Российский колокол. Зимний лес - читать онлайн

Верь ему,

честному человеку,

попу Гапону:

знает дела наши скорбные

и не обманет брата

своего —

человека рабочего,

человека неумного,

человека тёмного.

Богово слово поп говорит,

добрый, выговаривает:

не войти богатому в небесный рай,

не влезть с мошной;

не простится сильному сила,

дело рук;

умнику учёному покою не даст

шальная мысль.

Власти не простится она сама,

ибо, кроме Божьей, любая – тьма.

Бог сходил для нас со своих высот,

муки принимал за простой народ,

крови лил Господь, на кресте висел,

чтоб бедняк-голяк к царствию успел

светлому – смеялся чтоб над тоской

тёмною, адовой, нерусской́.

Пророк революцию нам пророчит,

слова его кровото́чат,

Бог его славы хочет.

Делит мир на своих, на чужих,

на агнцев и на козлищ́,

на тех, кто златом богат,

кто духом нищ.

А кому – адский ад,

а кому – скрежет мук,

а мене – райский сад,

разливанный луг.

И при жизни будь,

материнская щедра грудь

земли-России

мне, злой, красивой.

Мягко стелет,

а трудны будут наши пути,

Русь шевелит,

хочет наново окрестить

в огневой купели

широким крестом —

мы век говели,

чтобы за пир потом.

И что такое вся моя судьба,

когда пройдёт над миром, не коснувшись

язв и глубин его? Избрал Господь

меня сосудом воли Своей. Мучусь,

держу в себе, что больше мер людских.

И бродят люди по стране,

морочат её сон,

и каждый спящий и во сне

России обречён.

И что они, гонимая ветрами

порода, понимают в русской смуте,

исконной и тяжёлой? Плоть от плоти

народа, знаю голод, тусклый огнь

желанья, вижу окаянный край

и море разливанное беды,

в которой плыть, в которой вздох вдохнуть.

Народ и царь. А кто царя

откроет вежды, смоет с глаз

тяжёлый гной – и кто, горя

усердием, исполнит Час?

Пресвитер Иоанн поставит царство

тысячелетнее своё и дольше,

рабочее – земной понятный рай;

расцве́тится пустыня золотая

кипеньем белым яблонь, а у нас

и более того, того прекрасней:

и ветви тоньше, и плоды краснее.

Царь и народ. А кто в толпе

помазанник, чья воля пусть?..

Кому стоящий на столпе

архангел отдал в руки Русь?

А если Родина меня предаст,

отторгнет, отвернётся, осмеёт —

другой посланец будет вслед за мной

от сил темней, от рубежей уральских,

последний для России, для царя.

Рабочий люд

сошёлся тут —

разговаривать, певать

мать-матерно,

трепака-пака плясать,

выть дотемна.

Русь святая, пресвятая,

посконная,

моя жёнка пропитая,

законная,

прими пьяного меня

в объятия,

ах, смеясь, бия, браня,

что без платия.

Некорыстного труда

страда,

ненавистная трезва

язва́,

как ни бьюсь, ни бьюсь, ни бьюсь,

а толку чуть,

а боюсь, боюсь, боюсь

я власть ругнуть.

Горем пьяны,

бедой сыты,

жизнью рваны,

ветром шиты

по России по стране,

туз козырный на спине,

мы идём прямо

в чёрный ад самый.

Я работаю свой век,

я спину гну,

у станка я, человек,

сдо́хну!

Не один-один такой,

а улица вся,

покачнётся, мать, гульбой,

добавить прося.

Раскорячу с… Русь,

снасильничаю,

в тёплое ей заберусь,

снасмешничаю,

понесёт Русь от меня —

грех —

детушек,

а пощады от меня —

смех —

нетушки.

А послушать нашего попа —

так ничего святее разбоя нет.

А послушать доброго попа —

убивать тоже не запрет.

А послушать умного попа —

так надо браться за ремесло.

А послушать русского попа —

так и время наше пришло.

И вышли на площадь молитвы петь.

И хор наш велик и строг.

И как-то теперь из-под пуль успеть.

А если успеть – в острог.

Ни время назад, ни шагу назад,

чтоб верить, что Бог и царь

простят нам грехи. Не допустят ад!

Какую запалят гарь!

Три солнца смотрели на нашу беду,

три солнца – на нашу смерть.

Как светами льют, как скользят по льду

лучи. Не смогли согреть.

Три солнца: Бог, царь и их народ —

сходились на небесах,

на людных стогнах, в пустых дворцах.

И начинался год.

Год новой эры и новой страны —

безбожной – и нет царя,

и что народу? Бледна заря

после трёх солнц зимы.

А кого распяли они,

а меня повесили,

чёрные наступили дни,

мне невоскресные.

Русской, значит, не бывать

революции, чужой

выпал жребий – занимать

то, что вот всё под рукой.

А была судьба, была хороша,

да скоро кончилась —

из богатств былых ни гроша,

из них вервь свилась.

Предала меня Россия,

уступила чёрту мать;

бела сокола сгубила,

стала воронов сзывать.

Буду проклят, буду сыт

русскою землёю, в ней

её мёртвой водой мыт,

оттого ещё черней.

Чёрное похмелие

на Руси святой!

Кончено веселие,

кончено со мной.

Вспомнишь, так отплюнешься

зеленой́ слюной

и не пригорюнишься

сгорбленной вдовой.

Дальше ты с евреями

мыкайся, греши,

с немцами развеивай

то, что есть души.

Дальше от безверия,

от жилой тоски

рушь свои империи,

рви плоть на куски.

Никакой теории

на стихию нет;

русская история —

чёрта пьяный бред.

Русской революции

приготовлен гроб —

и не развернуться, и

не нарушить скоб.

Ах, землица русская,

много по тебе

ходит стервы, лузгая,

пачкая в судьбе.

Воронов, соколиков

кто собьёт в одну

стаю – сильну толико,

что взметёт страну.

Как много значит для меня

Простое слово патриота.

Россия – родина моя,

Страна великого народа.

Недаром русские в бою

Врага от века побеждали.

И на чудском апрельском льду

Мы вместе немца прогоняли.

На Куликовом поле мы

Монголов изрубили в клочья,

А после на Бородине

Французам показали толчье.

Россия стойкость проявляла

И не сдавалась никогда,

К победе глаз свой обращала,

Тесня надменного врага!

Россия силой обладает,

Храня покой и красоту.

Она за мир лишь выступает,

Гоня с позором всю войну.

Страдая, чует вкус победы,

Выносит пораженья боль,

Поддерживает и соседей,

Оберегая их собой.

Нелёгкое настало время,

Когда конфликт с собой принёс

Достаточно лихое бремя,

Которое народ понёс.

Не поддадимся страху мы,

Отчаянью и угнетенью!

Стремимся за спасеньем в путь,

Не скроемся за жалкой тенью!

Бороться не переставая,

Победу сообща ковать!

Мы знаем: этот час настанет,

Ведь мы умеем побеждать!

Потомки скажут нам спасибо

За то, что Родину храним.

Запомните: свою Россию

Мы никому не отдадим!

Сегодня видит вся планета

Обиды, смерть и чёрный дым.

Нарушено земное вето.

Страданье мёртвым и живым!

Снедаем злобой откровений

И не щадя себя в бою,

Ты воевал не за победу,

Ты славил Родину свою!

Лицом твердея в рукопашной,

Ты душу вкладывал в удар

И телом мял венок атласный,

Когда страну свою спасал.

Не поддавался ты упрёкам,

Склонялся, маками давим.

Но это стоило чего-то:

Счастливой жизни нам, живым.

Не зная страха и лишений,

Бредя в бреду среди чужих,

Да, ты не знал всех откровений,

Но защитил своих родных.

Мы не забудем всё, прорвёмся,

Неся с победой гордо флаг,

И позже вместе посмеёмся,

Как был разбит позорно враг!

Клянёмся! Мать и не узнает,

Что ты погиб тогда в бою.

Краса минует все преграды,

Кружась с тобой уже в раю.

Пускай легли в могилу кости.

Пускай смертельно ранен, но

Тоску и муку перебросим,

Свободой всё исцелено!

Ты пред Россией чист, как слёзы.

Ты перед нами исцелён.

Сейчас не верь своей ты грусти:

Таков твой долг, он предрешён!

Ветер злобно гудит за окном,

С ним о чём-то поспорила туча,

Разошлась от обиды дождём

Ледяным, затяжным и докучным.

Третий день продолжается дождь.

Оголтело стучит он по стёклам.

Пробирает от холода дрожь…

И, похоже, конца нет потокам.

Сыро, слякоть, весь город в воде,

Ветер всё не уймётся и кружит.

Пешеходов не видно нигде.

Пузырями наполнились лужи.

Греюсь чаем, укутавшись в плед.

Вновь погоду меняет нам Осень,

Напоследок рисуя сюжет

О дождливом сезонном психозе.

А детство было разве не вчера?

Мы мяч гоняли, бегали по лужам,

С друзьями проводили вечера

И забывали про остывший ужин.

У нас был двор в три дома, а над ним

По небу пролетали самолёты.

Мальчишкой думал: «Вырасту большим —

И непременно стану я пилотом».

И каждый раз мне снова десять лет,

Когда сижу в кабине за штурвалом.

Как жаль, что мне не продадут билет

В то время, где мечта берёт начало.

В руках держу я снимок давних дней.

Запечатлён на нём кусочек лета

В местах знакомых. Нет земли родней,

И вся она – часть Божьего завета.

Куда ни глянь – во всём рука Творца,

Ни с чем другим подарок не сравнимый.

В нём есть любовь, дыхание отца

И отчий дом, с рождения любимый.

На фото вижу мостик за селом,

Однажды я рассвет на нём встречала.

Запомнилось мне небо в золотом

В момент, когда над речкой солнце встало.

Поодаль чуть – колхозные поля.

В садах фруктовых созревают сливы.

Живёт дальневосточная земля,

На ней везде по-своему красиво!

Россию невозможно не любить!

Она идёт от Божьего истока.

На снимке получилось сохранить

Тот рай земной, что нам подарен Богом!

Всё лучшее приходит невзначай,

Всё главное случайно познаётся,

Когда обходишь мир из края в край

И жаден взгляд, как у первопроходца.

Когда весь мир дорогой обовьётся,

Остановись и дом свой воздвигай.

И будет слаще, чем заморский чай,

Вода тобой прорытого колодца.

Но чтобы это до конца понять,

Чтоб оценить покоя благодать,

Немало троп собой измерить надо.

Лишь тем, кто слишком много кочевал,

То через степи, то за перевал,

Даруется оседлости награда.

Бремя лет легло тебе на плечи,

приукрасив волос сединой.

Но глаза твои блестят при встрече.

Как люблю я этот взгляд родной!

«Мамочка, как у тебя уютно»,

а в ответ мне улыбнёшься ты

и покажешь, как цветут на кухне

твои самые любимые цветы.

– Амариллис, здравствуй, мы знакомы.

Только я вот, видишь, повзрослел.

Помню, в детстве на моём окошке

ярко-алым цветом ты горел.

Ты цвети, друг мой, для моей мамы,

как она всегда цветёт для нас.

И неважно, что устали плечи,

важен блеск её красивых глаз.

Осень, ты прекрасна, но грустна,

ты красива, но лучи твои не греют.

Золотым ковром легла листва,

и соловушка мне душу не лелеет.

Всё проходит рано или поздно,

грозно или бережно, любя.

Жизнь пройдёт походкой грациозной.

Береги её: она у нас одна!

Осенью, зимой, весной и летом,

жив пока, не стой, иди твори.

Я не знал, что значит быть поэтом,

но я знал, что значит жить в любви.

Не надо громких слов и резких обещаний,

не нужно клясться, можно просто жить.

Ведь смысл жизни – не играть словами,

а научиться ближнего любить.

Борьба с гордыней – тонкая работа.

И самым смелым тяжек будет труд

судить себя и проявлять заботу

к врагам, что в душу без стыда плюют.

Но есть рецепт, который написали

монахи и Святые все Отцы.

Прости, и будешь сам прощённым,

гордыню взяв терпеньем под уздцы.

Терпенье нас спасёт от гнева,

терпение хранит невинность в девах.

И пламень злобы погасит терпенье,

когда познаем мы сие творенье.

Купола золотые над Россией блестят,

символ вечной нетленной веры.

Там у моря художник рисует закат

и не спят на посту офицеры.

На Камчатке – вулканы, в Сибири – морозы,

в Краснодаре цветёт виноград.

А я видеть всё чаще стал сладкие грёзы,

как иду я в берёзовый сад

не спеша, по тропинке, где растёт подорожник,

где поют соловьи, поднялась лебеда.

Подойду я к берёзке, обниму осторожно

и шепну: «Я приехал к тебе. Навсегда!»

Мы когда-то умели летать,

Но давно позабыли об этом.

Нам теперь остаётся мечтать

В ожидании перед рассветом.

Мы когда-то умели любить,

Понимали родных с полуслова.

Но совсем не умели ценить,

И предательство стало не ново.

Говорят, что любовь – это яд,

Этот яд стал давно вне закона.

А ещё говорят, это ад,

Для счастливых – запретная зона.

Мы давно разучились летать,

Мы забыли о нашей природе.

Без неё нам сложнее дышать,

Мы привыкли уже к несвободе.

Разбивалась о скалы душа,

Принимала всю боль от разлуки

И пила горький яд, чуть дыша,

Отдаваясь на вечные муки.

И кричала: «Травите меня!

Я хочу эту боль, эти муки!»

Без любви не бывает огня.

Без любви умирают от скуки.

Говорят: отпускай не спеша,

Чтобы действие яда замедлить.

Только билась о скалы душа…

Ей хотелось лишь в лучшее верить…

Как бы жизнь ни была хороша,

Мы стремимся за звёздною былью.

По полётам тоскует душа,

Ну а тело скучает по крыльям.

В долгом безмолвии ближе истерика,

В каждом молчании – свой разговор.

Часто теряемся в поисках берега —

Берега жизни без злобы и ссор.

Стало привычным спокойно, размеренно

Плыть по течению, ждать приговор.

Чувствуем в жизни себя неуверенно:

Лица под масками как на подбор.

Ищем мы то, что, возможно, потеряно:

Верность, надежду, защиту, любовь…

Людям так мало для жизни отмерено,

Сколько о главном не сказано слов!

Не доверяем, во всём сомневаемся,

Нам не хватает душевных бесед.

Всё потому, что в себе закрываемся,

Словно мы жители разных планет.

Страхи скрываем за колкими фразами,

Только никак от себя не уйти:

Мы так устали от чувств одноразовых,

Сердце от них нам уже не спасти.

Время мы тратим на то, что не надо нам,

И забываем про внутренний свет.

Просто живём, как во сне неразгаданном,

А настоящего, кажется, нет.

Часто теряемся в поисках берега —

Берега жизни без злобы и ссор.

В долгом безмолвии ближе истерика,

В каждом молчании – свой приговор.

Наши жизни – кривые дороги,

На которых мы ищем свой путь.

Обивая чужие пороги,

Забываем, что близкие ждут.

Наше время уходит сквозь пальцы:

Мы теряем его навсегда.

На земле мы – всего лишь скитальцы

И меняем в пути города.

Обстоятельства, люди, тревоги:

Мы спешим, всё куда-то стремясь.

Только вот забываем в дороге,

Что важнее быть здесь и сейчас.

Берегите друг друга, люди!

Берегите родных и близких!

Не ломайте чужие вы судьбы!

Уходить нельзя по-английски.

В прошлом многое не исправить.

Скоро ваших родных не будет.

Попытайтесь понять, оставить

Все обиды в другом сосуде.

Жизнь щадить никого не станет.

Старость, годы своё захватят.

Так давайте же ближе станем,

И достаточно нам предательств.

С каждым днём наша жизнь короче —

Наказал нам с небес Создатель.

Жаль, что мир наш совсем порочен.

Человек здесь – увы, мечтатель.

Берегите друг друга, люди!

Берегите родных и близких!

Ведь вас кто-то и ждёт, и любит —

До конца, на пути, по жизни!

Затянулся мой друг сигаретой,

Разливая водку в стаканы,

Мне сказал: «Не гони ты о жизни,

Ведь у всех свои тараканы

В головах копошатся и лезут

Через уши и рот открытый,

А убогие жалкие души

На амбарный замок закрыты.

И нельзя подобрать к нему ключик:

Ещё смолоду он потерян.

Все по жизни играют в рулетку,

Правил нет, в этом я уверен».

Водку я закусил селёдкой,

Закурив сигарету, ответил:

«Ну, наверно, не все играют,

Вот что я по жизни заметил.

Есть другой категории люди,

Что не терпят фортуны обмана,

Чужды им подхалимство и подлость,

А душа у них – рваная рана.

Честным людям всегда было трудно,

Но свой крест, тяжёлую ношу

Тянут молча, скрипя зубами:

Лучше сдохну, а крест не брошу».

Снова друг мой набулькал водки,

Улыбнулся оскалом хищным:

«По природе все люди – звери.

Чтоб урвать, надо быть двуличным.

Жизнь сама нас рвать заставляет,

Надо брать куски пожирнее,

Уступать только более сильным

И давить всех тех, кто слабее.

Я, дружбан, хочу жить красиво,

Чтоб мой дом был – полная чаша,

Чтоб на завтрак блины с икрою,

А не чай да овсяная каша.

Чтобы ездить на клёвой тачке

Да жениться на фотомодели,

А не гнуть свой хребет в промзоне

Да получку тянуть две недели».

Выпив водку, нахмурил брови,

Дым табачный глаза съедает.

Я сказал: «Ты пойми, дружище,

Просто так ничего не бывает.

Чем ты больше урвёшь по жизни,

Тем дороже платить придётся,

Ведь отнюдь не глупа фортуна —

Ей с процентами всё вернётся».

Не прийти нам с другом к согласию,

Каждый твёрдо в своём уверен,

Убеждён, что в истории мира

Этот опыт сто раз проверен.

Снова я налью себе водки,

Встану, чокнусь с гравюрным портретом:

«Пусть земля тебе будет пухом,

Помню наш разговор об этом».

К сожаленью, я прав был в споре.

Десять лет ты прожил красиво:

Дом большой, много денег, тачка

И жена – эстрадная дива.

Жаль сынка твоего малого,

Что попался в лапы бандитам.

Тех подонков поймали скоро…

Только сын был уже убитым.

Знаю, сердце отца не камень,

Я бы тоже в бутылку полез.

Это страшно и очень больно,

Всё же зря ты в петлю залез.

А жена твоя всё продала,

Бизнес твой компаньон скупил,

Оклемалась и вышла замуж.

Помню, как ты её любил.

Ну а я всё живу в квартире,

Небольшой, но зато своей.

Пусть жена моя и не дива,

Двух зато родила детей.

Езжу я на простой машине.

Денег пусть не всегда, но хватает.

Выпить водки бы нам, дружище.

Очень мне тебя не хватает…

С утра стянуло тучи над крыльцом,

петух кричит протяжно у соседей.

Какой ценой не думать о былом

возможно без классических трагедий?

Пытаясь ухватить мечту за хвост,

не надо забывать о самом главном:

конец игры – Архангельский погост

или другой с надгробием тщеславным.

Щебечут птицы в стареньком саду,

калина разбросала ярко бусы,

и выходной никто не дал дрозду,

и неизменны комаров укусы.

Неровный край кирпичного торца

до боли мне знаком на доме детства.

Забытого прощенья наконец-то

я попрошу у старого крыльца!

Бегут года, живётся жизнь поспешно,

а старый дом всё помнит безмятежно…

Трудягу, рано поседевшего,

с руками жилисто-скульптурными,

от «Беломора» пожелтевшего,

мазками набросал фактурными

художник.

Выпивал намеренно,

в мансарде с витражами яркими,

писал под градусом уверенно

и испарениями жаркими.

Он создал образ титанический,

что интеллект завыл искусственный,

и на вопрос мой риторический

покрылся пятнами и грустями.

А мы всё ловим вдохновение

спонтанно и технологически,

но атмосферное давление

влияет нагло-климатически.

Снег-нахал порошит тротуары с проспектами,

и асфальта уж нет до ближайшей весны,

продолжается жизнь со своими аспектами,

а деревья в снегу абсолютно белы.

Светофор подмигнул, и машины, замедленно

пробираясь, пыхтят по нехитрым делам,

мне природа не зря безусловно приветлива

и ударит в набат по моим каблукам.

Надо было достать из морозного прошлого

шапку, валенки, шарф и овечий тулуп,

чтоб разбавить с утра современное пошлое

и забыть о делах меж дворцов и халуп.

Разрешу я себе на дорогах с проспектами

размышлять о зиме до прихода весны

и любить каждый миг, со своими аспектами,

и заимствовать сил у своей слабины.

Как тяжело прожить мишенью,

не отбиваясь от других;

мой патефон, пропой под сенью

про блеск промокших мостовых.

Ты не щади, игла, пластинку,

трещи, пластинка, под закат,

пусть окропит слеза морщинку

от чувств растущих и утрат.

Я вспомню всё, что было раньше,

и, подперев рукою лоб,

хлебну ещё из крепкой чаши,

чтобы не взял меня озноб.

Пой, патефон! Крути быстрее

на чёрном диске «Вальс цветов»!

Здесь погибал солдат в траншее

в объятьях заливных лугов.

Теперь по руслу живописно

туман струится над водой,

природа дарит бескорыстно

минуты счастья и покой.

Темнеет небо, вечер ближе,

и слышен грозовой раскат,

и солнце – ниже, ниже, ниже,

и полоснёт огнём закат!

Скажи, поэт, зачем тебе стихи,

Зачем тревожишь души ты людские?

Возьми ты мел да на стене пиши —

Оставишь так следы свои земные…

Однажды я усну и не проснусь,

И не узнаю о кончине.

Там скажут мне: «Ого, не трусь,

Бессмертным стал отныне…»

Ты пылью стал дорог,

Незримой тенью мира.

Ты на ветрах продрог,

Но уцелела лира…

Однажды умер и воскрес —

Не в этой жизни и не в той,

Песчинкой малой стал, незримой —

Блуждаю по Вселенной среди звёзд…

Поэт не может не писать —

Бездомным может быть, больным,

Быть нищим, быть никем,

Быть мёртвым, быть святым,

Владыкой мира быть, богатым.

Поэт не может не писать!

Ищи, мой друг, пути сближения,

Те точки, на которых зиждется душа.

Неповторимы те мгновения,

Когда нетленная рождается строка…

Обрывки слов, обрывки строк,

Обрывки недописанных стихов

И жизнь, как многоточие,

На стёкла Вечности опять легла…

И криво, косо жизнь моя прошла,

Не покоряясь и не подчиняясь никому,

И вновь на стёкла Вечности легла

Моей судьбы извилистой да непростой стезя…

Когда-нибудь и мой придёт черёд,

И сдуют, сгонят к краю…

И будет чёрен, непрогляден небосвод

Всем изгнанным из рая…

Если нет меня на этом свете,

Значит, я ушёл к праотцам.

Были невозвратные билеты

Без оттиска моего лица…

Не распят, не убит, не повешен —

Был святым, был свободен и грешен.

И остался живым вопреки

Судьбы бурно текущей реки…

Холодные капли дождя

Хлестали меня по щекам,

Как будто виновен был я,

А в чём, не додумался сам.

Наверное, сильно любил,

Скучал, временами страдал,

О гордости даже забыл

И всё ей покорно прощал.

Ищу я на это ответ,

Найти его только боюсь:

А вдруг в том и будет секрет,

Что вновь я один остаюсь.

Стираю слезинки с лица,

По лужам иду не спеша,

А дождик всё льёт без конца,

И плачет украдкой душа.

Но это смятенье пройдёт,

И дождик не будет шуметь,

И солнышко снова взойдёт

И будет нас ласково греть.

Я танцую с тобой наше танго в ночи

И смотрю на тебя, улыбаясь.

Ты, глаза опустив, почему-то молчишь,

Полегоньку ко мне прижимаясь.

Что же думаешь ты? О чём сердце твоё

Говорит, своих чувств не скрывая?

И когда же с тобой к счастью нас приведёт,

Плотно к прошлому дверь закрывая?

Я надеюсь и жду утра нового дня.

И лучи восходящего солнца

Приласкают теплом и тебя, и меня,

Пробиваясь с мечтой к нам в оконце.

И мы, двигаясь в такт музыкальной волны,

С каждым па всё становимся ближе.

Наши души с тобой нежной страстью полны,

И в глазах твоих радость я вижу.

Вчерашний день не повторится,

И завтра сразу не придёт.

Не надо в жизни торопиться —

Что надо, то само придёт.

Всё воздаётся по заслугам:

И неудачи, и успех.

Когда же сам быть можешь другом,

То меньше встретится помех.

Друзья поддержат и помогут,

А в одиночку тяжелей

Осилить долгую дорогу,

И вместе просто веселей.

Где смех, там радость место знает,

Улыбки сеют доброту,

Любовь на подвиг вдохновляет

И заполняет пустоту.

Здесь и сейчас всё делать надо,

Не тратить время на хандру.

Сама найдёт тебя награда,

Проснётся счастье поутру.

Дом без любви холодный и пустой,

В нём нет души, улыбок и уюта,

В него приходят только на постой

И не находят места почему-то.

Вокруг него деревья не растут,

И от ветров нет никакой защиты.

Мимо него все радости пройдут,

А дни благие будут позабыты.

Но мы с тобой такой построим дом,

В котором светлым чувствам хватит места,

И будем думать с радостью о том,

Как хорошо, что мы остались вместе.

Заставить нас пытались позабыть

То, что дороже даже самой жизни:

Друг в друга верить и всегда любить,

Не допуская о разлуке мысли.

Когда два сердца бьются в один такт,

Разъединить уже их невозможно.

Любой психологический теракт

В дому своём предотвратить несложно.

В этот раз я был так осторожен,

Что боялся тебя полюбить.

Думал, путь мой к тебе невозможен,

И пытался свой жар погасить.

Ненадолго мне силы хватило

В своём сердце те страхи держать.

Сердце раньше меня полюбило

И без слов всё сумело сказать.

Как оно без тебя тосковало

И в холодные, хмурые дни

Непрестанно упрямо мечтало

В ожидании нашей любви.

Долго встречи оно дожидалось,

Всё искало, не зная, когда,

Долго ль, мало ль до счастья осталось?

Этот счёт уже шёл на года,

Пока взгляд твой его не коснулся

И в нём пламя любви не зажёг.

В первый раз я тебе улыбнулся

И уже без тебя быть не смог.