Россия оккультная. Традиции язычества, эзотерики и мистики - читать онлайн

Глава один Сумерки

Давайте представим, что мы перенеслись назад во времени – скажем, в осень 1910 года – и попали в Санкт-Петербург. Годы 1890–1920 часто называют Серебряным веком России. Этот «век» был слишком неспокойным, чтобы считаться золотым, но его по праву именуют серебряным из-за богатой культурной и интеллектуальной жизни, которая тогда процветала в России. Вглядываясь в выцветшую фотографию оттенков сепии, мы восторгаемся захватывающими дух просторами дворцов и их пышными фасадами, отраженными в сонных каналах и бескрайних просторах Невы. На элегантном Невском проспекте редкие автомобили перемежаются с конными экипажами, а тротуары запружены покупателями, попрошайками, бульварными гуляками в цилиндрах и военными офицерами в ладных шинелях. Они еще не знают, что над Россией нависает дамоклов меч: в далеком Париже живет молодой русский эмигрант с лысой головой и узкими глазами, придающими его лицу выражение хитрое, как у китайского мандарина; настоящее имя этого человека – Владимир Ильич Ульянов, но когда он вернется в Россию и захватит власть, мир узнает его как Владимира Ленина. А пока на Невском проспекте все идет своим чередом. Неподалеку, на Сенатской площади, стоит бронзовая конная статуя царя Петра Великого, который двумя столетиями ранее построил этот город в качестве своей новой столицы, подняв его из болота ценой тысяч жизней – что похоже на репетицию сталинских трудовых лагерей. Стремление Петра модернизировать страну во что бы то ни стало ознаменовало собой травмирующий водораздел в истории России, и в стране до сих пор спорят о том, как оценивать наследие, оставленное этим императором. Санкт-Петербург символизирует его попытки повернуть страну на Запад, но неофициальной столицей старой России оставалась Москва, и напряженность между двумя разными мирами, которые представлены этими двумя столицами, сохраняется и по сей день.

Недалеко от статуи Петра находится Зимний дворец, царская резиденция – напоминание о событиях Кровавого воскресенья 1905 года, когда от окраин города сюда двинулись маршем несколько тысяч демонстрантов, требовавших реформ, и здесь их встретили сабли казачьих кавалеристов и пули полицейской пехоты; это событие спровоцировало забастовки по всей стране и помогло проложить путь к грядущей революции. В том же году Россия потерпела унизительное поражение в войне против Японии. Фундамент царской России дал трещину, хотя сам царь, сидя в Зимнем дворце, играл роль Императора Последних Дней – он многое предвидел, но мало что мог изменить.

Любопытной особенностью цивилизаций, переживающих кризис, является то, что зачастую в них отмечается внезапный расцвет творчества и интеллектуальных изысканий. Так было во Франции во время распада Второй империи и в Вене в конце XIX века; то же самое наблюдалось в России в смутные годы перед Первой мировой войной и революцией. Культурная и интеллектуальная жизнь того времени характеризовалась всплеском интереса к эзотерике и оккультизму, что нашло отражение в творчестве замечательной плеяды писателей, художников и мыслителей.

На Невском проспекте 1910 года мы могли бы встретить задумчивого молодого человека в пенсне, с квадратным лицом – это Петр Демьянович Успенский, который позже прославится как ведущий представитель учения Гурджиева. Он прогуливается, размышляя о четвертом измерении. Заметив проезжающий мимо конный экипаж, он размышляет о том, что конь – это всего лишь атом некоего «великого коня», точно так же, как каждое человеческое существо есть атом «Великого человека», видимого только в четвертом измерении[9].

Успенский уехал из Москвы и поселился в Санкт-Петербурге, вдохновленный яркой эзотерической средой столицы империи. В Москве он трудился репортером в газете; уставая писать новости, он прямо на рабочем месте запоем читал такие книги, как «Оккультный мир» А. П. Синнетта и классическое сочинение Элифаса Леви «Учение и ритуал высшей магии»[10]. В этих книгах он нашел новый вид истины. Позже Успенский написал:

На углу Невского проспекта и Пушкинской улицы находилась одна из трех квартир, принадлежащих гуру Петра Успенского – Георгию Ивановичу Гурджиеву, который тогда начинал строить выдающуюся карьеру и пропагандировать собственное учение, суть которого заключалась в том, что большинство человеческих существ содержатся в своеобразном сне[12]. Система Гурджиева, или «Работа», как он ее называл, была создана для того, чтобы пробуждать людей с помощью различных умственных и физических упражнений и испытаний. По происхождению Гурджиев был не русским, а греко-армянином, но стал важным элементом замечательной плеяды духовных учителей и мыслителей России того времени. Позже революция вынудила его покинуть страну и продолжать свою работу в других местах.

Примерно в миле к северу от Невского проспекта, на углу улиц Таврической и Тверской, стоит великолепный многоквартирный дом в неоклассическом стиле – сплошь башни, мансардные крыши, пилястры, декоративная каменная кладка и балконы из кованого железа. На углу, словно огромная дверная петля, возвышается внушительная куполообразная башня, благодаря которой здание получило название «Дом с башней». На одном из верхних этажей жил поэт, драматург и философ Вячеслав Иванов, который в своем грандиозном произведении «Эллинская религия страдающего бога» (1904) сумел гениально соединить прославление экстатического культа Диониса с глубокой христианской верой.

Иванов и его вторая жена, Лидия, устроили у себя в Доме на Башне светский салон, который стал излюбленным местом еженедельных встреч петербургской интеллигенции. После смерти Лидии в 1907 году обезумевший Иванов все больше склонялся к мистике и оккультизму. Утешение пришло в виде Анны Рудольфовны Минцловой – грозной гранд-дамы эзотерической сцены Санкт-Петербурга, а затем и Москвы, – которая стала наставницей Иванова и, возможно, его любовницей. Эта многогранная, владеющая несколькими языками, высокообразованная женщина, помимо всего прочего, сделала первый полный перевод на русский язык романа Оскара Уайльда «Портрет Дориана Грея». Увлеченная всеми видами эзотерики, она посетила Лондонскую теософскую конференцию 1905 года и прослушала серию лекций Рудольфа Штайнера в Париже. С ней можно было поговорить о чем угодно – от розенкрейцерства до мистического состояния самадхи. Ее современница, художница и поэтесса Маргарита Сабашникова, так описывала Анну: «Бесформенная фигура, чрезмерно большой лоб…, выпуклые голубые глаза, очень близорукие, тем не менее они всегда как будто смотрели в необъятные дали. Её рыжеватые волосы с прямым пробором, завитые волнами, всегда в беспорядке… Своеобразнейшей её чертой были руки – белые, мягкие, с длинными узкими пальцами. Здороваясь, она задерживала поданную руку дольше обычного, слегка её покачивая… голос, пониженный почти до шепота, как бы скрывающий сильное волнение…»[13].

В 1910 году Анна Минцлова внезапно бесследно исчезла. Совершила ли она самоубийство или вступила в какой-то закрытый мистический орден, по сей день остается неразгаданной тайной[14]. Как распространительница эзотерических идей, она заслуживает большего, чем просто сноски в истории мистических исканий России.

Через три года после ее исчезновения Иванов женился на своей падчерице Вере, которая к тому времени уже родила ему сына. Собрания в Доме с башней продолжались, но в 1920 году Вера умерла в возрасте тридцати лет. Иванов уехал из Санкт-Петербурга, а через несколько лет и вовсе покинул Россию.

Другим популярным местом встреч литераторов, художников и эзотериков в Санкт-Петербурге было полуподвальное кафе «Бродячая собака» на Михайловской площади (вновь открылось в 2001 году). Одним из его завсегдатаев был Успенский; бывал там и Андрей Белый, поэт и романист, тоже член сообщества «Башни». Больше всего известности Белому принес его необычный роман «Петербург», в котором живо воссоздается лихорадочная атмосфера тревоги и заговоров, характерная для тогдашней России. Главный герой, молодой человек Николай Аполлонович Аблеухов, связывается с группой революционных террористов. Ему дают бомбу с часовым механизмом и поручают подложить ее в кабинет видного царского чиновника, который оказывается его отцом. Когда бомба взрывается, Аблеухов отчаянно пытается отвлечься разными дурацкими способами – например, приходит на бал-маскарад в красной маске домино и плаще. Действие романа неумолимо движется к неожиданной и слегка комичной развязке. Столь же лихорадочная атмосфера пронизывает роман Белого «Серебряный голубь» (1909), который завершается ритуальным убийством в дореволюционной секте, напоминающей хлыстовство.

Белый был ведущим представителем литературной школы символизма, которая зародилась в среде французских поэтов, но вскоре включила в себя и художественную прозу, изобразительное искусство и даже музыку. Вместо того чтобы буквально воспроизводить реальность на бумаге или полотне, символисты стремились использовать изображаемые объекты в качестве метафор или намеков на некие идеи, состояния ума, метафизические концепции или способы восприятия тех реальностей, которые лежат за пределами обыденного мира. В России, как и везде, это движение привлекало людей с эзотерическим складом ума, и Белый не был исключением. Он сочетал в себе роль духовного искателя с образом героя его же романов. Красивый, темпераментный, элегантно одетый сердцеед, он был непоседой, много путешествовал по Европе и Северной Африке и повсюду привлекал внимание своим эксцентричным поведением (например, в берлинском ночном клубе устроил дикие пляски и кружился, как дервиш), из-за чего получил прозвище Юродивый.

Рис. 1.1. Карандашный портрет писателя и эзотерика Андрея Белого, нарисованный Леоном Бакстом. Необыкновенный роман Белого «Петербург» передает лихорадочную атмосферу дореволюционной России. (См. также цветную вкладку 3)

WIKIMEDIA COMMONS

Большая часть творчества Белого – это попытки придать письменному слову музыкальность; он верил, что «вечное наиболее доступно, наиболее близко в музыке»[15]. В 1890-х годах он еще мальчиком увлекся трудами философа-мистика Владимира Соловьева, автора провидческого сочинения «Краткая повесть об Антихристе», в котором описывается грядущее пришествие Антихриста. Эта фигура в свое время будет побеждена; на небесах появится Жена, облеченная в Солнце, и снизойдет Христос, воскресит мертвых и будет царствовать над ними тысячу лет, как и предсказано в книге Откровение Иоанна Богослова[16]. Таким образом, Соловьев устойчиво придерживался русской милленаристской традиции. Белый тоже верил в это пророчество, что отражено в его творчестве. Вот, например, цитата из его сложного «музыкального» романа «Симфония (2-я, драматическая)», впервые опубликованного в 1901 году: «И аскет кричал в ночных аллеях: “Вот мы воздвигнем на зверя Жену, облеченную в Солнце, как священную, снежно-серебряную хоругвь!”»[17]

Здесь мы снова встречаем ту самую «Жену, облеченную в Солнце», которую изобразил Гулбранссон на карикатуре «Меланхолия», упомянутой во введении: молодая женщина верхом на медведе на фоне восходящего солнца.

Есть что-то поразительно русское в том факте, что Белый был и писателем-авангардистом, и в то же время апокалиптическим визионером. Неудивительно, что его потянуло к теософии и ее ответвлению – антропософии. Теософию основала в 1875 году русская женщина мадам Елена Петровна Блаватская, причем не в России, а в Нью-Йорке; позже это учение пришло во многие другие страны, а его центр – штаб-квартира Международного Теософического общества – переместился в Индию. В конце концов теософия добралась до родины мадам Блаватской, и в 1908 году появилось Санкт-Петербургское отделение Теософического общества.

Антропософия возникла в 1912 году по инициативе бывшего теософа Рудольфа Штейнера и тоже приобрела последователей в России. Андрей Белый некоторое время жил в общине Штейнера в Дорнахе (Швейцария) и помогал строить первый Гётеанум, своеобразный антропософский храм, названный так в честь поэта Иоганна Вольфганга фон Гёте, которого Штейнер глубоко почитал.

Произведения Белого пестрят отсылками к учениям теософии и антропософии. Например, в романе «Петербург» главный герой Николай Аполлонович переходит «к текущему делу: к далекому астральному путешествию, или сну (что заметим мы – то же)».

В следующих строках мы читаем: «…а открытая дверь продолжала зиять средь текущего, открывая в текущее свою нетекущую глубину: космическую безмерность»[18].

Термин «астральное путешествие» относит нас к теософскому представлению об астральном теле – своего рода духовном теле, которое во время сна или в состоянии транса может покидать физическое тело и свободно передвигаться. В таком состоянии человек получает доступ к «космической безмерности».

Рис. 1.2. Художник и исследователь Николай Рерих, популяризатор легенды о Шамбале.

Wikimedia Commons

В то время в Санкт-Петербурге жил другой человек, оказавший огромное влияние на теософию, – живописец Николай Рерих (1874–1947); он работал директором школы, управляемой Императорским обществом поощрения художеств. Получив формальное художественное образование в Санкт-Петербурге и Париже, Рерих выработал собственный уникальный стиль, на который сильно повлияло народное искусство; он часто изображал исторические или религиозные сцены, смело использовал точные линии и контрастные пятна чистых цветов. Его работы отличаются невыразимой безмятежностью. Достаточно взглянуть на картины Николая Рериха, чтобы понять, как он видел предназначение художника – как священную миссию возвышения и вдохновения. Помимо картин, он создавал сценографию для Сергея Дягилева – мецената, импресарио, издателя, организатора выставок и покровителя знаменитого русского балета. Среди прочего Рерих проектировал декорации для балета «Весна священная», поставленного Вацлавом Нижинским на музыку Игоря Стравинского.

Николай Рерих с большим уважением относился и к древней славянской культуре, и к индийской. Вместе с женой Еленой он запоем читал труды Рамакришны и Вивекананды, а также классические индийские духовные трактаты, такие как «Бхагавад-Гита». Жаклин Дектер, автор его биографии, пишет:

Здесь затронут жизненно важный вопрос. Линейный взгляд на историю, который доминировал в западной мысли на протяжении многих столетий, не раз приводил общество к разрушительным последствиям. Он зародился в системе ценностей монотеистических религий – которые учат о непрерывном продвижении ко Второму пришествию, Страшному суду, Земному раю или какой-либо другой отдаленной цели – и постепенно проник в такие области светской культуры, как искусство и архитектура, в результате чего традиционные представления о прекрасном были выброшены за борт во имя духа прогресса и современности. К этой теме я вернусь в последующих главах. Кроме того, я буду еще много говорить о Рерихах в связи с их путешествиями по Центральной Азии и поисками легендарной страны Шамбалы.

Итак, в Санкт-Петербурге были свои Рерихи, Ивановы и Белые, а в Москве был кружок литературных деятелей, которые интересовались оккультизмом.

К их числу принадлежал выдающийся поэт, прозаик, переводчик и критик Валерий Брюсов (1873–1924), глубоко увлеченный спиритуализмом. Он начал посещать спиритические сеансы примерно в возрасте девятнадцати лет, в начале 1890-х годов, когда мода на спиритизм, зародившаяся в Америке, быстро приживалась в России, и тщательно описывал их у себя в дневнике. Некоторые его записи свидетельствуют об определенной доле высокомерия. 4 марта 1893 года он писал:

На первых сеансах Брюсов пользовался возможностью, которую предоставляла темнота комнаты, чтобы заигрывать с молодыми участницами. 6 февраля 1893 года он писал: «Вчера был на сеансе. С Еленой Андреевной стал нагло дерзок»[21].

Повествование о реальных спиритических явлениях в дневнике Брюсова приобретает все большую обстоятельность по мере того, как события становятся все менее привычными. В марте того же года во время одной из встреч на столах были разложены различные предметы: музыкальная шкатулка, свисток, погремушки и гитара. По мере развития сеанса главный стол начал раскачиваться, и участники почувствовали необъяснимые прикосновения к своим щекам или волосам. Один из них ощутил мягкое касание детской руки. Стол двигался по комнате. Коробка с карандашами поднялась в воздух и ударилась о стену. Гитара парила над столом, наигрывая мелодию, а потом взлетела к потолку, когда одна из женщин попыталась ее схватить. Портсигар, лежавший на каминной полке, изверг из себя свое содержимое, которое дождем посыпалось на присутствующих.

В следующие годы Брюсов стал известным экспертом по спиритизму и сотрудничал с санкт-петербургским журналом «Ребус», который специализировался на подобных темах. «Ребус» был запущен в 1881 году и просуществовал до 1918 года, пока его не закрыл новый коммунистический режим. В 1930-х годах экземпляры журнала изъяли из библиотек и уничтожили; однако некоторые выпуски сохранились в других местах, и сегодня «Ребус» является ценным справочным источником по медиумизму, спиритизму и паранормальным явлениям в России конца XIX – начала XX века. В номере 30 за 1900 год Брюсов опубликовал статью под названием «Метод медиумизма», в которой виден его большой интерес к этому предмету.

В этой статье Брюсов утверждает, что медиумические явления нельзя оценивать с привлечением методов физики и химии, как это часто пытались делать ученые: «Все явления естествознания… мыслимы лишь в трехмерном пространстве. С допущением многомерности пространства падает первая аксиома естествознания: закон сохранения энергии»[22].

Если признать допустимым четвертое измерение, то многие спиритические феномены из простого столоверчения превращаются в объяснимые явления. Брюсов также указывает на то, что научное изучение разума опирается на концепцию последовательного времени: причины предшествуют следствиям. Но этот принцип нарушается, когда, например, человек просыпается от резкого шума и вспоминает последний сон, в котором этот звук был завершающей частью цепи определенных иллюзорных событий – как будто шум сработал в обратном направлении во времени, вызвав сновидение. По словам Брюсова, в медиумизме мы часто сталкиваемся с вневременными явлениями – переживаем будущие события или встречаем давно умерших людей, которые приходят в том же облике, даже в той же одежде, что и при жизни[23].

Атмосферу русского спиритического сеанса ярко передал поэт Борис Алексеевич Леман (писавший под псевдонимом Борис Дикс) в своем стихотворении «Спиритический сеанс»:

Когда знакомишься с такими людьми, понимаешь, что культурно-интеллектуальная среда России во многих отношениях заметно отличалась от западной. Модернизм на Западе стал означать освобождение от традиций и отсутствие духовной направленности (с некоторыми заметными исключениями), в то время как в России духовность и авангард часто идут рука об руку, как, например, в творчестве Андрея Белого и Николая Рериха. В сфере музыки им близок композитор и пианист Александр Скрябин (1872–1915), на которого оказали глубокое влияние теософия и восточная духовность.

В 1910 году Скрябин жил в Москве и писал эпическое музыкальное произведение под названием «Прометей (Поэма огня)». Это сочинение появилось благодаря его дружбе с бельгийским художником, поэтом и теософом Жаном Дельвилем, с которым Скрябин познакомился в Брюсселе. Ирландский поэт и теософ Джеймс Казинс рассказывал об этом так:

Когда пришло время публиковать симфоническую поэму, Дельвиль сам оформил обложку для партитуры, изобразив огненное лицо Прометея, вписанное в контур лиры; предположительно, этим он желал показать прометеевское качество музыки. Скрябин планировал создать еще более амбициозное творение под названием «Мистериум» – полноценное произведение искусства, включающее музыку, поэзию, драму, танец, цветные световые эффекты и даже запахи. Джоселин Годвин писал об этом проекте:

Таким образом, «Мистериум» стал еще одним примером русского милленаризма. Заменяя собой второе пришествие Христа, этот концерт должен был стать венцом всех концертов, призывающих новый мир. Поразительно, что местом для премьеры была выбрана Индия – а тем более Гималаи. Эти места связаны со всеми мифами о Шамбале, Агартхе и махатмах мадам Блаватской. К сожалению, в 1915 году, в возрасте тридцати восьми лет Скрябин умер, не успев закончить партитуру этого произведения. После смерти композитора его музыка на какое-то время оказалась забытой, но теперь ее снова с восхищением исполняют.

Если Скрябин, Белый, Рерих и еще некоторые их современники в своих духовных поисках обращались к теософии, то другие увлекались различными формами масонства. Масонство пришло в Россию в 1731 году, когда в Санкт-Петербурге была основана первая в стране провинциальная великая ложа. Это движение неуклонно росло, и параллельно обострялось соперничество между различными национальными подразделениями – английским, французским, прусским и шведским, а также между основными масонскими организациями и иными более экзотическими системами, такими как немецкий орден розенкрейцеров, орден Золотого и Розового креста и французский обряд под названием «Милосердные рыцари святого града», иначе называемый «Исправленный шотландский обряд» или «Лионская система». Случались периоды преследований и запретов со стороны правительства, монархии и православной церкви. Одним из выдающихся масонов восемнадцатого века был Николай Новиков, писатель, издатель, филантроп и одна из великих фигур русского просвещения. Новиков, член ордена Золотого и Розового креста и Лионской системы, некоторое время по приказу императрицы Екатерины Великой находился в тюрьме, но был освобожден, когда Екатерина умерла и на престол взошел ее сын Павел I. В числе околомасонских эзотерических течений, пришедших в Россию, было движение мартинизма, основанное на идеях Луи Клода де Сен-Мартена (1743–1803). Он исповедовал манихейское мировоззрение, согласно которому люди находятся в состоянии тьмы и страданий, а освободиться могут, только обратившись к источнику света за пределами материального мира.

В XIX веке масонство в России не могло существовать устойчиво. То и дело вводились и отменялись различные запреты. Масонство привлекало ориентированных на Запад, демократически настроенных россиян – среди тех, кто вступил в его ряды в начале XIX века, были писатель Александр Пушкин и отец Льва Толстого, – но для тех, кто придерживался консервативных взглядов, это движение было инородным телом, пропагандой опасных и подрывных идей. Некоторые – в том числе царь Александр I – разрывались между этими двумя точками зрения. Александр сам принял посвящение в масоны, но в конце концов склонил голову перед консервативными силами и в 1822 году издал очередной приказ о запрете масонства[27]. Начиная с этой даты оно исчезло в России на многие десятилетия; было всего несколько лож, которые собирались тайно. При этом масонское движение продолжало оставаться мишенью для конспирологов и антисемитов. Излюбленной темой этих фракций стал «жидомасонский заговор». В результате революции 1905 года запрет на деятельность «каменщиков» был снят, и в 1906 году в Санкт-Петербурге и Москве снова возникли ложи под эгидой французской великой ложи Гранд Ориент де Франс[28].

Вскоре за этими ложами последовали другие, более мистического и эзотерического толка; в них часто велись разговоры о розенкрейцерстве, теософии, астрологии, алхимии, каббале, магии, таро и тому подобных материях. Информация о них в значительной мере поступала из-за рубежа, передаваясь через такие труды, как «Учение и ритуал высшей магии» французского мага Элифаса Леви и «Тайная доктрина» мадам Блаватской, которые были опубликованы на английском языке, но затем переведены на русский. Приезжали также заграничные эмиссары, такие как француз Папюс (псевдоним доктора Жерара Энкосса), плодовитый автор, который писал на эзотерические темы и в 1884 году основал свою собственную версию мартинизма.

В 1905 году Папюс посетил Россию вместе со своим наставником, мастером-целителем Филиппом Лионским. Сенсационные события этого визита позже описал в своей статье в парижском издании «Обозрение двух миров» Морис-Жорж Палеолог, тогдашний посол при российском дворе[29]. Он пишет, что по всей стране происходили «революционные волнения, кровавые забастовки, грабежи, резни и поджоги», а император жил «в состоянии жестокой тревоги». Вызванный в императорский дворец, Папюс приступил к организации «грандиозного ритуала заклинаний и некромантии», в ходе которого вызвал духа Александра III, покойного отца действующего российского царя. Александр убеждал сына подавить революцию любой ценой, но предупредил, что позднее она возобновится и станет еще более разрушительной. Затем Папюс провел ритуал изгнания нечистой силы с целью пресечь надвигающуюся катастрофу и отметил, что после его собственной смерти действие ритуала прекратится. Марины Аптекман пишет в своей статье:

В 1910 году в Санкт-Петербурге была создана ложа мартинистского ордена Папюса; ее главой стал Григорий Оттонович Мёбес, учитель математики и французского языка и видный масон[31]. Мёбес также основал Школу посвящения западного эзотеризма, с внешним и внутренним кругами; последний предназначался для немногих тщательно отобранных учеников. Его обширный курс по оккультизму строился вокруг системы Таро. Во время большевистского террора школа Мёбеса была разгромлена, а сам Мёбес был отправлен в ГУЛАГ на Крайнем Севере и умер несколько лет спустя. Материал его курса сохранился в виде студенческих конспектов; позднее последователи Мёбеса в русской диаспоре на основе этих записей издали энциклопедию оккультизма, которая вышла на португальском и русском языках, а совсем недавно (в двухтомном издании) также и на английском. Эта работа оказала влияние на таких авторов, практикующих Таро, как Муни Садху и Валентин Томберг.

В 1911 году в январском номере журнала Папюса «Посвящение» сообщалось, что в России «мартинистские и оккультные движения принимают огромные масштабы <…> Благодаря учениям, изложенным в работах Папюса, Элифаса Леви, Станисласа де Гуайты и Сент-Ива д’Альвейдра, идеи этих мастеров проявляют себя в необычайной степени»[32].

Вышеупомянутый Жозеф Александр Сент-Ив д’Альвейдр (1842–1909), носивший титул маркиза, был удивительной личностью. Его влиянию в России, несомненно, способствовал тот факт, что он женился на поразительно красивой русской женщине, графине Марии Ивановне Келлер (урожд. Ризнич). После бурного детства и юности Сент-Ив стал в определенном смысле традиционалистом и разработал политическую философию на основе христианской теократической и монархической систем. Он назвал это воззрение синархией – от греческого «син» («вместе») и «архия» («правление»), подчеркивая противоположность анархии («без правления») – и изложил его суть в своих книгах, таких как «Действительная миссия суверенов» (1882) и «Миссия евреев» (1884). Его система включала в себя три правящих совета: один по вопросам религиозной и интеллектуальной жизни, другой по политическим и правовым вопросам, и третий – по экономическим. Идеи Сент-Ива трудно отнести к чисто политическому спектру, поскольку они сочетают в себе как авторитарные, так и эгалитарные черты. Название «синархия» указывает на то, что целью этой системы является не разделение общества, а объединение. В чем-то Сент-Ив предсказал будущие события. Например, он высказывался за свободное передвижение товаров и людей по всей Европе, которое позже началось с возникновением Европейского союза.

Он утверждал, что его система давным-давно, в предыдущем золотом веке, была универсальной, но до наших дней сохранилась только где-то в Гималаях, в мифическом подземном царстве под названием Агартха (сейчас обычно пишут Агарта), жители которого практикуют синархию и обладают уникальным уровнем научных знаний, намного превосходящим все, что есть на Западе[33]. Его изыскания оказали сильное влияние на исследователя Александра Барченко, с которым мы ближе познакомимся в следующей главе. Любопытно, что Сент-Ив также был сведущ в морской биологии и опубликовал трактат «Об использовании морских водорослей» (1879).

Кроме того, интересно, что Сент-Ив возлагал большие надежды на Россию. В книге «Миссия Индии», написанной в 1886 году, но опубликованной лишь после его смерти, он писал: «Глубоко религиозные чувства русских масс, их инстинктивный оккультизм, их язык, легенды, пророчества и герметическое толкование священных писаний, которого придерживаются некоторые секты – все эти многочисленные связи свидетельствуют об их интеллектуальном и социальном единстве с Азией»[34].

Более того, он написал царю открытое письмо, содержащее следующий совет относительно российской политики в Центральной Азии: «Государь, будьте осторожны, когда касаетесь Афганистана, и не вступайте на территорию этих амфиктионов, не произнеся древний пароль Царства Божьего…»

Он добавил, что «народы Центральной Азии испытывают большую симпатию к России и к ее суверену»[35].

Помимо упомянутых мной эзотерических групп, в России примерно в это время действовали и другие, в том числе общество «Сфинкс», орден рыцарей Грааля и Общество возрождения чистого знания, основанное в 1916 году[36].

Некоторые русские искали просветления в восточных религиях, особенно в буддизме. Их можно подразделить в основном на три группы. Первую составляли коренные буддисты монгольского происхождения – буряты, якуты и калмыки, которые практиковали тибетскую форму буддизма с ее сложными обрядами, богатой символикой и примесью элементов добуддийской религии Бон. Ко второй можно отнести проживающих в России буддистов из азиатских стран. Они, как правило, следовали более строгому буддизму Тхеравады, который подчеркивал самосовершенствование и очищение ума. Наконец, третья группа – это представители прозападной интеллигенции, которые принимали буддизм благодаря влиянием Лондона и Парижа, зачастую в сочетании с теософией. Этих людей иногда называли «теософо-буддистами»[37].

Рис. 1.3. Буддийский храм в Санкт-Петербурге, построенный незадолго до революции,

(См. также цветную вкладку 4). Wikimedia Commons.

В 1906 году царь предоставил аудиенцию выдающемуся тибетскому ламе Агвану Доржиеву, эмиссару тогдашнего далай-ламы XIII. При встрече Доржиев во второй раз попросил разрешения на строительство тибетского буддийского храма, или дацана, в Санкт-Петербурге. В то время никакого решения принято не было, но три года спустя царь дал свое позволение, отметив, что «буддисты в России должны чувствовать себя как под крылом могучего орла» (отсылка к российскому гербу). Это решение, несомненно, было связано с «Большой игрой» – борьбой между Россией и Великобританией за контроль над Центральной Азией. В 1903–1904 годах британские войска под командованием полковника Фрэнсиса Янгхасбэнда вторглись в Тибет и вынудили далай-ламу бежать в Монголию. Поэтому вполне понятно, что Доржиев предпочел сблизиться с русскими, которые были заинтересованы в сохранении позиций далай-ламы[38].

В строительство храма были вложены большие усилия и значительные средства. Его ориентировали на север, в направлении мифической страны Шамбалы, а у северной стены молитвенного зала установили главный алтарь с позолоченной алебастровой статуей Будды высотой около девяти футов. Входной фасад украсили традиционными буддийскими символами, главный из которых – Колесо Дхармы с восемью спицами. Наружные стены были облицованы плитками из гранита, ясеня и глазурованного кирпича различных цветов, и все было выдержано в стиле ар-нуво – Доржиев сознательно решил сделать здание и буддизм в целом привлекательными для российской публики. Интерьер дацана был оформлен в 1914–1915 годах под руководством художника Николая Рериха при содействии нескольких местных бурятских художников[39]. Обобщая, можно сказать, что храм был творением необычайной красоты и одним из чудес Санкт-Петербурга. В сталинский период здание неоднократно становилось объектом вандализма, о чем я упомяну в одной из последующих глав; но после краха коммунизма его тщательно отреставрировали, и теперь оно снова в полной мере используется как место отправления культа.

Рис. 1.4. Григорий Распутин, оказавший судьбоносное влияние на царскую семью.

Wikimedia Commons.

Когда завершалось строительство храма, страна стояла на пороге большевистской революции и конца Серебряного века, и по мере того, как дни монархии подходили к трагическому финалу, приближенным царя и царицы сделался загадочный человек, наполовину маньяк, наполовину святой и (как говорили некоторые) более чем наполовину демон. Его имя – Григорий Распутин (1871–1916); в народе его часто называли «святым чертом». Он сыграл роковую роль в событиях, которые привели к высылке и казни царской семьи. Чтобы понять, какую власть он установил над царем и его женой, необходимо кое-что знать о его происхождении и о той религиозной культуре, в которой он вырос.

Распутин принадлежал к традиции старцев, богопросвещенных отшельников и странников, которым приписывались особые способности к пророчеству и исцелению. Он родился в Сибири, в благочестивой семье, а в юности воспылал религиозным рвением и попал под влияние старца по имени Макарий, который предсказал ему важное будущее. Позднее, даже будучи женатым и имея растущую семью, Распутин вел неприкаянный образ жизни. Он отправился в паломничество на греческую гору Афон и ненадолго вступил в странную секту «Хлысты», члены которой называли себя «люди Божьи». Название «Хлысты» происходит от русского слова, означающего кнут, и связано с сеансами интенсивного бичевания, которые устраивали сектанты. Хлысты верили, что Святой Дух может вдохновить юных дев стать «богородицами». На своих собраниях участники делились на три категории: богородицы, христы и кандидаты. Стивен Грэм, эксперт по русской религии, пишет о хлыстах следующее:

Бичевание, как средство вызывать измененные состояния сознания, является одной из техник, применяемых шаманами во многих частях мира. Таким образом, Распутина можно считать своего рода шаманом, и в различных формах русской духовности мы найдем также другие примеры шаманских практик. По-видимому, остатки секты хлыстов существовали вплоть до конца XX века.

Из-за связи с хлыстами у Распутина возникли проблемы с Церковью, но через некоторое время он вернулся к православию и стал странником, блуждающим проповедником. Он, несомненно, привлекал внимание своими длинными темными волосами и бородой, поразительными чертами лица и пронзительным взглядом. Повсюду к нему стекались большие массы людей, очарованных его мощной харизмой и явным даром целителя. Вскоре Распутина заметил епископ Санкт-Петербургский Феофан, который познакомил его с великим князем Николаем и его женой Анастасией. В свою очередь, великий князь, находясь под глубоким впечатлением от Распутина, представил его царю Николаю II и царице Александре.

Незадолго до этого царица родила сына Алексея, но мальчик страдал гемофилией – при этом наследственном заболевании нарушена свертываемость крови, и даже малейший порез может быть опасен для жизни. Останавливать кровотечения умел только Распутин. Очевидно, для этого он применял методы, которым научился у сибирских целителей. Эксперт в области русской народной медицины Павел Куреннов пишет, что в одной из практик лечения недугов использовался человеческий голос:

«В ходе исследований сонотерапии было установлено, что звуки глубоко влияют на физиологические функции человеческого организма, в особенности, но не исключительно, на нервную систему. Доктор Александр Догель провел специальное исследование методов народной медицины «разговором» и обнаружил, что некоторые тембры голоса не только уменьшают боль, но также снижают сердечную активность до такой степени, что останавливают внешнее кровотечение. Сразу же приходит на ум дело об известном Григории Распутине <…> Распутин <…> практиковал народную медицину в Сибири, прежде чем приехать в Санкт-Петербург[41].

Распутин быстро стал для царской семьи незаменимым – не только как целитель, но и как пророк и духовный наставник. Вскоре он начал влиять и на решение политических вопросов. Соперники стали интриговать против него, и поползли скандальные слухи о его сексуальных подвигах – женщины считали его неотразимым, и на некоторых фотографиях он появляется в окружении многочисленных поклонниц.

Зимой 1916 года фракция князя Феликса Юсупова решила, что Распутину придется уйти. Притворившись другом Распутина, князь пригласил его на банкет. Там подали пирожные, которые Юсупов поручил врачу заранее пропитать ядом. Вероятно, доктор в последнюю минуту струсил, потому что Распутин с жадностью проглотил пирожные, но остался в добром здравии. Затем Юсупов и его сообщники выстрелили в него, раненого связали и через прорубь сбросили в Неву. По некоторым данным, в тот момент он был еще жив. Когда нашли тело Распутина, его правая рука была прижата к груди, а большой, указательный и средний пальцы сомкнуты. Очевидно, он умер, осеняя себя крестным знамением[42].

Распутин предсказал, что если он умрет, то падет и монархия. Вскоре его пророчеству суждено было сбыться.