тверской ул. в память размежевания городской выгонной земли Авг. 1755». А где проект мастерских? А перестройки башни Кунсткамеры?
Придётся снова отправлять письмо, ждать ответа, а потом, возможно, и ехать в Питер. Хотя, конечно, искомый нами «последний проект» вряд ли найдётся там, в столичном городе. Надо искать там, где Чевакинский провёл последние годы жизни – в имении в селе Вешки, рядом с Выдропужском. В тверской губернии.
Когда в комнату влетел Балаян, я с изрядной долей скепсиса разглядывала варианты ночёвки. Отелей в самом селе не было, это понятно. Селиться в придорожный мотель в двадцати километрах от интересующей точки? Тогда уже проще проехать тридцать девять до Торжка и остановиться там…
– Ты чем занята? – рявкнул босс.
Я подняла на него затуманенный взгляд.
– Думаю вот…
– О чём?
– О том, что есть гостиница справа от шоссе и слева, какую выбрать?
На мгновение он затормозил, даже глазами хлопнул.
– Это ты вообще о чём?
– О городе Торжок, – пояснила я, с удовольствием наблюдая, как босс запутывается в моих, в общем-то, совершенно ясных рассуждениях.
– Так, – Балаян шагнул вперёд, развернул стул и сел на него верхом; по моим наблюдениям, это означало, что он полностью взял себя в руки и уже способен вести разговор по делу. – А теперь ещё раз сначала – на кой чёрт тебе понадобился Торжок?
– Очень просто, Артур Давидович: в Выдропужске негде ночевать.
Босс расхохотался.
– Понял, понял. Ты решила начать с конца.
– Вовсе нет. Лёлик поехал в архитектурные вузы… Кстати, знаете, сколько в Москве высших учебных заведений, дающих архитектурное образование?
Подумав пару секунд, он спросил:
– А такие специфические, как МИИТ, учитываем? Тогда, наверное, десяток.
– Точно. Так вот, Лёлика я отправила разыскивать специалистов по елизаветинскому барокко и договариваться с ними о встрече.
– А чего сразу не поговорить?
– У них сейчас вступительные экзамены, так что кто на месте, тем не до наших глупостей. А вот если договориться заранее, да запустить что-нибудь загадочного, тётки сами себя изведут, дожидаясь встречи. И больше скажут.
Он наморщил нос.
– Думаешь, что-то найдёшь?
– Вряд ли. Но не хочу оставлять за спиной непроверенные места. Я и в архивы написала в питерские, Чевакинский же в основном там работал, хотя практически уверена, что интересующие нас документы должны быть не там, – помолчала и добавила: – Если они вообще существуют.
– Вот именно, – ответил босс с тяжёлым вздохом. – Если.
– Вы что-то узнали о заказчике, Артур Давидович?
– Узнал. И даже задумался, не отказаться ли от работы с ним, только боюсь, это может обойтись дорого. Знаешь, почему его имя отсутствует в списке Форбс?
– Ну, наверное, денег недостаточно?
– Нет! Его менеджеры заплатили, чтобы господин С. в этом списке не упоминался!
Я пожала плечами.
– Ну, не нужна человеку лишняя реклама! Он же не трусами торгует, чтобы из каждого утюга о нём слышно было, серьёзные дела любят тишину. По делу что-то узнать удалось? Что там сын, нашёлся хоть какой-нибудь завалященький?
– Сына не нашлось, имеется племянник. Сын сестры, – босс многозначительно поднял палец. – Сестра умерла много лет назад, мальчика воспитывала жена господина С. Понимать можно по-всякому…
– Да нам это и не важно, – перебила я его безо всякой почтительности. – Покойника-архитектора в хозйстве не нашлось?
– Чего нет – того нет.
– Что ж ему надо в таком случае?
– Последний проект Чевакинского ему надо, – ответил Балаян неожиданно жёстко. – Его мы и будем искать. А когда найдём, отдадим заказчику и получим гонорар, это всё. Ещё вопросы будут?
– Никак нет, не будет.
Приходилось внутренне признать, что босс прав: нам платят не за раскопки в биографии заказчика, а за результативный поиск. Но врать-то зачем было?
***
На архив ВМФ надежды было больше, всё-таки Савва Иванович прослужил главным архитектором Адмиралтейств-коллегии двадцать шесть лет. И надежды отчасти оправдались. Конечно, большая часть документов на их сайте была посвящена строительству Никольского собора и адмиралтейских складов на острове Новая Голландия, но одна интересная зацепочка проскочила: документ «О командировании архитектора С.И. Чевакинского в Хотиловский Ям для закладки каменной церкви». Ну вот, а кое-кто пишет, что храм Архистратига Михаила при путевом дворце в Хотилове Чевакинскому только «приписывается»…
Правда, достроили-то храм в 1783 году, а наш герой ушёл от дел в 1767, но проект вполне мог создать.
Я полюбовалась на фотографию храма – прямо скажем, руин! – и вздохнула: для нас Хотилово бесполезно. Никак не мог старый архитектор здесь спрятать свой последний проект.
У кого-то может возникнуть вопрос: а село-то, где находилось имение и где Савва Иванович умер, село Вешки? Оно же и по сей день существует, хотя населения в нём осталось едва шесть десятков человек. Вот только о селе, как и о судьбе имения, никакой Интернет мне ничего не скажет, надо ехать.
– Ладно, – пробормотала я. – Спасибо, что июль, а не февраль, а то бы и джип никакой не прошёл…
Ну что же, план более или менее нарисовался.
Неделю я потрачу на разговоры со специалистами по елизаветинскому барокко, заодно дождусь ответов из архивов, если те вообще сподобятся что-то написать. Потом завожу машину, беру Лёлика и еду в сторону Торжка. Там селимся в гостиницу и катим в Выдропужск и в Вешки, а дальше…
Дальше видно будет.
К вечеру я набросала отчёт по первым дням розыска и пошла с ним к боссу.
Тот сидел за столом, устало откинувшись на спинку кресла. Стукнула дверь, он приоткрыл один глаз и усмехнулся.
– Алёна, ты тут ещё? Что скажешь?
– Артур Давидович, вы нормально себя чувствуете?
– Нормально, нормально, – он потёр ладонью левую сторону груди и сел прямо. – Так что принесла?
– План. Вы ж должны отчитываться перед заказчиком?
– Думаю, до самого господина С. меня допустят не скоро, но перед помощником – регулярно.
– Ну вот. Это сведения, которые я получила просто с интернет-сайтов архивов, это – список специалистов, с которыми назначены встречи, это план поездки в Вешки и Выдропужск. Можете скормить им всё сразу или по частям, на какое-то время должно хватить.
Он внимательно просмотрел те несколько страниц, что я принесла, и кивнул удовлетворённо.
– Годится. Ты ехать когда планируешь?
– Через неделю.
– Лёлика забираешь?
– Хотелось бы. Одной не всегда сподручно, да и безопасность тоже под кустом не валяется.
– Ладно. А в Питер я съезжу, есть там кое-какие знакомые. Вот прямо завтра и поеду, посмотри мне билеты на «Сапсан».
– Лучше послезавтра, Артур Давидович.
– Это почему?
– Потому что завтра вы отчитаетесь перед заказчиком и предупредите их, что уезжаете. А на послезавтра на утренний поезд я билеты и возьму.
Балаян пошевелил рукой распечатанные мною листы, посмотрел на часы и кивнул.
– Действуй!
***
Беседы со специалистами по елизаветинскому барокко были увлекательны, но не слишком плодотворны. Во-первых, все те, с кем мне довелось встретиться, были москвичами, а Чевакинский, безусловно, в первую очередь петербургский архитектор. Во-вторых, я не могла задать вопрос в лоб, мол, скажите, Анна Петровна или Эммануил Львович, а где бы вы искали вот такую рукопись? А где бы вы её прятали? Думаю, самый белоснежный божий одуванчик, услышав такие вопросы, превратился бы в лихого боевого коня и поскакал проверять пришедшие в голову тайные места.
Потому что кто не мечтает о кладах?
Вообще-то правильно делает, что не мечтает, в нашем с тётушкой ночном разговоре не зря прозвучала фраза: «Мы-то знаем, что клады просто так не ищутся и не находятся».
Неделя прошла. К вечеру пятницы ничего не прояснилось, и я стала собираться в дорогу. Как ни крути, а надо будет провести неизвестное время в незнакомом городе, да ещё и выехать оттуда уже совсем в сельскую местность. Погода может испортиться в любой момент, мы не в Греции живём, поэтому свитер, ветровка и высокие непромокаемые ботинки заняли свои места в багажнике, наряду с фонариком, лопаткой и некоторыми другими полезными приспособлениями.
Босс вернулся из Питера умиротворённый и довольный жизнью, но практически с пустыми руками. Впрочем, это неважно – не его дело копать, его дело продать результаты раскопок. Пока он в хорошем настроении, нам работать легче.
Хуже было другое: Лёлик заболел. Простудился, жертва кондиционеров, не зря летнюю простуду именуют «болезнью штабных крыс». Ехать одной не хотелось ужасно.
Совсем мне стало кисло, когда Балаян, постучав пальцами по столу, заявил:
– Заболел? Отлично, пусть лечится. Заказчик просил, чтобы ты взяла с собой его человека, вот как раз и место освободилось.
– Босс, вы что? – вытаращилась я. – Не стану я пускать чужого в наши дела!
– Станешь, станешь! Он будет отвечать за твою безопасность, за сохранность денег, да машину поведёт, если ты захочешь рюмку пропустить! А разговоры сама будешь вести. Всё, решено, – и он прихлопнул по столу ладонью.
Я вылетела из его кабинета злая, как фурия, и у себя первым делом пнула Лёликов стол. Отбила пальцы на правой ноге, и в голове слегка прояснилось…
– Значит, заказчик желает, чтобы его представитель поехал со мной? – я улыбнулась, и хорошо, что этого никто не видел, потому что наверняка улыбка эта напоминал злобный оскал. – Отлично, пусть едет. Разумеется, в свою машину я его не пущу, нечего, и гостиницу заказывать не стану. Если вы, господин олигарх, подсовываете мне своего шпиона, будьте любезны сами о нём и заботиться, вот! А я попробую припасти камень за пазухой, просто на всякий случай… Что там тётушка говорила, «этот заказ послужит дымовой завесой»? Самое время спросить, что же она имела в виду.
Я сложила стопочкой все рабочие записи, сунула в сумку к ноутбуку, оглядела комнату – ничего не забыла? Вроде бы нет. Тогда всё, прощай, рабочее место, магазин, Наталья Геннадьевна, Мясницкая улица и город Москва. В воскресенье утром я отбываю в сторону Торжка.
Уже на выходе меня догнала реплика Балаяна:
– Алёна, на минуту задержись. Как тебе удобнее, сама позвонишь Кузнецову, или можно дать ему твой номер?
– Кузнецов – это?..
– Представитель заказчика, – терпеливо пояснил босс.
Мы оба понимали, что я догадалась, кто такой Кузнецов, но мне угодно было держать фасон, а Балаяну не лень было подыгрывать.
– Знаете, Артур Давидович, тут ведь как? Что совой об пень, что пнём об сову, сове всё равно нехорошо. Поэтому… – я пожала плечами. – Как вам будет угодно.
– Переписка Чевакинского и Аргунова где?
– В моём сейфе.
– Там было что-то полезное?
– Если бы было, Артур Давидович, вы бы узнали об этом первым. Датировка писем на два десятка лет раньше, чем Чевакинский ушёл в отставку, так что они никак и не могли помочь. Разве что ввести в тему, – добавила я справедливости ради. – Вы хотите вернуть её Козлятникову?
– Зачем? Пусть лежит пока, есть не просит, а там, глядишь, и найдётся на неё покупатель. Ты ж знаешь, каждая бумага ждёт своего человека.
– Знаю, – кивнула я, и вышла в пятничный вечер, в кипящую народом Мясницкую, в горячий летний московский воздух.
***
Тётушка была дома.
По случаю жаркой погоды мы поужинали салатом из хороших астраханских помидоров и моцареллы, запили глотком холодного белого вина и устроились в гостиной, каждая со своей книгой. Во что зарылась тётушка, не знаю, я же читала тоненькую книжку в бумажной обложке о Чевакинском, вышедшую в серии «Зодчие нашего города». Читалось легко, всё-таки кое-что об архитекторе я уже знала, хотя ещё и спотыкалась иной раз о термины. Сто шестьдесят страниц проглотились быстро, я ещё раз полюбовалась иллюстрациями и со вздохом книгу отложила.
– Скажи мне, тётушка, что ты имела в виду под «дымовой завесой»?
Ядвига Феликсовна дочитала страницу до конца и посмотрела на меня.
– Правильно ли я понимаю, что ты едешь в Тверскую область?
– В Торжок. Да, в воскресенье неранним утром.
– Очень хорошо. Если ты не возражаешь, я поеду с тобой.
– Могу я поинтересоваться целью?
– Можешь, – кивнула она. – Интересуйся.
– И?..
– Со временем узнаешь. Ты комнату в гостинице заказала? На сколько?
– Пока на четыре ночи.
– Добавь ещё один номер для меня, на тот же срок.
– Хорошо, добавлю.
– Вот и славно. Тогда спокойной ночи! – Ядвига Феликсовна отложила книгу, деликатно зевнула, прикрывая рот ладошкой, и встала. – Завтра меня не буди, хочу отоспаться.
И она величественно удалилась, оставив меня сгорать от возмущения и восхищения разом.
***
Мой телефон зазвонил в субботу около полудня. Номер был незнакомый, так что нехитрые логические рассуждения привели меня к мысли, что звонит навязанный мне помощник.
– Слушаю вас, добрый день! – ответила я.
– Госпожа Литвинова? Добрый день. Моя фамилия Кузнецов, Сергей Михайлович, меня отправили сопровождать вас в поездке в Тверскую область.
– Да, меня предупредили.
– Когда вы планируете ехать?
– Завтра утром. Часов в одиннадцать.
– Какая у вас машина?
– Триста первый «Пежо», новый.
Он хмыкнул.
– Проходимость у него не очень… Вы не будете возражать, если мы поедем на моей машине? У меня «Лендровер», по сельским дорогам это может оказаться удобнее.
– Вообще-то я буду возражать, – ответила я. – Предпочитаю независимый транспорт. Но если понадобится ехать куда-то по бездорожью, не стану спорить и воспользуюсь вашей любезностью.
– Хорошо, госпожа Литвинова, – голос спокойный, будто он чашку кофе заказывает.
Интересно, этот самый Сергей Михайлович всегда такой? А ещё интереснее, какие указания он получил от своего хозяина, и насколько они будут расходиться с моими планами?
– Тогда завтра я рассчитываю в районе пятнадцати часов быть в Торжке в отеле «Староямская», там и встретимся.
– Договорились, – в голосе мужчины послышался затаённый смешок. – Пожарские котлеты для вас заказать?