Замысел этой книги возник осенью 1977 г. во время моих библиотечных разысканий в Москве. Собирая материалы для «Аннотированной библиографии по славянской социолингвистике» 1 в каталогах Библиотеки им. Ленина, в поисках очередного «вестника», я совершенно случайно с большим удивлением наткнулся на заголовок «Вегетарианское обозрение». Карточка была неполной (такова она, по—видимому, и сейчас). То, что, кроме выпусков этого журнала за 1909–1914 гг., существует издание 1915 г., я узнал только в 1999 г. при проверке в Толстовском музее.
Пусть этот эпизод – не считая множества других, приводимых ниже, – послужит первым свидетельством того, как тщательно все вопросы, связанные с вегетарианством, были табуированы в Советском Союзе. Я не имел ни малейшего представления (как, вероятно, и большинство русских) о том, что в дореволюционной России были распространены вегетарианские идеи и соответствующий образ жизни. Создатель русской климатологии, активный пропагандист вегетарианства А. И. Воейков в течение многих лет возглавлял Петербургское вегетарианское общество и представлял Россию на международных съездах вегетарианцев – обо всем этом умалчивается как в посвященных ему источниках, так и в статьях энциклопедий и монографиях. Первая основательная работа о вегетарианстве Толстого – статья В. И. Порудоминского «Л. Н. Толстой и этика питания» – не случайно появилась только в 1992 г., через год после распада Советского Союза. Знаменательно также, что в том же году в Минске вышел русский перевод польской книги о вегетарианстве 2, причем в оправдание этого издания (тиражом в 100 000 экземпляров!) указано, что в русских научных и научно—популярных изданиях публикации по этим вопросам ограничиваются немногими высказываниями и что в течение многих лет в России господствовало отрицательное отношение к вегетарианству, тогда как за рубежом был накоплен значительный опыт научного изучения вегетарианства 3.
И в Западной Европе знания о вегетарианстве и его истории остаются скудными. Впрочем, за минувшие семьдесят лет появился ряд крупных исследований, начиная с фундаментальной работы Иоганна Гаусслейтера о вегетарианстве в античные времена (Johannes Haussleiter. Der Vegetarismus in der Antike, 1935) и кончая исследованиями по истории вегетарианства Джанет Баркас (Janet Barkas 1975), Колина Спенсера (Colin Spenser 1993; 2000), Альберта Вирца (этюд о М. Бир—хер—Беннере и Джоне Келлоге; Albert Wirz 1993); следует отметить также очень информативную статью Ганса—Юргена Тойтеберга о социальной истории вегетарианства в Германии (Hans—Jurgen Teuteberg. Zur Sozialgeschichte des Vegetarismus in Deutschland, 1994), карманный научный справочник по диетологии Клауса Лейтсманна и Андреаса Гана (Claus Leitzmann, Andreas Hahn. Vegetarische Ernahrung. UTB 1996) и докторскую диссертацию Евы Барлёзиус «Натуральный образ жизни. К истории реформы жизни на рубеже XX века» (Eva Barlosius. Naturgemasse Lebensfuhrung. Zur Geschichte der Lebensreform um die Jahrhundertwende, 1997) 4. Большое количество (83!) интересных текстов из всеобщей истории дискуссий о питании собрано в антологии «Жить. Убить. Есть: Антропологические масштабы» (Leben. Toten. Essen: Anthropologische Dimensionen, 2000). Питание и вегетарианство, натуральные методы лечения и санатории – эти и другие темы затрагиваются в двух весьма содержательных каталогах, сопровождавших дармштадтскую выставку «Реформа жизни» (2001), но при этом данные по России в них, к сожалению, не были учтены 5.
Целью моей книги является рассмотрение судеб вегетарианства в России в контексте развития русской культуры и литературы. Со времен античности в вопросах сознательного вегетарианства (независимо от того, какие побуждения, этические или гигиенические, лежали в его основе) ведущую роль всегда играли представители интеллигенции – философы, поэты, художники. Вспомним хотя бы Пифагора, Овидия, Плутарха, Леонардо да Винчи, Перси Б. Шелли или Бернарда Шоу. Так было и в России. Ряд русских писателей, художников и ученых самых разных отраслей, входивших в окружение Л. Н. Толстого, по его примеру стали вегетарианцами. Их отношение к вегетарианству, их мотивы, их положение среди окружения, в целом непонимающего, а порой даже враждебного, воздействие вегетарианского образа жизни на их творчество я и попытаюсь охарактеризовать в маленьких биографических очерках, рассматривающих отдельные случаи вегетарианства (Fallstudien). Толстой оказал огромное влияние на формирование вегетарианских идей в России, его путь к растительному режиму питания представляет большой интерес и, разумеется, очень подробно документирован – ему и его окружению посвящена отдельная глава книги.
Наряду с этим, объектом всестороннего рассмотрения являются организаторские усилия русских вегетарианцев, направленные на распространение их воззрений: основание журналов и издательств, открытие вегетарианских столовых, объединение их в вегетарианские общества. Эти процессы до сих пор не были исследованы. Между тем они свидетельствуют о том, что Россия накануне Первой мировой войны и в этой области принимала непосредственное участие в культурной жизни Западной Европы.
Мало известно, что эсперанто, очень распространенное именно в России, несмотря на незначительную роль славянских языковых элементов в его составе, представляет интерес не только как мировой вспомогательный язык, но и с точки зрения этических соображений; вряд ли известен и тот факт, что между приверженцами эсперанто и вегетарианцами установились тесные связи и что в августе 1908 г. в Дрездене был основан «Международный союз эсперантистов—вегетарианцев» – Толстой письменно выразил согласие быть почетным президентом этого союза. К. Спенсер и Дж. Баркас в своих изложениях истории вегетарианства не упоминают о связях, существовавших между эсперантистами и вегетарианцами. Только немногое пока известно о доле участия еврейской части населения царской России в распространении вегетарианства. Чтение главы «The Rise of the Vegetarian Cookery Book» из книги Колина Спенсера «The Heretic's Feast. A History of Vegetarianism» натолкнуло меня на мысль включить в монографию небольшую главу о вегетарианских поваренных книгах, не заслуживающих, впрочем, такого названия с точки зрения сыроедов.
В подзаголовке моей книги говорится о «вегетарианском образе жизни». «Но рыбу же Вы едите?» – с этими и другими подобными вопросами вегетарианцы сталкиваются постоянно. Есть много разновидностей «вегетарианства»: начиная с лактоововегетарианства, веганства, исключающего из рациона продукты животного происхождения, и сыроедства, не принимающего вареные продукты, и заканчивая фрукто—едами, или фрукторианцами, питающимися исключительно фруктами и овощами (Fruitarians). Расхождения между отдельными направлениями зачастую просматриваются очень отчетливо. Особенно глубока пропасть между теми, кто потребляет молочные продукты, и веганцами. Последние склонны смотреть на лактоововегетарианцев как на вегетарианцев ненастоящих, остановившихся на полпути, по той причине, что потребление молока все—таки в той или иной форме предполагает скотоводство, а стало быть, косвенно допускает целенаправленное убийство животных.
Все перечисленные разновидности вегетарианства были представлены в последние десятилетия XIX – начале XX века и в России, а разногласия между теми, кто последовательно отказывался от продуктов животного происхождения, и вегетарианцами менее строгими в этическом отношении были особенно явны.
Дискуссии, которые имели место в России, выявляют широкую гамму позиций: начиная с требования исключить убийство человеческих существ (войну, смертную казнь), отказаться от убоя животных – и заканчивая призывом к бережному отношению к растительному миру (человек «автот—рофный»). Это связано с большим влиянием, которое оказал на вегетарианское движение в России Л. Н. Толстой; но тут, вероятно, не обошлось и без влияния «внутренней формы» семантического поля русских слов, обозначающих умерщвление животных: убить, убой, убоина, бойня. Этимология здесь прозрачна. Именно поэтому прилагательное «безубойный» (без убиения) стало синонимом слова «вегетарианский» посредством оживления внутренней формы. Так, например, сборник высказываний знаменитых людей о вегетарианстве, изданный Толстым в 1903 г., получил название «Безубойное питание, или вегетарианство». Вместе с тем велись острые дебаты по вопросу, в какой степени вегетарианское питание действительно может обойтись без «убийства».
Немалого труда стоило мне собрать материал, не в последнюю очередь – в связи с табуированием темы «вегетарианство» во всем мире, разумеется, прежде всего – в «плотоядной» среде. Важными источниками оказались журналы русских вегетарианцев – их было три до 1917 г., они выходили в разное время, и сегодня представляют собой крайнюю библиографическую редкость; кроме того, источниками послужили сочинения писателей, монографии о художниках, а также те немногие этюды по истории вегетарианства, о которых уже говорилось выше, и некоторые другие книги, в частности «Philosophie des Vegetarismus» Фридриха Ясковского (1912). Разумеется, я постарался установить, какой отклик судьбы русского вегетарианства нашли в немецкоязычных вегетарианских журналах. В целом я должен был опираться на печатные источники. Поскольку русские вегетарианцы не успели создать всероссийской организации до событий 1914–го и 1917–го гг., то центрального архива не существует. (Решение о создании такого архива было принято в 1913 г. – см. гл. VII.) Ведь даже сами редакции вегетарианских журналов были вынуждены просить о том, чтобы им со всех концов страны присылали материалы, освещающие «вегетарианскую жизнь» 6.
Тем не менее, в своих разысканиях мне удалось воспользоваться некоторыми важными архивами, а именно: архивом Государственного музея истории религии в Санкт—Петербурге, в котором хранится большая часть актов Московского вегетарианского общества, научно—библиографическим архивом Русской академии художеств, архивом Государственной российской библиотеки (бывшей Библиотеки им. В. И. Ленина), а также архивом Государственного музея Л. Н. Толстого в Москве. Учитывая широту моей темы, рассмотрение сведений об истории русского вегетарианства, хранящихся еще в архивах, – задача, для выполнения которой усилий одного человека недостаточно. В таком случае пришлось бы просмотреть многочисленные отдельные архивные собрания, прежде всего писателей и художников, а это – колоссальная работа, уже в силу того, что эти архивы разбросаны по разным городам России. Некоторые из моих данных в дальнейшем будут, скорее всего, уточнены или дополнены. Александр Солженицын, не имевший доступа ко многим источникам во время работы над «Архипелагом Гулаг», особо подчеркнул, что он дал ту информацию, которой располагал на тот момент, и в случае, если ему предоставят другие засвидетельствованные факты, то онготов будет их принять 7. Такую готовность к поправке могу выразить и я – в обстоятельствах поистине совсем других.
Немало затруднений возникло при распределении очень богатого и разнообразного материала. Пусть читатель снисходительно отнесется к иным повторениям. Они, на мой взгляд, позволяют придать отдельным главам больше законченности и, таким образом, отвечают разным читательским интересам; по возможности, на повторения указывается в сносках.
Предложенная книга представляет собой научное исследование. Но дабы не лишить читателя удовольствия при чтении того или иного эпизода, указания на источники и добавочные комментарии помещены в конце книги.
Надеюсь, что моя работа, пусть немного, даст повод к размышлению о наших привычках питания. Готовность отдельного лица, хотя бы на малую толику, изменить собственный режим питания могла бы противодействовать ложным тенденциям нашей жизни. Не является ли непостижимым абсурдом то, что, при голоде, поразившем огромную часть нашей планеты, одно из самых больших бедствий промышленных стран Запада – переедание и избыточный вес? «Хоть раз поесть бы досыта!» – как по—разному звучит этот возглас в устах женщины в Эфиопии или же дамы в Дюссельдорфе! Миллиарды истрачиваются на борьбу с различными последствиями избыточного питания: в одной Германии в 2000 г. на это было потрачено не меньше тридцати миллиардов немецких марок. И все же, если говорить о мясе, то все усилия остаются направленными на снижение цен, на количество, а не на качество в самом широком смысле этого слова. Потребовалась эпидемия коровьего бешенства, чтобы дать паузу на размышления – очень уж, может быть, короткую. Сетования Адама Маурицио, автора основополагающего сочинения «Die Geschichte unserer Pflanzennahrung», актуальны и сегодня: о философских и нравственных основаниях растительного питания мы ничего не узнаем ни из истории философии, ни из медицинской критики вегетарианства. «Очень поучительны высказывания великих людей о растительном питании, об убое и убиении животных – они стоят размышления» 8. Иные из этих высказываний читатель найдет в эпиграфах к отдельным главам данной работы.