Стефан потягивал в кресле остывший кофе. Из окна кухни он видел задний двор, за ним – склон, тянувшийся к самому парку, где деревья, на которых еще не набухли почки, обсыпали черные пятна галдящих ворон.
Дом клиентки – женщины в возрасте, позвонившей ему еще вчера и попросившей о помощи, – был старым, но просторным. В этом районе на окраине Славянска было немало подобных домов, подковой подступавших к старому парку. За последние годы парк превратился в свалку мусора и пищевых отходов. Не зря здесь развелось столько ворон, а кошачье племя, почувствовав набиравшую силу весну, устраивало в окрестностях любовные игрища.
Что и стало камнем преткновения для спокойной жизни нескольких местных семей.
Когда хозяйка дома позвонила Стефану и сбивчиво рассказала суть проблемы, он сразу понял: краункиллеры. Добры молодцы, которые тренируют меткость на воронах. Ладно бы палили по птичкам, так еще на кошек переходили, подстрелив домашнего кота соседей. Стефан не считал это проблемой: повыпендриваются и сами уйдут, но женщина была напугана, а направила ее к частному детективу собственная дочь – прошлогодняя клиентка Стефана, заплатившая ему в два раза больше оговоренной суммы после того, как он помог раскусить ей лживого ухажера. Стефан просто не мог отказать. Особенно после слов женщины, что полиция на ее звонок не приехала.
Впрочем, это ничего бы не изменило, сказала она, и Стефан с ней согласился. Прогонят засранцев, и что дальше? Они снова заявятся, на этот раз с большим рвением напакостить. Хозяйка не только за своего кота боялась, больше за внука – так и тянет его с другом, соседским мальчиком, в парк, в заросли, где они в «войнушку» играть привыкли. Ладно кот, его просто не выпускают на улицу, орет, правда, все углы в доме пометил, но ничего – выживет, а вот ребенка взаперти негоже держать.
Сейчас этот самый мальчишка, суетливый, лопоухий, притаился в конце заднего двора – ждет, как и Стефан, непрошеных гостей и наверняка ужасно доволен своей ролью разведчика.
А Стефан, попивая кофе, хмурился. Кроме того, что краункиллеры могли сегодня вообще не появиться, вынудив тем самым Стефана прийти в этот дом завтра, а быть может, и послезавтра, он все еще не принял окончательного решения, как добиться того, чтобы эти ребятки здесь больше не появлялись. Желательно по собственной воле.
Перестрелять их из засады Стефан не мог, даже покалечить или ранить кого-нибудь. Во-первых, это не его кредо, творить такое с людьми, как бы они этого не заслужили. Во-вторых, в дело наверняка вмешается доблестная полиция, и на Стефана рано или поздно выйдут. Это его не устраивает. Как не устраивает, если краункиллеры не просто малолетние засранцы, а кто-то серьезней. В этом случае они не просто устроят охоту на новоявленного Зорро – организуют местным жителям что-нибудь похуже подстреленного кота.
В общем, задачка непростая. Когда Стефан заметил, что, посматривая на парк, ищет решение уже несколько часов, он просто перестал об этом думать и расслабился. Так у него лишь появляются сомнения, что он выполнит просьбу клиента. Лучше отключить мозги до тех пор, пока не придет время действовать. Тогда, в самый последний момент, увидев своих оппонентов, он что-нибудь да придумает. Обязательно, иначе и быть не может – Стефан всегда выполнял заказ клиента, какой бы сложной и чудаковатой не была просьба. Хотя, бесспорно, предстоящее задание – пока самое сложное в его практике. Это вам не слежка за супругом клиентки, решившим, что его сексуальная жизнь нуждается в разнообразии.
Стефан закрыл глаза, откинул голову на спинку кресла. Всегда есть шанс, что краункиллеры вообще сюда больше не явятся, мало ли что с людьми случается? Ожидание ужаса страшнее самого ужаса, еще Хичкок придумал.
И все-таки не суждено ему было разминуться с этими ребятками.
Стефан понял это, лишь вскинув голову и посмотрев в окно. Зрение и слух зафиксировали несколько деталей, составляющих единое целое: через двор, спотыкаясь, несся лопоухий внук клиентки; черные пятна ворон взмыли к небу, усилив свой гомон; а сквозь карканье донеслись звуки выстрелов из духовых ружей.
Стефан встал, покачав головой, натянул черную вязаную шапочку и вышел из дома.
Послеобеденный сон, который Илья позволял себе в выходные дни, прервал стук в дверь.
Первой мыслью было: какого черта так колотить в дверь, если есть звонок? Илья приподнялся на кровати, посмотрел на часы. Было четыре пополудни, и этого в принципе оказалось достаточно – Илья лег полтора часа назад.
Стук перешел в резкий испуганный голос, в котором Илья не сразу узнал соседку Люду. Что-то стряслось, в противном случае соседка не стала бы врываться к ним через заднюю дверь.
Илья встал, глянул в зеркало, на ходу пригладив волосы, и вышел из спальни.
Оля дремала днем редко, если даже не получалось выспаться ночью. Этим она отличалась от своих мужчин – и мужа, и сына. Обычно, пока Илья наверстывал упущенное за пять рабочих дней, она занималась домашним хозяйством.
Когда в их дом пришла Люда, Оля кормила Данилу сладкой рисовой кашей с изюмом. Сейчас ребенок с набитым ртом, не прожевав, растерянно смотрел на двух встревоженных женщин. Когда Илья вошел в кухню, обе замолчали, и Люда, прикрыв на секунду глаза, приложила ладонь к левой стороне груди.
Илья, нахмурившись, потрепал сына по волосам, но ничего спросить не успел – его опередила жена. Оглянувшись, Оля выдохнула:
– Тимка потерялся.
Илья глупо улыбнулся.
– Оль, что ты…
– Людка думала, что он к нам прибежал. У них во дворе его нет.
Данила задержал взгляд на матери и… захныкал. Тихонько, быстро распаляясь.
– Данила, – Илья погладил мальчика по голове и обратился к жене: – Успокой его, я сейчас.
Он шагнул к Люде, развернул ее к задней веранде, вывел из дома.
– Что происходит, Люда?
Соседка растерянно осмотрелась. Похоже, испуг за ребенка уступил место оцепенению. Как под действием лекарства, она пробормотала:
– Он во дворе гулял… на веревочке машину катал. Я только на пять минут его оставила – мне свекровь позвонила.
Она замолчала, Илья ее подтолкнул:
– Что дальше? Ты вернулась – и что?
– Его уже не было. Я его поискала, думала, он вокруг дома бегает, но его нигде не было. Я его уже и звать стала. Вышла к лесу и подумала, что он к вам пошел. К Даниле.
Как потеплело, сошел снег, подсохла тропинка, детей водили друг к другу в гости за домами – так женщины, меняясь, дарили друг другу час-два спокойствия. Сначала одна посидит с ними, потом другая. Один раз Оля вышла с ними на тропу и, увидев Люду, ожидавшую у входа на свой участок, помахала ей и не повела детей, предоставив им возможность побыть самостоятельными. Данила и Тимка, взявшись за руки, держа каждый по машинке, потопали сами. Конечно, Оля вернулась во двор, лишь убедившись, что дети дошли до соседки.
Тимка захотел к своему другу и ушел без спроса?
– Его здесь не было? – Илья уже понял, что это так.
Люда покачала головой.
– Он, наверное, в лес ушел.
– Подожди, Люда, не волнуйся раньше времени. Я думаю…
– Он постоянно просился в лес, несколько раз истерики закатывал. Я ему тысячу раз говорила, что в лес нельзя, что он заблудится.
Ее затрясло.
– Так, Люда, не надо только…
На крыльцо вышла Оля.
– Илья, что нам делать? Может, участковому позвонить?
– Постой, постой. Нечего в панику впадать. Успокой пока Люду, я сейчас. Думаю, Тимка забрел к кому-нибудь из соседей. Кстати, где Витя?
Вместо Люды ответила Оля – наверное, она это первым делом узнала.
– По каким-то делам в город уехал.
Илья покачал головой.
– Вот незадача. Вы ему это… пока не звоните на сотовый. Надеюсь, Тимка сейчас отыщется.
Краункиллеров было четверо. С двумя духовыми ружьями.
По их лицам Стефан не сказал бы о роде занятий с уверенностью. Они могли быть как мелкими бандитами, которым в последнее время не так уж легко без последствий проявить свою силушку, так и студентами какого-нибудь техникума, не знавшими, куда деть энергию до того, как начнется аврал очередной сессии. Одеты почти одинаково: ветровки, спортивные штаны, кроссовки. Двое в вязаных шапочках, натянутых почти до бровей. Старшему не больше двадцати пяти. Сопляки. Хотя и сопляки могут искусать до смерти.
Стефан приближался к ним медленно, суетиться уже не было смысла. За спиной – серые молчаливые дворы, впереди – покосившаяся ограда парка, а перед входом – мусорные бачки, всякий хлам. Справа метрах в пятидесяти, у въезда в ближайший переулок стоял неприметный синий автомобиль, кажется, «Опель». Стефан молча укорил себя. Подъехали ребятки тихо, но он должен был услышать машину, догадаться, кто на ней прибыл, прежде, чем раздались выстрелы. Впрочем, так даже лучше: добры молодцы уже чуть-чуть выпустили пар; так сказать, слегка перекусив, уходить из гостей не так обидно, нежели всего лишь взглянув на стол.
Стефана заметили. Двое опустили «духовушки», поглядывая на парня в серой шапочке, с неприятным вытянутым лицом и жиденькой козлиной бородкой. Кажется, он у них самый главный.
– Ты здесь что-то забыл, земляк? – подал голос Козлиная Бородка.
Остальные смотрели настороженно, но чувствовалось, что это всего лишь «фаза знакомства». Убедятся, что Стефан не переодетый мент, и осторожность их улетучится.
– Похоже, это вы здесь что-то забыли, – Стефан говорил вполголоса.
Он заметил пару вороньих трупов, возле бачков что-то покрупнее, кажется, кошка. Захотелось выхватить пистолет и уложить всех на землю. И пинать ногами, слушая их вопли. Однако это не решение. Эти гиены, возможно, быстро забудут свой собственный страх и вернутся обратно, надеясь поквитаться. Во всяком случае, с этим всегда успеется.
Козлиная Бородка криво ухмыльнулся.
– Послушай, чувак, шел бы ты куда подальше. Мы тут никого не трогаем, а если тебе птичек жалко, это – твои проблемы, по воронью плакать.
Стефан едва не указал на кошку возле мусорных бачков, это стало бы ошибкой. Взывать к любви к бездомным животным не имело смысла. Для этих, что вороны, что кошки-собаки – никакой разницы.
– Не в птичках дело, – сказал Стефан. – Просто вы, парни, заявились на чужую территорию. Парк давно принадлежит одному человеку, а я тренирую здесь его ребят. Сами понимаете – толпе здесь не место.
Козлиная Бородка напрягся.
– Чего несешь? Какой человек? Ты стрелять хоть умеешь?
Стефан улыбнулся. У него уже зрело что-то в голове, и последние слова краункиллера подтолкнули идею к завершению. Скорее всего, Козлиная Бородка был неплохим стрелком, но Стефан пошел на стрельбу еще в десятилетнем возрасте.
– Хотел бы проверить? – спросил Стефан. – Я не против. Это самое оптимальное решение…
Один из краункиллеров, низенький, неожиданно выхватил пистолет – такой же, как у Стефана, «Макаров». Похоже, даже Козлиная Бородка не ожидал этого от своего дружка.
– Крутой, говоришь? – пробормотал краункиллер.
Недоумение на лице Козлиной Бородки сменилось ухмылкой, он снова посмотрел на Стефана, как бы спрашивая, не окончен ли теперь «базар». Стефан никак не отреагировал на наведенный пистолет. По глазам Низенького он понял, что краункиллер не выстрелит, если только Стефан не бросится к нему. Еще бы: их могли видеть минимум из двух домов, а возможность убить десяток ворон не стоило потенциального обвинения в попытке убийства человека.
– Убери, – Стефан говорил спокойно. – Еще кто увидит, ментов вызовет. Они здесь не нужны. Мочить друг друга ни мне, ни вам не выгодно. Тогда уже никто сюда не придет, и тот, кто останется жив, тоже.
Его уверенность, спокойствие произвели впечатление, но Козлиная Бородка все еще ухмылялся, а его дружок по-прежнему целился в Стефана. Двое других топтались на месте, сжимая «духовушки», но не вмешиваясь.
– Мозги только не пудри, – пробормотал Низенький. – Мы тоже базарить умеем.
– Да убери ты «пушку»! Думаешь, продырявишь меня, и на этом все закончится? У меня такая же игрушка есть.
После этих слов Стефан выхватил пистолет. Низенький отступил на шаг, вытянул руки перед собой, а Козлиная Бородка изменился в лице. Стефан не стал целиться в Низенького, просто показал пистолет.
– Видишь? – и спрятал его обратно.
Козлиная бородка испытал облегчение, Низенький спрятал пистолет под ветровку. Стефан равнодушно следил за его движениями, а про себя решил: первый, самый важный шаг, кажется, сделан.
– Теперь вот что, – сказал он. – Если вы не гопники, на которых здравый смысл не действует, должны понять: мы не баксы делим, а всего лишь какой-то занюханный парк с вороньем. И потому дырявить друг друга просто смешно.
– Что ты предлагаешь? – все еще хорохорясь, спросил Козлиная Бородка.
– Кто у вас лучший стрелок? Ты? Отлично. Давай выясним, кто из нас Соколиный Глаз. Тот и останется, а другой свалит отсюда навсегда. Идет?
Козлиная Бородка с сомнением посмотрел на Стефана, покосился на дружков, и Низенький пробормотал:
– Давай, Лис, хрен с ним. Ты его сделаешь.
Минуту они решали, на чем проверять меткость. Двое краункиллеров направились к мусорным бачкам, нашли четыре стеклянные бутылки из-под дешевого вина. Низенький сходил к «Опелю», принес еще две пустые бутылки из-под пива. Стефан старался не смотреть в сторону бачков, чтобы не видеть подстреленную кошку. Сейчас ему необходимо спокойствие, а не злоба. Лишь так он проявит все свои качества.
– Куда ставить? – Низенький огляделся.
Козлиная Бородка хотел что-то сказать, Стефан его опередил:
– Мы их подбрасывать будем. Так быстрее понять, кто лучший.
Козлиная Бородка покосился на Стефана, переглянулся с Низеньким. И Стефан быстро сказал:
– По неподвижной мишени и дурак попадет. Или сдрейфил, земляк?
Козлиная Бородка фыркнул, взял у дружка «духовушку», пробормотал:
– Сам напросился.
Молчаливый краункиллер нехотя отдал Стефану свою «духовушку». Тот проверил оружие, встал на одну линию с Козлиной Бородкой. Низенький с пустыми бутылками прошел к парковой ограде справа от входа и мусорных бачков, остановился на расстоянии метров двадцати от стрелков.
Стефан вытащил монетку.
– Орел? Решка?
– Орел, конечно.
Стефан подкинул монетку, прихлопнул в ладонях, убрал руку.
– Орел. Ты – первый стреляешь.
Козлиная Бородка поджал губы, занял позицию, чуть расставив ноги.
– Давай! – крикнул он дружку.
Поселок Озерный с высоты птичьего полета или на крупномасштабной карте напоминал полумесяц. Если исходить из сторон света – растущий полумесяц, где-то одна четверть. Его южная оконечность, более тонкая, нежели северная, являлась единственным выездом на автостраду.
С запада к поселку, к вогнутой стороне полумесяца вплотную подходил смешанный лес. В основном – мелколиственная порода: береза, осина. Совсем немного ольхи, орешника и вяза. Были отдельные части из одного ельника – мрачные, темные и сырые.
Лес подходил вплотную к поселку со всех сторон, но с востока, с выгнутой стороны растущего полумесяца, он был реже и светлее, а определенную часть этой стороны у леса отвоевало озеро. Неширокое, отчасти выгнутое наподобие самого поселка, названия оно не имело – просто озеро. Начиналось оно сразу за домами, к нему вели не менее десятка коротких переулков.
Илья и Оля Даменковы, также как Виктор и Людмила Короткевичи, жили в северной части вогнутой стороны полумесяца. Женщины давно нашли плюсы в том, что озеро расположено с восточной стороны поселка: пока дети подрастают, им невдомек, что можно пойти на озеро и купаться без взрослых. Севернее дома Даменковых располагались всего четыре дома, дальше продолжался лес. Как рассчитывал Илья, для маленького мальчика мест – соседских дворов – куда он мог зайти, влекомый любопытством, было более чем достаточно.
Сначала Илья свернул влево – проверить два двора, что находились между его домом и Короткевичей. Возможно, ребенок, направившись к другу Даниле, просто не дошел, по дороге обнаружив что-то более любопытное. Илья надеялся, что идти в другую сторону – к окраине, не понадобится вообще.
Рядом жила пожилая пара, за ними – вплотную к Короткевичам – люди зрелого возраста, двое их сыновей жили и работали в Славянске, нечасто приезжая в Озерный.
Илья остановился напротив дома соседей, осмотрел задний двор. Здесь калитки не было, в отличие от участка Даменковых и от большинства других соседских дворов, упиравшихся в лесную чащу. Однажды эти люди, огораживая двор, решили, что им вовсе не нужен свободный выход в лес. Правда, их ограда из нешироких и редких досок вряд ли остановила бы маленького мальчика – даже Данила, более крупный ребенок, протиснулся бы во двор.
Двор занимала теплица, разросшийся кустарник, и часть территории было не разглядеть. Илья позвал ребенка. Тимка не отозвался. Залаяла овчарка, чья будка находилась с торца дома. Звякнула цепь, показалась оскаленная морда. Несмотря на то, что эта собака видела Илью много раз, ничего не менялось – при первой же попытке войти сюда животное начинало бесноваться.
Илье не хотелось беспокоить соседей – если хозяйка милая общительная женщина, то ее муж предпочитает, чтобы его навещали и заговаривали с ним как можно реже. Выбора не было. Нужно убедиться, что Тимка не пробрался сюда и не сидит сейчас на кухне, наслаждаясь предложенной конфетой.
Вышла хозяйка.
– День добрый, Зинаида Евгеньевна! Извините за беспокойство, к вам случайно Людин Тима не забредал? Вы его не видели?
Женщина подошла ближе, покачала головой.
– Нет. А что случилось?
Не хотелось говорить правду, но Илья успокоил себя тем, что главное сейчас – чтобы мальчик отыскался. Илья быстро объяснил, что Тима, похоже, направился к Даниле, но куда-то забрел и Люда забеспокоилась.
– Наверное, залез в чей-то двор, – Илья пошел дальше. – Еще раз извините за беспокойство.
– Ничего, ничего.
Низенький подкинул пустую бутылку вверх и в сторону. Переворачиваясь в воздухе, «мишень» на мгновение замерла метрах в четырех над землей. И, как только начала падать, Козлиная Бородка выстрелил.
Стекло разлетелось – стрелок попал.
Краункиллеры заулюлюкали, пританцовывая, и Козлиная Бородка, заулыбавшись, с презрением покосился на соперника. Стефан вообще не обратил внимания на реакцию добрых молодцев, он сосредоточился на бутылке в руках Низенького. Тот, улыбаясь, ждал сигнала от следующего стрелка.
– Давай! – сказал Стефан.
Низенький подкинул вторую бутылку – на этот раз гораздо резче и больше в сторону, чем вверх. Стефан выстрелил, как только взял бутылку на прицел – она уже была в метре над землей – и стекло разлетелось на несколько крупных осколков.
Теперь краункиллеры молчали, зло поглядывая на Стефана, лишь его соперник ухмыльнулся. Он зарядил «духовушку», приготовился, подал знак, выстрелил, и… бутылка упала на землю целой.
Низенький очумело уставился на дружка, тот выругался, сплюнул, опять выругался. Казалось, Козлиная Бородка вот-вот бросится на дружка, но кое-как сдержался. Стефан посмотрел на Низенького, взявшего очередную бутылку, и решил, что надо бы предупредить:
– Маленькая просьба, земляк: бросай больше вверх, чем в сторону. Не надо халявить. А то ты, я смотрю, просто уронишь бутылку на землю, а мне скажешь, что я плохо целился.
– Он все нормально делает, – лицо Козлиной Бородки пошло красноватыми пятнами.
Стефан никак не отреагировал на эту реплику, он готовился к следующему выстрелу. Он выждал десять секунд, чтобы сосредоточиться, и подал знак Низенькому. Тот подкинул бутылку, опять неудобно для стреляющего, но Стефан выстрелил еще быстрее, чем в первый раз, и бутылка разлетелась вдребезги.
Секунду-другую никто не произносил ни слова, затем Козлиная Бородка посмотрел на Стефана:
– У нас по три выстрела. Надеюсь, ты не забыл?
Стефан пожал плечами. Он не сомневался: промахнись он вместо Козлиной Бородки, и краункиллеры тут же посчитали бы спор законченным даже после двух выстрелов. Впрочем, теперь все в его руках: точно выстрелить еще раз, и уже неважно, что выйдет у краункиллера.
Козлиная Бородка долго готовился, наконец подал знак, и Низенький подкинул бутылку: плавно, почти осторожно, словно подбрасывал для любимого младшего брата. Он подкинул бутылку строго вверх, даже несмотря на риск, что дружок его зацепит.
Козлиная Бородка выстрелил, бутылке снесло горлышко, но это также считалось точным выстрелом.
– Есть! – воскликнул краункиллер, сосредоточив все внимание на сопернике. – Если промахиваешься, стреляем еще по разу, и так – до первого промаха.
Казалось, он старался подавить Стефана психологически. Остальные тоже уставились на частного детектива. Низенький растерянно глянул на Козлиную Бородку, поднял бутылку, застыл в ожидании.
Стефан не тянул, быстро встав в стойку, он подал знак.
Низенький остался неподвижен. Бутылку он не подбросил, поглядывая на Стефана. Частный детектив снова крикнул:
– Давай!
Низенький пошевелился, вроде размахиваясь, но снова не выпустил бутылку из рук.
– Ты сделал лишний шаг вперед! – воскликнул он.
Это была ложь, но Стефан шагнул назад, выкрикнув:
– Бросай! Или я прострелю ее в твоих руках!
Подействовало: Низенький отшвырнул бутылку, еще резче, чем в первых два раза. Бутылка не пролетела бы и трех метров, прежде чем упасть на землю. Выстрел Стефана расколол ее почти над самой землей. Частный детектив повернулся к Козлиной Бородке:
– Мы договорились о трех выстрелах, сам сказал. Вопросы есть?
Козлиная Бородка хотел что-то сказать, промолчал, только взял из рук Стефана духовое ружье. Он кивнул дружкам, пошел к машине. Никто из них не оглядывался. Стефан не сдержался, крикнул им напоследок:
– Не забудьте: вы сюда больше не приходите. Или вместо меня придут другие, а они вряд ли будут разговаривать.
Козлиная Бородка обернулся, снова промолчал, лишь некрасивое лицо показалось уродливым и старым. Когда краункиллеры сели в машину, Стефан быстро прошел за мусорные бачки, туда, где лежала кошка.
Она еще была живой. Стефан заметил, как дернулись ее лапы, хотя это казалось немыслимым: из пробитого живота уже вывалились внутренности. Стефан присел перед кошкой на корточки, не зная, что делать. Он оглянулся, посмотрел на кошку. Спасти ее не удастся, да в Славянске и не было достойной ветлечебницы, где проводили бы сложные операции.
Стефан заметил, что кошка, останься она жива, скоро бы окотилась.
– Господи… Что ж с тобой делать? Я не смогу… тебя добить.
Кошка приподняла голову, посмотрела на человека. Взгляд ее был туманным, глаза закатывались, рот судорожно скалился. Стефану стало не по себе: казалось, он улавливал боль кошки. Мужчина опустился на колени, пригнулся, коснувшись рукой ее головы, легонько погладил между ушей.
Затем случилось нечто странное, что впоследствии еще несколько недель оставалось для Стефана бессмыслицей. Он услышал тихий голос, как будто кто-то нагнулся сзади к самому плечу Стефана. Одновременно этот голос исходил от кошки и… звучал в голове? Кажется, так.
Всего секунда. Стефан резко оглянулся, но сзади никого не было, только из-за забора выглядывал лопоухий мальчишка, не решаясь подойти к частному детективу.
Стефан снова посмотрел на кошку, но взгляд ее глаз уже застыл: она была мертва. Растерявшись, Стефан осмотрелся. Нет, поблизости никого не было, как не было возможности подойти к Стефану так, чтобы он не заметил. И все-таки он слышал голос, даже слова разобрал, вот только…
Что? Слова звучали абракадаброй, набор звуков, а смысл-то Стефан уловил, но… Этот смысл уже улетучивался, как сон, забытый сразу после пробуждения, ухватить его было нереально. Пока Стефан оглядывался, выясняя, кто бы это мог ему шептать из-за плеча, суть сказанного таяла, оставляя после себя след из трех непонятных слов. Секунда-другая – уже эти слова подернулись странным налетом, и Стефан не выговорил бы их, хотя считанные мгновения назад эти слова казались выдолбленными в камне, лежащем перед глазами.
Стефан поднялся с колен. Он чувствовал себя измотанным, как никогда раньше, словно из него выкачали все энергию.
– Нелегкий денек, – сказал частный детектив.
В следующем дворе Тимы тоже не оказалось.
Илья вошел на задний двор, поспешил к дому. Благодаря тому, что сегодня выходной, люди находились у себя. Прежде чем хозяин открыл дверь и на вопрос о мальчике покачал головой, Илья догадался, что Людиного сына не было и тут.
Теперь Илья уже не верил, что Тимка пробрался на один из соседских участков. Илья, конечно, заглянет еще в три-четыре двора по другую сторону дома Короткевичей, затем вернется и пройдет соседей от своего дома, но крепла уверенность, что это ничего не даст.
Илья уже проходил участок Виктора и Люды, только приостановился на пару секунд – убедиться, что ребенок случайно не вернулся. Взгляд его скользнул по двору и задержался на отпечатке маленькой ноги в нескольких шагах от калитки. Это был Тимкин след, отпечатавшийся на влажной земле, и теперь Илья окончательно убедился, что мальчик покинул двор через заднюю калитку. И, судя по тому, что у соседей его нет… ребенок, возможно, пошел в лес.
Илья остановился, осматривая землю, но тропа была утоптанной и не оставляла следов. Он взглянул на лес. Шагах в двадцати параллельно тропе тянулась полоска еще не растаявшего, почерневшего снега. Полоска протянулась напротив дома Короткевичей и до середины участка соседей.
Если мальчик двинулся в лес сразу от своего дома, он не мог переступить снег – полоса для ребенка слишком широкая. Если так и Тима действительно пошел в лес от двора, на снегу остался след.
Илья двинулся к грязно-белой полосе. Шел и надеялся, что ошибается.
Не ошибся.
Снег запечатлел две маленьких ступни – два шага, понадобившихся двухлетнему мальчику, чтобы пройти дальше.
Илья остановился, покачав головой. Представил лицо Люды, ему стало не по себе. Как далеко ушел Тимка? Илья поколебался, несколько раз позвал мальчика. Бесполезно – ребенок не откликнулся.
Люда сказала, что оставила мальчика на пять минут, но Илья подозревал, что времени прошло больше. Он бы и сам плохо сориентировался после телефонного разговора. Пока мать говорила по телефону, мальчик мог уйти достаточно далеко, чтобы не слышать крики с опушки.
Похоже, в одиночку не обойтись – Илья пойдет в одном направлении, и необязательно в том, куда двинулся ребенок. Он вернулся к своему дому и во дворе увидел жену с заплаканной соседкой.
– Мы позвонили Виктору, – сказала Оля.
Илья кивнул.
– Звони нашему участковому. Я соберу соседей. Надо торопиться – скоро стемнеет.
Люда замерла, глядя на него.
– Илья?
– Мальчик, наверное, пошел в лес.