Ружаны и евреи. История, холокост, наши дни - читать онлайн

Что в имени тебе моем?

Оно умрет, как шум печальный

Волны, плеснувшей в берег дальний,, Как звук ночной в лесу глухом.

Оно на памятном листке

Оставит мертвый след, подобный

Узору надписи надгробной

На непонятном языке.

(Александр Пушкин)

«1. Имя городка происходит от имен двух дочерей князя – владельца Ружан (Лев Сапега?).

2. Название города происходит от названия цветка – розы.

3. Урожай – от этого слова произошло современное название.

4. Очень похожа на версию 3, но слово «урожай» заменено словом «рожъ» (злак).

5. На самом деле название произошло даже не от злака, а трансформировалось от корня «рог» (в смысле «угол», «поворот»).

6. Название перенесено первым владельцем из Польши, где на 200 лет ранее уже был городок с таким именем.

7. В названии городка заложено название католического обряда «Розарий».

8. Основой является древнерусское слово «Ружь» (или «Рузь»), трансформировавшееся впоследствии в Русь.

9. Ружа – следует переводить как островок среди болот…»

«Происхождение названия Ружаны (Рожана, Ржаная) иногда связывают со словом „урожай“, говорящем якобы о богатстве окрестных полей… Но легенды и предания с этим не соглашаются. Рассказывают про мудрого князя, владельца этих мест, у которого были прекрасные дочери Ру и Жанна или Роза и Анна, в честь них и были названы Ружаны, а может их звали Ру и Пру, и тогда уже названы их именами два соседних города Ружаны и Пружаны. Точно можно сказать лишь то, что название местечка связано с названием речки Рожанки, впадающей в Зельвянку на её изломе».

«Когда наконец-то приехала скорая помощь, осмотревший меня врач никак не мог понять, что же такое произошло и почему у меня, при такой глубокой ране, не течёт кровь. Но он не знал ещё и того, что у меня не только не текла кровь, но я также не чувствовала никакой боли вообще! Я видела рану своими глазами и по всем законам природы должна была чувствовать дикую боль… которой, как ни странно, в данном случае не было совсем. Меня забрали в больницу и приготовились зашивать.

Когда я сказала, что не хочу анестезию, врач посмотрел на меня, как на тихо-помешанную и приготовился делать обезболивающий укол. Тогда я ему заявила, что буду кричать… На этот раз он посмотрел на меня очень внимательно и, кивнув головой, начал зашивать. Было очень странно наблюдать, как моя плоть прокалывается длинной иглой, а я, в место чего-то очень болезненного и неприятного, чувствую всего лишь лёгкий „комариный“ укус. Врач всё время за мной наблюдал и несколько раз спросил всё ли у меня в порядке. Я отвечала, что да. Тогда он поинтересовался, происходит ли подобное со мной всегда? Я сказала, что нет, только сейчас.

Не знаю, то ли он был весьма „продвинутым“ для того времени врачом, то ли мне удалось его каким-то образом убедить, но, так или иначе, он мне поверил и больше никаких вопросов не задавал. Примерно через час я уже была дома и с удовольствием поглощала на кухне тёплые бабушкины пирожки, никак не наедаясь и искренне удивляясь такому дикому чувству голода, как если бы я была не евшая несколько дней. Теперь я, естественно, уже понимаю, что это просто была слишком большая потеря энергетики после моего „самолечения“, которую срочно требовалось восстановить, но тогда я, конечно же, ещё не могла этого знать.

Второй случай такого же странного самообезболивания произошёл во время операции, на которую уговорила нас пойти наш семейный врач, Дана. Насколько я могла себя помнить, мы с мамой очень часто болели ангиной. Это происходило не только от простуды зимой, но также и летом, когда на улице было очень сухо и тепло. Стоило нам только чуточку перегреться, как наша ангина была тут, как тут и заставляла нас безвылазно валяться в постели неделю или две, чего моя мама и я одинаково не любили. И вот, посоветовавшись, мы наконец-то решили внять голосу „профессиональной медицины“ и удалить то, что так часто мешало нам нормально жить (хотя, как позже оказалось, удалять это необходимости не было и это опять же, было очередной ошибкой наших „всезнающих“ врачей).

Операцию назначили на один из будних дней, когда мама, как и все остальные, естественно, работала. Мы с ней договорились, что сначала, утром, пойду на операцию я, а уже после работы сделает это она. Но мама железно пообещала, что обязательно постарается прийти хотя бы на пол часа перед тем, как доктор начнёт меня „потрошить“. Страха я, как ни странно, не чувствовала, но было какое-то ноющее ощущение неопределённости. Это была первая в моей жизни операция и я ни малейшего представления не имела о том, как это будет происходить.

С самого утра я, как львёнок в клетке, ходила вперёд-назад по коридору, ожидая, когда же уже всё это наконец-то начнётся. Тогда, как и сейчас, мне больше всего не нравилось чего-либо или кого-либо ждать. И я всегда предпочитала самую неприятную реальность любой „пушистой“ неопределённости. Когда я знала, что и как происходит, я была готова с этим бороться или, если было нужно, что-то решать. По моему понятию, не было неразрешаемых ситуаций – были только нерешительные или безразличные люди. Поэтому и тогда, в больнице, мне очень хотелось как можно быстрее избавиться от нависшей над моей головой „неприятностью“ и знать, что она уже позади…

Больниц я не любила никогда. Вид такого множества находящихся в одном помещении, страдающих людей внушал мне настоящий ужас. Я хотела, но не могла им ничем помочь и в то же время чувствовала их боль так же сильно (видимо полностью „включаясь“), как если бы она была моей. Я пыталась от этого как-то защититься, но она наваливалась настоящей лавиной, не оставляя ни малейшей возможности от всей этой боли уйти. Мне хотелось закрыть глаза, замкнуться в себе и бежать, не оборачиваясь от всего этого, как можно дальше и как можно быстрей…

Мама всё ещё не появлялась и я начала нервничать, что её обязательно что-то задержит и она, вероятнее всего, так и не сможет прийти. К этому времени я уже устала ходить и сидела нахохлившись у дверей дежурного врача, надеясь, что кто-нибудь всё-таки выйдет и мне не придётся больше ждать. Через несколько минут и правда появился очень приятный дежурный врач и сказал, что мою операцию можно начинать уже через пол часа… если я, конечно, к этому готова. Готова я была уже давно, но никак не могла решиться делать это, не дождавшись мамы, так как она обещала быть вовремя, а обещания мы были привыкшие держать всегда.

Но, к моему большому огорчению, время шло, и никто не появлялся. Мне всё тяжелее и тяжелее становилось ждать. Наконец я по-бойцовски решила, что, наверное, всё-таки будет лучше, если я пойду сейчас, тогда весь этот кошмар намного быстрее окажется позади. Я собрала всю свою волю в кулак и сказала, что готова идти уже сейчас, если конечно он может меня принять».

«Дворец в Ружанах играл значительную роль в истории не только Великого княжества Литовского, Речи Посполитой, но и соседних государств. Его дважды посещали короли, в нём принимались послы, и именно в нём готовились ставленники на Московский престол. В своё время в погребах дворца хранилась государственная казна Великого княжества Литовского и арсенал».

«ранее в состав данного дворцового комплекса входило два боковых флигеля, соединенных с центральным корпусом дворца красивыми оранжереями, а также очень солидная въездная брама. Дворец в городе Ружаны был очень удачно построен на высоком холме. Он и сейчас выглядит очень живописно и виден издалека. Вокруг дворца некогда также имелся красивый парк и целый комплекс различных хозяйственных построек. На сегодняшний день, к сожалению, один из флигелей дворца в городе Ружаны полностью утрачен, как и все остальные хозяйственные постройки. Центральная въездная брама отлично отреставрирована, и в ней сегодня располагается музей. А основной корпус дворца и сохранившийся флигель продолжают очень медленно реставрироваться, но пока еще представляют из себя руины. Тем не менее, даже в таком состоянии дворцовый комплекс в городе Ружаны является выдающимся архитектурным памятником и достопримечательностью Беларус»и».

«Петропавловская церковь была построена в 1675 году году как униатская при монастыре базилиан, в 1784—1788 годах перестроена архитектором Я. С. Беккером. Главный фасад завершён развитым антаблементом и двухъярусным аттиком с треугольным фронтоном в нижнем ярусе. В первой половине XIX века, после спада влияния униатов в западной Белоруссии, храм был переосвящён в православный…»

«В бывшей блистательной резиденции Сапег, которая теперь представляет собой обычный поселок городского типа, когда-то проживала большая еврейская община – там находилось около 7-и синагог! Самой главной из них была Большая синагога. Впервые культовое здание на этом месте воздвигли в середине XVII века (говорят, что оно было уменьшенной копией слонимской синагоги), но та постройка не сохранилась, и в 1875 году местные евреи возвели новую синагогу в стиле эклектики. Рядом с ней построили еврейскую школу (иешиву), которая в плане повторяет синагогу.